Будем сообща соображать, как ее лучше обустроить.
– Бабка Феклина нагадала мне: «Встретишь доброго человека, доверься ему». Я согласен покумекать! – опустил голову, чтобы Субботин не заметил на его глазах слез.
* * *
1983 г. Подмосковье.
Правительственные дачи в районе
Переделкино. Лето.
Генерал-майор внутренних войск, советник министра МВД СССР Илья Владимирович Ухтомский славился среди сотрудников многими качествами, весьма необычными для «мента» высокого ранга: был исключительно умен и находчив, обладал дипломатическими способностями, знал языки, умел найти самый короткий ход к сердцу не только подчиненного, но и начальства. И еще любил проводить остроумные розыгрыши. Поэтому, когда он вышел к гостям, которых пригласил на дачу, не в генеральском мундире и даже не в спортивном костюме, а в очень своеобразном наряде, гости, а их было около десятка, переглянулись. И хотя чужих тут не было, все же было странным и даже пугающим видеть шефа в таком виде: на голове Ухтомского красовалось нечто вроде треуголки с яркой восьмиконечной звездой, на голубом кителе, рядом с кармашком, были приколоты тоже странные знаки – мальтийский крест с камнем – бирюзой, крошечная корона с католическими письменами и еще какой-то знак, напоминающий по форме рыцарскую печать средневековья. Отвороты кителя и обшлага были ярко-красного цвета.
Вся эта демонстрация длилась не более двух-трех минут. Затем генерал Ухтомский ловко скинул и треуголку, и бутафорский китель и остался в спортивном заграничном костюме.
Зорким глазом он окинул своих гостей – среди приглашенных сегодня не было ни одного человека из МВД, зато на дачу прибыли под видом гостей созванные им агенты Ассоциации из центра России. Каждый из них давно врос в российскую жизнь, занимал в провинции различные должности, абсолютно ничем не выделяясь из общей среды. Их даже нельзя было назвать шпионами или привычными «агентами империалистических разведок», они умело маскировались, так что редко какая разведка могла даже догадаться о существовании чуждых людей в стране. Вполне понятно, что эти агенты не свалились с неба, большинство пришло в Ассоциацию по своим религиозным убеждениям, некоторые были завербованы, но все отлично обучены в сверхсекретных центрах Ассоциации. Словом, на этих людей генерал Ухтомский мог спокойно положиться, но… сейчас он заметил легкое замешательство в глазах большинства гостей, которые, очевидно, приняли выходку генерала за розыгрыш. Однако хозяин дачи был абсолютно серьезен.
– С вашего позволения, друзья-товарищи, – вкрадчиво проговорил генерал Ухтомский, стараясь подладиться под общий стиль, дабы не выделяться, не смущать собеседников, – я сяду во главе стола, а вы располагайтесь, где кому удобно. Прошу! – Подождав, пока гости рассядутся, генерал налил себе рюмку клюквенной наливки, этот напиток он предпочитал всем остальным. – Я очень, очень рад видеть вас у себя в доме. Каждый русский человек по мере возможности стремится на лоно природы. Как заведено в России, разговор начнем после второй рюмки, а первую я предлагаю выпить за здоровье всех присутствующих! За вас, друзья! – Генерал встал. Выпили стоя.
