Увиденное повергло его в шок, он выпучил глаза и открыл рот, но не мог произнести ни звука, лишившись на время и дара речи. Прямо перед его глазами творилась настоящая оргия, как в Древнем Риме. Молодые пацаны, по виду ещё совсем школьники, с какими-то яростными улыбками на лицах трахали на шконках и на застеленном полу женщин. Все находились в разных позах и было хорошо слышно, как женщины пытаются сдерживать крики, сжимая губы. Но стонали они от удовольствия все, а ближайшая к двери, обвивая на полу ногами своёго молоденького партнёра, со стоном шептала его имя, которое было отчётливо слышно, – Игорёк. Малолетки, а сомнений на этот счёт не было, что это были именно они, ещё не научились не то что выражать свои эмоции в сексе, но даже и трахаться как следует. Они делали своё дело с каким-то автоматизмом, получая больше удовольствия от того, что в это время переглядывались между собой и дико улыбались друг другу.
С ужасным удивлением в выпученных глазах Бандера стоял и завороженно смотрел на эту картину, которую уж никак не ожидал увидеть. Первой же мыслью было, что это Гера как-то договорился с корпусным и устроил арестанткам и малолеткам этот праздник. Но потом Бандера отбросил эту мысль, искоса взглянув на стоявшего и боязливо озирающегося во все стороны Геру, с одной стороны мог появиться корпусной, с другой ДПНСИ или ещё кто-нибудь. Было видно, что он сам не знает о том, что здесь происходит. Бандера попытался сосредоточиться на поиске Ольги, но дальние шконки у окна были загорожены ширмами и оттуда доносились только женские стоны. А среди тех женщин, что сидели ближе по шконкам и тоже с широко открытыми, но не от удивления глазами смотрели на эти зрелища, Ольги не было. Это было видно сразу, потому что эти не трахались в силу своёго возраста или ужасного внешнего вида. И Бандера напряжённо смотрел в сторону ширм, пытаясь разглядеть там знакомый силуэт. В этот момент шок удивления начал проходить и его стало одолевать уже чувство необузданной ревности, ведь она тоже могла там заниматься сексом.
– Время, – вполголоса, но настойчиво сказал ему Гера, хлопнув по своей ноге дубинкой.
Не отрываясь от глазка Бандера вскинул руку с растопыренной пятернёй, давая понять, что ещё пять секунд и всё. Но прошло ещё десять секунд, а Ольга так и не показалась. Он с болью в груди готовился увидеть, что сейчас она вылезет из-за ширмы разомлевшая с каким-нибудь малолеткой, но этого пока не произошло.
– Всё, время, – опять напомнил Гера уже более настойчиво.
Бандера опять вскинул руку уже с двумя пальцами, но в ответ услышал шаги не выдержавшего и направившегося к нему Геры. И как раз в это время ширма, загораживающая верхнюю шконку по правой стороне откинулась, и он ясно увидел спускающуюся вниз Ольгу. Она была одна и держала в руках исписанный листок бумаги. Бандера только успел заметить, что вид у неё был спокойный, но рассмотреть её дальше ему не дал Гера.
– Всё, Виталь, пошли, – схватил он его за руку и потянул.
Бандера всё же успел осторожно опустить пластинку глазка, чтобы она не щёлкнула и прыжками на цыпочках побежал к стакану. И только когда Гера закрыл его, он смог перевести дух. То, что Ольга выглядела спокойно, как будто её не интересовало происходившее в камере и возможность поиграться с малолетками, успокаивало его и даже внушало ещё большее уважение и почитание к ней. Но увиденная там картина всё ещё действовала на него, его сердце сильно билось и дышал он прерывисто, настолько сильным был шок он неожиданности. За все годы, проведённые в тюрьмах, он слышал только три подобных истории, и никак не думал увидеть такое здесь, где женщины, как и во многих тюрьмах, находились в изолированном аппендиците. Снизу – тоже женские камеры, сверху – прогулочные дворики и лишь с одного боку через толстую стену были хоть и малолетки, но всё-таки мужского пола, которые не преминули воспользоваться приятным соседством.
