Секретарское кресло, обтянутое зеленой кожей, располагавшееся за дорогим U-образным столом, и пишущая электрическая машинка “IBM” последней модели были настолько новыми, что от них в комнате все еще веяло заводскими запахами.
Кара села в секретарское кресло, покрутилась на нем, и тут на ее столе зазвонил телефон внутренней связи. Она подняла трубку. Звонившим оказался один из помощников мистера Флетчера. Он попросил девушку зайти к нему и забрать ее суточную работу — иностранную корреспонденцию, требовавшую перевода и ответа на нее.
"Судя по всему, писем для меня накопилось немало”, — подумала Кара. Ей очень не хотелось, едва появившись в новом офисе, сразу же окунаться в работу. Девушка надела очки, открыла атташе-кейс и стала просматривать список своих бывших клиентов из нескольких стран мира, которые не менее пятидесяти раз привлекали ее к работе. Не зная некоторых специфических особенностей страны, с бизнесменами которой они хотели установить деловые связи, клиенты Кары, всецело полагаясь на ее знания и опыт, хорошо ей платили.
Девушка была настолько компетентна в ведении их дел, что, выполняя работу, почти не обращалась к ним за разрешением напечатать то или иное письмо и отослать его по назначению.
Собственно говоря, такой стиль работы был не нов. Довольно часто бизнесмены прибегали к услугам не числящихся в их штате свободных секретарей-машинисток, которые даже из других стран могли эффективно исполнять возложенные на них обязанности. Главным же преимуществом Кары было то, что у нее в мире бизнеса уже сложились довольно обширные связи.
За определенную сумму — как правило, контракт заключался на год плюс расходы на транспорт и телеграммы — она с удовольствием связывалась с известными фирмами по продаже цветов, кондитерских изделий, ювелирными и меховыми магазинами и делала им заказ: в такой-то день и час вручить определенному лицу, мадам, сеньоре или фрау, две дюжины красных роз, пятифунтовую коробку сладостей, платиновый браслет или норковую шубку. К такому подарку должна была прилагаться красочная поздравительная карточка со словами “С днем рождения!” или “Поздравляю с юбилеем!” за подписью “Роберто”, “Антонио”, “Франциско” или “Конрад”.
У Кары хранился еще один список, несколько короче предыдущего, с именами мадемуазелей, сеньорит и фрейлейн, которых их знакомые если и не поздравляли с днем рождения, то в один из всеобщих праздников подарки с открытками посылали обязательно.
Стоимость одной такой услуги стоила немного, но суммарный годовой доход Кары с учетом ее обширной клиентуры да плюс то, что она получала, ведя переписку с партнерами своих клиентов, выливался в приличную сумму. Во всяком случае, девушка могла приобрести себе из одежды то, чего раньше просто не могла себе позволить. Так, она купила себе шикарную норковую шубку и вечернюю пелерину из дорогого белого меха, правда с очень большой скидкой.
Теперь Кара отметила в списке фамилии четырех клиентов, заняться которыми требовалось в первую очередь, взяла стопку телеграммных бланков, оторвала один и вставила его обратной стороной в пишущую машинку. Затем, желая проверить скорость печатания и удобства новой машинки, она включила ее и быстро застучала по клавиатуре. Оказалось, что буквы “а” и “к” немного заедают, а “е”, если сразу же не убрать с нее палец, пропечатывается дважды. Но для Кары эти неполадки в машинке “IBM” не имели никакого значения — и с ними она могла нормально работать. Клавиша перевода строки срабатывала нормально. Так что в целом техника была в хорошем состоянии. “Уверена, что мы с тобой подружимся”, — ласково глядя на пишущую машинку, подумала девушка.
Вытащив телеграфный бланк, она снова вставила его между роликами, но уже лицевой стороной, и быстро забарабанила по клавишам. Напечатав пробную фразу, Кара выдернула листок и, прочитав текст, от досады облизнула губы — вместо более привычной для нее фразы — “Приличным мужчинам пора закругляться со своей вечеринкой”, — девушка, сама того не сознавая, напечатала: “Тебе, единожды побывавшему со мной в ванне и дважды в постели, спасибо”, — промолвила непорочная девушка”.
