Он подошёл к нему и, дружески положив руку на плечо, произнес:
– Чё стоишь как не родной? Давай к нам.
– Мне в туалет надо, – еле выговорил от напряжения Юра. Он стоял уже плотно сжав мышцы ягодиц и боялся двинуться с места. В животе опять заурчало.
– Разрядиться что ли? – спросил Воха, и в голосе его почувствовалась заинтересованность.
Юра кивнул головой, подумав, что на тюремном жаргоне посещёние туалета называется так. Воха сразу повернулся к туалету.
– Лапша, давай завязывай, освобождай парашу, – обратился он дружеским тоном к увлечённому сексом долговязому.
– Ща-ща, погоди, Box, – отвечал тот, пыхтя, – дай кончить. Не каждый день петушков закидывают к порядочным. Здорово, кстати.
– Щас, он быстро, – сказал Воха Юрию, – пойдём пока устроишься.
– Я здесь подожду, – выговорил Юра.
Воха бросил взгляд на Лапшу, который увеличил темп своих фрикций, и повернулся обратно к Юрию.
– Ну ладно. Разрядишься, подойдёшь. Мы вон там расположились, на нижнем ярусе, – он указал рукой и направился туда сам, рассматривая по пути остальных заключённых, занимающихся своими делами.
Юра посмотрел на того парня, которого насиловал Лапша. Он не был уверен в том, что это именно насилие, потому что тот не сопротивлялся. Но и любовной сценой этого нельзя было назвать. Хоть загнутый парень и молчал, но лицо его искажала гримаса боли. Вероятно, огромный член Лапши доставлял ему массу неприятностей. Юра слышал раньше, что в тюрьме для этих целей существуют специальные люди. Но слышал так же и то, что здесь и насилуют, избивают, калечат и даже убивают, и от этого становилось жутко.
Наконец Лапша дернулся и затих, тяжело и прерывисто дыша. Он сказал что-то своёму загнутому партнёру, но из-за гомона Юра не услышал слов, вытащил из него свой член и, открыв находящийся здесь же кран с водой, стал его мыть.
С трудом дождавшись, пока они слезут с параши, Юра сразу заскочил туда и облегчённо расслабился, даже не стесняясь издаваемых при этом звуков.
– На бумагу, зажги, – протянул ему пару сложенных в несколько раз листов и коробок спичек какой-то дедушка с руками в наколках.
Юра увидел у себя под ногой пепел от горелой бумаги и понял, что её жгут здесь для того, чтобы не воняло. Обрадовавшись своей сообразительности, он зажёг бумагу и стал думать, как здесь смывают за собой, чтобы не спрашивать хотя бы об этом. Догадался быстро. Оказалось, что не всё здесь так сложно.
– Семь четыре! – раздался голос откуда-то сверху и звучал он как из трубы.
– Говори, – кто-то на верхнем ярусе поднялся на ноги и Юрий, уже умывающий руки после туалета, заметил в потолке над говорившим небольшую, с кулак, дырку.
– Чё, откуда этап? – раздался голос из этой дыры.
– С ИБС, – ответил тот, что был на ногах.
– С КПЗ, – послышался голос из отверстия, но слышно было, что он просто повторил ответ своим сокамерникам сверху. Слышно было даже, что они ему тоже что-то сказали, только слов было не разобрать. Но говоривший сверху человек продублировал их вопрос чётко в дырку. – Из людей есть кто?
– Да, Воха и… – ответил стоящий на ногах заключённый и посмотрел вниз, в ожидании прозвища другого.
– Колёк Худой! – крикнули ему с нижнего яруса, куда уходил Воха.
– Воха и Колёк Худой, – повторил говоривший в дыру.
Юрка стоял в недоумении, приоткрыв даже рот. Вместе с ним зашли ещё столько человек, а назвали только двоих. «Остальные что, не люди что ли?» – думал он и вдруг услышал знакомый голос.
– Олег Плетнёв! – здоровяк Олег как раз вылазил из темноты нижнего яруса и Юрий, увидев его, сразу обрадовался и подошёл к нему.
– Воха, Колёк Худой и… Олег Плетнёв, – повторил в дырку ещё раз говоривший. Видно было, что перед произнесением последнего имени он нерешительно остановился, внимательно рассматривая Олега. Но встретившись с его уверенным взглядом всё же назвал его и сразу спустился вниз к Вохе и остальным, кто его окружал.
