Такие, как Орлов, редки. Это действительно
талант - интуитивно, чисто на импульсе находить
верное решение сложной задачи, проблемы, если угодно. Существует
такое понятие: принцип дилетанта. Так вот, Орлов - это
дилетант, но дилетант такого психологического склада, что
он даст сто очков вперед любому профессионалу. Именно благодаря
своей способности непредвзято смотреть на вещи и
интуитивно находить единственно правильный путь к решению.
Он именно такой Остап Бендер, который второй раз в жизни
усевшись за шахматную доску, способен не только довести партию
до конца, но и выиграть. Как сказали бы мы, психиатры, - новый
смешок, - он гений афферентного синтеза. Кстати, в этом
качестве Лаговский из той же породы.
- Ладно, - махнул рукой Игорь Павлович, - сегодня вы
двое меня убедили. Будем полагать, мы нашли Герострату достойного
противника, - он помолчал. - Но все-таки надеюсь,
что ситуация не выйдет из-под контроля, и нам не придется
в срочном порядке вспоминать, где и какую мы снова допустили
ошибку...
Глава восьмая
Я помню это так.
Собралось, не считая меня, пятеро.
Свора, как рассказывал мне Мишка, объединяла около сотни
"обиженных", но Герострат разбил все сообщество на классические
"пятерки", то ли из соображений конспирации, то ли так ему
удобнее было со своей паствой работать.
В общем, собирались они обычно по пять человек в предварительно
назначенный час у кого-нибудь из активистов Своры
на квартире.
- Проходи, знакомься, - сказал мне Венька.
Я скользнул небрежным взглядом по компании. Трое парней,
одна девушка - в стороне от этих троих.
Познакомились.
Двое парней оказались студентами Технологического. Первый,
Юра, представлял из себя классический образчик флегматика:
вяло со мной поздоровался, через усилие произнес свое имя,
тут же отвел взгляд. Второй, Андрей, в противоположность ему
был возбужден, долго и энергично тряс мне руку, без причины похохатывая.
Третий парень, Семен, тоже был более разговорчив, но казался
чем-то озабоченным. Я узнал, что он-то и есть настоящийхозяин этой квартиры.
Когда-то Семен служил в Афганистане; в наследство ему
достался уродующий лицо шрам. Квартиру он купил недавно на
заработанные в коммерческих структурах деньги. Не знаю уж,
кем он там работал. По всему, охранником или вышибалой.
Девушка представиться мне отказалась.
- Это Люда, - сказал за нее Скоблин. - Не обращай внимания.
Она сегодня не в настроении...
Все гости расселись и, поглядывая на часы, стали ждать.
Одному Семену скучать было некогда. Он вставил в видеомагнитофон
кассету с фильмом о восточных единоборствах, чтобы как-нибудь
нас занять, а сам принялся накрывать на стол. Очень
быстро на столе появились бутылки шампанского, ликеры, икра,
красная рыба, аккуратно порезанный и разложенный на тарелочке
сервилат, ветчина и какие-то другие совершенно мне незнакомые
закуски.
Я вызвался помочь, но Семен замахал на меня рукой.
- У нас это не принято, - пояснил он.
Наконец - звонок в дверь.
Семен побежал открывать. Все замерли, обратив взгляды
в сторону прихожей.
Он ворвался, как вихрь.
Он двигался настолько быстро, что за ним трудно было
уследить. Если не стараться, то могло возникнуть впечатление,
что он не ходит, а перемещается моментальными скачками из одного
пространственного положения в другое, такого темпа он
придерживался.
- Ага! - закричал он с порога. - А у нас-то, ребята, сегодня
шестой лишний!
Я не успел глазом моргнуть, а он уже был в комнате и,
ухватив Веньку Скоблина пятерней за волосы на макушке, притянул
к себе:
- Ты новичка привел? Молодец! Ты всегда хороших ребят
приводишь. Хвалю-хвалю...
Он отпустил Веньку и тут же очутился рядом со мной, протягивая
руку, которую я не без опаски пожал. Ладонь его была
сухой и горячей.
- Здравствуй, здравствуй, сынок. Рад тебя видеть в нашей
веселой компании, рад. Меня зовут Герострат, а тебя?
Он выпалил это настолько быстрой скороговоркой, что я
смешался и долго не мог сообразить, что от меня требуется.
Наконец спохватился:
- Борис.
- Очень хорошо.
Он отскочил от меня, как волейбольный мячик от стенки,
и занялся остальными.
Похлопал чисто гитлеровским жестом Юру по щеке: "О чем
задумался, моя радость?"; Обнял смущенно улыбающегося Андрея:
"Ух ты какой у меня широкий!". Я же получил возможность рассмотреть
его со стороны.
На мой взгляд, лет Герострату было около сорока. Тот
возраст, когда признаки наступающей старости дают о себе
знать лишь характерными складками вокруг рта, а признаки
зрелости уже все налицо. Или на лице?
В общем, я решил, что где-то в этом году он перевалил
за четвертый десяток, хотя и умудрился при этом сохранить
себя в сравнительно хорошей форме: не обзавелся ни брюшком,
ни отвислым задом - крепко сбитый, сильный, судя по всему,
мужик.
