То, что он рассказывает, звучит достаточно правдиво, чтобы прикрыть его задницу. Это все, что нам удалось у него выяснить.
Закончив разговор, Мэттьюз повернулся к Брейди, который слушал все через динамик.
— Видимо, заложница станет очередной жертвой.
— В таком случае, — сказал Брейди, — можно предположить, что он возвращается сюда вместе с ней.
Зазвонил телефон, и Брейди снял трубку.
— Спрашивают вас. Агент Бёррэс из вашего ричмондского отделения.
Мэттьюз вновь включил телефон на динамик. Он уже забыл о поручении, данном им Бёррэсу — проверить один из телефонных номеров, найденных в счетах на имя Малика. Малик звонил из своего магазина кому-то в Ричмонде. Больше ничего не удалось выяснить.
— Я проверил номер, который вы мне дали, — доложил Бёррэс. — Телефон на имя Роберта И. Лоренса. Это человек восьмидесяти четырех лет, богатый, по крайней мере, был богатым. Принадлежит к старой ричмондской семье, занимает видное общественное положение, прожил здесь всю жизнь. Я говорил с ним по телефону, но он страдает некоторой забывчивостью. Помнит только, что за последние несколько месяцев говорил с двумя людьми из Шарлоттсвиля. Один — старый друг, который хотел напомнить ему о приближающейся встрече бывших студентов одной из групп Вирджинского университета, другой — университетский профессор, арендующий принадлежащий ему коттедж. Он не знает никого по имени Джон Малик. По его предположению, звонили его экономке, она разведена, у нее множество дружков, которые часто звонят ей к нему в дом. Он спросил у нее, не знает ли она кого-нибудь по имени Джон Малик, но ответ был отрицательный.
Мэттьюза внезапно как будто обдало холодом.
— Кому сдал этот человек свой коттедж?
Бёррэс сверился со своими записями.
— Джорджу Андерсону.
— Каков адрес сданного им коттеджа?
Бёррэс замялся.
— Извините, я не спросил его. Поскольку он сдал дом профессору, я предположил, что он хорошо знает его.
— Сейчас же поезжайте к нему и поговорите с ним. Узнайте, где расположен коттедж, покажите ему фотографию Малика, может, он опознает в нем Джорджа Андерсона.
— Немедленно выезжаю.
— Сколько времени вам потребуется, чтобы доехать до него?
— Минут сорок пять.
— Как только поговорите с ним, сейчас же позвоните мне, независимо от того, что он скажет.
Закончив разговор, Мэттьюз повернулся к Брейди:
— Попросите кого-нибудь проверить, работает ли в университете профессор Джордж Андерсон.
— Я обращусь к начальнику университетской полиции, он это быстро выяснит.
Опять затрезвонил телефон, и Мэттьюз схватил трубку. На проводе был Бёррэс.
— Я позвонил Лоренсу домой, чтобы предупредить его о своем приезде. Экономка ответила, что он поехал ужинать к одному из своих друзей. Она не знает, к кому именно, и не может сказать, когда он вернется.
— Когда он выехал?
— Около семи часов.
Мэттьюз поглядел на часы. Без нескольких минут десять.
— Поезжайте к нему домой и попробуйте его найти. Возьмите у экономки список его друзей и звоните им, пока не найдете его.
* * *
Джон Малик медленно ехал по пустынной сельской дороге, внимательно присматриваясь к темному лесу вдоль обочины. Заметив упавшее дерево, служившее ему ориентиром, он затормозил, почти остановился, потом свернул с дороги 609 на узкий грязный проселок, почти неразличимый среди обступивших его с двух сторон густых деревьев. Остановившись, он открыл ворота, через которые шла дорога к дому, проехал через них и вновь остановился, чтобы закрыть их за собой, замотать цепь вокруг столба и запереть замок.
«Эксплорер» медленно покатил по глубокой колее, где его бросало то влево, то вправо. После крутого спуска дорога выровнялась и пошла вдоль берега озера к лужайке перед домом. Припарковав «эксплорер», Малик обошел дом, открыл заднюю дверь и включил свет, затем вернулся, чтобы забрать Дженни.
