– Я не собираюсь отдавать ему деньги. Мы с Сарой все обсудили и решили, что пока не стоит этого делать.
Джекоб молча уставился на меня, мысленно прикидывая возможные последствия такого поворота событий.
– Тогда, мне кажется, нам остается лишь ждать и гадать, блефует он или нет.
Я покачал головой.
– Нельзя доводить до этого. Мы должны обезопасить себя.
Он недоуменно посмотрел на меня.
– Что ты имеешь в виду?
Я изложил ему план Сары. Он выслушал все до конца – сосредоточенный, ссутулившийся, обеспокоенный.
Когда я закончил, он спросил:
– Зачем ты мне все это рассказываешь?
– Мне нужна твоя помощь, – сказал я. – Без этого ничего не выйдет.
Нахмурившись, он принялся разгребать ботинком снег под ногами.
– Мне не очень хочется участвовать в этом. Я не думаю, что Лу опасен.
– Еще как опасен, Джекоб. И не только сейчас, но и в будущем.
– Не похоже, что…
– Нет, – прервал я его, – подумай хорошенько. Даже если я отдам ему его долю, на этом все не кончится. В делах об убийстве не существует срока исковой давности. Пройдет десять лет, и, когда Лу промотает свои деньги, он без труда разыщет тебя и будет шантажировать тем, что ему известно.
Джекоб промолчал.
– Неужели тебе хочется жить с таким грузом? – спросил я. – Год за годом ждать, когда он явится со своими угрозами?
– Лу так не поступит.
– Но он уже проделал это со мной. Причем дважды. И я не собираюсь доставлять ему это удовольствие в третий раз.
Мэри-Бет вынырнул из темноты, повиливая хвостом, тяжело и учащенно дыша, словно за кем-то гнался. Он впрыгнул на Джекоба, но тот отпихнул пса.
– Тебе выпадает шанс, Джекоб. Ты был ответственным за Лу, но выпустил его из-под контроля. Теперь я намерен выполнить твои обязанности.
– Ты обвиняешь меня в чем-то?
– Он ведь узнал о Педерсоне от тебя, не так ли? Отсюда и все проблемы.
– Я не говорил ему про Педерсона. – Джекобу, по-видимому, было очень важно, чтобы я поверил ему, но я пропустил его слова мимо ушей.
– Если кто и виноват в том, что произошло, – с горечью произнес он, – так это только ты. Ты первый начал сеять подозрения. И внес раскол в наши ряды. И Лу как раз играет ту роль, которую ты отвел ему с самого начала.
Я повернулся к нему. Судя по его резким интонациям, он обиделся.
– Я не в претензии к тебе, Джекоб. И не считаю, что кто-то виноват. Так случилось, и нам теперь нужно искать выход из сложившейся ситуации. – Я улыбнулся ему. – Возможно, это тоже рок. Насупившись, он уставился на могилу.
– Есть и другой вариант: сжечь деньги, – добавил я.
– Ты не сделаешь этого, Хэнк. Это пустая угроза.
Разумеется, он был прав, и я согласно кивнул.
– Речь идет о самой малости, Джекоб. Я же не прошу тебя убить его.
Он не откликнулся. Подняв воротник куртки так, что нижняя часть лица оказалась полностью скрытой, он отвернулся от могилы и посмотрел в сторону Мейн-стрит. Я проследил за направлением его взгляда. Отсюда хорошо просматривался магазин «Рэйклиз», я даже видел окно своего кабинета. Разглядел я и ратушу, и здание почты, и бакалейную лавку. Кругом стояла мертвая тишина.
– Мне нужна твоя помощь, – сказал я.
– Я не могу так обойтись с ним. Он никогда мне этого не простит.
– Он же будет пьян, Джекоб. И даже не вспомнит, как это случилось.
Как только я произнес эту фразу, мне сразу же стало ясно, что я нащупал верный путь. Брата беспокоил не сам факт предательства, а то, что Лу об этом узнает.
Я тут же ухватился за эту мысль и продолжил натиск.
– Если хочешь, можешь изобразить крайнее удивление, сделать вид, что ничего не знал о магнитофоне. Можешь свалить все на меня, сказав, что я пытался одурачить вас обоих.
Джекоб задумался.
– Это будет всего лишь угрозой? – спросил он. – Мы не дадим ходу этой пленке?
Я кивнул.
– Конечно, это будет лишь гарантией того, что Лу нас не выдаст.
Я видел, что он колеблется, и чуть поднажал.