Допущенная Карой ошибка объяснялась легко — после того как она, перед рассветом поцеловав Джека Мэллоу и пожелав ему спокойной ночи, собиралась заснуть, в ее памяти, непонятно отчего, вдруг всплыли слова веселой песенки, которые и сейчас не давали ей покоя. Она даже не помнила, где слышала этот куплет, слова которого не рифмовались.
Кара вновь посмотрела на бланк, на ту его строчку, где указывался отправитель телеграммы, и обомлела. Там значилось:
"Миссис Мэллоу, Талапалуза, штат Джорджия”.
Девушка смяла испорченный бланк и швырнула его в корзину. “Вот еще: Только этого не хватало. У меня в семье уже был один дурачок, правда ирландец, а второго я не потерплю. Если кто-то и решил, что я могу выйти замуж за того, кто способен говорить лишь о своих чувствах ко мне и о маленьком самолетике, который собирается купить, чтобы опрыскивать ядохимикатами поля в районе этого вшивого городка под названием Талапалуза, то глубоко ошибается”, — подумала она.
Глава 8

“Отель Интернешнл" Номер 411
Отец Динант помешал последним кусочком поджаренного хлеба в чашке с теплым молоком, стоявшей на подносе, доставленным в его номер официантом, и мысленно поблагодарил того, кто так предусмотрительно добавил к его заказу дополнительную порцию этих румяных сухариков и еще одну плошку горячего молока.
По правде сказать, так называемое мясо по-монастырски не оказалось вкуснее тех блюд, которые ему уже довелось попробовать. Самое лучшее, что священнослужитель мог сказать о нем, так это то, что вкус у него лучше, чем у вяленой козлятины, маисовых лепешек и сырой рыбы, которыми он кормился на долгом пути из Леопольдвиля после того, как симбасы сожгли здание церкви и убили отца Шарлероя, сестер Марию Терезу и Анну Кларису. Отец Динант полагал, что полезнее для его здоровья будет съесть одно это блюдо, чем обильный завтрак, состоящий из гречневых лепешек, кленового сиропа, куска говядины, тарелки сваренных вкрутую яиц и нескольких кусков яблочного и вишневого пая, которым, будучи еще мальчиком, лакомился в Северном Мичигане.
Во время последнего обследования врач заверил отца Динанта, что его рука и желудок идут на поправку и что через семь-десять дней он сможет есть все, что душа пожелает, и приступить к своим обязанностям священника.
Отец Динант закурил первую из трех сигар в день — норма, которую он сам себе установил, — и, заложив руки за спину, встал в проеме двери балкона, задумчиво глядя на океан. “Прав был Гамлет, сказав: “Вот в чем вопрос”, — подумал он. — Всего немного южнее Майами и Майами-Бич находится на западном побережье Африки страна Конго, а как они все-таки далеки от меня”.
Хотел ли святой отец вернуться обратно? Мог ли он заставить себя вернуться в эту Африку? Имеет ли епископ моральное право снова послать его туда? А если предложит, что он тогда ему ответит?
Вынужденный отпуск, который он проводил, остановившись в фешенебельном отеле, уже подходил к концу и был полностью оплачен высокопоставленным служителем протестантской церкви и двоими очень богатыми людьми, один из которых владел шахтой, а другой — металлургическим заводом. Оба когда-то промышленники, они являлись прихожанами его прихода в Аппер-Пенинсуле. Роскошная жизнь для отца Динанта подходила к концу через несколько дней, и он чувствовал необходимость бесповоротно решать вопрос — ехать ему обратно в Африку или нет.
Священник взял газету, которую каждое утро подкладывали под дверь его номера, и, пустив облако табачного дыма, вышел с ней на балкон. Ему хотелось ознакомиться с новостями и заодно погреть на солнце свою правую руку. “Что ни говори, а мне все-таки сильно повезло — задень копье африканца кость, я бы, скорее всего, правой руки лишился”, — подумал отец Динант.
