– Никогда не откажусь от стаканчика, если платить приходится не мне.
Она пошла к прилавку, не утруждая себя обувью, и быстро вернулась с двумя откупоренными бутылками, «забыв» принести сдачу.
– Ну вот, начинайте. Что я могу вам сообщить, мистер Келси?
– Сколько лет было вашей дочери, когда она вас покинула?
– Полагаю, что тринадцать, почти четырнадцать.
– Почему она уехала?
Матери Ольги вопрос, кажется, не понравился.
– Этого я точно не знаю. Возможно, потому, что она всегда хотела подняться выше всех. Провести свою жизнь в кемпинге рыболовов, продавать пиво и иногда, без особого усилия, заработать пять долларов – это было не для нее! Это для других! У нее была... как бы это сказать?
– Мания величия?
– Вот именно. Парни с фермы ее не интересовали. Как только она немного подросла, она только и говорила о том, как бы ей уйти отсюда и подцепить кого-нибудь стоящего, чтобы жить жизнью дамы света, в красивом доме, с красивой посудой, мехами и прислугой. – Хельга перечисляла недостатки, отлично известные Хенсону. – Надо сказать, что у нее было все, чтобы привлечь внимание мужчин. Я ее не видела уже много лет, но когда она меня покинула, она была точной копией этой... как ее... актрисы, вы ее, конечно, знаете – Гресс Келси. Та, которая подцепила принца. Вы, случайно, не родственник ей?
– К сожалению, нет.
– Вероятно, очень приятно быть богатым.
– Без сомнения. Мне кажется, что ваша дочь добилась своего.
– Вам должно быть виднее.
– Вы знали ее мужа?
– Нет. Он, по-видимому, стыдился меня, так я думаю. Такой крупный инженер, хорошо оплачиваемый. Нет, не имею представления о том, как он выглядит... это животное. – Хельга наклонилась над столом с таинственным видом. – Но один из моих приятелей, занимающийся продажей скота, решил, что он выгодно продаст его в Чикаго, и поехал туда, взяв меня с собой. После того как скотина была продана, мы совершили прогулку и обошли вокруг дома Ольги. Боже мой, вот скажу вам штучка! И еще того хлеще – во дворе стояло две машины!
– Почему же вы не вошли в дом?
– А к чему?
– Ведь вы же ее мать!
Хельга пожала плечами.
– Она не хотела иметь со мной дела. Когда ©на уезжала отсюда, она не скрывала этого, а у меня есть своя гордость. Потом этот тип, с которым я была, женатый.
– Вы переписывались?
– Нет. Она считала меня ниже земли. О, время от времени она присылала мне рождественскую открытку. А когда у нее родился ребенок, то прислала его фотографию. Но она не пригласила меня приехать взглянуть на него. Что ж, мне тоже наплевать на нее!
– Я вас понимаю.
– Напишите об этом в газете. Я хочу сказать обо всем, что она мне сделала. Мне пятьдесят лет, и я все еще продаю пиво и наживку. В то время как она... у нее было две машины, огромный дом, полный добра... и немало денег. – Хельга облизнула губы. – Знаете что? Я вам кое-что скажу...
– Слушаю вас.
– Насколько я знаю Ольгу, после замужества она должна была охладеть к мужу. Ее мало интересовали эти вещи. Но меховая шубка или бриллиант – вот это ее воодушевило бы. За это она с удовольствием задерет ноги перед кем угодно.
Хенсона начало подташнивать.
– Что вы хотите этим сказать?
– Парень, который ее убил, если судить по газетам, ее муж, захотел удрать с одной куколкой по имени Ванда, которая была его секретаршей. Но я-то вижу по-другому...
– И как именно?
– Лично я считаю, что ее муж-пентюх вернулся слишком рано и застукал Ольгу в объятиях другого типа.
– Что заставляет вас так думать?
– То, что как раз перед тем, как ее убили, судя по газетам, она имела сношение с мужчиной.
– Это же подтверждает и медицинская экспертиза.
– Ладно. Теперь подумайте. Если только этот тип не был сумасшедшим, а похоже, что Хенсон им не был, разве может мужчина, который пришел хорошо провести время и получить удовольствие, задушить в этот момент курочку, которая ему так приятна. Обыкновенный тип думает о повторении удовольствия. Вот поэтому я и утверждаю, что муж застукал ее с другим.