Но другое привлекало внимание в облике Герострата. Он
был лыс, как колено. Не подстрижен наголо, а именно лыс и,
видно, какой-либо новой поросли на своей голове давно забыл
и ждать. На голом его, продолговатом черепе хорошо были различимы
округлой формы пятна более темные, чем естественный
цвет кожи. Располагались они беспорядочно, и о их происхождении
можно было только догадываться.
Одет Герострат был в полевую "афганку" без погон или
каких-то других знаков различия. Она казалась поношенной,
но чистой.
Двигался он, как я уже отмечал, порывисто, очень быстро.
При этом в движениях участвовало все его тело, и в первый
момент на ум приходило сходство Герострата с кукольным
паяцем. Только кукольный паяц не способен передать то совершенство,
с которым кроме всего прочего Герострат владел
своей мимикой.
За эволюциями его лица уследить было не менее сложно,
чем за перемещениями тела. Выражения этого лица сменяли
друг друга с сумасшедшей, невероятной скоростью. А так как
мы привыкли видеть за мимикой некое внутреннее содержание,
возникало ощущение, что это эмоции - самого разного рода - выплескиваются
из Герострата, да так быстро, что он сам не
в состоянии уследить за сменой собственных настроений.
- А ты, дочурка, что притихла? - это Герострат говорил
уже Люде, девушке, которая не захотела мне представиться.
Он присел к ней и приобнял за плечико.
- Ну, не грусти. Проблемы? Быстро решим твои проблемы.
И вот он снова на ногах, снова деятелен и подвижен. Он
обежал вокруг стола, придирчиво разглядывая сервировку:
- Ай, Семен, ай, молодец! Решил порадовать старика! Спасибо!
Давно закусона такого не видел.
Семен смущенно зарделся. Было видно, что похвала Герострата
ему приятна.
Сумасшедший дом, подумал я. И им всем это нравится? Да,
чужая душа - потемки, нечего сказать.
Герострат, на полсекунды выпущенный из поля зрения, снова
очутился возле меня:
- Ну что ж, Боря, хоть ты и шестой сегодня, хоть и лишний,
но прошу, не откажи - поучаствуй в трапезе. Уважь, так
сказать, компанию.
- Уважу, конечно, - освоившись с ритмом, в тон ему отвечал
я. - Отчего не уважить?
- Давай, давай, садись за стол. Вы тоже, дети мои, присаживайтесь.
Семен, убавь звук у ящика.
Семен послушно уменьшил громкость у телевизора, на экране
которого до предела чем-то разобиженные азиаты организовывали
новый мордобой.
- Сейчас откроем коньячок, - Герострат потирал руки, - ликерчики.
Давайте, давайте. Не будем откладывать удовольствие.
Все потянулись к столу. Герострату, естественно, было
выделено место во главе. Семен сел по правую руку, меня Герострат
усадил по левую. Рядом со мной расположился Юра, напротив
его - Андрей, далее - Люда и Венька Скоблин.
Семен открыл бутылку и разлил коньяк по стопкам. Герострат
на это время перестал нести околесицу и уставился на
меня своими большими, чуть навыкате, светло-голубыми глазами.
Я попытался выдержать его взгляд. Сначала это представлялось
нетрудным делом, даже несмотря на непрерывную смену выражений
его лица. Тем более, что взгляд Герострата не имел
ничего общего с волевым, завораживающим взглядом моего нового
знакомца Леонида Васильевича. Но когда вдруг я осознал,
что разглядывает-то он меня одним глазом, а второй - направлен
совершенно в другую сторону, то не выдержал и сморгнул,
почувствовав острый приступ брезгливости.
Явная шиза, решил я, наблюдая это чудовищное косоглазие.
Как мог Мартынов так ошибиться?
Едва Семен успел наполнить стопки, как Герострат схватил
свою и немедленно вскочил, нависая над столом. При этом он
умудрился не расплескать ни капли, хотя стопки были наполнены
до краев. Поднимаясь привычно вслед за ним, я успел разглядеть
у него на подбородке длинные сверху вниз, белые и
тонкие полоски старых давно заживших шрамов. Еще одна деталь
к колоритному образу.
- Дети мои, - начал Герострат. - Я спешу поздравить себя,
вас, всех, кому это интересно, с тем, что наши ряды пополняются
сегодня новым братом, который без принуждения, но по
доброй воле решил вступить в наше сообщество, чтобы нести
вместе с нами факел яркого очищающего пламени, которым мы
когда-нибудь подпалим весь этот прогнивший насквозь, погрязший
в мелких страстишках мир.
А сам-то ты не мелковат? - подумал я, поднимая свою стопку
на уровень глаз. Идейка не нова, лозунги стары, как Вселенная.
Если это все, что ты можешь им предложить, удивительно,
почему они до сих пор не разбежались.
- Я не сомневаюсь, - продолжал между тем Герострат, - что,
примыкая к Своре, он найдет среди нас братьев по духу, по образу
мыслей и чувств. Сегодня мы пьем за тебя, Борис, сын мой.
