Это обойдется примерно в тысячу долларов. Я хочу, чтобы у тебя был паспорт, в точности соответствующий твоим приметам. Город кишит людьми, которым запрещен въезд в Соединенные Штаты. Визы легко даются в любом направлении, кроме Соединенных Штатов.
– А почему ты не сказал мне этого раньше?
– Эта деталь казалась мне несущественной. Когда мы приедем в Мехико и у нас будут паспорта со всеми необходимыми визами, я думаю, мы сядем на самолет и улетим в какой-нибудь порт Центральной Америки. Оттуда доберемся до Касабланки, Танжера или Порт-Саида, а уж потом пересядем на другой самолет и отправимся в порт Амелия.
– Ты действительно так доверяешь Джонни Энглишу?
– Как самому себе.
– И он возьмет тебя на службу?
– Вот уже пятнадцать лет, как он перетягивает меня к себе.
– Это было бы замечательно!
– Это действительно замечательно!
Хенсон заметил, что их стаканы опустели. Он понимал, что их машина уже достаточно проветрилась, и они могли уже ехать, но заказал еще по порции спиртного, прекрасно сознавая, что затягивает этим отъезд.
– Мне больше не бери, – попросила Ванда. – С меня достаточно.
– Как хочешь.
– Ты боишься, Ларри?
Хенсон честно признался:
– Если бы я был на несколько лет моложе, я мог бы еще подождать чего-нибудь. Ну а теперь я не буду чувствовать себя спокойным, пока мы не доберемся до Мексики.
Ванда подняла свой стакан и чокнулась с Хенсоном, глядя ему прямо в глаза.
– За наш отъезд в Мексику, – ободряюще сказала она. – Ты был не слишком счастлив со своей женой, да?
– Я никогда не отдавал себе в этом отчета, но факт тот, что я был совершенно несчастен.
– А со мной?
– Ты знаешь сама.
Ванда притронулась к своему животу, который в скором времени должен будет округлиться.
– Да, я должна это знать. Но ты никогда не пожалеешь об этом, Ларри?
– Нет, – серьезно ответил Хенсон. – Даже если нас задержат на границе. Я провел самые счастливые в моей жизни три недели.
Ванда положила свою ладошку на руку Хенсона.
– Ты – моя любовь... Я тоже... никогда не была так счастлива.
– Даже будучи беременной от мужчины, с которым ты не состоишь в браке?
– Мне это безразлично, раз ребенок от тебя.
Девушка принесла счет и положила его на стол. Хенсон положил на него банкноту, которая с лихвой покрывала сумму счета. Он встал и, помогая Ванде выйти из-за стола, бодро сказал:
– В путь! Следующий этап – Монтери или даже Сюдад-Виктория. Это в трехстах милях.
– Да поможет нам Бог, – шепнула Ванда.
Они перешли улицу и подошли к своей машине. Металл и пластиковые сидения были еще очень горячи, но это было уже терпимо. Как только они поедут, станет прохладнее. Развив хорошую скорость, они смогут к ночи добраться до Сюдад-Виктории.
Он проехал по Гуаделуп-стрит и повернул направо на Кравент-авеню, чтобы подъехать к интернациональному мосту. Он убеждал себя, что смешно так волноваться. Переезд через границу – пустая формальность. Даже если его и искали, считая виновным в убийстве, то все равно пока что они ничем не рисковали. Пересаживаясь из автобуса в поезд, затем в старую машину, они так запутали следы, что полиция вряд ли успела их выследить.
С американской стороны мост был перегорожен полосатым черно-белым барьером. Служащий в форме таможенника или кто-то из иммиграционной службы сделал ему знак остановиться. Хенсон последовал его указаниям.
– Ваше имя? – спросил служащий.
– Мистер и миссис Бурдик, – ответил Хенсон, доставая из кармана документы и протягивая их таможеннику.
Тот качнул головой.
– Вашу туристическую карточку и документы на машину.
Хенсон протянул требуемые бумаги. Таможенник просмотрел их, увидел, что все в порядке, и вернул Хенсону.
– Вы, конечно, едете на время, чтобы проветриться?
– Да.
– Вы знаете, что ваша карточка и документы на машину действительны в течение шести месяцев?
– Знаю. Я прошел через контору А.А.А.
– У вас нет с собой американских сигарет или оружия?