Прищурив глаза, он уставился в газету. Судя по заголовкам, напечатанным на первой полосе, ничего глобального в мире за прошедшую ночь не произошло. Как всегда, всюду творилась полная неразбериха.
"Вооруженный мужчина убил нового премьер-министра Бурунди, второго за этот год”… “Реактивные самолеты и катера совершили рейд в глубь Северного Вьетнама”… “Атеист-заключенный выступил против совершения в тюрьме церковных обрядов”… “Генеральный секретарь ООН У Тан вновь призвал страны-участницы погасить задолженность по членским взносам”… “Двое брошенных детей обнаружены в автомобиле на Флаглер-авеню”… “Малайзия и Индонезия обвиняют друг друга в нарушении границы”… “Послу Соединенных Штатов приказано покинуть Дар-эс-Салам”…
Отец Динант перевернул страницу, но и там оказалось не лучше: “Насер вновь пообещал Соединенным Штатам, что их солдаты “нахлебаются морской воды”.
"А между тем, — подумал святой отец, — египтяне со своей слабой экономикой надеются на нашу помощь”.
"Главы правительств Кении, Уганды и Танзании проводят совещание, на котором обсуждается, как увеличить помощь конголезским повстанцам”… “Отношения между Францией и Великобританией достигли самого низкого”… “Россия подала формальный протест против воздушного моста, организованного союзниками для Западного Берлина”… “В нарушение резолюции ООН на границе между Израилем и Иорданией возникла двухчасовая перестрелка, повлекшая за собой многочисленные жертвы с обеих сторон”… “На Холавер-Бич группа молодых хулиганов напала на девочку-подростка и изнасиловала ее”… “Еще одна двенадцатилетняя девочка ушла из дому и не вернулась”…
Отец Динант стряхнул с сигары пепел. Единственным сообщением, по крайней мере на первых страницах газеты, не имевшим отношения ни к убийствам, ни к вооруженным конфликтам, ни к пропавшим или подброшенным детям, оказалась совсем крохотная заметка, описывавшая банкет, устроенный в Будапеште для советской делегации, состоявшей из высоких партийных боссов, с лотереей, в которой разыгрывался швейцарский шоколад. “Наверное, — подумал отец Динант, — в качестве высококалорийного десерта”.
Он уже начал переворачивать очередную страницу газеты, чтобы посмотреть турнирную таблицу баскетбольных команд высшей лиги, как из соседнего номера послышались громкие голоса.
— Вон она опять появилась! — раздался голос мужчины. — Видишь? Смотри на вышку для прыжков. Видишь черноволосую красотку в белом бикини? Недурна. Совсем недурна!
— О, не знаю, — ответил женский голос. — По-моему, так ничего особенного. Выглядит как и все остальные.
— Ха! — воскликнул мужчина. — Ничего особенного? Да ты меня просто решила завести. Как эта девушка может ничем не отличаться от других, если у нее в носу огромный бриллиант? Да этот камушек потянет на десять тысяч долларов!
Виня себя за излишнее любопытство, отец Динанг посмотрел поверх перил туда, где должна была стоять та, которую так живо обсуждали его соседи, и увидел девушку, несомненно красивую, но по восточным меркам. Как и сказал парень из 409-го номера, в ее левой ноздре сверкала серьга с бриллиантом. Прокалывать ноздри и вдевать в них серьги было обычаем, которого до сих пор придерживались очень богатые индусы и мусульмане. Девушка, стоявшая на подкидной доске и пожираемая глазами собравшихся внизу мужчин, поправила бретельки и резинки на своем очень открытом купальнике и посмотрела на небольшую группу людей, расположившихся в тени кокосовой пальмы. Затем, вытянув перед собой руки, она спружинила на подкидной доске и прыгнула вниз. Прыжок был выполнен безукоризненно — брызг после того, как она вошла в воду, почти не было. Вынырнув и сделав несколько размеренных гребков, восточная красавица достигла края бассейна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36