Мы поехали. Декорации пошли в обратном порядке. Скоротечность событий утомляла и раздражала. Не прошло и двух часов, как мы на круге столкнулись с грузовиком, но за это время нас с Владом успели задержать, посадить в следственный изолятор, вынести обвинение и пригрозить пожизненным заключением, из которого я отсидел в общей сложности не больше получаса. Теперь мы мчались в машине комиссара полиции, и я не мог сказать даже приблизительно, как жизнь повернется в ближайшее время, готовый с одинаковым равнодушием воспринять новость о замене пожизненного заключения высшей мерой или о полной реабилитации с принесением извинений от президента страны и финансовой компенсации за моральный ущерб.
На ступеньках перед входом в гостиницу сидел Дик. Когда мы вышли из машины, он встал и вытянулся, как солдат перед генералом.
– Встречай своих друзей! – сказал ему комиссар и первым пошел по лестнице вверх.
– Ну, парни… – начал было выражать свой восторг Дик, но Влад, нахмурив лицо, перебил его:
– Только тебя еще здесь не хватало!
Получив незаслуженный пинок, Дик застыл на лестнице с приподнятыми руками, рассеянно глядя на меня.
– Ты что-то хотел? – спросил я его.
– Как тебе сказать, – замялся Дик. – В общем, дел особых у меня нет…
– Извини, мы сейчас заняты, – на ходу бросил я и вслед за комиссаром и Владом зашел в фойе.
Комиссар чувствовал себя в гостинице хозяином, как в полицейском участке. Здесь его знали все – от портье до администратора.
– Желаете видеть директора, господин комиссар? – спросил администратор, торопливо выходя из-за стойки.
– Я сам зайду к нему, когда мне это будет нужно, – ответил комиссар, и в его голосе послышалась скрытая угроза.
– Слушаюсь, – поклонился администратор и спрятал хитрые лживые глазки.
Мы зашли в лифт. Кабина для рослого Влада и плечистого комиссара была явно мала, и мне с трудом удалось втиснуться внутрь. Как только дверь закрылась, она стала напоминать то темное помещение, в котором я совсем недавно был. Комиссар, глядя на цифровое табло, почему-то спросил:
– Здесь кормят нормально?
Мог бы сказать что-нибудь другое, подумал я. Например: «Не волнуйтесь, парни, все в порядке. Я только объясню вам суть ситуации». Или: «Чего приуныли? Все худшее позади!» А он про еду!
– Нормально, – ответил я.
– Закажешь яичницу со шпинатом? – попросил комиссар. – Только предупреди, чтобы мне на кукурузном поджарили, хорошо?
Мы прошли по коридору к номеру. Горничная, увидев комиссара, прижалась спиной к стене и тихо поздоровалась:
– Здравствуйте, господин комиссар!
Я объяснил ей на ушко, чего, на чем и сколько поджарить. Она кивнула:
– Немедленно приготовлю!
Комиссар придирчиво осмотрел наш номер, заглянул на лоджию, в душевую, приоткрыл створки стенного шкафа и, удовлетворившись обыском, тяжело опустился в кресло.
– А бродягу вы прогнали? – спросил он, только сейчас заметив, что, кроме нас с Владом, в номере больше нет никого. – Правильно сделали. Разговор не для посторонних.
Мы сели напротив комиссара. Ему было жарко. Он до пупа расстегнул рубашку и, взяв со столика журнал, стал помахивать им у лица.
– Почему не позвонили сразу, как вышли из земельного департамента? – спросил он меня, давно догадавшись, что Влад не понимает по-испански. – Я же оставил у секретарши свою визитку!
Я только сейчас вспомнил о том, как секретарша сунула мне в руку бумажку с телефоном полицейского управления, а я сгоряча выкинул ее в корзину.
– Мне не объяснили, в связи с чем я должен звонить в полицию, – ответил я.
– Эх! – махнул рукой комиссар. – Позвонил бы, меньше было бы проблем… Ладно, все неплохо кончилось. Только два человека из полиции знают, что вы на воле. А так, по всем документам, сидите в изоляторе. А это большой плюс, друзья!