Они стали что-то обсуждать, поглядывая на Олега, но тот был к ним спиной и не видел этого. Он спокойно смотрел на Юрия и говорил.
– Не бойся, всё нормально будет. Пойдём, я место там нашёл.
– Подожди, – тронул его за плечо Юра, когда тот уже нагнулся, чтобы пройти на нижний ярус сваренных из толстого железа спальных мест, похожих на огромные стеллажи для инструмента. – Почему спросили, кто из людей есть? Здесь что, не все люди?
Ответить Олег не успел, к нему подошли вылезшие со своих мест Воха с тем парнем, который его встречал.
– Это с нами человек. Куда ты его тянешь? – обратился он к Олегу, смотря на него снизу вверх, но уверенно.
– Как он может быть с вами, если он со мной? – ответил Олег в тон задаваемого ему вопроса.
Тут к ним присоединился Лапша и, встав со стороны Вохи, спросил с хитрым видом:
– Что-то я не слышал о тебе ничё. Ты с каких будешь? Где сидел?
– Я не сидел нигде ещё, вот щас сижу. Местный я, – жёстко ответил Олег.
Он был выше даже длинного Лапши, и на всех смотрел свысока. При этом его голос выражал такую уверенность в себе, что Юра подумал о необычайной силе этого человека и его возможных связях в этом преступном мире, если он не сидев ни разу ведёт себя так жёстко.
– Из спортсменов что ли? – спросил Воха уже без прежней уверенности, глядя на его округлые мышцы. – Кто у тебя круг общения?
– Да ты всё равно не знаешь. Паша Ларион с Серым… Слышал про таких? – спросил Олег.
– Слышал, что ж не слышал… Паша же покойник вроде… – неуверенно сказал Воха.
– Да, там брат его рулит, Сергей. Прямо из централа рулит, там всё нормально.
– А тебя что сюда занесло? – спросил Воха.
– Деляна тут была, – пояснил Олег всё тем же грубым голосом.
Юра подумал, что если Олег и не сидел нигде, то общался с таким контингентом уже не раз, потому что хорошо понимает их и они понимают его. Сам же Юра с трудом разбирал, о чём идёт речь.
– Понятно, – сказал Воха и, перейдя уже на совсем дружелюбный тон, продолжил: – Ну, это, сам же знаешь… Уделить надо… на общее ну и… как посчитаете нужным…
Воха и остальные перевели взгляд на Юрия.
– А нечего уделять, у нас нет ничё, – ответил за него Олег.
– Как нет? Он же разряжался сейчас на параше… – недоумённо произнёс Воха. Видя, что Олег его в наглую обманывает, он опять заговорил жестко: – Я не понял? – посмотрел он на Юру.
– Ты чё, разряжался сейчас? – удивлённо спросил Олег, укоризненно посмотрев на Юрия.
– Ну-у… да… – также удивленно ответил Юрий.
– Ну? – опять спросил Олег.
– Что ну? – не понял Юрий и удивленно посмотрел на Олега.
– Уделить не хочешь? – вместо Олега серьёзно спросил Воха.
Юра перевёл свой удивлённый взгляд на него. Значение слова «уделить» было понятно и без объяснений, но Юрий никак не мог понять, чем именно нужно поделиться, если «разряжался» он на «параше» веществом никому не нужным, да к тому же неделимым по причине его сжиженного состояния.
– Что уделить? – всё также недоумённо спросил он.
– Внимание уделить, – Воха начал раздражаться непонятливостью парня.
– Ну, ты разряжался чем? Где торпеда? Удели внимание людям, если что было, – объяснил Лапша, поняв, что парень в первый раз в тюрьме и ещё многих правил не знает.
Юра аж рот открыл от удивления и оглянулся на парашу, где уже сидел другой заключённый. Конечно, можно было предположить, что то, что выходит из человека, называется здесь торпедой. По форме немного похоже, правда, не в сегодняшнем случае, когда из него лилось. Но он никак не мог поверить, что эти люди всерьёз хотят, чтобы он с ними поделился этим. И не мог понять, зачем им это нужно. Ему уже начало казаться, что над ним просто решили посмеяться, как на флоте разыгрывают новичков. Он опустил голову, не зная, что сказать.
– Так, – сказал Олег раздражённым голосом и протянул руку Юрию ладонью вверх. – Если сам не можешь распорядиться, давай сюда. Я сам уделю, сколько надо, тебе тоже останется. Где торпеда?
