- Так опять же о здоровье, друже. "Минздрав предупреждает..." Вчера вечером купил сигареты, а сегодня еще не началось, а у тебя уже нет пачки. Что случилось, Рома? Опять с Томкой поссорился или соседу Толяну в шахматы продулся?
Роман покраснел, видимо с досады, а холодные его глаза стали и вовсе колючими. Нет, не нравился мне сегодня друг. Очень не нравился.
- Юморист! - попытался улыбнуться Шилов, но только ничего у него не получилось - так, вероятно, улыбался Отелло, перед тем как задушить Дездемону.
- Ну зачем же ты так, Рома? Зачем пытаешься все свести к пошлой шутке? Я еще никогда не был так серьезен, как сейчас. И как истинный друг, искренне обеспокоен состоянием твоего здоровья.
- Баламут! - теперь уже откровенно грубо огрызнулся Шилов, у него даже левая щека задергалась - верный признак дурного настроения.
- Хомо новус! (здесь: "выскочка") - парировал я.
- Что с вами, парни?! - удивился главный. - Что происходит?
- Об этом спросите своего ответсека, - проговорил, вставая. - Он ночью наверняка обкурился не только сигаретами, но и марихуаной. Не удивлюсь, если через полчаса он вдребезги разнесет редакцию. Поэтому советую срочно позвонить в психдиспансер и вызвать санитаров.
Сказав все это, я с чувством исполненного долга направился к двери. В спину ударил саркастический смех моего друга. Да и друг ли он мне теперь? Вот вопрос.
Сел на телефон и обзвонил все больницы, но на вопрос: "Поступал ли к вам в хирургическое отделение Струмилин Вениамин Сергеевич с острым приступом аппендицита?" - везде получил отрицательный ответ. После этого позвонил к нему домой. Телефон оказался занятым. Через пять минут повторил попытку. Тот же результат. Еще пару раз попробовал дозвониться - безуспешно. Одно из двух: или телефон неисправен, или Струмилин его сознательно отключил. Надо ехать к нему домой. Идея фикс - встретиться с ним и потолковать, как говорят одесситы, за жизнь - теперь стала навязчивой.
Зашел к главному и сообщил, что еду к Струмилину на квартиру. У него в кабинете все еще сидел Шилов и смолил очередную сигарету.
- А ты уверен, что он дома?
- Уверен. Во всяком случае, в больницах его нет.
- Тогда передавай привет и спроси, когда он выйдет на работу.
- Обязательно и непременно, - заверил я его. Не удержался, чтобы не подколоть Шилова. - Кстати, шеф, ты звонил в психдиспансер?
Главный рассмеялся:
- Не волнуйся, он уже успокоился.
- Если бы ты знал его так, как я, не был бы так беспечен. Перед взрывом у него всегда наступает затишье.
- Паяц! - сказал Роман так, будто вынес мне окончательный приговор. Тебе бы клоуном работать, а не убийство расследовать.
- А кто тебе сказал, что я расследую убийство? От этого, казалось, невинного вопроса мужественное лицо моего бывшего друга выразило растерянность, растерянность и ничего, кроме полной растерянности. Я был очень доволен произведенным эффектом и с чувством исполненного долга покинул кабинет. Сегодня у меня был поистине удачный день.
Долго нажимал на кнопку звонка квартиры Струмилина, но, как говорится, ни ответа, ни привета. Отчаявшись дозвониться, саданул в сердцах в дверь ногой - и она открылась. Мне показалось это странным. Стало страшно. По спине забегали мурашки, подул легкий норд. Но уж коли взялся изображать из себя детектива, то надо идти до конца. Верно? "Наша служба и опасна и трудна". Вот именно. И я решительно шагнул в темный проем двери, ожидая, что меня непременно кто-то чем-то оглушит. Но ничего такого не произошло. Осторожно прикрыл за собой дверь и закрыл ее на замок. Прислушался. Ни звука. Ступая на носки, вошел в комнату и... От увиденного у меня закружилась голова и затошнило. На полу, раскинув в стороны руки, лежал труп Струмилина. Чтобы не упасть, прислонился плечом к косяку, закурил. Руки дрожали как у алкоголика, которому нечем похмелиться.