– Возможно, вы не ошибаетесь.
– Конечно. И когда этот тип убежал через окно, Хенсон понял, что Ольга обманывала его с самого начала замужества, и он потерял голову, вот и все! Потом получилось так, что он убежал, взял деньги, которые были в сейфе, и укатил вместе со своей секретаршей. Но этот дурак допустил одну ошибку...
– Какую?
– Он поломал решетку окна изнутри. Тогда, конечно, полиция сразу поняла, что все это проделал он, а не бродяга, забравшийся снаружи.
Хенсон не мог удержаться, чтобы не заметить:
– Вы, кажется, не очень-то оплакиваете свою дочь?
– А зачем мне плакать, – возразила Хельга, пожимая плечами. – У нее своя жизнь, у меня – своя. Ольга никогда ничего для меня не делала.
– А те двадцать пять долларов, которые она посылала вам каждый месяц?
– Что вы говорите?
– Ведь она посылала вам двадцать пять долларов каждый месяц, так?
Хельга расхохоталась.
– Откуда вы это выкопали?
– Мне рассказал об этом мистер Хенсон.
И, кривя душой, Хенсон изобразил восхищение заботливостью ее дочки.
– Вы знаете, Ольга была очень хитра. Она ни разу не присылала мне ни одного цента. Это была еще одна комбинация, чтобы облегчить на несколько долларов бедного простачка, который так верил этой дряни.
Хенсон почувствовал, как краска стыда заливает его щеки.
– А в последний месяц, когда вы были больны?
– Когда это?
– Когда вы были больны, разве Ольга не приезжала сюда на десять дней, чтобы ухаживать за вами?
– Первый раз об этом слышу. Кто это вам сказал?
– Опять ее муж.
Хельга покачала головой.
– Поверьте мне, мистер Келси, она просто водила его за нос. Если она уезжала на несколько дней, то это, безусловно, с тем парнем, с которым впоследствии застукал ее муж. Здесь она не была. Ее ноги не было тут с тех пор, как она девчонкой покинула эти места.
– Я вам верю, – заявил Хенсон.
Теперь он знал все. Он знал, кто убил Тома Коннорса, кто задушил Ольгу и украл деньги из сейфа.
– Вы готовы подтвердить сказанное вами перед судом? – спросил он Хельгу.
– Вы хотите сказать, что мне придется ехать в Чикаго и присутствовать на процессе?
– Да.
Хельга трезво смотрела на дело.
– А кто оплатит мои расходы?
– Все издержки вам должен будет оплатить суд. Но если они этого не сделают, я оплачу их сам.
– А почему вы хотите это сделать?
– Я хотел сказать, оплатит моя газета. Это может произвести сенсацию и, возможно, даже спасет жизнь Хенсона.
– Над этим стоит подумать.
– Послушайте, – Хенсон попытался воздействовать на ее самолюбие, – ваши фотографии будут на первых страницах чикагских газет. В местных газетах они тоже наверняка появятся. Вы станете чертовски популярны и заработаете кучу денег.
– Неплохие перспективы. Это будет здорово. У меня появится много клиентов. А мне надо говорить только правду?
– Ничего, кроме правды.
– Когда вы хотите, чтобы я поехала?
– Как можно скорее. Сейчас... этой ночью.
Хельга сделала отрицательный жест.
– Об этом нечего и говорить. Мне еще нужно найти кого-нибудь, кто смог бы заменить меня на время отсутствия. Я могу отправиться завтра в полдень или немного раньше.
Хенсон не решился спорить с ней.
– Значит, завтра после полудня.
– Мне только не хочется говорить об одном моменте...
– О чем именно?
– О том путешествии, которое я совершила с тем типом. Я вам рассказывала. Мне не хотелось бы, чтобы у него были неприятности с женой. И к тому же, он так хорошо ко мне относится, – добавила она кокетливо.
– Вы просто замечательная женщина, – поспешил ее уверить Хенсон. – Итак, до завтра, – сказал он, вставая из-за стола и направляясь к двери.
Хельга проводила его к выходу.
– Я буду вас ждать! Доброй ночи!
– Доброй ночи!
