— Вы тогда запросили о помощи?
— Нет.
— Почему нет? Этот человек едет с превышением скорости от Вашингтон-авеню, направляясь к границе округа Майами-Бич, и вы никому об этом не сообщаете?
— Нет. — Полицейский Чавес почувствовал себя некомфортно. Он изменил положение на стуле.
— Как вы в конце концов заставили его остановиться?
— Он просто остановился. Прямо на обочине.
Это было уже интересно. Даже очень интересно.
— И вы называете это погоней, полицейский?
— Нет. Послушайте, он, возможно, даже не видел меня в зеркале заднего вида. Может, поэтому сразу и не остановился. Я знаю только, что он в конце концов все-таки остановился.
— Хорошо. Что произошло, когда он остановился? Что вы сделали?
— Я вышел из машины и попросил его предъявить водительское удостоверение и документы на машину. Он мне их дал. Я спросил его, куда он так спешит, куда направляется, и он ответил, что едет в аэропорт и ему надо успеть на самолет. Затем я поинтересовался, куда он летит, но он не ответил. Я увидел одну сумку на заднем сиденье и спросил, есть ли у него багаж в багажнике. Он опять не ответил. Затем я спросил, могу ли я осмотреть его багажник, и он ответил, что нет. Поэтому я направился назад к своей машине выписывать ему штраф за превышение скорости. И за разбитую заднюю фару.
— Так, давайте уточним. Этот человек, которого вы преследовали пару миль, — хорошо, за которым вы просто следовали пару миль, — отказывает вам в разрешении проверить его багажник, вы просто пожимаете плечами и отправляетесь к своей машине выписывать штраф?
— Да.
Ни один из полицейских, с которыми доводилось сталкиваться Си-Джей, никогда не реагировал подобным образом, если ему отказывали в разрешении проверить багажник после того, как он остановил чью-то машину.
— Хорошо. Что дальше?
— Затем я пошел к своей машине, а когда проходил мимо его багажника, уловил запах. Мерзкий запах, ну как пахнет труп или что-то разлагающееся. Поэтому я снова попросил согласия у водителя, но он ответил отказом и заявил, что ему нужно ехать. Тогда я ему сказал, что он вообще никуда не поедет. Я вызвал подразделение «К-9». Приехала группа Бочампа из отдела Майами-Бич, с собакой по кличке Силач. Пес просто взбесился у багажника, поэтому мы его и открыли. Все остальное уже известно. Внутри лежал труп девушки со вскрытой грудной клеткой, и я понял, что мы взяли Купидона. Я сказал этому Бантлингу, чтобы вылезал из машины, и мы просто ждали на шоссе минут шесть, пока не подъехали все остальные.
Си-Джей снова перечитала протокол задержания, затем вспомнила, что ей говорил Мэнни, когда позвонил во вторник вечером с просьбой оформить ордера, и поняла, что придется решать совсем не маленькую проблему.
— Еще раз повторите, где вы находились, когда впервые заметили машину Бантлинга, полицейский Чавес.
— На углу Вашингтона и Шестой.
— Ваш автомобиль стоял на Вашингтон-авеню или на Шестой улице?
— На Шестой. Я стоял на Шестой, когда увидел, как он проносится мимо.
— Но на Шестой одностороннее движение, полицейский Чавес. Движение в восточном направлении. Если вы смотрели на Вашингтон-авеню, то вы должны были смотреть на запад.
Чавес всеми силами старался не показать, что он смущен.
— Да, я стоял на углу Шестой и смотрел в другую сторону, когда увидел эту машину. Я все время так делаю. Отличный способ ловить нарушителей. Они не ожидают, что ты их заметишь.
— А когда бы увидели, что «ягуар» направляется к шоссе Макартура, вы поехали прямо за ним?
— Да.
— И ни разу не потеряли его из виду?
— Нет.
— Теперь мы оба знаем, что вы врете, полицейский Чавес. Почему бы вам не рассказать мне, что случилось на самом деле?