– Нет.
Было очень жарко. Таможенник провел пальцем за воротничком и вытер пот.
– Вас не затруднит открыть багажник, мистер Бурдик?
– Конечно нет...
Неожиданно Хенсон замер, как парализованный, увидев человека, одетого, несмотря на жару, в плащ. Молодого человека с седеющими висками, выходящего из двери конторы и направляющегося к ним.
– Салют, Хенсон! – бросил лейтенант Эган. – Ну, как делишки?
Хенсон открыл рот, но не смог вымолвить ни слова. Ванда выскользнула из машины и приблизилась к Хенсону.
– Кто это? – спросила она.
– Лейтенант Эган, – промычал Хенсон, – из уголовной полиции Чикаго.
– А-а-а... – протянула она. – Понимаю. – Ванда печально вздохнула. – Но как вам удалось нас обнаружить? – обратилась она к лейтенанту. – Как вы догадались, что мы направляемся в Лоредо?
Лейтенант отдал дань жаре: он снял шляпу и вытер лоб платком, не вынимая из кармана плаща правой руки.
– Стадо слонов не оставило бы больше следов, чем вы. Вы забрали в одном из банков Чикаго свои сбережения, и нам осталось лишь проверить всех таксистов, чтобы выйти на того, который привез вас к Фламан-Роз в Калюме-Сити. Хотя вы и подкрасили волосы, он узнал вас по описанию...
Эган вновь снял шляпу.
– Там вы оба сели в автобус на Сан-Луи. Из Сан-Луи самолет доставил вас в форт Форч, а из форта другой автобус привез вас в Сан-Антонио, где вы приобрели «форд» 1952 года, серый кабриолет, и заплатили за него пятьсот девяносто два доллара. На имя Джима Бурдика. Документы на это имя, как обнаружилось, исчезли из сейфа. Об этом нам сообщил мистер Хелл. Зная все это, нам не трудно было выследить вас. И я стал поджидать вас здесь.
С трудом выговаривая слова – горло его перехватил спазм, – Хенсон спросил:
– В чем меня обвиняют?
Лейтенант опять сунул правую руку в карман плаща. Можно было подумать, что там ее обычное место.
– В трех вещах. Но меня больше всего интересует смерть Ольги Хенсон и Тома Коннорса. Хотелось бы верить вам, что вы уехали потому, что полюбили и захотели быть вместе. Но какая была необходимость убивать двух людей – дружка вашей Ванды и собственную жену? Почему вы просто не удрали, сменив имя? Почему вы не устроились на работу в Канзас-Сити или Лос-Анджелесе, чтобы продолжить там свою идиллию?
Хенсон с трудом выговорил:
– Это не я. Я не виновен, я не убивал ни Коннорса, ни Ольги.
– Наши эксперты не разделяют вашего мнения. А прокурор решил, что у него достаточно улик, чтобы выдать ордер на ваш арест и объявить розыск по всем штатам.
– Я не виновен, – повторил Хенсон.
– Эту позицию будет отстаивать на суде ваш адвокат. А пока что, – продолжал Эган, проведя левой рукой по губам, – скажите, где находятся деньги, которые вы взяли из сейфа?
Хенсон мгновенно ответил:
– В моем кармане.
Лейтенант Эган печально улыбнулся.
– Ладно. Я ведь всего лишь незначительный флик, но не думаете ли вы, что меня так легко надуть? Я понимаю, почему вы решились на это, – произнес он, любуясь свежестью и красотой Ванды. – Если бы я мог рассчитывать хоть на малейший успех у мисс Галь, я бы тоже рискнул попробовать. Вам достался королевский кусочек. Провести с ней три чудесных недели – завидую вам. Но не пытайтесь рассказать мне, что носите в кармане семьсот тысяч долларов.
Хенсон чуть не подпрыгнул от удивления.
– Семьсот тысяч долларов!
– Совершенно верно. – Эган опять потянул себя за воротник. – Но самое странное, что старый Хелл больше всего жалеет о потере несчастных двухсот тысяч долларов, которые лежали в портфеле, тоже находившемся в сейфе. Мне кажется, это касается наряда на строительство моста в Турции...
Глава 10
Камера на двух заключенных была невелика: два на два пятьдесят. Кроме двух коек там находился умывальник и незакрывающаяся кабина с унитазом.