Когда пришёл корпусной и Гера напомнил ему о сидевшем в стакане Бандере, тот сразу подошёл и открыл его.
– Вылечился? – весело спросил он и кивнул дубаку, чтобы открыл хату.
Бандера, который всё ещё не отошёл от всего пережитого, смог лишь только кивнуть в ответ и поплёлся в камеру. Напряжение, которое он испытал из-за ревности к Ольге спало так резко, что на смену ему пришла какая-то слабость, к которой ещё добавились чувства от пережитого шока. Он с трудом добрался до своей шконки и, махнув рукой на вопросы Лешего с Антоном, вяло повалился на неё и закрыл глаза. Ему даже казалось, что голова действительно начала болеть.
* * *
Ольга как раз получила очередной малёк от Соломы, когда в камеру начал лезть первый малолетка. Все, кроме неё в таком возбуждении суетились возле умывальника, принимая первого пассажира, что никому даже не пришло в голову поставить кого-нибудь, чтобы закрыть дверной глазок. А сама Ольга об этом даже и не знала, что так нужно делать. Да и она сразу закрылась от всех шторкой, чтобы не видеть начавшегося вокруг разврата. Чмоки лобызаний и стоны сокамерниц, конечно, отвлекали её от написания ответа Соломе, но нисколько не трогали. Она даже и не хотела видеть тех молодых пареньков, которые один за одним с трудом протискивались в узкую кабуру и сразу набрасывались на кого-то из ожидавших их арестанток. Её, правда, немало удивила Коса, к которой первый же залез её Максим и она уже вовсю занималась с ним сексом в то время, когда Ленка затащила на свою шконку второго протиснувшегося паренька. Коса мало того, что сама не издавала громких звуков, как во время ковыряний с Верой, но и остальных сдерживала.
– Только не орите там, – жёстко произнесла Коса из-за своей ширмы, даже не отрываясь от секса. – Менты услышат.
Может быть Косе помогло то, что у неё совсем недавно был секс, и она не до такой степени была возбуждена, поэтому ещё и остальных контролировала. Но остальным девушкам, особенно находящимся ближе к двери Вере, Римке и Тамаре, приходилось буквально закрывать рты своей рукой. Стоны, вздохи и ахи всё равно, правда, слышались со всех сторон, что невероятно мешало Ольге при написании малявы. А тут ещё как назло девятый или десятый лезущий малолетка, размеры которого соответствовали его желанию попасть в женскую хату, но не соответствовали размеру проделанной кабуры, застрял в ней и стал звать своих уже занятых делом друзей на помощь. Отрываться от приятного занятия никто не хотел, и он стал звать громче. Пришлось Игорьку и ещё нескольким пацанам, которые были там рядом, возиться с этим застрявшим типом, оказавшимся к тому же вовсе и не малолеткой. По одному, а иногда даже и по два взрослых держали часто в их хатах для порядка. Но этот, уже вполне зрелый тридцатилетний молодой человек тоже очень захотел попасть на тот праздник, который устроили его подопечные. И вот теперь те, что оставались ещё в камере пытались вытащить его обратно, что было им очень неудобно при находящейся под шконкой кабуре-лазе, а Игорек и ещё несколько ребят пытались выдавить его обратно. Но горе-ловелас застрял костями бедер и эти движения причиняли ему сильную боль, от чего он постоянно стонал и охал. В этот комический момент Ольге писалось и думалось тяжелей всего, а её подруги продолжали заниматься сексом совсем не обращая ни на что внимания. И только когда после нескольких минут мучения несчастный сдался и сказал, что больше не может и всё равно ничего не получится, Игорёк сказал об этом Максиму и остальным и те проявили беспокойство. Первым подскочил Макс.