Через открытую дверь, ведущую на лоджию, в комнату налетела целая стая зеленых и жирных мух. Растревоженные моим появлением, они поднялись в воздух и с противным и протяжным гулом, будто пикирующие бомбардировщики, принялись носиться по комнате. Но постепенно успокоились и вновь облепили лицо и голову несчастного Вени. Интуиция подсказывала, что нужно немедленно бежать из этой страшной комнаты и как можно дальше. Ну а вдруг он еще жив? Преодолевая отвращение, осторожно дотронулся до его руки. Холодная. Значит, убили его уже давно. Повернутое в мою сторону лицо Струмилина было сплошь в ссадинах и кровоподтеках. По всему, перед тем как убить, его пытали. За что же? Для кого-то он стал опасным, потому его и убрали. Это наверняка. Но никак не верилось, что добродушный наивный Веня мог быть замешан в каких-то темных, неблаговидных делах. Возможно, в квартире хранится что-то, что может пролить свет на всю эту историю. Я огляделся. Нет, вряд ли. Иначе бы те, кто его убил, здесь все вверх дном перевернули. Да, но у него ведь жена и дочка?
Прошел на кухню. На столе недопитая бутылка белого вермута и наполовину наполненный вином стакан. На тарелке бутерброды с колбасой. Это могло означать лишь одно: убийцы застали его вчера вечером за ужином. Жена с дочкой либо на даче, либо куда-то уехали. Надо бы позвонить в милицию и сообщить о случившемся. Вернулся в комнату. Снял трубку, но она безмолвствовала. И тут обнаружил, что телефонный провод обрезан. Ладно, позвоню из машины. Пора сматываться, а то как бы не попасть в новую историю.
Не успел я об этом подумать, как раздался звонок, а затем громкий стук в дверь. Бандиты или милиция?! Ни с теми, ни с другими мне встречаться не хотелось. В панике заметался по комнате. Что же делать?! И тут меня осенило. Выскочил на лоджию, притворил за собой дверь и быстро перелез на соседнюю. Но там дверь оказалась закрытой, и я, не мешкая, перебрался на следующую. В это время услышал грохот в квартире Струмилина -.выломали дверь. Для меня все пока складывалось удачно. Тем более, что на этой лоджии дверь была открыта настежь значит, хозяева дома. Да, но как им объяснить свое внезапное появление в их квартире? Заблудился, мол, перепутал этаж. Вряд ли они этому поверят. Хорошо, если в квартире дети. Этим можно ничего толком не объяснять, наврешь с три короба - поверят. Плохо, если дома хозяин. Мужчины в подобных ситуациях обычно злобны и недоверчивы. Ладно, была не была. Экс дуобус малис минус эст дэлигэндум (Из двух зол выбирай меньшее). И я решительно шагнул в комнату.
За большим письменным столом сидела девушка и читала какую-то, вероятно, очень умную книгу, так как была полностью поглощена этим занятием и не заметила моего появления. Однако пройти мимо нее незамеченным не было никакой возможности. Надо было обнаруживать себя. Придав голосу сладкое звучание, спросил:
- Девушка, не подскажете, где здесь остановка троллейбуса?
Она мгновенно оторвалась от книжки и удивленно взглянула на меня. Ни страха, ни робости на симпатичном лице, одно лишь удивление, и только. Смелая девчушка. Я бы на ее месте заорал благим матом, взывал о помощи.
- Кто вы такой? - спросила она, вставая.
Под метр восемьдесят, узкокостная и плоскогрудая, одетая в мужскую клетчатую сорочку с засученными по локоть рукавами и старые линялые джинсовые шорты, она больше походила на мальчика-подростка, чем на девушку. Короткая стрижка пепельных волос еще более усиливала это сходство. На довольно симпатичном лице с небольшим вздернутым носом и полными губами особенно хороши были большие серые глаза. И эти глаза сейчас смотрели на меня удивленно и строго.
- Я ваш новый участковый Олег Ветров, - представился все тем же сладким голосом, улыбаясь.
- А как вы сюда попали?
Девушка "на всякий пожарный" взяла в руки толстенную книгу, которую только что читала. "Макроэкономика", - прочел на обложке. Если она шарахнет меня этой штуковиной, то все равно я вряд ли стану экономистом. А потому надо выходить из щекотливого положения каким-то иным способом.
