– Он тяжело вздохнул и исподлобья взглянул на Лизу. – Ты только не подумай, что я задаюсь! Они, правда, были какие-то графы, но денег у них не было совсем. То ли в карты проиграли, то ли просто прожрали… Точно не знаю. Короче, они приехали в Москву в начале века, обосновались здесь. Кто там были старшие, не помню, но зато знаю, что было двое маленьких братьев. Один родился еще в Польше, другой – через два года, уже в Москве. Во время Первой мировой войны их отец чуть не разбогател на каких-то поставках для армии.
Тогда многие делали на этом бешеные деньги. Я говорю «чуть не разбогател», потому что скоро его от этой кормушки отпихнули, нашелся другой умник, а мой…
Кто он мне? Мой прадедушка, значит, решил, что с него хватит. А время было очень смутное, поговаривали, что деньги вообще никуда вкладывать нельзя. Он был ужасно осторожный, мой прадедушка, потому что помнил, как они в Польше перебивались с хлеба на сухари… И боялся снова к этому вернуться. Тогда он принял гениальное решение…
Тут Феликс снова вздохнул, потер рукой мокрые волосы и попросил у Лизы сигарету. Она пошарила в кармане халата, вытащила полупустую пачку, и они вдвоем закурили. Пепел стряхивали в блюдце от кофейной чашки, и потому им пришлось сесть поближе друг к другу. Феликс забрался с ногами на диван и тоже прислонился спиной к стене. На Лизу он старался не смотреть.
– Значит, ему надо было куда-то девать свои сумасшедшие деньжищи, – продолжал он, – и прадедушка решил, что самое лучшее – вложить их в драгоценности. Деньги казались ему слишком ненадежными, причем любая валюта. Золото – тяжело. А хороший бриллиант может уместиться в маленьком женском ухе .
Прабабушка здорово разбиралась в драгоценностях и тайком покупала самые лучшие, под руководством мужа. Так они постепенно вложили в камни большую сумму. Даже слишком большую – прадедушка немножко перестарался, и они остались почти без наличных денег. До этого они снимали огромную квартиру в самом центре, а тут пришлось потесниться, и они переехали на Покровский бульвар.
– Ничего себе – потеснились! – воскликнула Лиза. – Там такие четыре комнатки! Две по двадцать пять метров, две по восемнадцать, кухня двадцать один метр… Да и все остальное тоже, слава Богу, не маленькое… Пока вымоешь, с ума сойдешь.
– Ты что, мыла там полы?! – изумился Феликс, но Лиза покачала головой:
– Нет, сокол ясный, ты давай рассказывай! Вопросы задашь потом.
Он еще поерзал от любопытства, покусал губы и продолжал:
– Да нет, ты не права, им действительно пришлось потесниться. Тогда четыре комнаты – это было едва-едва для одинокого холостяка. Это теперь считается роскошью. А у них ведь было двое почти взрослых сыновей! И еще прислуга… Прислуга жила в маленьком закуточке рядом с кухней…
– Да знаю, знаю! – нетерпеливо перебила его Лиза. – Там теперь стоят кухонные шкафы, крохотная комнатка. Даже руки в стороны не расставишь!
– Верно, – кивнул он. – Я никогда в той квартире не был, но столько о ней слышал. Одним словом, они здорово там намучились, а потом началась такая катавасия… И под эту катавасию старший их сын вдруг женился.
– Господи… – пробормотала Лиза. – Сколько же ему было лет?!
– Всего восемнадцать.
– И родители разрешили?!
– С родителями вышла такая история… Но подожди! Значит, старший сын женился, и в самый год революции у них родилась дочка… Конечно, это было безумие, с продуктами очень плохо, в Москве опасно…
Но он все сделал по-своему. Его жена все-таки очень понравилась прабабушке и прадедушке, если бы это было в мирное время, они были бы счастливы! Но не тогда! Жили они все еще вместе, прислуга ушла куда-то и пропала с концами… Младший брат теперь жил в том закутке возле кухни – а где ему еще было жить?