Глава 38
Проблема заключалась в том, что Шестая — не только улица с односторонним движением, но еще и не является сквозной. Даже если бы Чавес смотрел на запад, то есть назад, то небольшие цементные заграждения все равно не позволили бы ему развернуться налево или на юг, на Вашингтон-авеню. Ему пришлось бы поворачивать на север по Вашингтон-авеню, а затем делать поворот на сто восемьдесят градусов через квартал или два от того места, где он стоял. Он никак не мог постоянно держать «ягуар» в поле зрения, и это предположив, что он вообще изначально видел, как тот едет с превышением скорости.
Теперь Чавесу явно стало не по себе. Он покраснел. Си-Джей поймала его на лжи, и он это знал.
— Послушайте. Хорошо. Я стоял на Шестой. Я увидел «ягуар» и поехал по Шестой к Коллинз-стрит. Там я быстро повернул направо и поехал назад по Пятой, прямо к шоссе Макартура. Я потерял его из виду всего на минуту, если вы к этому клоните.
— Подождите. Подождите. Вы поехали по Шестой?
— Да.
— Значит, вы стояли совсем не так, как рассказывали. И смотрели совсем в другую сторону. Вы даже не смотрели на Вашингтон-авеню? — Она не могла поверить в то, что слышала. Си-Джей встала и склонилась над письменным столом, ее трясло от гнева. — Послушайте, или вы помогаете мне, или я лишу вас жетона! Вы находитесь под присягой, и мне нужна правда, это понятно? Или вам придется в самом скором времени разговаривать с дешевым адвокатом, которого назначит суд, пока вы будете прощаться с молодостью в переполненной камере предварительного заключения!
Последовало долгое молчание. Самоуверенность и наглость исчезли, словно сдулся воздушный шарик. Чавес хмурился, глаза потемнели. Теперь он выглядел обеспокоенным.
— Боже праведный, я и предположить не мог, что это будет такое, такое... большое дело! Откуда я мог знать, что этот мужик окажется Купидоном?! — Чавес запустил пальцы в волосы, и Си-Джей почувствовала, что ее дело вот-вот развалится. — Хорошо. Послушайте, я на самом деле стоял на Шестой, но не в машине, которая была припаркована на углу. Я разговаривал с ребятями-туристами. Они повздорили, я их разнимал. И тут мне поступило сообщение по рации. Анонимное сообщение об этом мужике в черной машине — сказали, что он перевозит наркотики. Звонивший сообщил, что мужик едет в черном «Ягуаре XJ8» последней модели и направляется на юг по Вашингтон-авеню. И наркотики у него в багажнике.
— Анонимное сообщение? — Си-Джей была поражена. Она впервые слышала об этом.
— Да. Заявитель сказал, что у этого мужика в багажнике два килограмма кокаина и он направляется в аэропорт. И тут я увидел, как этот «ягуар» проносится мимо меня, поэтому я говорю adios ребятам, прыгаю в машину и несусь по Шестой к Коллинз. Там я делаю поворот и возвращаюсь по Пятой, но его нигде нет. Я решил, что он, вероятно, направляется к дороге по насыпи, чтобы ехать в аэропорт, поэтому сам понесся в направлении Макартура и примерно через милю или около того, после Стар-Айленда, я его заметил. Спокоен и невозмутим, черт побери. И я подумал: ну и дерьмо, спокойно катится с наркотой в багажнике, даже не превышает допустимые на шоссе пятьдесят пять миль в час. Поэтому до того, как он выехал с территории нашего подразделения, я заставил его остановиться.
Си-Джей снова села. Во рту у нее пересохло, сердце сильно билось в груди. Дело было плохо.
— Значит, вы не видели, как Бантлинг превышал скорость? Вы приказали ему остановиться, действуя на основании анонимного сообщения? Так?
Чавес ничего не говорил, просто смотрел на бумаги, которые все еще лежали у него на коленях.
— Что конкретно сказан звонивший?
— Я только что вам рассказал. Черный «Ягуар XJ8» последней модели едет по Вашингтон-авеню на юг с двумя килограммами кокаина в багажнике.
— Направляется в аэропорт?
— Направляется в аэропорт.
— А звонивший дал описание водителя? По крайней мере номер машины указал? Он объяснил, откуда у него эта информация? Он сказал что-нибудь, чтобы разумный полицейский поверил: да, водитель является перевозчиком наркотиков!..