– А назад мы как попадём, – не без страха произнёс он, вылезая из-за ширмы Косы и на ходу надевая штаны. – Ты на х…я полез, Витёк? До завтра не мог потерпеть? Расширили бы до завтра…
В ответ застрявший разразился бурным потоком матершинной брани, среди которой можно было понять только то, что раз уж попал, то надо думать чё делать теперь, а не каяться.
– Ё…аный бостон, – вылезали с тёплых мест другие малолетки в трусах, – давай ещё раз попробуем. Палево здесь оставаться.
– Да базара нет, это ж пи…дец будет, – подтвердил Максим и повернулся к застрявшему. – Ну терпи тогда, Витёк, хули делать.
Они подошли к нему и, обхватив его по бокам, стали давить на него со всех сторон, Витёк сжал губы зубами и закрыл глаза.
– Тяните там, – сказал Максим в единственный просвет между стеной и спиной бедолаги, а когда поднимал голову ударился ей о раковину и выругался.
Они сделали ещё попытку вытолкнуть его обратно и Витёк сильно застонал, с силой выдохнув воздух, который задерживал, чтобы не закричать.
– У-у-у-у-п-ф-ф-ф, всё, пацаны, – со стоном сказал он трагичным голосом. – Бесполезно. Надо кабуру расширить маленько.
– Еб…улся, что ли? – недоумённо произнёс Максим. – Это целый день уйдёт на это, если не больше.
– Ну а хули ещё делать? – подавленно спросил Витёк. – Давайте пробовать, тут-то надо чуть-чуть. Скажи там, пусть заточки толкнут сюда.
Максим оглядел всех и опять сунул голову под раковину. В их камере старшим явно был он, а не этот малоумный Витёк, создавший им лишнюю проблему.
– Жорик, заточки дайте сюда. Мы попробуем отсюда ковырнуть, – сказал Максим в это отверстие и, засунув руку, вытащил два заточенных штыря. – Вы там не сможете?
– Нет, конечно, – раздался голос оттуда. – У нас тут ноги его. Это он у вас застрял там, в самом конце.
– Понятно, – сказал Максим и, высунув голову из-под раковины, посмотрел на двоих самых младших. – Ну чё, пики только две, ковыряйте вот здесь по бокам. Может успеем до проверки выскочить.
– А если не успеем? – взволнованно спросили те.
– Тогда пиз…ец нам всем, – ответил за Максима Игорёк.
– Я вас бить не буду, – правильнее понял вопрос малых Максим и дал им штыри. Потом он посмотрел на остальных и сказал: – Ну что, если не успеем, так хоть покуражимся напоследок.
Все заулыбались и сразу разошлись по своим партнершам, чувство ответственности в таком возрасте обычно на нуле. Они спокойно продолжали оргию, даже не думая о застрявшем товарище, стонущем от боли и во время неразмеренных фрикций дико улыбались друг другу.
С трудом дописав малёк в этой обстановке, Ольга слезла со шконки, чтобы его отправить. Она не хотела вообще вылезать, пока всё это не закончится, но желание отправить малёк Александру до снятия дороги пересилило. Она взяла с окна спички с целлофаном и пошла к параше, чтобы его запаять. Те, кто были не за ширмами, сразу обратили внимание на самую обаятельную девушку в камере и с восхищёнными глазами задвигали бёдрами быстрее. Те, кто не видел её, спокойно продолжали своё дело и меняли позы, эти движения хорошо угадывались за ширмами. Но Ольга не обращала ни на кого внимания и лишь подойдя к параше увидела под умывальником того человека, которого пытались вытащить. Двое пацанят скребли стену по бокам от его застрявшего тела, а он висел с перекошенным от усталости лицом в пятнадцати-двадцати сантиметрах от пола и прерывисто дышал. В таком положении он висел уже долго, уперевшись руками в пол, и дышать ему было трудно. Ольге стало жалко его и, взяв с ближней шконки две подушки, она подсунула их под него. Тот сразу вздохнул свободнее и, подняв голову, с благодарностью посмотрел на Ольгу. В его глазах даже не было похоти, только чувство облегчения и признательности за это. Сказать что-то словами ему было уже нелегко. Он сейчас был тут единственным кроме неё, кому действительно было не до секса, когда даже самые страшные и пропитые тётки смотрели на всю эту оргию горящими глазами.