Ужин был в полном разгаре, играла неназойливая музыка, агенты беседовали друг с другом и вдруг… словно по команде, в воздух взвилось пламя костров. Субботин машинально пересчитал их, ровно девять, по числу собравшихся на даче – магическое число Ордена масонов. Все разом перестали жевать, как зачарованные смотрели на языки пламени, прорезающие черное небо Подмосковья. Субботину показалось, что время сместилось, что он наконец-то обрел свою настоящую, а не вымышленную фамилию, вернул титул, принадлежащий деду и прадеду, что сейчас находится он не на подмосковной даче, а в фамильном замке. Вот-вот ударят барабаны, еще сильней разгорятся ритуальные костры, на поляну бодрым шагом войдет сам император Павел – кумир российского масонства, а за ним свита. Ведь в России все началось так красиво и неповторимо! Субботин дословно помнил многое из записок современника Павла Николаевича Шильдера. Как это он вспоминал: «Павел, увидев измученных людей в запыленных каретах, послал узнать, кто приехал. Флигель-адъютант вскоре доложил, что рыцари святого Иоанна Иерусалимского просят гостеприимства. Павел давно был готов к знакомству с мальтийцами. Пустить их! – с радостью приказал он… Вскоре члены мальтийского ордена поднесли Павлу высокий титул протектора религии мальтийских рыцарей…»
– Товарищи! – Это внезапное обращение генерала Ухтомского заставило агентов вздрогнуть, насторожиться. – Прошу вашего внимания. – Лицо генерала, как всегда, лучилось доброжелательностью, это видели все в свете яркого фонаря над столом. – Я очень рад снова видеть вас. Надеюсь, мое генеральское звание вас не очень удивило. Мы в состоянии любого из вас сделать министром, если это будет нужно для общего дела. Итак, вряд ли нужно напоминать, что сейчас, как никогда, все заинтересованные секретные службы западных стран работают в Советском союзе, ибо не одни мы осведомлены о том, что великая держава – объект нашего приложения – стоит на пороге коренных перемен. Это реальная необходимость, исторический процесс, но наша Ассоциация только разворачивает свои боевые порядки, понимая, что всему свое время. Сейчас мы подобны морскому прибою, который методично, изо дня в день, год за годом, бьет в одни и те же скалы, постепенно расшатывая их. Перед тем, как вам разъехаться в регионы, получите новые, более подробные инструкции, но сначала я побеседую с каждым из вас, друзья мои, с глазу на глаз.
…Агент № 29 Павел Эдуардович Субботин всегда чувствовал себя независимым, не лебезил перед высшим начальством, памятуя, что люди на планете Земля все равны, тот, кто господин на этом свете, может быть рабом в новой жизни. Оставшись наедине с одним из лидеров всемогущей Ассоциации, Субботин внезапно почувствовал некоторую робость: видимо, обстановка способствовала этому. Они встретились в полутемной мансарде, скорее всего нежилой. В углу поскрипывал сверчок, по потолку метались уродливые тени от качающегося во дворе фонаря. Ухтомский сел в старое кресло в самом углу, скрыв лицо.
– Тут, наверное, водятся летучие мыши – заметил Субботин, пытаясь перевести предстоящий разговор на доверительный тон. Однако генерал не принял предложения.
– Прошу вас коротко доложить о ситуации в регионе. Слушаю. – Придвинул к себе записывающее устройство, щелкнул рычажком, неслышно поползла узкая диктофонная лента.
– Можно и доложить, – кашлянул Субботин, прочищая горло, которое сильно запершило. – Как вам известно, в центрально-черноземном регионе России обосновался прочно, получил двухкомнатную квартиру, легенда о моем писательстве принята всеми на веру. Внедрение в среду также прошло на удивление гладко. – Субботин помолчал, ожидая вопроса о главной акции, которую ему удалось провести блестяще, за что получил личную благодарность из Америки, от сэра Генри, но Ухтомский словно забыл о взрыве в конвертерном комплексе, а может, делал вид, что вообще не имеет к акции никакого отношения.
– Продолжайте! Я слушаю.
– Надеюсь, вам известно о взрыве в кислородно-конвертерном комплексе Старососненского комбината? – Субботин решил не играть в скромность и благородство.
– В самых общих чертах. – Ухтомский передернул плечами: «Этот Субботин и впрямь ведет себя слишком независимо, – подумал он, – вместо почтительного доклада напористый тон».
– Известие о взрыве на уникальном комплексе России произвело сенсацию в металлургическом мире, – позволил себе напомнить Субботин.
– История и Лидеры вас не забудут! – полушутя проговорил генерал.