Юра опять поднял голову и округлил глаза. Потом кивнул на «парашу» и, заикаясь, произнёс:
– Т-там… смыл…
Все молча смотрели на него и он ждал, что сейчас его будут заставлять лезть туда и доставать, но парни и сами растерялись и казалось даже, что они просто опешили.
Положение спас Лапша, догадавшийся об истинном положении дел. Он засмеялся во весь голос и как раз вовремя, потому что здоровяк Олег уже тоже разозлился на Юрия, думая, что он и ему пудрит мозги.
– Да он же пряник, – сквозь смех говорил Лапша, – не понял просто, что такое разряжаться.
– В натуре что ли? – спросил у Юрия Воха, уже улыбаясь.
Остальные все тоже засмеялись, кроме Юрия, который всё же ничего не понял и подумал, что над ним всё же пошутили, как и хотели с самого начала.
– Ну чё, в натуре нет лэвэшек? Ха-ха.
– Нуты, бля, даёшь, пряник… ха-ха-ха.
Отсмеявшись, Воха сказа Олегу:
– Ну ладно, чё… непонятка вышла… отдыхайте… но ты хоть объясни человеку, что такое разряжаться, торпеда и остальное…
Они развернулись и полезли в глубь нар на свои места, где Колёк Худой уже переливал заваренный чай из кружки в кружку.
Олег показал Юрию на уже застеленные им покрывалом два спальных места и предложил:
– Лезь, располагайся, я щас… – и видя, что Юрий выглядит понурым после этого посмешища, сказал ему вполголоса, но жестко: – Не раскисай. Покажешь слабину – сожрут. Здесь как себя поставишь, так и будешь.
– А почему они меня пряником назвали? Что это означает? – спросил у него, подняв глаза, Юра.
– Иди, располагайся, – улыбнулся довольно Олег, – щас приду, объясню всё.
* * *
Камера под номером 78 была самой блатной в этом СИЗО. В ней сидел смотрящий за тюрьмой Саша Солома и трое его близких друзей, тоже имевших определённый авторитет в уголовной среде. В СИЗО было ещё несколько коммерческих камер, где сидели в основном предприниматели и чиновники, то есть люди с деньгами. Эти камеры тоже считались блатными, но все разводящие вопросы решались именно в хате Соломы, откуда распределялся и грев с воли на тюремный общак. По сравнению с советскими временами все тюрьмы были переполнены в несколько раз, и почти во всех камерах этого централа на одно место было по три-четыре человека. Учитывая, что все блатные почти всегда имели каждый по своему спальному месту, то всем остальным места доставалось ещё меньше, и спали в несколько смен и иногда по двое. В камере же Соломы места хватало всем, и даже молодой парнишка Витёк, который занимался у них уборкой камеры, приготовлением пищи и стиранием, иначе попросту был шнырём, имел своё спальное место, называемое шконкой.
Солома ходил туда-сюда по полу камеры, застеленному цветными покрывалами вроде ковров, и размышлял над полученной из камеры 91 малявой. В ней сообщалось о вновь прибывших людях и он думал, где же он слышал это имя – Олег Плетнёв. Он почёсывал свой затылок и время от времени поглядывал в листок бумаги, в ту самую малявку, чтобы ещё раз прочитать имя.
– Паха, – подошёл он к одному из своих сокамерников, сидящему на шконке и читающему другие малявы, – прыгни на кабуру, спроси-ка у Деда, кто такой Олег Плетнёв? Плетень ещё скажи на всякий случай, может так знает?
Паха был раздет по пояс и когда он запрыгивал на верхнюю шконку, чтобы добраться до проделанного в потолке отверстия, купола церкви на его спине зашевелились.
– Девять шесть! – негромко крикнул Паха в это отверстие.
– Да-да, – послышалось оттуда.
– Дай-ка там Деда на кабуру.
Сверху послышался какой-то шорох и уже другой хриплый голос произнёс:
– Говори, Паха.
– Ты Олега Плетнёва не знаешь такого? Плетня? – спросил Паха.
– Конечно знаю, – повысился голос Деда, – это ж Ларионовский. Он что, здесь что ли? Вон Хромой его хорошо знает, надо мной сидит на больничке.
Паха посмотрел на Солому.
– Да, здесь, Дед. В отстойник заехал, в семь четыре, – сказал сам Солома. Он хорошо слышал Деда и тот его тоже слышал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– Чё стоишь как не родной? Давай к нам.