Ее голова все еще болела от удара, но она была в полном сознании и усиленно сопротивлялась, когда он перебросил ее через плечо, как это делают пожарные, и понес в дом. Но как ни брыкалась она связанными ногами, как ни пыталась протестовать, он все же втащил ее внутрь и положил на большой стол в центре комнаты, где когда-то охотники разделывали убитую ими дичь.
Дженни быстро огляделась; Малик тут же перекатил ее на живот, навалившись на ее брыкающиеся ноги всем телом, и прикрепил один из ремней в конце стола к кисти ее руки, прежде чем смотать ленту. Второй ремень он закрепил на другой руке. Затем перевернул ее на спину и подтянул пропущенные в кольца ремни, так чтобы ее руки были высоко над головой. То же самое он проделал и с ее лодыжками, оттянув их ремнями в противоположную сторону. Дженни оказалась растянутой на разделочном столе, со все еще заклеенным лентой ртом.
Затем он подошел к стойке с аппаратурой, стоящей у стены возле двери, ведущей внутрь дома. Включил ее и настроил на свою любимую станцию. Комната наполнилась звуками музыки в стиле кантри. После того как Малик вернулся, низко наклонился над Дженни и провел тыльной стороной своей руки по ее щеке, она перестала кричать.
— А теперь, моя сучка, я собираюсь снять ленту с твоего рта, — сказал он. — Если ты будешь кричать, никто тебя все равно не услышит, но это будет действовать мне на нервы и я вынужден буду зашить тебе рот, а это, предупреждаю, тебе не понравится.
В глазах Дженни мелькнул безумный ужас. Она уже догадывалась, кто этот человек. Она видела кое-какие передачи о «Трупосоставителе». А когда кончилась передаваемая по радио песня и началась реклама шарлоттсвильского дилера по продаже автомобилей, вспомнила о четырех искалеченных и убитых там студентках колледжа. Дженни лежала на спине, глядя на свисающие с полки прямо над ней многочисленные ножи, пилы и топоры. Она чувствовала себя слабой и беспомощной, была на грани истерики, но собралась с духом и не проронила ни звука, когда Малик содрал ленту с ее рта.
— Я должен сделать кое-какие приготовления, — сказал Малик. — А ты пока лежи спокойно и наслаждайся музыкой.
Дженни увидела, как Малик пошел в дальний конец комнаты и стал устанавливать видеокамеру на треножник. Пока он стоял к ней спиной, она попробовала выдернуть кисти рук из ремней и почувствовала, что ремни поддаются. И пока Малик не повернулся к ней лицом, она продолжала растягивать ремни.
Он поставил треножник с видеокамерой поближе к столу и стал наводить видеоискатель.
— Мы снимем видеопленку для твоего отца, — сказал Малик. Глаза у него остекленели, на лице застыла слабая болезненная усмешка. — Что-то вроде сувенира на память.
Дженни почувствовала позыв к рвоте, но закрыла глаза и начала дышать глубже, чтобы подавить этот позыв. Но увидев, что Малик приближается к ней с большими ножницами в руке, вся внутренне сжалась и невольно застонала.
— Нет, пожалуйста.
— Спокойно, я только собираюсь разрезать твою одежду, — сказал Малик мягким, даже ласковым голосом.
Он стал разрезать штанину хлопчатобумажных брюк, что были на Дженни. Она вздрогнула от прикосновения холодной стали к ноге.
— Не двигайся. Это одно из моих любимых занятий. И я не спешу с ним. А если ты будешь шевелиться, я могу нечаянно порезать тебя. А ведь это тебе не понравится, правда? — Он говорил каким-то странным певучим голосом, почти пел.
Дженни старалась лежать неподвижно, но все ее тело пронизывала дрожь; Малик продолжал резать, снял ремень, дорезал до конца пояс и перешел к второй штанине. Затем вытащил из-под нее две половины брюк и забросил их в угол. Одним быстрым движением он разрезал ее трусики «бикини», стянул их с нее, поднес к носу и с наслаждением понюхал. Пошел в другой конец комнаты и вернулся с небольшими ножничками.