Когда дело дошло до описания преступной деятельности директора завода «Пневматика»
Петра Кирыча Щелочихина, Ухтомский забеспокоился. Перекрутив назад пленку, вторично прослушал запись. Затем придвинув старое кресло к стулу Субботина, тихо сказал:
– Павел Эдуардович! Поймите мой особый интерес к этой персоне, ибо, во-первых, мы с вами говорили о роли Старососенска как центра черной металлургии России, помните, когда я был у вас в гостях; во-вторых, – Ухтомский пошевелил полными, как у женщины, губами, – во-вторых… Николай Анисимович Щелоков, мой непосредственный начальник, и ваш директор «Пневматики» Щелочихин – родственники, связанные не только дружбой, но и кое-чем посерьезней. Мы делаем особую ставку не только на вышеназванного высшего чина, но и на Щелочихина. Посему прошу ставить нас в известность обо всем, чем занимается ваш подопечный в Старососенске, а во время его наездов в Москву мы возьмем его под свой контроль. Скажу откровенно, мне тяжело опекать министра, но… наше досье постепенно пополняется. Надеюсь, вы меня поняли. Благодарю вас за полезную деятельность, продолжайте в том же духе. Когда отбываете домой?
– Завтра. Билет уже заказан. Отправление в 20 часов 30 минут.
– Хорошо. Моя машина отвезет вас, – Ухтомский протянул руку Субботину, агент № 29 с чувством пожал ее…
* * *
Полковник Ачкасов на сей раз был удивительно хладнокровен и терпим. Обычно он набрасывался на подчиненных с громкой бранью, а тут… Капитан Андрейченко стоял переминаясь с ноги на ногу, ждал, когда начальник областного управления соизволит поднять глаза и удостоит вниманием. Андрейченко догадывался о причине вызова на «ковер».
– Ну, Шерлок Холмс, – начал Ачкасов, – рассказывай все по порядку.
– Сказки, что ли?
– Валяй сказки. Да ты садись, садись! Я тебя еще не раз поставлю. Итак… Я весь внимание!
– Вы, наверное, про «малину», которую на той неделе накрыли? – бросил пробный камень Андрейченко. Он знал, что генерал уважал его за профессионализм, за цепкость, порой баловал, но звание повышать не собирался. «Малина» была его гордостью, ее он лично разведал, выследил жуликов, взял с поличным.
– Дурнем-то не притворяйся! – повысил голос Ачкасов. – Навел шороху на все министерство! Почему со мной не согласовал докладную?
– Так то была личная инициатива, – попробовал улыбнуться капитан. Но Ачкасов не принял шутки, сказал угрожающе-холодно:
– Мне звонил зам министра, по-приятельски поведал, как из-за твоей чумной записки едва не передрались МВД и КГБ. Какие имел основания, а? Хрен тебе теперь, а не майорское звание!
– Товарищ полковник, – Андрейченко уразумел: крепкой головомойки-то не предвидится, это настроило на более спокойный лад, – вы будете смеяться, но мое чутье подсказывает: в нашем городе появился шпион, проанализировав ситуацию, я понял – шпион-вербовщик.
– Поясни, пожалуйста, два обстоятельства, – сурово нахмурился Ачкасов, – откуда взялся шпион? И почему ты его хочешь поймать? Разве милиция ловит шпионов? – Ачкасов сегодня не узнавал себя: пыжился, хмурился, а выходило – пшик. Верно оттого, что завтра, в субботу, предстояли «именины» на даче у Петра Кирыча – директора завода «Пневматика». «Именины» обычно повторялись ежемесячно, все приятели с охотой приезжали в заповедные места, где Кирыч «давал пир горой». Начальство позволяло себе расслабляться. И еще Ачкасову нравилось бывать у Кирыча потому, что по заведенному директором обычаю, каждому гостю обязательно вручали презент, да не коробку духов, а нечто посущественней. В прошлые «именины» Петр Кирыч удивил гостей, подарив каждому пневматическую машинку для стрижки газонов, разработанную и выпущенную на «Пневматике».
– Товарищ полковник, – капитан Андрейченко встал, – я, вы знаете, обожаю негласное наблюдение, самолично веду объект, никому не доверяя, а тут… словом, данные были, помните, покушение на инженера Русича. Засек я одного хмыря, между прочим, на заводе «Пневматика» работал, а потом разом уволился, исчез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– Бабка Феклина нагадала мне: «Встретишь доброго человека, доверься ему». Я согласен покумекать! – опустил голову, чтобы Субботин не заметил на его глазах слез.