Хенсон оказался в одной камере с молодым мексиканцем лет двадцати с небольшим. В первые часы их совместного пребывания тот хранил скромное молчание. Сидя на верхних нарах, мексиканец курил сигарету за сигаретой, стараясь, чтобы дым уходил за окно в сторону Рио-Гранде. Но после вечерней трапезы любопытство взяло в нем верх над скромностью.
– Извините, сеньор, меня зовут Педро Гарсиа. Меня взяли за убийство жены и ее любовника. Я убил их одним выстрелом из пистолета в спину мужчины. Так что вы можете догадаться, чем они занимались в тот момент, когда я раньше времени вернулся домой... – Гарсиа пожал плечами и добавил: – Мы даже не успели выплатить кредит за кровать, нам еще оставалось сделать восемь взносов. С кем имею честь разговаривать?
– Ларри Хенсон.
– Могу я полюбопытствовать, каким обстоятельствам я обязан удовольствию находиться в вашем обществе?
– Меня обвиняют в том, что я убил свою жену и еще одного мужчину и украл семьсот тысяч долларов из сейфа компании, в которой работал.
– А что было на самом деле?
– В сущности, я лишь покинул город с женщиной, которая не была моей женой.
– А тот мужчина был любовником вашей жены?
– Нет. Насколько я предполагаю, она была убита бродягой, который забрался в наш дом, изнасиловал ее и убил как раз в тот вечер, когда я покидал Чикаго. Что касается мужчины, этого Коннорса, в убийстве которого меня обвиняют, то он был любовником моей любовницы в течение нескольких месяцев четыре года назад...
– И вы совершенно неповинны в его смерти?
– Нет. Я только позаботился о нем и пьяного отвез его в кустарник. Он узнал адрес моей подруги и стал докучать ей. Затем он свалился на ее кровать мертвецки пьяный. Тогда она позвонила мне, чтобы я помог ей избавиться от его присутствия...
– А ваша жена?
– Тут я абсолютно ни при чем. Когда я вернулся домой, чтобы уложить свои вещи, она уже была некоторое время мертва.
– А та огромная сумма денег, которую, как утверждает полиция, вы украли из сейфа своей компании?
– Я совершенно ничего не понимаю. Я взял только те несколько сот долларов, которые принадлежали мне лично. Там лежала моя заначка от жены.
Гарсиа спустился сверху, встал возле решетчатой двери и взглянул в окошко, выходящее в коридор, через которое ничего нельзя было увидеть.
– И вы можете доказать все это, сеньор?
– Нет.
– Но тем не менее это правда?
– Чистая правда!
Гарсиа раздавил окурок о железные прутья решетки и принялся скручивать следующую сигарету.
– Тогда мой друг, у вас есть шанс. А это не так мало. У вас есть, по крайней мере, один шанс доказать свою невиновность. В моем случае никаких сомнений нет: я убил свою жену и ее любовника. Я не был слепым и не был в состоянии аффекта, когда нажимал на курок. Я отлично понимал, что делаю. И если бы все это повторилось опять, я поступил бы точно так же.
Хенсон закурил последнюю сигарету из своей пачки.
– Вы всегда можете сослаться на поруганную честь, на убийство в состоянии гнева...
Гарсиа повернулся и прислонился к решетке.
– Увы, нет, сеньор. Мой адвокат уверяет, что даже здесь, в тюрьме Техаса, закон чести не более чем пустой звук. Он считает, что вместо того чтобы убивать их, расположившихся на моей постели, я должен был повернуться и гордо уйти, а потом подать на развод; к несчастью, у меня не было никакого желания разводиться с Рамоной. Она принесла мне много счастливых минут. И я просто ослеп от ярости, что это роскошное тело, которое принадлежит исключительно мне, может так легко отдаваться другому.
– И что, по мнению адвоката, в вашем случае можно сделать?
– Он рассчитывает, что особое положение трупов поможет ему добиться для меня пожизненного заключения. Абсолютно ясно, что преступление не было преднамеренным. Он попытается доказать, что у меня и мысли не было, что она может заинтересоваться другим мужчиной, а тем более спать с ним...