Дженни вся содрогнулась, когда почувствовала прикосновение стали к своей промежности. Она подняла голову и увидела, что Малик коротко подстригает ее лобок. Мягко подпевая доносившейся музыке, он стал водить рукой между ее ног.
Теперь он чувствовал, что обладает высшей властью, властью над жизнью и смертью. Эта красивая сучонка, распластанная перед ним, принадлежит ему, вся целиком. Поэтому незачем спешить, надо проявлять больше изобретательности, наслаждаться каждым мгновением и в конце концов создать настоящий видеошедевр для Майкла Тимоти Калли, чтобы он мог вновь и вновь любоваться им до конца своей жизни.
Пока внимание Малика было отвлечено, Дженни продолжала растягивать ремни, пытаясь освободить руки. Ремни понемногу, хотя и недостаточно, поддавались. Но тут Малик перестал гладить ее ноги и опять принес большие ножницы. Он стал вспарывать ее блузку, и Дженни, закрыв глаза и тихо плача, все повторяла и повторяла: спаси меня, папочка, пожалуйста, спаси меня, папочка. А Малик все продолжал мурлыкать свою песенку.
* * *
Разведывательный вертолет облетал густо поросшую лесом окружность площадью в три квадратных мили, держась на расстоянии двух миль за ее пределами и на высоте в шесть тысяч футов. Прибор ночного видения превращал ночь в зеленый день, воспроизводя изображение на мониторе, установленном в кабине пилота. Второй пилот не сводил глаз с монитора, тщательно наблюдая за землей и подъездными дорогами; сделав крутой вираж, вертолет взял курс на другую цель.
Второй пилот увидел на мониторе старый сельский коттедж, к которому от дороги номер 609 вел узкий проселок. Дом казался покинутым. В окнах не горел свет. Пилот потянулся вперед и включил тепловизор; его экран помещался справа от экрана монитора.
Тепловизор действовал в оптимальных условиях: была ясная, спокойная, прохладная октябрьская ночь — с температурой на уровне земли около пятидесяти пяти градусов по Фаренгейту.
Прибор ночного видения улавливал лишь большую разницу в температуре наблюдаемых объектов. Тепловизор же, чувствительный к такой небольшой разнице в температуре, как два градуса, позволял улавливать невидимое теплоизлучение, исходящее от всех живых существ, при свете дня и в ночной темноте, в закрытых помещениях или под таким естественным прикрытием, как деревья и подлесок; с его помощью можно было легко отличить людей от животных и обнаружить остаточное тепло двигателя, шины и тормозной системы еще не остывшего автомобиля. Изображение на экране тепловизора было в серо-белых тонах, в зависимости от интенсивности излучения.
Второй пилот внимательно посмотрел на экран прибора ночного видения: перед коттеджем стояли две машины, пикап и маленький легковой автомобиль. Затем он повернулся к экрану.
— Из дома исходит слабый теплосигнал, — сказал он первому пилоту, который управлял вертолетом в очках ночного видения. — Труба еще горячая, должно быть, они топили печь, но сейчас огня в ней нет. И за последние пять часов никто не ездил ни на одной из машин. Вероятно, живущие в нем люди пробыли весь вечер дома и сейчас в кровати.
Второй пилот включил тепловизор на полную мощность. На экране замерцали два небольших белых пятнышка.
— Да, двое людей, совсем рядом, в комнате на втором этаже, в левом заднем углу. Ни один из них не движется.
— Итак, можно исключить три дома, — сказал первый пилот. — Остаются два. Дом-прицеп в северо-восточном секторе осматриваемой территории и дом с озером перед ним.
Первый пилот круто повернул налево, и через несколько минут вертолет занял положение, которое позволяло смотреть прямо на широкий дом-прицеп, стоящий на открытой лужайке в конце длинного извилистого проселка. Второй пилот посмотрел на экраны обоих мониторов. На экране тепловизора виднелось небольшое белое пятно — второй пилот узнал капот «шевроле-блейзера». Машина стояла как раз перед прицепом.
— Возможно, это то, что мы ищем. Машина подъехала не больше пятнадцати минут назад, тормозная система и покрышки еще теплые. — Переведя взгляд на экран прибора ночного видения, он увидел, что в прицепе ярко горит свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Закончив разговор, Мэттьюз повернулся к Брейди, который слушал все через динамик.