* * *
Протас уже совсем упал духом. Он уже даже не расхаживал по хате, а просто лежал и смотрел в одну точку всю ночь. Только сейчас он осознал, что не всё в этой жизни решают деньги. Когда они не помогли ему при аресте в самом начале следствия, он ещё думал, что ему просто не повезло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
С ужасным удивлением в выпученных глазах Бандера стоял и завороженно смотрел на эту картину, которую уж никак не ожидал увидеть. Первой же мыслью было, что это Гера как-то договорился с корпусным и устроил арестанткам и малолеткам этот праздник. Но потом Бандера отбросил эту мысль, искоса взглянув на стоявшего и боязливо озирающегося во все стороны Геру, с одной стороны мог появиться корпусной, с другой ДПНСИ или ещё кто-нибудь. Было видно, что он сам не знает о том, что здесь происходит. Бандера попытался сосредоточиться на поиске Ольги, но дальние шконки у окна были загорожены ширмами и оттуда доносились только женские стоны. А среди тех женщин, что сидели ближе по шконкам и тоже с широко открытыми, но не от удивления глазами смотрели на эти зрелища, Ольги не было. Это было видно сразу, потому что эти не трахались в силу своёго возраста или ужасного внешнего вида. И Бандера напряжённо смотрел в сторону ширм, пытаясь разглядеть там знакомый силуэт. В этот момент шок удивления начал проходить и его стало одолевать уже чувство необузданной ревности, ведь она тоже могла там заниматься сексом.
– Время, – вполголоса, но настойчиво сказал ему Гера, хлопнув по своей ноге дубинкой.
Не отрываясь от глазка Бандера вскинул руку с растопыренной пятернёй, давая понять, что ещё пять секунд и всё. Но прошло ещё десять секунд, а Ольга так и не показалась. Он с болью в груди готовился увидеть, что сейчас она вылезет из-за ширмы разомлевшая с каким-нибудь малолеткой, но этого пока не произошло.
– Всё, время, – опять напомнил Гера уже более настойчиво.
Бандера опять вскинул руку уже с двумя пальцами, но в ответ услышал шаги не выдержавшего и направившегося к нему Геры. И как раз в это время ширма, загораживающая верхнюю шконку по правой стороне откинулась, и он ясно увидел спускающуюся вниз Ольгу. Она была одна и держала в руках исписанный листок бумаги. Бандера только успел заметить, что вид у неё был спокойный, но рассмотреть её дальше ему не дал Гера.
– Всё, Виталь, пошли, – схватил он его за руку и потянул.
Бандера всё же успел осторожно опустить пластинку глазка, чтобы она не щёлкнула и прыжками на цыпочках побежал к стакану. И только когда Гера закрыл его, он смог перевести дух. То, что Ольга выглядела спокойно, как будто её не интересовало происходившее в камере и возможность поиграться с малолетками, успокаивало его и даже внушало ещё большее уважение и почитание к ней. Но увиденная там картина всё ещё действовала на него, его сердце сильно билось и дышал он прерывисто, настолько сильным был шок он неожиданности. За все годы, проведённые в тюрьмах, он слышал только три подобных истории, и никак не думал увидеть такое здесь, где женщины, как и во многих тюрьмах, находились в изолированном аппендиците. Снизу – тоже женские камеры, сверху – прогулочные дворики и лишь с одного боку через толстую стену были хоть и малолетки, но всё-таки мужского пола, которые не преминули воспользоваться приятным соседством.
Когда пришёл корпусной и Гера напомнил ему о сидевшем в стакане Бандере, тот сразу подошёл и открыл его.
– Вылечился? – весело спросил он и кивнул дубаку, чтобы открыл хату.