* * *
1983 г. Подмосковье.
Правительственные дачи в районе
Переделкино. Лето.
Генерал-майор внутренних войск, советник министра МВД СССР Илья Владимирович Ухтомский славился среди сотрудников многими качествами, весьма необычными для «мента» высокого ранга: был исключительно умен и находчив, обладал дипломатическими способностями, знал языки, умел найти самый короткий ход к сердцу не только подчиненного, но и начальства. И еще любил проводить остроумные розыгрыши. Поэтому, когда он вышел к гостям, которых пригласил на дачу, не в генеральском мундире и даже не в спортивном костюме, а в очень своеобразном наряде, гости, а их было около десятка, переглянулись. И хотя чужих тут не было, все же было странным и даже пугающим видеть шефа в таком виде: на голове Ухтомского красовалось нечто вроде треуголки с яркой восьмиконечной звездой, на голубом кителе, рядом с кармашком, были приколоты тоже странные знаки – мальтийский крест с камнем – бирюзой, крошечная корона с католическими письменами и еще какой-то знак, напоминающий по форме рыцарскую печать средневековья. Отвороты кителя и обшлага были ярко-красного цвета.
Вся эта демонстрация длилась не более двух-трех минут. Затем генерал Ухтомский ловко скинул и треуголку, и бутафорский китель и остался в спортивном заграничном костюме.
Зорким глазом он окинул своих гостей – среди приглашенных сегодня не было ни одного человека из МВД, зато на дачу прибыли под видом гостей созванные им агенты Ассоциации из центра России. Каждый из них давно врос в российскую жизнь, занимал в провинции различные должности, абсолютно ничем не выделяясь из общей среды. Их даже нельзя было назвать шпионами или привычными «агентами империалистических разведок», они умело маскировались, так что редко какая разведка могла даже догадаться о существовании чуждых людей в стране. Вполне понятно, что эти агенты не свалились с неба, большинство пришло в Ассоциацию по своим религиозным убеждениям, некоторые были завербованы, но все отлично обучены в сверхсекретных центрах Ассоциации. Словом, на этих людей генерал Ухтомский мог спокойно положиться, но… сейчас он заметил легкое замешательство в глазах большинства гостей, которые, очевидно, приняли выходку генерала за розыгрыш. Однако хозяин дачи был абсолютно серьезен.
– С вашего позволения, друзья-товарищи, – вкрадчиво проговорил генерал Ухтомский, стараясь подладиться под общий стиль, дабы не выделяться, не смущать собеседников, – я сяду во главе стола, а вы располагайтесь, где кому удобно. Прошу! – Подождав, пока гости рассядутся, генерал налил себе рюмку клюквенной наливки, этот напиток он предпочитал всем остальным. – Я очень, очень рад видеть вас у себя в доме. Каждый русский человек по мере возможности стремится на лоно природы. Как заведено в России, разговор начнем после второй рюмки, а первую я предлагаю выпить за здоровье всех присутствующих! За вас, друзья! – Генерал встал. Выпили стоя.