Дым сигареты разъедал Хенсону горло. Он бы очень хотел так же спокойно обдумать и обсудить предъявленное ему обвинение. Что бы он ни утверждал по поводу убийства Коннорса, против него будет выдвинуто еще одно обвинение – в убийстве жены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
– А почему ты не сказал мне этого раньше?
– Эта деталь казалась мне несущественной. Когда мы приедем в Мехико и у нас будут паспорта со всеми необходимыми визами, я думаю, мы сядем на самолет и улетим в какой-нибудь порт Центральной Америки. Оттуда доберемся до Касабланки, Танжера или Порт-Саида, а уж потом пересядем на другой самолет и отправимся в порт Амелия.
– Ты действительно так доверяешь Джонни Энглишу?
– Как самому себе.
– И он возьмет тебя на службу?
– Вот уже пятнадцать лет, как он перетягивает меня к себе.
– Это было бы замечательно!
– Это действительно замечательно!
Хенсон заметил, что их стаканы опустели. Он понимал, что их машина уже достаточно проветрилась, и они могли уже ехать, но заказал еще по порции спиртного, прекрасно сознавая, что затягивает этим отъезд.
– Мне больше не бери, – попросила Ванда. – С меня достаточно.
– Как хочешь.
– Ты боишься, Ларри?
Хенсон честно признался:
– Если бы я был на несколько лет моложе, я мог бы еще подождать чего-нибудь. Ну а теперь я не буду чувствовать себя спокойным, пока мы не доберемся до Мексики.
Ванда подняла свой стакан и чокнулась с Хенсоном, глядя ему прямо в глаза.
– За наш отъезд в Мексику, – ободряюще сказала она. – Ты был не слишком счастлив со своей женой, да?
– Я никогда не отдавал себе в этом отчета, но факт тот, что я был совершенно несчастен.
– А со мной?
– Ты знаешь сама.
Ванда притронулась к своему животу, который в скором времени должен будет округлиться.
– Да, я должна это знать. Но ты никогда не пожалеешь об этом, Ларри?
– Нет, – серьезно ответил Хенсон. – Даже если нас задержат на границе. Я провел самые счастливые в моей жизни три недели.
Ванда положила свою ладошку на руку Хенсона.
– Ты – моя любовь... Я тоже... никогда не была так счастлива.
– Даже будучи беременной от мужчины, с которым ты не состоишь в браке?
– Мне это безразлично, раз ребенок от тебя.
Девушка принесла счет и положила его на стол. Хенсон положил на него банкноту, которая с лихвой покрывала сумму счета. Он встал и, помогая Ванде выйти из-за стола, бодро сказал:
– В путь! Следующий этап – Монтери или даже Сюдад-Виктория. Это в трехстах милях.
– Да поможет нам Бог, – шепнула Ванда.
Они перешли улицу и подошли к своей машине. Металл и пластиковые сидения были еще очень горячи, но это было уже терпимо. Как только они поедут, станет прохладнее. Развив хорошую скорость, они смогут к ночи добраться до Сюдад-Виктории.
Он проехал по Гуаделуп-стрит и повернул направо на Кравент-авеню, чтобы подъехать к интернациональному мосту. Он убеждал себя, что смешно так волноваться. Переезд через границу – пустая формальность. Даже если его и искали, считая виновным в убийстве, то все равно пока что они ничем не рисковали. Пересаживаясь из автобуса в поезд, затем в старую машину, они так запутали следы, что полиция вряд ли успела их выследить.
С американской стороны мост был перегорожен полосатым черно-белым барьером. Служащий в форме таможенника или кто-то из иммиграционной службы сделал ему знак остановиться. Хенсон последовал его указаниям.
– Ваше имя? – спросил служащий.
– Мистер и миссис Бурдик, – ответил Хенсон, доставая из кармана документы и протягивая их таможеннику.
Тот качнул головой.
– Вашу туристическую карточку и документы на машину.
Хенсон протянул требуемые бумаги. Таможенник просмотрел их, увидел, что все в порядке, и вернул Хенсону.
– Вы, конечно, едете на время, чтобы проветриться?
– Да.
– Вы знаете, что ваша карточка и документы на машину действительны в течение шести месяцев?
– Знаю. Я прошел через контору А.А.А.
– У вас нет с собой американских сигарет или оружия?
– Нет.
Было очень жарко. Таможенник провел пальцем за воротничком и вытер пот.