Хенсон в темноте еле нашел машину. После того как он полчаса дышал атмосферой, насыщенной пивными запахами, и вдыхал дешевые духи Хельги, запах рыбы показался ему не таким уж плохим. Он не отдавал себе отчета в том, как измучен. Горло его пересохло, голова раскалывалась от боли, но результат был налицо – он все же продвинулся вперед на целый шаг.
Существовало еще множество проблем, которые требовали своего решения. Найти укрытие до завтра, до часу дня, и продумать, как избежать преследования и доставить мать Ольги в Чикаго. При условии, что он не будет есть, тех двух долларов и тридцати двух центов ему должно на все хватить.
Хенсон пожалел, что вспомнил о еде, потому что сразу ощутил страшный голод.
Существовала еще и другая трудность: краденую машину могли опознать, а он не должен позволить арестовать себя, пока Ольгина мать не расскажет всю историю. Если его заберут, она, скорее всего, не захочет говорить. И даже если ему удастся довезти ее до Чикаго, поверит ли ей полиция и оценит ли правильно ее сообщение?
Показания Хельги, конечно, не доказывали, что Хенсон не убивал ни Ольги, ни Коннорса. Они давали возможность перенести подозрения на другого человека. Хенсон имел дело с врагом сильным, бессовестным и безжалостным. К тем, уже совершенным преступлениям, он, не сомневаясь, присовокупит еще одно. К чему сомнения? Терять ему нечего, а выиграть он может все.
В тот момент, когда Хенсон уже взялся за ручку дверцы, все его тело содрогнулось от страшной боли. Кусок цинковой трубы просвистел в воздухе и с силой обрушился на его затылок. Удар свалил Хенсона возле машины.
– Нет, – успел закричать он.
Он хотел позвать на помощь, но смог только простонать – слишком сильным и неожиданным оказался этот удар. Затем труба просвистела еще раз, и Хенсон растянулся на земле, потеряв сознание.
Луна, как сумасшедшая, плясала в верхушках деревьев. Еле слышное бормотание реки отзывалось в голове страшным шумом. Его последней мыслью было: «Теперь никто ничего не узнает!»
С последним проблеском мысли он попытался приподняться. Потом луна исчезла и наступила кромешная темнота. Он вытянулся на спине и затих.
Глава 17
Он лежал на животе, лицом в воде. Пахло рыбой. Когда Хенсон стал приходить в себя, ему показалось, что он находится в реке, но потом почувствовал, что лежит на досках и слышит, как скрипят уключины. Бурлила вода... Он понял, что находится в лодке, управляемой невидимым гребцом.
Хенсон чуть повернул голову и прижался щекой к мокрым доскам. Ночь стала еще темнее. Весло ударило по воде, и мужчина где-то позади него, в темноте, выругался сквозь зубы. Судно завертелось на месте. Мужчина постарался выправить его, но оно продолжало вертеться, и поток брызг обдал Хенсона. Он хотел сплюнуть и тут обнаружил, что связан и во рту у него кляп. Намерения противника были достаточно ясны: как только лодка достигнет глубокой воды, он выбросит Хенсона за борт.
С трудом отплевываясь, наполовину оглушенный, Хенсон попытался встать на колени. Волосы прилипли к лицу, кляп мешал ему дышать, руки были связаны за спиной. Им овладело бешенство. Руки были не только связаны, вдобавок к ним был привязан короткой веревкой какой-то тяжелый предмет. Хенсон ощупал его и определил, что это был один из бетонных блоков, которые он заметил возле дома Хельги.
Все еще стоя на коленях, он нагнулся и положил голову на что-то, что могло быть скамейкой или ящиком для рыболовных принадлежностей. Сердце Хенсона стучало с невероятной силой. Быть утопленным – ужасная смерть. Надо было от Хельги позвонить лейтенанту Эгану и подождать прибытия полиции.
Он хотел оглянуться, но раздумал. С кляпом во рту и со связанными руками он был совершенно беспомощен. Бросив взгляд назад, он получит еще один удар трубой по башке.
С отчаянной энергией он попытался освободиться от пут. Если бы у него было время, он, возможно, достиг бы желаемого, но времени у него не было. Тем не менее он не сдавался.
Лодка уже входила в глубокие воды. Послышался толчок и стук дерева о борт лодки. Человек за спиной Хенсона положил весла и выпрямился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22