Ее голос поднялся чуть ли не до крика, и Си-Джей знала это. Суд всегда скептически воспринимал анонимные сообщения — позвонить может любой, и невозможно подтвердить надежность звонившего и определить, насколько можно ему доверять. А если в подсказке нет достаточного количества деталей и фактов, то нет и достаточных оснований для задержания машины. Черный «ягуар» направляется на юг по Вашингтон-авеню с двумя килограммами кокаина в багажнике — это просто не пойдет.
— Нет. Это все, что он сказал. Времени не было, мисс Таунсенд. Водитель же покидал нашу территорию, и я не хотел его упустить, поэтому и тормознул.
— Нет. Вы уже потеряли его на Шестой. Откуда вы знали, что черный «ягуар», который вы догнали на шоссе Макартура, это тот же самый, который вы видели проносящимся мимо вас по Вашингтон-авеню? Откуда вы знали, что остановленная вами машина — это та, которую имел в виду звонивший, сообщая, что она следует до Вашингтона? И почему решили, что сообщение не было ложным?
Снова повисла тишина.
— Правильно. Вы этого не знали, потому что подсказка была ложной, — и вот это вы теперь понимаете. Именно поэтому вы мне про звонившего ничего и не сказали. Итак, вы приказали водителю остановиться. Расскажите мне точно, что было потом.
— Я заставил его выйти из машины и попросил предъявить водительское удостоверение и документы на машину. Я спросил, куда он направляется, и он ответил, что в аэропорт. И тогда я спросил, что у него в багажнике. Сумки? Он ответил, что у него с собой только одна большая сумка — на заднем сиденье. А звонивший говорил, что наркотики в багажнике. Водитель мне сказал, чтобы я отвалил. Поэтому я понял: у него там точно что-то есть. Я сказал ему, что на самолет он не успеет, и вызвал ребят из «К-9».
— Что было в сумке на заднем сиденье?
— Одежда, паспорт, ежедневник. Еще какие-то бумаги.
— А когда вы обыскали его сумку?
— Пока ждал ребят из «К-9».
— И запаха тоже не было? Из багажника?
— Нет, был, был! — закричал Чавес. — Воняло какой-то гнилью, как труп пахнет.
— Вы — лжец, полицейский. Вы не уловили никакого подозрительного запаха. И вы, и я это знаем. Вначале вы сказали Мэнни Альваресу, что подумали, будто Бантлинг везет наркотики, а теперь вы сменили пластинку, поскольку никаких наркотиков не нашли. Нигде. Вы также не смогли бы почувствовать запах разложения, потому что жертва умерла всего за день до обнаружения тела. Признайтесь, что захотели заглянуть в багажник потому, что вам не понравился отказ водителя его открыть, и вы знали, что у вас нет прав самому его раскрывать. Десять минут работы — и вы уже крутой парень. Никто не смеет вам отказывать. У вас не было никаких оснований заставлять Бантлинга останавливаться, вы это знаете? Вы даже не удосужились проверить поступившее сообщение. Вы представляете, какое дело сейчас полностью развалили, полицейский?
Чавес встал и стал мерить шагами небольшой кабинет.
— Боже, я не знал, что это окажется Купидон! Я подумал, этот мужик — торговец наркотиками. Может, мне удастся взять наркоторговца, мне самому, одному, просто прислушиваясь к своей интуиции. Мой руководитель практики говорил, что они постоянно орудуют в Майами. Если кто-то не хочет, чтобы ты заглядывал ему в багажник, значит, он там что-то прячет. А там оказался труп, черт побери! Труп! Вы мне собираетесь сказать, что это ничего не значит?!
— Да, именно это я и собираюсь вам сказать, поскольку если вы остановили Бантлинга незаконно и обыск проводился незаконно, то у нас в багажнике нет трупа, вы это понимаете? Ни один суд не станет рассматривать такое дело. Разве вы не учили права в полицейской академии или вы были так заняты, прикрепляя второй пистолет к лодыжке, что забывали слушать?
Они какое-то время сидели молча, дешевые настенные часы отсчитывали секунды и минуты. Наконец Си-Джей спросила:
— Сколько человек это знают?
— Мой сержант Риберо. Я ему все рассказал после того, как мы открыли багажник. И он отреагировал точно так же, как вы. Сказал, что дело пойдет прахом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64