– Мне в туалет надо, – еле выговорил от напряжения Юра. Он стоял уже плотно сжав мышцы ягодиц и боялся двинуться с места. В животе опять заурчало.
– Разрядиться что ли? – спросил Воха, и в голосе его почувствовалась заинтересованность.
Юра кивнул головой, подумав, что на тюремном жаргоне посещёние туалета называется так. Воха сразу повернулся к туалету.
– Лапша, давай завязывай, освобождай парашу, – обратился он дружеским тоном к увлечённому сексом долговязому.
– Ща-ща, погоди, Box, – отвечал тот, пыхтя, – дай кончить. Не каждый день петушков закидывают к порядочным. Здорово, кстати.
– Щас, он быстро, – сказал Воха Юрию, – пойдём пока устроишься.
– Я здесь подожду, – выговорил Юра.
Воха бросил взгляд на Лапшу, который увеличил темп своих фрикций, и повернулся обратно к Юрию.
– Ну ладно. Разрядишься, подойдёшь. Мы вон там расположились, на нижнем ярусе, – он указал рукой и направился туда сам, рассматривая по пути остальных заключённых, занимающихся своими делами.
Юра посмотрел на того парня, которого насиловал Лапша. Он не был уверен в том, что это именно насилие, потому что тот не сопротивлялся. Но и любовной сценой этого нельзя было назвать. Хоть загнутый парень и молчал, но лицо его искажала гримаса боли. Вероятно, огромный член Лапши доставлял ему массу неприятностей. Юра слышал раньше, что в тюрьме для этих целей существуют специальные люди. Но слышал так же и то, что здесь и насилуют, избивают, калечат и даже убивают, и от этого становилось жутко.
Наконец Лапша дернулся и затих, тяжело и прерывисто дыша. Он сказал что-то своёму загнутому партнёру, но из-за гомона Юра не услышал слов, вытащил из него свой член и, открыв находящийся здесь же кран с водой, стал его мыть.
С трудом дождавшись, пока они слезут с параши, Юра сразу заскочил туда и облегчённо расслабился, даже не стесняясь издаваемых при этом звуков.
– На бумагу, зажги, – протянул ему пару сложенных в несколько раз листов и коробок спичек какой-то дедушка с руками в наколках.
Юра увидел у себя под ногой пепел от горелой бумаги и понял, что её жгут здесь для того, чтобы не воняло. Обрадовавшись своей сообразительности, он зажёг бумагу и стал думать, как здесь смывают за собой, чтобы не спрашивать хотя бы об этом. Догадался быстро. Оказалось, что не всё здесь так сложно.
– Семь четыре! – раздался голос откуда-то сверху и звучал он как из трубы.
– Говори, – кто-то на верхнем ярусе поднялся на ноги и Юрий, уже умывающий руки после туалета, заметил в потолке над говорившим небольшую, с кулак, дырку.
– Чё, откуда этап? – раздался голос из этой дыры.
– С ИБС, – ответил тот, что был на ногах.
– С КПЗ, – послышался голос из отверстия, но слышно было, что он просто повторил ответ своим сокамерникам сверху. Слышно было даже, что они ему тоже что-то сказали, только слов было не разобрать. Но говоривший сверху человек продублировал их вопрос чётко в дырку. – Из людей есть кто?
– Да, Воха и… – ответил стоящий на ногах заключённый и посмотрел вниз, в ожидании прозвища другого.
– Колёк Худой! – крикнули ему с нижнего яруса, куда уходил Воха.
– Воха и Колёк Худой, – повторил говоривший в дыру.
Юрка стоял в недоумении, приоткрыв даже рот. Вместе с ним зашли ещё столько человек, а назвали только двоих. «Остальные что, не люди что ли?» – думал он и вдруг услышал знакомый голос.
– Олег Плетнёв! – здоровяк Олег как раз вылазил из темноты нижнего яруса и Юрий, увидев его, сразу обрадовался и подошёл к нему.
– Воха, Колёк Худой и… Олег Плетнёв, – повторил в дырку ещё раз говоривший. Видно было, что перед произнесением последнего имени он нерешительно остановился, внимательно рассматривая Олега. Но встретившись с его уверенным взглядом всё же назвал его и сразу спустился вниз к Вохе и остальным, кто его окружал.
