Но после смерти Джона весь сегодняшний день у меня не выходит из головы, что это было самоубийство.
Валентин с удивлением посмотрел на нее.
- Как странно, что вы это говорите, Эммелайн! Меня самого весь день преследует та же мысль. Я знаю, что это невозможно, но...
- А вы уверены, что это невозможно?
- Абсолютно уверен. Никто не мог сам себе нанести такую рану. Это очевидно.
- Это не было очевидно для вас вчера ночью, когда вы вошли в будуар и обнаружили его там.
- Да, но... я не обследовал его внимательно и вообще не думал о таких вещах. Мне казалось само собой разумеющимся, что Джон застрелился. Но полиция сразу поняла, что это не так, и ваш отец, по-видимому, тоже. Не хочу вдаваться в подробности, но вы можете поверить мне на слово, что Джон не покончил с собой. Прежде всего, пистолет лежал возле его левой руки, а он не был левшой. Разумеется, я этого не знал.
- Должно быть, вы правы,- промолвила Эммелайн.- Но понимаете... я разговаривала с ним незадолго до того, как это случилось.
- Да, я знаю.
- Знаете? Вам рассказала Ева?
- Нет. Я ведь не видел ее,- напомнил он.
- Да, вы говорили. Тогда кто же...
- Секретарша - мисс Рейн.
- О!
- Похоже, она привыкла подслушивать. Хотя я не думаю, чтобы она слышала ваш разговор.
Эммелайн вздохнула.
- Вполне могла слышать, хотя разговор был сугубо личным. Не думаю, что могу повторить его даже вам. Но я хотела сказать, что Джон говорил о самоубийстве. Я не принимала это всерьез - настоящие самоубийцы редко сообщают о своих намерениях заранее.
- А как он оказался в будуаре вашей матери?
Эммелайн выглядела удивленной.
- Не знаю. Разве это важно? Мне и в голову не пришло спрашивать об этом. Джон часто приходил туда полежать на диване - ему было там удобно. Полагаю, он пошел туда спрятаться от Евы, так как был слишком... ну, вы видели его за обедом. Трезвым его нельзя было назвать.
- Вы видели, как Джон входил в будуар? Или он позвал вас туда?
- Мы встретились снаружи. Джон сказал, что хочет поговорить со мной. Мы вошли в будуар, он закрыл дверь и лег на диван, а потом начал говорить о том, как подвел всех и загубил собственную жизнь. Джон заявил, что виноват в гибели Чарли и смерти Джейн, хотя он всегда о ней заботился, но подсознательно желал от нее освободиться. Он сказал, что ее лицо и голос особенно один ужасный крик - постоянно преследуют его. Джон не мог себя простить, но не был уверен, что в аналогичных обстоятельствах снова не поступил бы так же... Мы оба были очень расстроены - я никогда не видела его в таком состоянии. Я не знала, что он так переживает, хотя думала, что понимаю его лучше других.
- И что вы ему сказали?
- Я сказала... Валентин, могу я вам доверять?
- Конечно, Эммелайн.
Она снова протянула к нему руку, и он ободряюще сжал ее.
- Джон говорил, что Ева не любит его и никогда не любила по-настоящему, но держала его в своей власти, а теперь... ну, очевидно, переключила внимание на вас.
- Господи!- воскликнул Валентин.
- Я пыталась успокоить Джона,- продолжала Эммелайн.- Я сказала, что у вас нет дурных намерений, что вы скоро опять уедете и Ева придет в себя. Джон засмеялся. Вы знаете его неестественный смех, похожий не то на лай, не то на кашель. Он ответил, что все пойдет по известному образцу и что дело не ваших намерениях, а в том, чего хочет Ева. Потом Джон добавил, что это не важно, что он устал от жизни, а больше всего от самого себя. У него был пистолет нашей матери, который он взял из ящика ее бюро. Я забрала его, и он заплакал. Это было ужасно!
Я сказала, что у него есть выход - отказаться от Евы и уехать. Но Джон ответил - и это было хуже всего,- что он не в силах от нее отказаться, пока жив, что не может изгнать ее ни из своих мыслей, ни из своего сердца. Жить без нее он не в силах и готов скорее поступить, как Чарли Полл. По его словам, это было бы справедливо - жизнь за жизнь, и что будет так же справедливо, если его место займет брат Чарли Полла.