Глаза Влада, как уже бывало в подобных ситуациях, кричали от информативного голода, но у меня не было желания повторять для него по-русски все то, о чем мы говорили. Пусть наберется терпения, подумал я, сам ни черта не понимаю.
– Признаюсь, мне не совсем ясно, в чем тут, собственно, плюс, – сказал я, открывая холодильник и выставляя на стол пиво.
Комиссар на мгновение замер, осознавая, что начинать разговор надо с нуля.
– Разве этот бродяга вам ничего не сказал? – уточнил он.
– Он сказал, что у него сегодня нет никаких дел, – ответил я.
– Ну, это понятно, – согласился комиссар, наливая себе в бокал пиво. – Тогда я вам сейчас все объясню.
Он встал, подошел к двери, ведущей на лоджию, и плотно закрыл ее.
– В общем, этот ваш друг или слуга – кто он там? – проспал встречу с вами и кинулся по вашим следам, – стал объяснять комиссар. – В земельный департамент он приехал минут пять спустя после того, как вы оттуда уехали в парк Святого Луки. Догадался подняться к секретарше и спросить у нее, в каком направлении вы исчезли. Секретарша решила, что вы созвонились со мной и едете в полицейское управление, и дала ему мои координаты. Бродяга завалился ко мне в кабинет, когда у меня шло совещание, и с порога: «Русские к вам уже приехали?» Непосредственный парень, как мой трехлетний сын… В общем, я у него узнал, что вы около полудня вышли из департамента. Ждал вас час, второй, третий. Мне стало ясно: что-то случилось. Потом мне принесли сводку происшествий, и я нашел вас в изоляторе.
Я вообще перестал что-либо понимать.
– А для чего мы вам были нужны? – спросил я. – И вообще, откуда вы знали, что мы должны появиться в земельном департаменте?
Комиссар выждал паузу, отпил пива из бокала. На его усах осталась пена. Казалось, полицейский вдруг поседел. Он расстегнул пуговицу кармана на рубашке и вынул из него плотный сверток, сложенный вдвое.
– Прочитайте сначала вот это.
Он положил сверток на стол рядом со мной. Я развернул его. Это был почтовый конверт, плотно набитый листками, исписанными мелким почерком.
– Что это? – спросил Влад, заглядывая мне через плечо и читая первую строчку: – «Дорогие парни!» Это кому мы с тобой дорогие?
Он не знал почерка Анны.
Глава 28
«Дорогие парни! Я представляю, каким шоком станет для вас то, о чем вы сейчас прочитаете. Хочу сразу просить у вас прощения, я долго испытывала ваши нервы, заставляя вас думать о себе бог весть что. Теперь можно раскрыть карты, вы в относительной безопасности, а в лице комиссара Маттоса найдете надежного защитника и друга.
Я решилась на эту опасную игру потому, что не видела иного пути сохранить вам жизнь, ибо ваше решение купить остров и полное игнорирование моих вполне определенных предостережений было равнозначно подписанию себе смертного приговора. Став собственниками Комайо, вы неминуемо попали бы в капкан наркомафии, откуда бы уже никогда не выбрались.
Постараюсь обо всем рассказать последовательно и не упустить важных деталей.
Последний раз мы с вами виделись в кабинете у господина Гильермо, когда читали документы, касающиеся прежних владельцев Комайо. Интуиция не обманула меня, когда я обратила внимание на то, что остров подозрительно много раз переходил из рук в руки. Но мое замечание вы, дорогие мои, пропустили мимо ушей. А после того, как в числе собственников острова я увидела фамилию Гонсалеса де Ульоа, у меня уже не осталось никаких сомнений относительно того, с чем, а точнее, с кем, мы имеем дело.
Гонсалеса я знала прекрасно. Три года назад, когда Кирилл шатался по сельве, отыскивая свое счастье, а я разыскивала его, Гонсалес по протекции одного малоприятного бизнесмена, который воспылал ко мне нежными чувствами, взял меня к себе на службу. Почти полгода я работала в Перу на вилле наркобарона в качестве охранника и специалиста по российскому рынку ценных бумаг. Тогда у нас с ним сложились вполне доверительные отношения, а покровительство самого Августино Карлоса обеспечивало мне безопасность и позволяло в определенных пределах удовлетворять женское любопытство.