С деньгами стало совсем плохо, и тогда прабабушка скрепя сердце решила продать кое-что из драгоценностей. Взяла пару колечек и понесла с прадедушкой на барахолку… Ушла и не вернулась. И он тоже не вернулся. Дети их искали, но тогда найти вообще никого было невозможно… Люди пропадали, вечерами на улицу никто в одиночку не выходил, в Москве орудовали банды… Думаю, их просто где-то зарезали, а кольца отняли. Дети остались одни, да еще с младенцем на руках. – Он тяжело вздохнул. – Знаешь, самому старшему из них было всего двадцать лет в то время…
– Как тебе?
– Ну да. Они долго искали родителей, а потом поняли, что надо уезжать. Но куда? И как? Многие ехали через Киев, они тоже вроде собирались… Но из Москвы выехать было почти невозможно, уезжали в основном актерские труппы, вроде бы на гастроли на Украину. Среди всех этих актеров и бежали из Москвы самые обыкновенные люди. Они подделывались под певцов, суфлеров, гримеров и всякое такое. Старший брат уже нащупывал такую возможность, а его жена тем временем прятала драгоценности в тайник.
Она очень боялась, как их вывезти из Москвы?! Ведь были кордоны, на которых чуть не рентгеном просвечивали…
– Тогда не было рентгена! – возразила Лиза.
– Тогда была ЧК. И вот наступил самый обычный день. Старший брат в очередной раз пошел с кем-то договариваться, его жена – покупать продукты.
Ребенка она взяла с собой. А младший тоже с утра ушел к своим друзьям в гости. Эти друзья на другой день уезжали в Киев, они как раз сколотили такой цыганский хор…
– Что?!
– Хор, говорю!
– Они что – были цыгане?
– Какие там цыгане! – рассердился Феликс. – Цыгане давно уехали! Это были русские, евреи. Бог знает, кто еще там, но все хотели уехать! Слушай и не задавай глупых вопросов!
Лиза обиженно замолчала, а он продолжал:
– И вот, значит, он погостил у этих друзей, расспросил их про кордоны, про обыски, про все такое…
А потом собрался домой. – И вдруг к нему на улице подходит девушка – она жила в том же доме на углу Покровского бульвара, и говорит, что в их квартире ЧК, а его брат с женой и дочкой уже где-то спрятались. Он повернул назад, и все время думал, где же они… Хотел зайти к знакомым, у которых они часто бывали, – тоже молодая семья, потом почему-то испугался. Решил, что только навлечет на людей опасность.
– А где же они были? – не вытерпела Лиза. – Он их нашел?
– Нет, – мрачно ответил Феликс, – никого он не нашел и сам едва не пропал… Бросился к своим приятелям, ну, тем самым, которые уезжали на Украину под видом цыганского хора. Хотел сперва попросить, чтобы они взяли его с собой. Потом вдруг подумал, что ведь его брат с женой еще могут вернуться в квартиру, значит, надо постараться их найти… Но никто в квартиру не вернулся. Она сперва была под надзором, а потом туда вселили сразу шесть рабочих семей. С квартирой было покончено.
– А драгоценности?!
– Вот-вот, подходим к самому главному. Он не знал, успел ли брат забрать драгоценности из тайника или он тоже ушел из квартиры внезапно… Никто ничего не мог ему рассказать, он боялся спрашивать об этом. Скрывался, жил где попало и все пытался что-то узнать о брате… Потом ударил такой голод, что все бросились прочь из Москвы безо всяких там кордонов! А он не мог уехать – у него даже документов не было, все пропало. Выправлять новые документы?
Это значит – сразу сесть. Думаю, ЧК как-то узнала о драгоценностях, кто-то донес… Или дело было не в драгоценностях, а просто их ловили, как графьев и буржуев. Этот парень перебивался там с воды на хлеб, даже тифом болел, но почему-то не умер, выжил…
Потом ему удалось выправить себе документы, найти работу – учителем в рабочей школе… Ему ничего не платили, только карточки на хлеб давали и немного дров. Короче, сплошной кошмар. Ничего он не узнал про брата и тогда-то пожалел, что не уехал в Киев.
Мучился он долго, очень тосковал один и все боялся, что его заберут. Но его почему-то не трогали. Забыли, наверное, да и жалкий он был такой, совсем скелет… А если никто не завидует – никто не доносит. И главное – он молчал про свое происхождение.
– А кем он тебе приходился? – спросила Лиза, которая до сих пор слушала затаив дыхание. – Дедушкой?