Я говорила все, что приходило мне в голову, но Джон не обращал внимания. Сомневаюсь, что он меня слышал. Я напомнила ему, что у него есть Джози, но для него ничего не имело значения, кроме Евы. Пистолет все еще был у меня в руке, и я подумала, что Джон не сможет повредить себе, пока его не заполучит, и если я позволю ему говорить, он устанет и отправится спать. Думаю, так бы и случилось, если бы не вошла Ева. Она начала пилить его за то, что он слишком много выпил и унизил ее своим поведением. Джон почти не отвечал, а Ева никак не могла угомониться. Я и не знала, что она в состоянии быть такой... грубой. В конце концов, я оставила их вдвоем, выйдя через другую дверь в "пороховой склад". Не думаю, что кто-то из них это заметил. Я положила мамин пистолет в один из ящиков в "пороховом складе" и вернулась сюда. Сцена потрясла меня до глубины души. Я винила себя за то, что не унесла с собой пистолет, но думала, что там он спрятан надежно. Вероятно, Джон слышал, как я открываю и закрываю ящик...- Эммелайн оборвала фразу.Видите? Я не могу отделаться от мысли, что это самоубийство. Но я должна верить вам, когда вы говорите, что это не так.
- Безусловно, должны. Но я хочу спросить вас об одной мелочи. Когда вы были в будуаре, вы заметили где-нибудь ракету?
- Да. Она лежала на маленьком столике возле этой жуткой статуэтки из слоновой кости.
- Вам не нравится Куан-Йин?
- Нет и никогда не нравилась. Она считается богиней милосердия, но, по-моему, у нее жестокая улыбка.- Эммелайн освободила руку и встала.- Что вы собирались мне сказать?
Валентин набрал воздух в легкие.
- Думаю, я знаю, кто убил вашего брата.
Лицо Эммелайн являло собой застывшую маску ужаса.
- Знаете?
Он кивнул.
- То, что вы мне рассказали, подтверждает это.
- Но... у вас нет доказательств!
- Я добуду их до завтрашнего утра - во всяком случае одно. И воспользуюсь им.
- Но вы еще ничего не предприняли? Не сообщали полиции?
- Нет. Я должен провести последний эксперимент.
- Что еще за эксперимент?
- Увидите. В наши дни наука способна на многое.
- А вы говорили об этом кому-нибудь еще? Например, Люциусу?
Валентин покачал головой.
- Он скоро все узнает. И остальные тоже.
- Не лучше ли оставить все как есть? Нам больше не нужны трагедии в этом доме!
Он снова покачал головой.
- Помните, что вы сказали обо мне, Эммелайн? Что я безжалостный. Это правда. На сей раз я позабочусь, чтобы кое-кто заплатил за свое преступление.
Эммелайн посмотрела ему в глаза. В ее взгляде он увидел силу страсти быть может, восхищения,- которая удивила и испугала его.
- Вы просто чудесны,- пробормотала она, едва шевеля губами, и неожиданно улыбнулась.- И вы очень красивы.
В дверь апартаментов постучали. Валентин и Эммелайн застыли от неожиданности. Вошла встревоженная горничная.
- Это мистер Джевонс, мадам. Он говорит, что звонил мистер Ревир...
- Да, Нора?- нетерпеливо сказала Эммелайн.
- Мистер Ревир сообщил, что он и няня не смогут вернуться сегодня из-за состояния дорог. Он просил не беспокоиться...
Эммелайн нахмурилась.
- И это все?
- Да, мадам. Мистер Ревир вернется утром как можно скорее.
- Хорошо, Нора, можешь идти. Присматривай за детьми, пока не вернется, няня, ладно?- Эммелайн повернулась к Валентину.- Надеюсь, вы пообедаете со мной, раз я осталась в одиночестве?- Увидев в его глазах отрицательный ответ, она отвернулась, как обиженный ребенок.- Возможно, вы правы. Но как скучно, дорогой Валентин, быть правым всегда и во всем.
- До свидания,- попрощался Валентин.- Прошу меня извинить, Эммелайн.Он быстро вышел.
Эммелайн смотрела ему вслед с полуулыбкой на устах. Она знала, с кем Валентин надеется пообедать этим вечером. В ее голове роились самые разнообразные догадки и предположения, хотя лицо оставалось гладким, как лепестки розы. Она позвонила в колокольчик.
- Убери эти вещи, Нора, и принеси мне пасьянсные карты. Сегодня я не буду обедать - просто посижу на случай, если мистер Ревир позвонит снова. Ты можешь идти, если оставишь мне кофе.