Бандера, который всё ещё не отошёл от всего пережитого, смог лишь только кивнуть в ответ и поплёлся в камеру. Напряжение, которое он испытал из-за ревности к Ольге спало так резко, что на смену ему пришла какая-то слабость, к которой ещё добавились чувства от пережитого шока. Он с трудом добрался до своей шконки и, махнув рукой на вопросы Лешего с Антоном, вяло повалился на неё и закрыл глаза. Ему даже казалось, что голова действительно начала болеть.
* * *
Ольга как раз получила очередной малёк от Соломы, когда в камеру начал лезть первый малолетка. Все, кроме неё в таком возбуждении суетились возле умывальника, принимая первого пассажира, что никому даже не пришло в голову поставить кого-нибудь, чтобы закрыть дверной глазок. А сама Ольга об этом даже и не знала, что так нужно делать. Да и она сразу закрылась от всех шторкой, чтобы не видеть начавшегося вокруг разврата. Чмоки лобызаний и стоны сокамерниц, конечно, отвлекали её от написания ответа Соломе, но нисколько не трогали. Она даже и не хотела видеть тех молодых пареньков, которые один за одним с трудом протискивались в узкую кабуру и сразу набрасывались на кого-то из ожидавших их арестанток. Её, правда, немало удивила Коса, к которой первый же залез её Максим и она уже вовсю занималась с ним сексом в то время, когда Ленка затащила на свою шконку второго протиснувшегося паренька. Коса мало того, что сама не издавала громких звуков, как во время ковыряний с Верой, но и остальных сдерживала.
– Только не орите там, – жёстко произнесла Коса из-за своей ширмы, даже не отрываясь от секса. – Менты услышат.
Может быть Косе помогло то, что у неё совсем недавно был секс, и она не до такой степени была возбуждена, поэтому ещё и остальных контролировала. Но остальным девушкам, особенно находящимся ближе к двери Вере, Римке и Тамаре, приходилось буквально закрывать рты своей рукой. Стоны, вздохи и ахи всё равно, правда, слышались со всех сторон, что невероятно мешало Ольге при написании малявы. А тут ещё как назло девятый или десятый лезущий малолетка, размеры которого соответствовали его желанию попасть в женскую хату, но не соответствовали размеру проделанной кабуры, застрял в ней и стал звать своих уже занятых делом друзей на помощь. Отрываться от приятного занятия никто не хотел, и он стал звать громче. Пришлось Игорьку и ещё нескольким пацанам, которые были там рядом, возиться с этим застрявшим типом, оказавшимся к тому же вовсе и не малолеткой. По одному, а иногда даже и по два взрослых держали часто в их хатах для порядка. Но этот, уже вполне зрелый тридцатилетний молодой человек тоже очень захотел попасть на тот праздник, который устроили его подопечные. И вот теперь те, что оставались ещё в камере пытались вытащить его обратно, что было им очень неудобно при находящейся под шконкой кабуре-лазе, а Игорек и ещё несколько ребят пытались выдавить его обратно. Но горе-ловелас застрял костями бедер и эти движения причиняли ему сильную боль, от чего он постоянно стонал и охал. В этот комический момент Ольге писалось и думалось тяжелей всего, а её подруги продолжали заниматься сексом совсем не обращая ни на что внимания. И только когда после нескольких минут мучения несчастный сдался и сказал, что больше не может и всё равно ничего не получится, Игорёк сказал об этом Максиму и остальным и те проявили беспокойство. Первым подскочил Макс.
– А назад мы как попадём, – не без страха произнёс он, вылезая из-за ширмы Косы и на ходу надевая штаны. – Ты на х…я полез, Витёк? До завтра не мог потерпеть? Расширили бы до завтра…
В ответ застрявший разразился бурным потоком матершинной брани, среди которой можно было понять только то, что раз уж попал, то надо думать чё делать теперь, а не каяться.
– Ё…аный бостон, – вылезали с тёплых мест другие малолетки в трусах, – давай ещё раз попробуем. Палево здесь оставаться.
– Да базара нет, это ж пи…дец будет, – подтвердил Максим и повернулся к застрявшему. – Ну терпи тогда, Витёк, хули делать.