– Вас не затруднит открыть багажник, мистер Бурдик?
– Конечно нет...
Неожиданно Хенсон замер, как парализованный, увидев человека, одетого, несмотря на жару, в плащ. Молодого человека с седеющими висками, выходящего из двери конторы и направляющегося к ним.
– Салют, Хенсон! – бросил лейтенант Эган. – Ну, как делишки?
Хенсон открыл рот, но не смог вымолвить ни слова. Ванда выскользнула из машины и приблизилась к Хенсону.
– Кто это? – спросила она.
– Лейтенант Эган, – промычал Хенсон, – из уголовной полиции Чикаго.
– А-а-а... – протянула она. – Понимаю. – Ванда печально вздохнула. – Но как вам удалось нас обнаружить? – обратилась она к лейтенанту. – Как вы догадались, что мы направляемся в Лоредо?
Лейтенант отдал дань жаре: он снял шляпу и вытер лоб платком, не вынимая из кармана плаща правой руки.
– Стадо слонов не оставило бы больше следов, чем вы. Вы забрали в одном из банков Чикаго свои сбережения, и нам осталось лишь проверить всех таксистов, чтобы выйти на того, который привез вас к Фламан-Роз в Калюме-Сити. Хотя вы и подкрасили волосы, он узнал вас по описанию...
Эган вновь снял шляпу.
– Там вы оба сели в автобус на Сан-Луи. Из Сан-Луи самолет доставил вас в форт Форч, а из форта другой автобус привез вас в Сан-Антонио, где вы приобрели «форд» 1952 года, серый кабриолет, и заплатили за него пятьсот девяносто два доллара. На имя Джима Бурдика. Документы на это имя, как обнаружилось, исчезли из сейфа. Об этом нам сообщил мистер Хелл. Зная все это, нам не трудно было выследить вас. И я стал поджидать вас здесь.
С трудом выговаривая слова – горло его перехватил спазм, – Хенсон спросил:
– В чем меня обвиняют?
Лейтенант опять сунул правую руку в карман плаща. Можно было подумать, что там ее обычное место.
– В трех вещах. Но меня больше всего интересует смерть Ольги Хенсон и Тома Коннорса. Хотелось бы верить вам, что вы уехали потому, что полюбили и захотели быть вместе. Но какая была необходимость убивать двух людей – дружка вашей Ванды и собственную жену? Почему вы просто не удрали, сменив имя? Почему вы не устроились на работу в Канзас-Сити или Лос-Анджелесе, чтобы продолжить там свою идиллию?
Хенсон с трудом выговорил:
– Это не я. Я не виновен, я не убивал ни Коннорса, ни Ольги.
– Наши эксперты не разделяют вашего мнения. А прокурор решил, что у него достаточно улик, чтобы выдать ордер на ваш арест и объявить розыск по всем штатам.
– Я не виновен, – повторил Хенсон.
– Эту позицию будет отстаивать на суде ваш адвокат. А пока что, – продолжал Эган, проведя левой рукой по губам, – скажите, где находятся деньги, которые вы взяли из сейфа?
Хенсон мгновенно ответил:
– В моем кармане.
Лейтенант Эган печально улыбнулся.
– Ладно. Я ведь всего лишь незначительный флик, но не думаете ли вы, что меня так легко надуть? Я понимаю, почему вы решились на это, – произнес он, любуясь свежестью и красотой Ванды. – Если бы я мог рассчитывать хоть на малейший успех у мисс Галь, я бы тоже рискнул попробовать. Вам достался королевский кусочек. Провести с ней три чудесных недели – завидую вам. Но не пытайтесь рассказать мне, что носите в кармане семьсот тысяч долларов.
Хенсон чуть не подпрыгнул от удивления.
– Семьсот тысяч долларов!
– Совершенно верно. – Эган опять потянул себя за воротник. – Но самое странное, что старый Хелл больше всего жалеет о потере несчастных двухсот тысяч долларов, которые лежали в портфеле, тоже находившемся в сейфе. Мне кажется, это касается наряда на строительство моста в Турции...
Глава 10
Камера на двух заключенных была невелика: два на два пятьдесят. Кроме двух коек там находился умывальник и незакрывающаяся кабина с унитазом.