- Вы имеете в виду, что я могу идти домой, мадам?
- Да. Я передумала - до утра я как-нибудь справлюсь с детьми. Не хочу тебя задерживать.
- Я останусь, если вы хотите, мадам.
- Нет-нет, я обойдусь. С детьми все в порядке?
- Они крепко спят, мадам. Устали возиться со снеговиком.
Эммелайн засмеялась.
- Вот и отлично. Тогда ты свободна до утра. Только приходи пораньше, а то вдруг няня не сможет вернуться.
Она села у камина и начала раскладывать пасьянс на низком столике. Постепенно ее нервы успокоились. Эммелайн представляла себе Валентина, возможно стучащего в дверь Евы. Она думала о нем с жалостью, как о человеке, лишенном надежды на спасение. Эммелайн пыталась спасти его от судьбы Чарли и Джона, но он, как и они, этого не пожелал. Значит, она ни за что не отвечает.
Часы негромко тикали. Нора принесла сандвичи и термос с кофе, а потом пожелала хозяйке доброй ночи. Аромат цветов струился вокруг головы Эммелайн, склонившейся над картами. Она снова осталась одна, как и во многие другие вечера.
Глава 7
Выйдя из апартаментов Евы, сэр Джордж направился в свой кабинет. Ему не хотелось работать - да и работать было не над чем, так как вся жизнь приостановилась, но он не чувствовал в себе сил посмотреть в глаза леди Скун. Она видела его насквозь и сразу поняла бы, что, хотя он действительно сообщил Еве о необходимости покинуть дом, ее царствование отнюдь не завершилось.
Сэр Джордж ругал себя за свое абсурдное отношение к Еве. Женщина на тридцать лет моложе его стала ему необходима по его же собственной вине. Он уже был не сэром Джорджем Скупом, властелином собственной судьбы, а старым дураком, влюбленным в женщину, которая дважды была замужем, в том числе за его сыном, и могла поработить почти любого мужчину, если бы захотела. Его соперником, очевидно, был красивый молодой человек, так же привлекательный для женщин, как Ева - для мужчин. Каким же образом он оказался в столь невыносимой ситуации?
"По моей же собственной глупости,- внутренне простонал сэр Джордж.- Я лицемерил сам с собой, притворяясь, будто Ева нужна мне в качестве жены для моего сына. Если я сам себе не верил, как мог поверить кто-либо еще? А теперь я очутился между молотом и наковальней: я должен либо выгнать Еву из дома и из моей жизни, либо до конца дней страдать от бед и унижений - в мои-то годы! И все же я не могу сказать ей напрямик: "Ева, твои отношения со мной и моей семьей подошли к концу. Уходи и найди себе молодого человека, достаточно сильного, чтобы удовлетворить все твои требования. Уходи подальше, чтобы я больше никогда тебя не видел. Уходи..." Сэр Джордж вновь затрясся от страха и гнева при мысли о том, что ему предстоит вынести, прежде чем он найдет выход из положения...
Но одну вещь он может сделать немедленно. Его глаза блеснули, а шаг ускорился. Спрятав испачканный помадой платок во внутренний карман, сэр Джордж распахнул дверь кабинета.
Аверил Рейн сидела за пишущей машинкой. Ее маленькие белые ручки проворно бегали по клавишам. При виде сэра Джорджа она поднялась, поправив стопку бумаги на столе.
- Рад, что вы здесь, мисс Рейн,- заговорил он, и его сердитый голос заставил девушку резко поднять взгляд.- Я хочу поговорить с вами.
- Да, сэр Джордж?- отозвалась она холодно и, как ему показалось, менее почтительно, чем обычно.- Я тоже хотела с вами поговорить, но боялась беспокоить вас после ленча, так как думала, что вы, возможно, отдыхаете.
- Вы славная девочка.- Слова Аверил тотчас же умиротворили сэра Джорджа.- У меня не было настроения работать утром, после ухода полиции, и нет сейчас. Я хочу сберечь силы для завтрашней процедуры и... того, что произойдет потом.- Он хотел достать носовой платок, но вовремя спохватился, вспомнив о следах помады Евы.- Так что же вы собирались мне сказать?
- Предупредить о моем увольнении,- твердо заявила Аверил.- Я бы предпочла уволиться сразу, если вы не возражаете, и готова, в случае необходимости, отказаться от жалованья за этот месяц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30