- Хватова, что ли, ты имеешь в виду?
- Его, его, и вот тебе еще один примечательный факт.
Вчера Игорь Павлович появился на "выезде", походил, поглазел.
Вроде бы, из праздного любопытства. Но интересовался
подробностями, спрашивал.
- Японский бог! - с чувством высказался Сазонов.
- И далее, - Кирпичников поднял указательный палец. - Главным
свидетелем по делу Смирнова проходил некий Борис
Орлов. И этот же Борис Орлов учился в одной группе с Вениамином
Скоблиным.
- ТРЕТИЙ! - уверенно подытожил Глеб Егорович. - Ну, Лева,
японский бог, ты даешь!
- Приметы третьего, сбежавшего с оружием, и приметы
Бориса Орлова совпадают, - добил Сазонова Кирпичников. - Кстати,
сегодняшним утром его в Политехе не было.
- Что же мы сидим? - Сазонов подхватил свой портфель. - Надо
же ехать, брать этого Орлова. Скорее надо, скорее!
- Скорее только кошки родятся, - заявил Кирпичников. - Не
спеши, Глеб. До вечера еще далеко.
- А чего ждать? Оперативников на выезд и вперед...
- Во-первых, Орлова сейчас нет дома, - сообщил Кирпичников,
разглядывая ногти, - а во-вторых, когда делом интересуется
Игорь Павлович, то есть смысл и...
Закончить ему не дал телефонный звонок. Глеб Егорович
с негодованием на лице сорвал трубку:
- Следователь по особо важным делам Сазонов у аппарата...
А-а, да-да, Петр Михайлович... Как?! Почему?... Мы
уже... да мы уже... третий... Да... мы... Нет, я понял,
но... Хорошо, Петр Михайлович, пусть будет так, хорошо...
Да-да, я передам...
Сазонов медленно положил трубку на рычаг и посмотрел
на Кирпичникова:
- Японский бог, Лева, откуда ты знал?
- А что случилось? - ответил вопросом на вопрос Кирпичников
с самым невинным видом.
- Дело у нас забирают. Прямо сейчас, немедленно. Личное
распоряжение министра. И это когда мы уже почти достали
им третьего!
Кирпичников молчал. Молчал и заметно расстроившийся
Борислав.
- Лева, - позвал Сазонов, - ты хоть что-нибудь понимаешь,
а?
- "Понять - значит упростить", - щегольнул цитатой
Кирпичников. - А все не так просто, Глеб, как кажется.
- Ну?
- Я тут порылся в архиве. И пришел к следующему выводу.
Как только где-нибудь на горизонте появляется полковник
Хватов, сразу начинаются взрывы, стрельба, громоздятся
трупы, приходят запросы из министерства, закрываются дела,
увольняются сотрудники. И наше дело, как видишь, не исключение.
Что-то у них там заваривается в верхах, что-то серьезное.
И наш общий друг Игорь Павлович принимает в этом самое
активное участие. Я же предпочту постоять в сторонке, не хочу
лезть в эту кашу. И тебе, Глеб, не советую.
- Зачем же ты раскручивал Орлова? - удивился Сазонов. - Если
ты уже знал, зачем?
- "Наша служба и опасна, и трудна"... - напел Кирпичников,
пародируя.
Сазонов пригладил волосы.
- Хватов, Хватов, Игорь Павлович, - пробормотал он
устало. - Кто бы мог подумать... Но ведь какое говно, японский
бог!
Телефонные войны продолжались.
Очередной звонок застал полковника Хватова дома.
- Здравствуй, Игорь.
Хватов узнал голос, хотя и не слышал его вот уже восемь
лет. Он не ожидал услышать этот голос когда-нибудь еще, но
сразу подавил в себе первые же признаки растерянности.
Игорь Павлович УМЕЛ владеть собой. Как, впрочем, и его
собеседник.
- Здравствуй, Николай.
- Как у тебя дела?
- Откуда ты знаешь номер моего телефона?
- Это было нетрудно. В конце концов, твой домашний телефон - не
государственная тайна; номер его знают многие, очень
многие, а мне, если ты понимаешь о чем я, хватило бы и одного
из пяти.
- И зачем ты мне звонишь?
Смешок.
- Хочу сказать, что ты проиграл.
- А вот это мы еще посмотрим. Ты, видимо, решил, что если
выставил Орлова на передний план, как точку приложения сил, то
тебе дадут уйти спокойно в тень? Ты ошибаешься: не дадут. Мы не
дадим.