Они стали что-то обсуждать, поглядывая на Олега, но тот был к ним спиной и не видел этого. Он спокойно смотрел на Юрия и говорил.
– Не бойся, всё нормально будет. Пойдём, я место там нашёл.
– Подожди, – тронул его за плечо Юра, когда тот уже нагнулся, чтобы пройти на нижний ярус сваренных из толстого железа спальных мест, похожих на огромные стеллажи для инструмента. – Почему спросили, кто из людей есть? Здесь что, не все люди?
Ответить Олег не успел, к нему подошли вылезшие со своих мест Воха с тем парнем, который его встречал.
– Это с нами человек. Куда ты его тянешь? – обратился он к Олегу, смотря на него снизу вверх, но уверенно.
– Как он может быть с вами, если он со мной? – ответил Олег в тон задаваемого ему вопроса.
Тут к ним присоединился Лапша и, встав со стороны Вохи, спросил с хитрым видом:
– Что-то я не слышал о тебе ничё. Ты с каких будешь? Где сидел?
– Я не сидел нигде ещё, вот щас сижу. Местный я, – жёстко ответил Олег.
Он был выше даже длинного Лапши, и на всех смотрел свысока. При этом его голос выражал такую уверенность в себе, что Юра подумал о необычайной силе этого человека и его возможных связях в этом преступном мире, если он не сидев ни разу ведёт себя так жёстко.
– Из спортсменов что ли? – спросил Воха уже без прежней уверенности, глядя на его округлые мышцы. – Кто у тебя круг общения?
– Да ты всё равно не знаешь. Паша Ларион с Серым… Слышал про таких? – спросил Олег.
– Слышал, что ж не слышал… Паша же покойник вроде… – неуверенно сказал Воха.
– Да, там брат его рулит, Сергей. Прямо из централа рулит, там всё нормально.
– А тебя что сюда занесло? – спросил Воха.
– Деляна тут была, – пояснил Олег всё тем же грубым голосом.
Юра подумал, что если Олег и не сидел нигде, то общался с таким контингентом уже не раз, потому что хорошо понимает их и они понимают его. Сам же Юра с трудом разбирал, о чём идёт речь.
– Понятно, – сказал Воха и, перейдя уже на совсем дружелюбный тон, продолжил: – Ну, это, сам же знаешь… Уделить надо… на общее ну и… как посчитаете нужным…
Воха и остальные перевели взгляд на Юрия.
– А нечего уделять, у нас нет ничё, – ответил за него Олег.
– Как нет? Он же разряжался сейчас на параше… – недоумённо произнёс Воха. Видя, что Олег его в наглую обманывает, он опять заговорил жестко: – Я не понял? – посмотрел он на Юру.
– Ты чё, разряжался сейчас? – удивлённо спросил Олег, укоризненно посмотрев на Юрия.
– Ну-у… да… – также удивленно ответил Юрий.
– Ну? – опять спросил Олег.
– Что ну? – не понял Юрий и удивленно посмотрел на Олега.
– Уделить не хочешь? – вместо Олега серьёзно спросил Воха.
Юра перевёл свой удивлённый взгляд на него. Значение слова «уделить» было понятно и без объяснений, но Юрий никак не мог понять, чем именно нужно поделиться, если «разряжался» он на «параше» веществом никому не нужным, да к тому же неделимым по причине его сжиженного состояния.
– Что уделить? – всё также недоумённо спросил он.
– Внимание уделить, – Воха начал раздражаться непонятливостью парня.
– Ну, ты разряжался чем? Где торпеда? Удели внимание людям, если что было, – объяснил Лапша, поняв, что парень в первый раз в тюрьме и ещё многих правил не знает.
Юра аж рот открыл от удивления и оглянулся на парашу, где уже сидел другой заключённый. Конечно, можно было предположить, что то, что выходит из человека, называется здесь торпедой. По форме немного похоже, правда, не в сегодняшнем случае, когда из него лилось. Но он никак не мог поверить, что эти люди всерьёз хотят, чтобы он с ними поделился этим. И не мог понять, зачем им это нужно. Ему уже начало казаться, что над ним просто решили посмеяться, как на флоте разыгрывают новичков. Он опустил голову, не зная, что сказать.
– Так, – сказал Олег раздражённым голосом и протянул руку Юрию ладонью вверх. – Если сам не можешь распорядиться, давай сюда. Я сам уделю, сколько надо, тебе тоже останется. Где торпеда?