– Ты же сам говорил, что, если придется выбирать между мной и им, ты примешь мою сторону.
Он ничего не сказал.
– Настал момент выбора, Джекоб. Ты намерен сдержать свое слово?
Он молчал очень долго, не отрывая от меня взгляда. Собака возилась в снегу у его ног, урчала, но мы не обращали на нее никакого внимания. Джекоб сложил руки на животе и уставился на родительскую могилу. Глаза мои уже привыкли к темноте, и я ясно различал его лицо, видел его глаза за стеклами очков. В них сквозила тревога. Наконец Джекоб кивнул головой.
Я попытался хоть как-то приободрить его.
– Почему бы тебе сегодня не прийти к нам поужинать? – неожиданно для себя самого спросил я. – Сара готовит лазань.
Для меня до сих пор остается загадкой, почему я предложил это – то ли из жалости к нему, то ли опасаясь, что если он в этот вечер останется один, то непременно позвонит Лу и предупредит его о заговоре.
Джекоб все глазел на надгробие. Я понимал его душевное состояние: природная пассивность, заторможенная реакция на стресс мешали ему проявить настойчивость, и я знал, что, если мне удастся правильно сыграть на его слабостях, он будет беспрекословно исполнять мою волю. Я двинулся в направлении автостоянки. Мэри-Бет, навострив уши, выбрался из сугроба. Он завилял хвостом и начал тереться о брюки Джекоба.
– Пошли, – сказал я. – Сара готовит по маминому рецепту. Все будет как в старые добрые времена.
Я тронул его за руку и подтолкнул к выходу.
Когда мы приехали домой, Сара возилась на кухне.
– Джекоб пришел ужинать, – крикнул я из прихожей.
Сара выглянула в коридор и помахала нам рукой. Она была в фартуке и с металлической лопаткой в руке. Джекоб робко махнул ей в ответ, но опоздал: она уже снова скрылась на кухне.
Я провел его наверх, в спальню. Мэри-Бет шел за нами по пятам. В комнате было темно, шторы опущены. Когда я зажег свет, то увидел, что постель разобрана. Сара, хотя и оправилась от родов на удивление быстро, все-таки была еще слаба и пока основную часть времени проводила в постели, где рядом с ней обычно спал и ребенок.
Я закрыл за нами дверь и подвел Джекоба к ночному столику. Усадив его на край кровати, я поднял телефонную трубку, осторожно размотал шнур и положил трубку ему на колени.
– Звони Лу, – сказал я.
Он уставился на телефон. Аппарат был старым, из черной пластмассы, с цифровым диском. Казалось, Джекоб противится прикасаться к нему.
– Прямо сейчас? – спросил он.
Я кивнул головой и уселся рядом, на небольшом расстоянии от него. Мы расположились на моей половине постели, лицом к окну. Снизу доносилось позвякивание посуды. Мэри-Бет расхаживал по комнате, обнюхивая все углы. Он исследовал ванную, потом занялся колыбелькой. Вернувшись к кровати, пес попытался залезть под нее. Я отпихнул его ногой.
– Это была наша колыбель, – напомнил я Джекобу. – Отец сам ее сделал.
На Джекоба мои слова, казалось, не произвели никакого впечатления.
– Что я ему скажу? – Он вопросительно уставился на меня.
– Скажи, что я пригласил вас обоих выпить завтра вечером, отпраздновать рождение Аманды. Я за все плачу.
– А если он спросит насчет денег?
Я на мгновение задумался.
– Скажи, что я согласился поделить их, – ответил я, решив, что так мне удастся усыпить бдительность Лу. – Скажи, что в следующий уик-энд мы сможем съездить за ними.
Джекоб заерзал на кровати, и телефон чуть не упал с его колена. Он придержал его рукой.
– А ты еще не подумал насчет фермы? – спросил он.
Я пристально посмотрел на него. Мне не хотелось говорить сейчас о ферме. Мэри-Бет вспрыгнул на кровать и устроился за спиной Джекоба, положив морду на мою подушку.
– По правде говоря, нет, – проговорил я.
– Я надеялся, что ты принял какое-то решение. Я вдруг понял, что он загнал меня в ловушку; ферма была платой за предательство друга. На полу возле кровати валялся плюшевый медвежонок, и, чтобы заполнить возникшую неловкую паузу, я поднял его и повернул ключик. Заиграла музыка. Собака встрепенулась и подняла голову, заинтересовавшись тем, что происходит.