– Да, – кивнул Феликс. – Я не буду тебе рассказывать, как он тут перебивался, как устраивал свою жизнь, как работал… Главное, что он больше никогда в ту квартиру не входил. И никогда больше не увидел своего брата и его семью.
– А… Сокровища все еще там?
Феликс пожал плечами и стал давить окурок в блюдце. Потом без перерыва произнес:
– Короче говоря, он женился. В тридцать восьмом году у него родилась дочь, в сороковом – сын. Этот сын и был мой отец.
– А… Сокровища… – снова начала Лиза, но Феликс так хмуро поглядел на нее, что она замолчала.
– Слушай, а ты не сваришь мне еще кофе? – спросил он внезапно, отводя взгляд. – Очень пить хочется… И голова такая тяжелая.
Они вместе отправились на кухню, и там, присев за стол, он тихо продолжал рассказывать, глядя, как Лиза возится с туркой.
– Жили они плохо. Девочка скоро заболела и умерла, а мой отец едва выжил… Им выделили крохотную комнатенку в коммуналке, дедушка по-прежнему был учителем, закончил какие-то рабочие курсы и тому подобное… Настоящего образования у него не было, кроме гимназии, но этим не стоило хвастаться. А бабушка была такая милая, она-то и тянула на себе весь дом.
Работала простой рабочей на заводе, хотя ее отец был царским генералом, представь себе… Они оба – и дедушка и бабушка – уже были немолодые, когда поженились, и много хлебнули до этого…
– Им, наверное, было лет по сорок? – спросила Лиза, оборачиваясь.
– Немножко не хватало до сорока. Бабушка, кстати, тоже была католичкой, по своей матери.
– Тоже?
– Ну ведь дед был католик, – напомнил Феликс. – Ну, конечно, своих детей они не крестили. Хотя бабушка всех их учила молиться. И меня тоже.
– Да? Это так для тебя важно?
– Конечно, – очень серьезно ответил он. – А для тебя разве нет?
– Не знаю, никогда не молилась, – задумчиво проговорила Лиза. – Даже не понимаю почему… Наверное, не возникало потребности…
– Сто раз возникала потребность, только ты не понимала! – рассердился Феликс.
Лиза обиделась:
– Ты лучше скажи, откуда у тебя кровь на одежде, католик!
– При чем тут это?
Она замолчала, отвернулась. Сдержала неосторожные слова на выходе, не дала им сорваться, все испортить. Феликс помолчал, тоже успокаиваясь постепенно, и продолжал:
– Дедушка умер уже во время войны, в Москве.
Они никуда не уехали. Дед вообще на всю жизнь прикипел к этому городу с того самого дня, как исчезла его семья. Может быть, он все еще ждал каких-то известий от брата?
– Через столько лет?
– Люди ждут и дольше… Надо ведь на что-то надеяться!
– Какой ты философ… – Кофе вскипел, Лиза налила его в две чашки и подсела ближе к нему. – Я и не думала, что у тебя бывают такие мысли!
При первом знакомстве ты мне показался, знаешь…
– Дурачком? – подхватил он. – Я многим кажусь полным идиотом или пацаном. Я знаю.
– Ну не сердись! – Лиза похлопала его по локтю и заинтересованно спросила:
– Ну а как все-таки с драгоценностями?
– Как? Тебе лучше знать.
Этот ответ она проглотила не поморщившись. Она уже поняла, что Феликс в чем-то ее подозревает и, уж конечно, что это подозрение напрямую связано с сокровищами. И только возразила:
– Прости, но ни черта не знаю! Это честно! Может, ты все-таки расскажешь мне эту историю до конца? Ты остановился на войне.
Он пристально и устало посмотрел на нее, опустил глаза. Кофе остывал перед ним, но он не притронулся к чашке. И Лиза забыла про свою.
– Бабушка работала на заводе. Растила сына. Жили они очень стесненно, но она никогда не жаловалась.
Она вообще не любила жаловаться, потому что слишком много перенесла. Такие люди уже не жалуются, они, наоборот, радуются всему, чему только могут.
После войны они еще долго мучились в коммуналке, потом, когда отец вырос, поступил в институт, им дали однокомнатную квартиру. Ну, потом отец работал, потом женился, и тогда родился я…
– Твой отец тоже поздно женился, как я поняла?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72