— Видимо, заложница станет очередной жертвой.
— В таком случае, — сказал Брейди, — можно предположить, что он возвращается сюда вместе с ней.
Зазвонил телефон, и Брейди снял трубку.
— Спрашивают вас. Агент Бёррэс из вашего ричмондского отделения.
Мэттьюз вновь включил телефон на динамик. Он уже забыл о поручении, данном им Бёррэсу — проверить один из телефонных номеров, найденных в счетах на имя Малика. Малик звонил из своего магазина кому-то в Ричмонде. Больше ничего не удалось выяснить.
— Я проверил номер, который вы мне дали, — доложил Бёррэс. — Телефон на имя Роберта И. Лоренса. Это человек восьмидесяти четырех лет, богатый, по крайней мере, был богатым. Принадлежит к старой ричмондской семье, занимает видное общественное положение, прожил здесь всю жизнь. Я говорил с ним по телефону, но он страдает некоторой забывчивостью. Помнит только, что за последние несколько месяцев говорил с двумя людьми из Шарлоттсвиля. Один — старый друг, который хотел напомнить ему о приближающейся встрече бывших студентов одной из групп Вирджинского университета, другой — университетский профессор, арендующий принадлежащий ему коттедж. Он не знает никого по имени Джон Малик. По его предположению, звонили его экономке, она разведена, у нее множество дружков, которые часто звонят ей к нему в дом. Он спросил у нее, не знает ли она кого-нибудь по имени Джон Малик, но ответ был отрицательный.
Мэттьюза внезапно как будто обдало холодом.
— Кому сдал этот человек свой коттедж?
Бёррэс сверился со своими записями.
— Джорджу Андерсону.
— Каков адрес сданного им коттеджа?
Бёррэс замялся.
— Извините, я не спросил его. Поскольку он сдал дом профессору, я предположил, что он хорошо знает его.
— Сейчас же поезжайте к нему и поговорите с ним. Узнайте, где расположен коттедж, покажите ему фотографию Малика, может, он опознает в нем Джорджа Андерсона.
— Немедленно выезжаю.
— Сколько времени вам потребуется, чтобы доехать до него?
— Минут сорок пять.
— Как только поговорите с ним, сейчас же позвоните мне, независимо от того, что он скажет.
Закончив разговор, Мэттьюз повернулся к Брейди:
— Попросите кого-нибудь проверить, работает ли в университете профессор Джордж Андерсон.
— Я обращусь к начальнику университетской полиции, он это быстро выяснит.
Опять затрезвонил телефон, и Мэттьюз схватил трубку. На проводе был Бёррэс.
— Я позвонил Лоренсу домой, чтобы предупредить его о своем приезде. Экономка ответила, что он поехал ужинать к одному из своих друзей. Она не знает, к кому именно, и не может сказать, когда он вернется.
— Когда он выехал?
— Около семи часов.
Мэттьюз поглядел на часы. Без нескольких минут десять.
— Поезжайте к нему домой и попробуйте его найти. Возьмите у экономки список его друзей и звоните им, пока не найдете его.
* * *
Джон Малик медленно ехал по пустынной сельской дороге, внимательно присматриваясь к темному лесу вдоль обочины. Заметив упавшее дерево, служившее ему ориентиром, он затормозил, почти остановился, потом свернул с дороги 609 на узкий грязный проселок, почти неразличимый среди обступивших его с двух сторон густых деревьев. Остановившись, он открыл ворота, через которые шла дорога к дому, проехал через них и вновь остановился, чтобы закрыть их за собой, замотать цепь вокруг столба и запереть замок.
«Эксплорер» медленно покатил по глубокой колее, где его бросало то влево, то вправо. После крутого спуска дорога выровнялась и пошла вдоль берега озера к лужайке перед домом. Припарковав «эксплорер», Малик обошел дом, открыл заднюю дверь и включил свет, затем вернулся, чтобы забрать Дженни.