- Я недавно назначен к вам на участок. Поэтому ходил, знакомился с жильцами. Зашел к вашей соседке.
- Тете Клаве?
- Вернее, к Клавдии Петровне.
- Она - Сергеевна, - вновь стала недоверчивой девушка.
- Вот именно, - согласился с поправкой. - А она, не поверите, приняла меня за своего бывшего мужа, схватила половник и принялась гонять по квартире. Пришлось спасаться на вашей лоджии. Еле ноги унес.
Даже для пущей убедительности показал на пальцах, как удирал. Но даже это ее не рассмешило. Продолжала оставаться строгой, подозрительной и неприступной. Сдвинула свои симпатичные бровки, насупилась, как мышь на крупу.
- А если серьезно?
- Что "серьезно"?
- Кто вы такой и откуда появились?
Я тяжело вздохнул, развел руками, покаянно улыбнулся.
- Вижу, вас, красавица, не проведешь. Вы, случайно, не в милиции служите? Нет?
- Нет.
- Жаль. У вас все задатки сыщика. Точно. Что ж, исключительно из-за того, чтобы вам понравиться, вынужден признаться. Профессиональный киллер я. Только что одного клиента замочил. Но менты на хвост сели. Пришлось смываться.
И опять ее курносое личико не выразило и тени страха.
- Опять врете, - безапелляционно заявила она.
- Почему вы так думаете?
- Вы совсем не похожи на киллера.
- А вы со многими из них знакомы?
- Нет. Но все равно не похожи. У вас глаза добрые. Человек с такими глазами не может быть убийцей.
Впервые слышу подобное про свои глаза. И это где-то даже приятно. Марина, к примеру, говорила, что они у меня противные и лживые. Мама уверяла, что насмешливые. А вот чтобы добрые - слышу впервые. После этих ее слов она до того мне понравилась, настолько внушила к себе доверие, что я тут же решил во всем признаться.
- Еще как может, девочка. Но только вы правы - я журналист.
Достал служебное удостоверение, протянул ей. Она долго и внимательно его рассматривала, даже сверила фото с оригиналом. Наконец окончательно убедилась, что я - это я. Лицо разгладилось, насупленные бровки распрямились. У нее даже появилась способность шутить.
- Уж не хотите ли сказать, что журналисты способны летать, как птицы, и иногда запархивают в чужие квартиры?
- Ничего не могу сказать о других, а я именно такой.
Она вновь нахмурила брови.
- А если по-правдашнему?
- Что ж... Вы знаете моего коллегу Вениамина Струмилина, который живет через лоджию от вас?
- Такой полный, рыжеватый?
- Он самый.
- Он еще любит говорить глупую фразу: "Ну ты, блин, вооще"?
- Точно, - рассмеялся я.
- Знаю. От него недавно жена ушла. И правильно сделала. Я бы тоже такого долго не смогла выдержать.
- Дэ мортуис нихиль низи бэнэ, - решил я удивить юную критикессу знанием латыни.
И надо сказать, своего добился. Она удивленно захлопала длинными ресницами.
- Это вы по-каковски?
- По-латыни: "О мертвых следует говорить или хорошо, или ничего".
- А вы знаете латынь?
Это был мой беспроигрышный вариант. Девушки могли устоять перед английским, французским и даже японским, но латынь сражает наповал. Новая знакомая не была исключением из правил.
- Да так, немножко, - ответил небрежно. - А откуда вам известно про его жену?
- Мама у меня в домкоме, поэтому все сплетни по дому узнает одной из первых.
- Ага.
- А почему вы сказали, что о мертвых плохо не говорят? Кто мертвый?
- Струмилина либо вчера вечером, либо ночью убили. Я только что обнаружил его плавающий в крови труп в квартире.
- Ой, правда, что ли? - воскликнула она, и лицо ее впервые выразило неподдельный страх.
Вот те раз! Когда ее жизни, казалось, угрожала реальная опасность, она глазом не моргнула, но стоило ей лишь услышать о смерти соседа - струсила. Странная девушка.
- Да, но как вы все же оказались в нашей квартире? - спросила она.
Пришлось удовлетворить ее любопытство и признаться во всем:
- Когда я был у него в квартире, в дверь стали ломиться. Это могли быть те же бандиты. Поэтому я счел за лучшее убраться восвояси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54