– Джекоб, – сказал я, – ты что, шантажируешь меня?
Он удивленно посмотрел на меня.
– Что ты имеешь в виду?
– Как прикажешь тебя понимать: ты не станешь мне помогать, если я не пообещаю тебе ферму?
Он задумался, потом кивнул головой.
– Пожалуй, так.
Медвежонок пел по-французски: «Братец Жак, братец Жак…»
– Я помогаю тебе, – произнес Джекоб, – потом ты помогаешь мне. По-моему, это справедливо, не так ли?
– Да, – ответил я. – Думаю, что справедливо.
– Так как же, могу я рассчитывать на тебя? Мелодия становилась все медленнее. Я дождался, когда медвежонок умолк и в комнате воцарилась полная тишина, и тогда – сознавая, что даю брату обещание, которое не собираюсь выполнять, – кивнул.
– Я сделаю все, что ты попросишь, – сказал я.
Пока мы с Сарой расставляли на столе блюда – лазань, чесночный хлеб, салат, – Джекоб, извинившись, удалился в туалет. Он находился прямо по коридору, под лестницей, – я проводил его взглядом и дождался, пока он скрылся за дверью.
– Он согласился? – прошептала Сара, махнув ножом в сторону ванной. Мы оба склонились над столом: Сара резала хлеб, а я наполнял бокалы вином. Саре я налил яблочный сок: пока она кормила грудью, алкоголь ей был противопоказан.
– Мы только что позвонили, – сказал я. – Завтра в семь мы заедем за Лу.
– Ты слышал их разговор?
Я кивнул.
– Я сидел рядом.
– Он ничем не намекнул ему на заговор?
– Нет. Он в точности передал мои слова.
– И даже не противился?
Я заколебался, прежде чем ответить, и Сара тут же подняла на меня взгляд.
– Он взял с меня обещание помочь ему с фермой.
– С отцовской?
Я кивнул головой.
– Мне кажется, мы договорились…
– Он не оставил мне выбора, Сара. Или я помогаю ему вернуть ферму, или он отказывается участвовать в заговоре.
Зашумела вода в унитазе, и мы оба выглянули в коридор.
– Но ты, я надеюсь, не позволишь ему остаться здесь? – спросила она.
Дверь туалета открылась, и я отвернулся от Сары, чтобы убрать бутылку обратно в холодильник.
– Нет, – сказал я. – Конечно, нет.
Аманда спала в гостиной, в переносной люльке. Сара принесла ее на кухню, чтобы Джекоб мог посмотреть на племянницу, прежде чем мы сядем за стол. Он, казалось, совершенно не представлял, как ему реагировать на такую малышку. Когда Сара заставила его взять девочку на руки, он, залившись румянцем, неловко вытянул руки вперед и отстранил ее от себя, словно она была грязной и он боялся испачкаться. Аманда расплакалась, и Саре пришлось унести ее обратно в гостиную и успокоить.
– Она такая крохотная, – пробормотал Джекоб, будто вовсе не ожидал этого. Больше он ничего не смог придумать.
Это был странный ужин. Из нас троих только лишь Сара чувствовала себя раскованно и веселилась от души. Она была мила, привлекательна и, казалось, сознавала это. Тело ее уже обрело прежнюю упругость, утраченную во время беременности, и, хотя я и знал, что она очень устает – ребенок не давал ей поспать более четырех часов подряд, – выглядела она энергичной и здоровой. Время от времени она незаметно потирала ступней мою икру.
Джекоб, стесняясь ее присутствия, сосредоточился на еде. Ел он быстро, жадно, и вскоре на лбу его проступили капельки пота. Все в его облике и поведении указывало на то, что мой брат испытывал дискомфорт – он прямо-таки источал это ощущение, как миазмы, и вскоре сама атмосфера за столом словно пропиталась ими. Я тоже стал изъясняться с трудом, подолгу думал над вопросами, которые мне задавали Джекоб и Сара, так что ответы мои были скупыми и формальными, как будто я был со всеми в ссоре, но виду старался не показывать.
И только вино спасло этот вечер. Сара первая угадала, что нужно: каждый раз, как мы с Джекобом осушали свои бокалы, она вставала и вновь наполняла их. Я не любитель выпить – мне никогда не нравилось состояние заторможенности, которое вызывает спиртное, – но в тот вечер алкоголь сработал именно так, как и требовалось, полностью оправдав свое предназначение – успокаивать нервы, смягчить обстановку, наводить мосты в людских взаимоотношениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61