Хенсон оказался в одной камере с молодым мексиканцем лет двадцати с небольшим. В первые часы их совместного пребывания тот хранил скромное молчание. Сидя на верхних нарах, мексиканец курил сигарету за сигаретой, стараясь, чтобы дым уходил за окно в сторону Рио-Гранде. Но после вечерней трапезы любопытство взяло в нем верх над скромностью.
– Извините, сеньор, меня зовут Педро Гарсиа. Меня взяли за убийство жены и ее любовника. Я убил их одним выстрелом из пистолета в спину мужчины. Так что вы можете догадаться, чем они занимались в тот момент, когда я раньше времени вернулся домой... – Гарсиа пожал плечами и добавил: – Мы даже не успели выплатить кредит за кровать, нам еще оставалось сделать восемь взносов. С кем имею честь разговаривать?
– Ларри Хенсон.
– Могу я полюбопытствовать, каким обстоятельствам я обязан удовольствию находиться в вашем обществе?
– Меня обвиняют в том, что я убил свою жену и еще одного мужчину и украл семьсот тысяч долларов из сейфа компании, в которой работал.
– А что было на самом деле?
– В сущности, я лишь покинул город с женщиной, которая не была моей женой.
– А тот мужчина был любовником вашей жены?
– Нет. Насколько я предполагаю, она была убита бродягой, который забрался в наш дом, изнасиловал ее и убил как раз в тот вечер, когда я покидал Чикаго. Что касается мужчины, этого Коннорса, в убийстве которого меня обвиняют, то он был любовником моей любовницы в течение нескольких месяцев четыре года назад...
– И вы совершенно неповинны в его смерти?
– Нет. Я только позаботился о нем и пьяного отвез его в кустарник. Он узнал адрес моей подруги и стал докучать ей. Затем он свалился на ее кровать мертвецки пьяный. Тогда она позвонила мне, чтобы я помог ей избавиться от его присутствия...
– А ваша жена?
– Тут я абсолютно ни при чем. Когда я вернулся домой, чтобы уложить свои вещи, она уже была некоторое время мертва.
– А та огромная сумма денег, которую, как утверждает полиция, вы украли из сейфа своей компании?
– Я совершенно ничего не понимаю. Я взял только те несколько сот долларов, которые принадлежали мне лично. Там лежала моя заначка от жены.
Гарсиа спустился сверху, встал возле решетчатой двери и взглянул в окошко, выходящее в коридор, через которое ничего нельзя было увидеть.
– И вы можете доказать все это, сеньор?
– Нет.
– Но тем не менее это правда?
– Чистая правда!
Гарсиа раздавил окурок о железные прутья решетки и принялся скручивать следующую сигарету.
– Тогда мой друг, у вас есть шанс. А это не так мало. У вас есть, по крайней мере, один шанс доказать свою невиновность. В моем случае никаких сомнений нет: я убил свою жену и ее любовника. Я не был слепым и не был в состоянии аффекта, когда нажимал на курок. Я отлично понимал, что делаю. И если бы все это повторилось опять, я поступил бы точно так же.
Хенсон закурил последнюю сигарету из своей пачки.
– Вы всегда можете сослаться на поруганную честь, на убийство в состоянии гнева...
Гарсиа повернулся и прислонился к решетке.
– Увы, нет, сеньор. Мой адвокат уверяет, что даже здесь, в тюрьме Техаса, закон чести не более чем пустой звук. Он считает, что вместо того чтобы убивать их, расположившихся на моей постели, я должен был повернуться и гордо уйти, а потом подать на развод; к несчастью, у меня не было никакого желания разводиться с Рамоной. Она принесла мне много счастливых минут. И я просто ослеп от ярости, что это роскошное тело, которое принадлежит исключительно мне, может так легко отдаваться другому.
– И что, по мнению адвоката, в вашем случае можно сделать?
– Он рассчитывает, что особое положение трупов поможет ему добиться для меня пожизненного заключения. Абсолютно ясно, что преступление не было преднамеренным. Он попытается доказать, что у меня и мысли не было, что она может заинтересоваться другим мужчиной, а тем более спать с ним...
Дым сигареты разъедал Хенсону горло. Он бы очень хотел так же спокойно обдумать и обсудить предъявленное ему обвинение. Что бы он ни утверждал по поводу убийства Коннорса, против него будет выдвинуто еще одно обвинение – в убийстве жены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22