- Сколько пафоса! Не похоже на тебя, Игорь. И что это за
фразеологический оборот такой: "точка приложения сил"? Длинно,
нудно. Сказал бы проще, по-немецки: "Schwerpunkt" - я бы понял.
Или ты за восемь лет позабыл уже немецкий? А что касается Орлова,
то на нем шесть трупов. Твои коллеги с ног сбились, его
разыскивая. И найдут, поверь мне, найдут. Тем более, что их
проконтролируют.
Теперь очередь Хватова усмехнуться.
- Зама имеешь в виду? Вот здесь ты сглупил, Николай.
Про зама мы все знаем. Он давно под контролем и не сумеет тебе
помочь. А Орлов еще побегает. Смотри, и до тебя как-нибудь
доберется.
- Этот мальчишка? Не смеши меня, Игорь. Он же дилетант,
он ничего не понимает. Скорее я поверю, что ты до меня доберешься.
Хотя и это на сегодня исключено.
- Ты, Николай, всегда был слишком высокого мнения о себе.
Смотри, не оступись на ровном месте.
- Проигрываешь, Игорь. Иначе зачем такие неуклюжие угрозы?
И тон этот. Проигрываешь.
- Ну хватит. Ты все сказал?
- Хочу попрощаться с тобой. Больше ведь не увидимся.
Сказать последнее прости, пожелать дальнейших успехов.
- Еще УВИДИМСЯ.
- Ты не знаешь самого главного, Игорь. Пропустил ты
самое главное, не учел. Но подсказывать я тебе не буду, пусть
Орлов подсказывает...
- Теперь наконец все?
- Теперь все... А знаешь, Игорь, иногда я вспоминаю,
какие мы были лет так пятнадцать назад. А ты вспоминаешь, или
настолько занят, что не до ностальгии тебе? Помнишь, городок,
посиделки у Наташи, разговоры, споры с очкариками, неразбавленный
спирт? Добрее мы были, Игорь, добрее. И умнее. Где это все
теперь?.. Вопрос, конечно, риторический... Ну да ладно. Прощай,
Игорь...
Хватов положил трубку и надолго задумался.
Пора действовать, понял он. Пора помочь Орлову.
А телефонные войны продолжались.

Глава тридцать третья
Несмотря на то, что время действительно поджимало, я
по пути к дому Люды Ивантер решил сделать остановку и перекурить.
Не более четверти часа: вполне еще успеваю.
Купив в ларьке банку "Коки", я подыскал тихий скверик
и только расположился, чтобы нормально осмыслить происшедшее
со мной за последний час, как ожил радиотелефон. Дьявол! Он
следит за мной, что ли?
- Слушаю.
- Боря, родной мой человечище, ты, небось, заскучал там
без меня?
- С тобой не соскучишься.
- Вот и ладненько. Тогда я тебе...
- Ты зачем меня убить хотел?
- Я? Тебя? Убить? - удивление Герострата казалось неподдельным. - Да
ты что? Окстись! Ты ж мой корешок, партнер
любимый по играм: как я тебя могу убить?
- Хочешь сказать, что Юра Арутюнов действовал по собственной
инициативе?
- Юра? Арутюнов? Помню такого. Но, Боря, вот клянусь
тебе как на духу, я с ним не поддерживал связи поди уж больше
трех месяцев. Ты что и до него добрался?
- Добрался. И он меня едва не искалечил.
- Я тебе, конечно, соболезную, но заверяю с полной серьезностью:
я здесь, Боря, не при чем.
- Я видел его глаза. Он был закодирован, или не знаю, как
это в вашей конторе называется...
- А-а, понимаю-понимаю, - Герострат приумолк. - Видишь ли,
дорогой мой, не все так просто с этой самой "кодировкой".
Процесс сложный, тонкий, бывают сбои. Вполне может оказаться,
что включение прошло спонтанно. Или он мог где услышать ключевое
словосочетание. Сам понимаешь, сбой он и в Африке сбой.
Так что моей вины здесь нет. В некотором роде, несчастный случай
на производстве. Хотя если желаешь, сынок, я могу перед
тобой извиниться. Чтоб не сильно ты расстраивался. Все-таки
за качество кодирования и я должен какую-то нести ответственность.
Желаешь?
И представьте, я ему поверил.
А почему я должен был ему не верить? В конце концов,
убить меня он мог бы более простым способом, да и дурацкая
партия в шахматы при этом теряла всякий смысл. Даже тот извращенный
смысл, который придавал ей Герострат.