И вот три года спустя снова всплывает имя Гонсалеса! Этот наркобарон несколько месяцев был хозяином острова, затем его конституционным судом лишили права собственности. Не знаю, что по этому поводу думал дилер, но мне было уже все ясно как днем: Гонсалес использовал остров для хранения и контрабанды наркотиков. Вы, мои дорогие мужчины, намеревались сунуться в такую мясорубку, что от вас не осталось бы и мокрого места. Но разве я была способна убедить вас отказаться от покупки Комайо? Влад, поставив перед собой цель, уже не мог что-либо воспринимать нормально, он шел к цели, как бык на красную тряпку. Ты, Кирилл, считал, что если встанешь на мою сторону, то в глазах Влада будешь выглядеть малодушным трусом. В общем, убеждать вас в тот момент было так же бесполезно, как пытаться пробить головой бетонную стену.
Я вышла из посольства, оставив вас вместе с Гильермо. Должно быть, те люди, которые следили за нами, не ожидали, что я выйду так быстро и выйду одна, и потому засветились: я сразу заметила черный микроавтобус на противоположной стороне улицы, в окне которого молодой бородатый парень увлеченно закреплял фотокамеру с телевиком, направленным на двери посольства. Работа началась!
Из ближайшего телефона-автомата я позвонила Гильермо и, назвавшись госпожой Виллис, сказала, что хочу приобрести остров в собственность. Гильермо попросил оставить свой телефон и адрес. Я все назвала, вызвав огонь на себя.
Интуиция меня не обманула. Вечером этого дня Гильермо расстреляли по наводке людей Гонсалеса – за то, что он, вопреки предупреждениям, все же выставил Комайо на продажу. Убийцы нашли в кармане его пиджака мои адрес и номер телефона.
На следующий день, с утра до полудня, я пропадала у себя в офисе, а когда вернулась и увидела свою квартиру, то поняла, что дьявольская машина Гонсалеса уже раскрутилась.
Может быть, я пишу немного торопливо и путано, но постараюсь все объяснить. Августино Карлосу и Гонсалесу, которые уже давно держали остров под своим контролем, было невыгодно, чтобы Комайо перешел в собственность какого-нибудь иностранца-предпринимателя. Хозяин с бредовыми идеями капитального строительства (это камень не в огород Влада! Прости, милый!) создал бы для наркобаронов лишние проблемы, потому им легче было убирать собственников, не допуская даже их высадки на берег. Сами же они купить остров не могли, так как правительство ни за что бы не продало его таким одиозным и хорошо известным в преступных кругах лицам. Проблема с островом зашла в тупик. Граждане Латинской Америки и США отмахивались от Комайо только при одном упоминании о нем – его дурная слава вылилась за пределы Эквадора. Среди европейцев тоже вряд ли бы нашелся покупатель, готовый выложить миллион долларов за какой-то сомнительный кусок суши, затерянный в просторах Тихого океана. И тогда выбор «Эквадор-терры» пал на Россию, где наплодилось достаточно богатых и взбалмошных людей, которые не знают, куда вложить деньги, как покруче «прикольнуться» и чем еще удивить своих не менее богатых друзей (и это тоже не в твой адрес шпилька, дорогой Влад!).
Августино и Гонсалес почувствовали, что из далекой северной державы надвигается угроза их тихому бизнесу и покою на Комайо. Через своих людей в Москве они пригрозили Гильермо расправой, если он не откажется от продажи острова. Но дилера, как выяснилось, это не остановило, видимо, он очень хотел получить свой процент от сделки. Кроме этого, люди мафии установили наблюдение за посольством, в частности «Эквадор-терра». Я уверена, что в посольстве работает человек Гонсалеса.
Итак, я поняла, что мы, связавшись с Комайо, попали под колпак. Точнее, не столько мы, сколько вы, дорогие мои мужчины, так как подписание предварительного соглашения не могло остаться незамеченным для стукача из посольства.
Я приняла, может быть, безумное решение, но ничего более умного мне в голову не пришло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65