Ужин был в полном разгаре, играла неназойливая музыка, агенты беседовали друг с другом и вдруг… словно по команде, в воздух взвилось пламя костров. Субботин машинально пересчитал их, ровно девять, по числу собравшихся на даче – магическое число Ордена масонов. Все разом перестали жевать, как зачарованные смотрели на языки пламени, прорезающие черное небо Подмосковья. Субботину показалось, что время сместилось, что он наконец-то обрел свою настоящую, а не вымышленную фамилию, вернул титул, принадлежащий деду и прадеду, что сейчас находится он не на подмосковной даче, а в фамильном замке. Вот-вот ударят барабаны, еще сильней разгорятся ритуальные костры, на поляну бодрым шагом войдет сам император Павел – кумир российского масонства, а за ним свита. Ведь в России все началось так красиво и неповторимо! Субботин дословно помнил многое из записок современника Павла Николаевича Шильдера. Как это он вспоминал: «Павел, увидев измученных людей в запыленных каретах, послал узнать, кто приехал. Флигель-адъютант вскоре доложил, что рыцари святого Иоанна Иерусалимского просят гостеприимства. Павел давно был готов к знакомству с мальтийцами. Пустить их! – с радостью приказал он… Вскоре члены мальтийского ордена поднесли Павлу высокий титул протектора религии мальтийских рыцарей…»
– Товарищи! – Это внезапное обращение генерала Ухтомского заставило агентов вздрогнуть, насторожиться. – Прошу вашего внимания. – Лицо генерала, как всегда, лучилось доброжелательностью, это видели все в свете яркого фонаря над столом. – Я очень рад снова видеть вас. Надеюсь, мое генеральское звание вас не очень удивило. Мы в состоянии любого из вас сделать министром, если это будет нужно для общего дела. Итак, вряд ли нужно напоминать, что сейчас, как никогда, все заинтересованные секретные службы западных стран работают в Советском союзе, ибо не одни мы осведомлены о том, что великая держава – объект нашего приложения – стоит на пороге коренных перемен. Это реальная необходимость, исторический процесс, но наша Ассоциация только разворачивает свои боевые порядки, понимая, что всему свое время. Сейчас мы подобны морскому прибою, который методично, изо дня в день, год за годом, бьет в одни и те же скалы, постепенно расшатывая их. Перед тем, как вам разъехаться в регионы, получите новые, более подробные инструкции, но сначала я побеседую с каждым из вас, друзья мои, с глазу на глаз.
…Агент № 29 Павел Эдуардович Субботин всегда чувствовал себя независимым, не лебезил перед высшим начальством, памятуя, что люди на планете Земля все равны, тот, кто господин на этом свете, может быть рабом в новой жизни. Оставшись наедине с одним из лидеров всемогущей Ассоциации, Субботин внезапно почувствовал некоторую робость: видимо, обстановка способствовала этому. Они встретились в полутемной мансарде, скорее всего нежилой. В углу поскрипывал сверчок, по потолку метались уродливые тени от качающегося во дворе фонаря. Ухтомский сел в старое кресло в самом углу, скрыв лицо.
– Тут, наверное, водятся летучие мыши – заметил Субботин, пытаясь перевести предстоящий разговор на доверительный тон. Однако генерал не принял предложения.
– Прошу вас коротко доложить о ситуации в регионе. Слушаю. – Придвинул к себе записывающее устройство, щелкнул рычажком, неслышно поползла узкая диктофонная лента.
– Можно и доложить, – кашлянул Субботин, прочищая горло, которое сильно запершило. – Как вам известно, в центрально-черноземном регионе России обосновался прочно, получил двухкомнатную квартиру, легенда о моем писательстве принята всеми на веру. Внедрение в среду также прошло на удивление гладко. – Субботин помолчал, ожидая вопроса о главной акции, которую ему удалось провести блестяще, за что получил личную благодарность из Америки, от сэра Генри, но Ухтомский словно забыл о взрыве в конвертерном комплексе, а может, делал вид, что вообще не имеет к акции никакого отношения.
– Продолжайте! Я слушаю.
– Надеюсь, вам известно о взрыве в кислородно-конвертерном комплексе Старососненского комбината? – Субботин решил не играть в скромность и благородство.
– В самых общих чертах. – Ухтомский передернул плечами: «Этот Субботин и впрямь ведет себя слишком независимо, – подумал он, – вместо почтительного доклада напористый тон».
– Известие о взрыве на уникальном комплексе России произвело сенсацию в металлургическом мире, – позволил себе напомнить Субботин.
– История и Лидеры вас не забудут! – полушутя проговорил генерал.