Ладно, Арутюнов - сбой. А топтуны?
- Лучше объясни, зачем ты топтунов убрал?
- Кого-кого?
- Ну тех двоих следопытов, что уже второй день вокруг
меня околачиваются.
- Знаешь, Боря, мне кажется, ты принимаешь меня за кого-то
другого. Я же добродушный лысоватый старичок: мухи без нужды
не обижу. А ты такие дела мне приписываешь. Арутюнова на
тебя натравил, каких-то следопытов - я их в глаза не видел - шлепнули - снова
Герострат виноват. Я же не маньяк-убийца,
Боренька, я и обидеться могу. Или, может, в суд на тебя подам.
За клевету.
- Подай-подай. Кроме тебя замочить их было некому.
- Борька, хоть ты и мой корешок, но скажу тебе откровенно:
большего нахала я в жизни своей не встречал. Мало ли
шантрапы какой по городу нашему любимому сегодня бегает. Такие
и убить, и изнасиловать, и еще чего похуже... Им это раз
плюнуть. Без повода, заметь, из спортивного чисто интереса.
Что же мне, к примеру, приписывать тебе каждое убийство из
тех, что в "Криминальном канале" освещают? Так, знаешь, до
чего угодно договориться можно.
- Не вешай мне лапшу. Таких совпадений не бывает.
- Что ты называешь совпадением?
- Эти двое появились у меня за спиной после твоего первого
звонка. Вторые сутки они шлялись за мной, как привязанные.
И убирают их не в какой-нибудь случайный момент времени,
а именно когда Арутюнов пытался убить меня.
- Закручено лихо, - отметил Герострат. - Прямо детектив
какой-то...
Он примолк, а я сразу насторожился. Потому что пауза
эта сказала мне многое. А в частности: Герострат что-то знает
об этом убийстве. И чтобы сделать такой вывод вовсе не нужно
считаться гением дедуктивного метода.
Впрочем, остается на повестке дня по-прежнему неразрешимый
вопрос: какова степень причастности нашего общего антигероя
к устранению топтунов? Минимальная: допущение, предположение,
догадка - или максимальная: непосредственная организация?
По длине паузы не разберешь.
- Даже не знаю, - Герострат как очнулся, но продолжил
достаточно бодро, в своей излюбленной, и до предела раздражающей
меня манере блиц-куража, - даже не знаю, Боря, что
тут сказать. Как тебя, моего недоверчивого, мнительного, подозрительного,
переубедить. Этюд, несомненно, достоин кисти
самого Конан-Дойля, или на худой конец кого-нибудь рангом пониже:
Рекса Стаута, например. Действительно, о каком таком
совпадении может идти речь, когда в радиусе километра вокруг
одного и того же человека в одно и то же время убивают нескольких
людей? Тем более, что эти люди участвуют - косвенно,
правда - в одной большой игре. Таков, должно быть, ход твоих
здравых рассуждений, разрядник мой юношеский?
- Примерно, - согласился я.
- Но подумай, Боренька, если не ты их пришил (я так понял,
ты в тот момент занимался куда более полезным делом), и
не я (я вообще уже неделю из этой комнаты не выходил: могу
поклясться здоровьем своей матушки, земля ей пухом), то значит,
в игре участвует кто-то третий. Какой-то мерзавец стоит
в сторонке и мешает нам честно, по-дружески скоротать денек
за шахматной доской.
- Тогда четвертый.
- Что ты говоришь? Я не понял...
- Четвертый. Третьего представляли следопыты.
- А-а, понимаю. Ты, кстати, Боря, не попросил у них паспорт
показать, вежливенько так, а?
- Делать мне было больше нечего, - солгал я.
- Зря-зря, такие вещи проверять надо. Вдруг они сотрудники
компетентных органов. Возьмут тебя через час по обвинению
в убийстве, как доигрывать будем?
- На Колыме доиграем, - буркнул я.
- Меня это не устраивает, Боренька. Я лояльный, законопослушный
гражданин Российской Федерации. Судимостей не имел.
И налоги плачу исправно. А ты сразу: "Колыма"... Вот и Леночка
твоя говорит, что мне на Колыму нельзя. Верно, Леночка?
Не знаю, специально ли он таким вот образом сумел изменить
направление беседы, но если специально, то проделал
он это очень ловко. Меня опять затрясло, мысли перепутались,
и стало уже вовсе не таким важным, кто убрал комитетчиков:
он или некая третья-четвертая сила, о существовании которой,
впрочем, успел сказать мне бородатый:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27