Юра опять поднял голову и округлил глаза. Потом кивнул на «парашу» и, заикаясь, произнёс:
– Т-там… смыл…
Все молча смотрели на него и он ждал, что сейчас его будут заставлять лезть туда и доставать, но парни и сами растерялись и казалось даже, что они просто опешили.
Положение спас Лапша, догадавшийся об истинном положении дел. Он засмеялся во весь голос и как раз вовремя, потому что здоровяк Олег уже тоже разозлился на Юрия, думая, что он и ему пудрит мозги.
– Да он же пряник, – сквозь смех говорил Лапша, – не понял просто, что такое разряжаться.
– В натуре что ли? – спросил у Юрия Воха, уже улыбаясь.
Остальные все тоже засмеялись, кроме Юрия, который всё же ничего не понял и подумал, что над ним всё же пошутили, как и хотели с самого начала.
– Ну чё, в натуре нет лэвэшек? Ха-ха.
– Нуты, бля, даёшь, пряник… ха-ха-ха.
Отсмеявшись, Воха сказа Олегу:
– Ну ладно, чё… непонятка вышла… отдыхайте… но ты хоть объясни человеку, что такое разряжаться, торпеда и остальное…
Они развернулись и полезли в глубь нар на свои места, где Колёк Худой уже переливал заваренный чай из кружки в кружку.
Олег показал Юрию на уже застеленные им покрывалом два спальных места и предложил:
– Лезь, располагайся, я щас… – и видя, что Юрий выглядит понурым после этого посмешища, сказал ему вполголоса, но жестко: – Не раскисай. Покажешь слабину – сожрут. Здесь как себя поставишь, так и будешь.
– А почему они меня пряником назвали? Что это означает? – спросил у него, подняв глаза, Юра.
– Иди, располагайся, – улыбнулся довольно Олег, – щас приду, объясню всё.
* * *
Камера под номером 78 была самой блатной в этом СИЗО. В ней сидел смотрящий за тюрьмой Саша Солома и трое его близких друзей, тоже имевших определённый авторитет в уголовной среде. В СИЗО было ещё несколько коммерческих камер, где сидели в основном предприниматели и чиновники, то есть люди с деньгами. Эти камеры тоже считались блатными, но все разводящие вопросы решались именно в хате Соломы, откуда распределялся и грев с воли на тюремный общак. По сравнению с советскими временами все тюрьмы были переполнены в несколько раз, и почти во всех камерах этого централа на одно место было по три-четыре человека. Учитывая, что все блатные почти всегда имели каждый по своему спальному месту, то всем остальным места доставалось ещё меньше, и спали в несколько смен и иногда по двое. В камере же Соломы места хватало всем, и даже молодой парнишка Витёк, который занимался у них уборкой камеры, приготовлением пищи и стиранием, иначе попросту был шнырём, имел своё спальное место, называемое шконкой.
Солома ходил туда-сюда по полу камеры, застеленному цветными покрывалами вроде ковров, и размышлял над полученной из камеры 91 малявой. В ней сообщалось о вновь прибывших людях и он думал, где же он слышал это имя – Олег Плетнёв. Он почёсывал свой затылок и время от времени поглядывал в листок бумаги, в ту самую малявку, чтобы ещё раз прочитать имя.
– Паха, – подошёл он к одному из своих сокамерников, сидящему на шконке и читающему другие малявы, – прыгни на кабуру, спроси-ка у Деда, кто такой Олег Плетнёв? Плетень ещё скажи на всякий случай, может так знает?
Паха был раздет по пояс и когда он запрыгивал на верхнюю шконку, чтобы добраться до проделанного в потолке отверстия, купола церкви на его спине зашевелились.
– Девять шесть! – негромко крикнул Паха в это отверстие.
– Да-да, – послышалось оттуда.
– Дай-ка там Деда на кабуру.
Сверху послышался какой-то шорох и уже другой хриплый голос произнёс:
– Говори, Паха.
– Ты Олега Плетнёва не знаешь такого? Плетня? – спросил Паха.
– Конечно знаю, – повысился голос Деда, – это ж Ларионовский. Он что, здесь что ли? Вон Хромой его хорошо знает, надо мной сидит на больничке.
Паха посмотрел на Солому.
– Да, здесь, Дед. В отстойник заехал, в семь четыре, – сказал сам Солома. Он хорошо слышал Деда и тот его тоже слышал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55