Ее голова все еще болела от удара, но она была в полном сознании и усиленно сопротивлялась, когда он перебросил ее через плечо, как это делают пожарные, и понес в дом. Но как ни брыкалась она связанными ногами, как ни пыталась протестовать, он все же втащил ее внутрь и положил на большой стол в центре комнаты, где когда-то охотники разделывали убитую ими дичь.
Дженни быстро огляделась; Малик тут же перекатил ее на живот, навалившись на ее брыкающиеся ноги всем телом, и прикрепил один из ремней в конце стола к кисти ее руки, прежде чем смотать ленту. Второй ремень он закрепил на другой руке. Затем перевернул ее на спину и подтянул пропущенные в кольца ремни, так чтобы ее руки были высоко над головой. То же самое он проделал и с ее лодыжками, оттянув их ремнями в противоположную сторону. Дженни оказалась растянутой на разделочном столе, со все еще заклеенным лентой ртом.
Затем он подошел к стойке с аппаратурой, стоящей у стены возле двери, ведущей внутрь дома. Включил ее и настроил на свою любимую станцию. Комната наполнилась звуками музыки в стиле кантри. После того как Малик вернулся, низко наклонился над Дженни и провел тыльной стороной своей руки по ее щеке, она перестала кричать.
— А теперь, моя сучка, я собираюсь снять ленту с твоего рта, — сказал он. — Если ты будешь кричать, никто тебя все равно не услышит, но это будет действовать мне на нервы и я вынужден буду зашить тебе рот, а это, предупреждаю, тебе не понравится.
В глазах Дженни мелькнул безумный ужас. Она уже догадывалась, кто этот человек. Она видела кое-какие передачи о «Трупосоставителе». А когда кончилась передаваемая по радио песня и началась реклама шарлоттсвильского дилера по продаже автомобилей, вспомнила о четырех искалеченных и убитых там студентках колледжа. Дженни лежала на спине, глядя на свисающие с полки прямо над ней многочисленные ножи, пилы и топоры. Она чувствовала себя слабой и беспомощной, была на грани истерики, но собралась с духом и не проронила ни звука, когда Малик содрал ленту с ее рта.
— Я должен сделать кое-какие приготовления, — сказал Малик. — А ты пока лежи спокойно и наслаждайся музыкой.
Дженни увидела, как Малик пошел в дальний конец комнаты и стал устанавливать видеокамеру на треножник. Пока он стоял к ней спиной, она попробовала выдернуть кисти рук из ремней и почувствовала, что ремни поддаются. И пока Малик не повернулся к ней лицом, она продолжала растягивать ремни.
Он поставил треножник с видеокамерой поближе к столу и стал наводить видеоискатель.
— Мы снимем видеопленку для твоего отца, — сказал Малик. Глаза у него остекленели, на лице застыла слабая болезненная усмешка. — Что-то вроде сувенира на память.
Дженни почувствовала позыв к рвоте, но закрыла глаза и начала дышать глубже, чтобы подавить этот позыв. Но увидев, что Малик приближается к ней с большими ножницами в руке, вся внутренне сжалась и невольно застонала.
— Нет, пожалуйста.
— Спокойно, я только собираюсь разрезать твою одежду, — сказал Малик мягким, даже ласковым голосом.
Он стал разрезать штанину хлопчатобумажных брюк, что были на Дженни. Она вздрогнула от прикосновения холодной стали к ноге.
— Не двигайся. Это одно из моих любимых занятий. И я не спешу с ним. А если ты будешь шевелиться, я могу нечаянно порезать тебя. А ведь это тебе не понравится, правда? — Он говорил каким-то странным певучим голосом, почти пел.
Дженни старалась лежать неподвижно, но все ее тело пронизывала дрожь; Малик продолжал резать, снял ремень, дорезал до конца пояс и перешел к второй штанине. Затем вытащил из-под нее две половины брюк и забросил их в угол. Одним быстрым движением он разрезал ее трусики «бикини», стянул их с нее, поднес к носу и с наслаждением понюхал. Пошел в другой конец комнаты и вернулся с небольшими ножничками.