Когда дело дошло до описания преступной деятельности директора завода «Пневматика»
Петра Кирыча Щелочихина, Ухтомский забеспокоился. Перекрутив назад пленку, вторично прослушал запись. Затем придвинув старое кресло к стулу Субботина, тихо сказал:
– Павел Эдуардович! Поймите мой особый интерес к этой персоне, ибо, во-первых, мы с вами говорили о роли Старососенска как центра черной металлургии России, помните, когда я был у вас в гостях; во-вторых, – Ухтомский пошевелил полными, как у женщины, губами, – во-вторых… Николай Анисимович Щелоков, мой непосредственный начальник, и ваш директор «Пневматики» Щелочихин – родственники, связанные не только дружбой, но и кое-чем посерьезней. Мы делаем особую ставку не только на вышеназванного высшего чина, но и на Щелочихина. Посему прошу ставить нас в известность обо всем, чем занимается ваш подопечный в Старососенске, а во время его наездов в Москву мы возьмем его под свой контроль. Скажу откровенно, мне тяжело опекать министра, но… наше досье постепенно пополняется. Надеюсь, вы меня поняли. Благодарю вас за полезную деятельность, продолжайте в том же духе. Когда отбываете домой?
– Завтра. Билет уже заказан. Отправление в 20 часов 30 минут.
– Хорошо. Моя машина отвезет вас, – Ухтомский протянул руку Субботину, агент № 29 с чувством пожал ее…
* * *
Полковник Ачкасов на сей раз был удивительно хладнокровен и терпим. Обычно он набрасывался на подчиненных с громкой бранью, а тут… Капитан Андрейченко стоял переминаясь с ноги на ногу, ждал, когда начальник областного управления соизволит поднять глаза и удостоит вниманием. Андрейченко догадывался о причине вызова на «ковер».
– Ну, Шерлок Холмс, – начал Ачкасов, – рассказывай все по порядку.
– Сказки, что ли?
– Валяй сказки. Да ты садись, садись! Я тебя еще не раз поставлю. Итак… Я весь внимание!
– Вы, наверное, про «малину», которую на той неделе накрыли? – бросил пробный камень Андрейченко. Он знал, что генерал уважал его за профессионализм, за цепкость, порой баловал, но звание повышать не собирался. «Малина» была его гордостью, ее он лично разведал, выследил жуликов, взял с поличным.
– Дурнем-то не притворяйся! – повысил голос Ачкасов. – Навел шороху на все министерство! Почему со мной не согласовал докладную?
– Так то была личная инициатива, – попробовал улыбнуться капитан. Но Ачкасов не принял шутки, сказал угрожающе-холодно:
– Мне звонил зам министра, по-приятельски поведал, как из-за твоей чумной записки едва не передрались МВД и КГБ. Какие имел основания, а? Хрен тебе теперь, а не майорское звание!
– Товарищ полковник, – Андрейченко уразумел: крепкой головомойки-то не предвидится, это настроило на более спокойный лад, – вы будете смеяться, но мое чутье подсказывает: в нашем городе появился шпион, проанализировав ситуацию, я понял – шпион-вербовщик.
– Поясни, пожалуйста, два обстоятельства, – сурово нахмурился Ачкасов, – откуда взялся шпион? И почему ты его хочешь поймать? Разве милиция ловит шпионов? – Ачкасов сегодня не узнавал себя: пыжился, хмурился, а выходило – пшик. Верно оттого, что завтра, в субботу, предстояли «именины» на даче у Петра Кирыча – директора завода «Пневматика». «Именины» обычно повторялись ежемесячно, все приятели с охотой приезжали в заповедные места, где Кирыч «давал пир горой». Начальство позволяло себе расслабляться. И еще Ачкасову нравилось бывать у Кирыча потому, что по заведенному директором обычаю, каждому гостю обязательно вручали презент, да не коробку духов, а нечто посущественней. В прошлые «именины» Петр Кирыч удивил гостей, подарив каждому пневматическую машинку для стрижки газонов, разработанную и выпущенную на «Пневматике».
– Товарищ полковник, – капитан Андрейченко встал, – я, вы знаете, обожаю негласное наблюдение, самолично веду объект, никому не доверяя, а тут… словом, данные были, помните, покушение на инженера Русича. Засек я одного хмыря, между прочим, на заводе «Пневматика» работал, а потом разом уволился, исчез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55