Они подошли к нему и, обхватив его по бокам, стали давить на него со всех сторон, Витёк сжал губы зубами и закрыл глаза.
– Тяните там, – сказал Максим в единственный просвет между стеной и спиной бедолаги, а когда поднимал голову ударился ей о раковину и выругался.
Они сделали ещё попытку вытолкнуть его обратно и Витёк сильно застонал, с силой выдохнув воздух, который задерживал, чтобы не закричать.
– У-у-у-у-п-ф-ф-ф, всё, пацаны, – со стоном сказал он трагичным голосом. – Бесполезно. Надо кабуру расширить маленько.
– Еб…улся, что ли? – недоумённо произнёс Максим. – Это целый день уйдёт на это, если не больше.
– Ну а хули ещё делать? – подавленно спросил Витёк. – Давайте пробовать, тут-то надо чуть-чуть. Скажи там, пусть заточки толкнут сюда.
Максим оглядел всех и опять сунул голову под раковину. В их камере старшим явно был он, а не этот малоумный Витёк, создавший им лишнюю проблему.
– Жорик, заточки дайте сюда. Мы попробуем отсюда ковырнуть, – сказал Максим в это отверстие и, засунув руку, вытащил два заточенных штыря. – Вы там не сможете?
– Нет, конечно, – раздался голос оттуда. – У нас тут ноги его. Это он у вас застрял там, в самом конце.
– Понятно, – сказал Максим и, высунув голову из-под раковины, посмотрел на двоих самых младших. – Ну чё, пики только две, ковыряйте вот здесь по бокам. Может успеем до проверки выскочить.
– А если не успеем? – взволнованно спросили те.
– Тогда пиз…ец нам всем, – ответил за Максима Игорёк.
– Я вас бить не буду, – правильнее понял вопрос малых Максим и дал им штыри. Потом он посмотрел на остальных и сказал: – Ну что, если не успеем, так хоть покуражимся напоследок.
Все заулыбались и сразу разошлись по своим партнершам, чувство ответственности в таком возрасте обычно на нуле. Они спокойно продолжали оргию, даже не думая о застрявшем товарище, стонущем от боли и во время неразмеренных фрикций дико улыбались друг другу.
С трудом дописав малёк в этой обстановке, Ольга слезла со шконки, чтобы его отправить. Она не хотела вообще вылезать, пока всё это не закончится, но желание отправить малёк Александру до снятия дороги пересилило. Она взяла с окна спички с целлофаном и пошла к параше, чтобы его запаять. Те, кто были не за ширмами, сразу обратили внимание на самую обаятельную девушку в камере и с восхищёнными глазами задвигали бёдрами быстрее. Те, кто не видел её, спокойно продолжали своё дело и меняли позы, эти движения хорошо угадывались за ширмами. Но Ольга не обращала ни на кого внимания и лишь подойдя к параше увидела под умывальником того человека, которого пытались вытащить. Двое пацанят скребли стену по бокам от его застрявшего тела, а он висел с перекошенным от усталости лицом в пятнадцати-двадцати сантиметрах от пола и прерывисто дышал. В таком положении он висел уже долго, уперевшись руками в пол, и дышать ему было трудно. Ольге стало жалко его и, взяв с ближней шконки две подушки, она подсунула их под него. Тот сразу вздохнул свободнее и, подняв голову, с благодарностью посмотрел на Ольгу. В его глазах даже не было похоти, только чувство облегчения и признательности за это. Сказать что-то словами ему было уже нелегко. Он сейчас был тут единственным кроме неё, кому действительно было не до секса, когда даже самые страшные и пропитые тётки смотрели на всю эту оргию горящими глазами.
* * *
Протас уже совсем упал духом. Он уже даже не расхаживал по хате, а просто лежал и смотрел в одну точку всю ночь. Только сейчас он осознал, что не всё в этой жизни решают деньги. Когда они не помогли ему при аресте в самом начале следствия, он ещё думал, что ему просто не повезло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55