Дженни вся содрогнулась, когда почувствовала прикосновение стали к своей промежности. Она подняла голову и увидела, что Малик коротко подстригает ее лобок. Мягко подпевая доносившейся музыке, он стал водить рукой между ее ног.
Теперь он чувствовал, что обладает высшей властью, властью над жизнью и смертью. Эта красивая сучонка, распластанная перед ним, принадлежит ему, вся целиком. Поэтому незачем спешить, надо проявлять больше изобретательности, наслаждаться каждым мгновением и в конце концов создать настоящий видеошедевр для Майкла Тимоти Калли, чтобы он мог вновь и вновь любоваться им до конца своей жизни.
Пока внимание Малика было отвлечено, Дженни продолжала растягивать ремни, пытаясь освободить руки. Ремни понемногу, хотя и недостаточно, поддавались. Но тут Малик перестал гладить ее ноги и опять принес большие ножницы. Он стал вспарывать ее блузку, и Дженни, закрыв глаза и тихо плача, все повторяла и повторяла: спаси меня, папочка, пожалуйста, спаси меня, папочка. А Малик все продолжал мурлыкать свою песенку.
* * *
Разведывательный вертолет облетал густо поросшую лесом окружность площадью в три квадратных мили, держась на расстоянии двух миль за ее пределами и на высоте в шесть тысяч футов. Прибор ночного видения превращал ночь в зеленый день, воспроизводя изображение на мониторе, установленном в кабине пилота. Второй пилот не сводил глаз с монитора, тщательно наблюдая за землей и подъездными дорогами; сделав крутой вираж, вертолет взял курс на другую цель.
Второй пилот увидел на мониторе старый сельский коттедж, к которому от дороги номер 609 вел узкий проселок. Дом казался покинутым. В окнах не горел свет. Пилот потянулся вперед и включил тепловизор; его экран помещался справа от экрана монитора.
Тепловизор действовал в оптимальных условиях: была ясная, спокойная, прохладная октябрьская ночь — с температурой на уровне земли около пятидесяти пяти градусов по Фаренгейту.
Прибор ночного видения улавливал лишь большую разницу в температуре наблюдаемых объектов. Тепловизор же, чувствительный к такой небольшой разнице в температуре, как два градуса, позволял улавливать невидимое теплоизлучение, исходящее от всех живых существ, при свете дня и в ночной темноте, в закрытых помещениях или под таким естественным прикрытием, как деревья и подлесок; с его помощью можно было легко отличить людей от животных и обнаружить остаточное тепло двигателя, шины и тормозной системы еще не остывшего автомобиля. Изображение на экране тепловизора было в серо-белых тонах, в зависимости от интенсивности излучения.
Второй пилот внимательно посмотрел на экран прибора ночного видения: перед коттеджем стояли две машины, пикап и маленький легковой автомобиль. Затем он повернулся к экрану.
— Из дома исходит слабый теплосигнал, — сказал он первому пилоту, который управлял вертолетом в очках ночного видения. — Труба еще горячая, должно быть, они топили печь, но сейчас огня в ней нет. И за последние пять часов никто не ездил ни на одной из машин. Вероятно, живущие в нем люди пробыли весь вечер дома и сейчас в кровати.
Второй пилот включил тепловизор на полную мощность. На экране замерцали два небольших белых пятнышка.
— Да, двое людей, совсем рядом, в комнате на втором этаже, в левом заднем углу. Ни один из них не движется.
— Итак, можно исключить три дома, — сказал первый пилот. — Остаются два. Дом-прицеп в северо-восточном секторе осматриваемой территории и дом с озером перед ним.
Первый пилот круто повернул налево, и через несколько минут вертолет занял положение, которое позволяло смотреть прямо на широкий дом-прицеп, стоящий на открытой лужайке в конце длинного извилистого проселка. Второй пилот посмотрел на экраны обоих мониторов. На экране тепловизора виднелось небольшое белое пятно — второй пилот узнал капот «шевроле-блейзера». Машина стояла как раз перед прицепом.
— Возможно, это то, что мы ищем. Машина подъехала не больше пятнадцати минут назад, тормозная система и покрышки еще теплые. — Переведя взгляд на экран прибора ночного видения, он увидел, что в прицепе ярко горит свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47