Ты сделал правильный выбор, и мы все счастливы видеть тебя
среди нас.
Он выпил коньяк, не смакуя, одним большим глотком. Остальные
последовали его примеру. И я в том числе.
Потом расселись по своим местам, набросились на закуску.
Герострат снова на меня уставился. Я старался выглядеть невозмутимым,
нацепил на вилку ломтик консервированной ветчины, прожевал,
закусил хлебом.
- А теперь, - сказал Герострат после недолгой паузы, - я
объясню, почему ты сделал именно ПРАВИЛЬНЫЙ выбор!
Все остальные, как по команде, перестали жевать, положили
вилки и приготовились слушать с очень похожим выражением
на лицах; настолько похожим, что мне стало не по себе.
- Видишь ли, Боря, - Герострат резко сбавил темп ведения
разговора, теперь он говорил медленно, с расстановкой, словно
бы взвешивая в уме каждое произносимое слово - не говорил, а
вещал, - человек порочен по самой своей природе. Это доказывает
история как древнейших, так и современных цивилизаций. Все
всегда повторяется, на более высоком технологическом уровне
развития, но повторяется: войны, насилие, жадность, вероломство,
предательство. Человек в принципе не способен вырваться из
порочного круга. Это не теорема, это аксиома, которая уже не
требует доказательств - слишком большой опыт за ней стоит.
Потому нет смысла искать пути для улучшения положения. Улучшить
его можно, лишь изменив в корне человеческую природу,
а это, как уже говорилось, невозможно...
Демагог, подумал я. И они эту туфту еще слушают. Вон
даже как - разинув рты. В самом деле, гипноз какой-то. Но
ведь на меня почему-то не действует!.....
- Но тогда теряется всякий смысл жизни, - вещал Герострат, - а
тем более - смысл его поисков. Но личность - я имею
в виду Личность с большой буквы - не способна существовать без
этого; смысл нужен ей, как воздух, иначе - водка или петля. И
вот, когда она, Личность, попав в переделку, во всей мере осознает
объективную реальность порочного круга, но сама не может
найти нового смысла для себя жить, она приходит ко мне, к нам,
и я говорю:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
талант - интуитивно, чисто на импульсе находить
верное решение сложной задачи, проблемы, если угодно. Существует
такое понятие: принцип дилетанта. Так вот, Орлов - это
дилетант, но дилетант такого психологического склада, что
он даст сто очков вперед любому профессионалу. Именно благодаря
своей способности непредвзято смотреть на вещи и
интуитивно находить единственно правильный путь к решению.
Он именно такой Остап Бендер, который второй раз в жизни
усевшись за шахматную доску, способен не только довести партию
до конца, но и выиграть. Как сказали бы мы, психиатры, - новый
смешок, - он гений афферентного синтеза. Кстати, в этом
качестве Лаговский из той же породы.
- Ладно, - махнул рукой Игорь Павлович, - сегодня вы
двое меня убедили. Будем полагать, мы нашли Герострату достойного
противника, - он помолчал. - Но все-таки надеюсь,
что ситуация не выйдет из-под контроля, и нам не придется
в срочном порядке вспоминать, где и какую мы снова допустили
ошибку...
Глава восьмая
Я помню это так.
Собралось, не считая меня, пятеро.
Свора, как рассказывал мне Мишка, объединяла около сотни
"обиженных", но Герострат разбил все сообщество на классические
"пятерки", то ли из соображений конспирации, то ли так ему
удобнее было со своей паствой работать.
В общем, собирались они обычно по пять человек в предварительно
назначенный час у кого-нибудь из активистов Своры
на квартире.
- Проходи, знакомься, - сказал мне Венька.
Я скользнул небрежным взглядом по компании. Трое парней,
одна девушка - в стороне от этих троих.
Познакомились.
Двое парней оказались студентами Технологического. Первый,
Юра, представлял из себя классический образчик флегматика:
вяло со мной поздоровался, через усилие произнес свое имя,
тут же отвел взгляд. Второй, Андрей, в противоположность ему
был возбужден, долго и энергично тряс мне руку, без причины похохатывая.
Третий парень, Семен, тоже был более разговорчив, но казался
чем-то озабоченным. Я узнал, что он-то и есть настоящийхозяин этой квартиры.
Когда-то Семен служил в Афганистане; в наследство ему
достался уродующий лицо шрам. Квартиру он купил недавно на
заработанные в коммерческих структурах деньги. Не знаю уж,
кем он там работал. По всему, охранником или вышибалой.
Девушка представиться мне отказалась.
- Это Люда, - сказал за нее Скоблин. - Не обращай внимания.
Она сегодня не в настроении...
Все гости расселись и, поглядывая на часы, стали ждать.
Одному Семену скучать было некогда. Он вставил в видеомагнитофон
кассету с фильмом о восточных единоборствах, чтобы как-нибудь
нас занять, а сам принялся накрывать на стол. Очень
быстро на столе появились бутылки шампанского, ликеры, икра,
красная рыба, аккуратно порезанный и разложенный на тарелочке
сервилат, ветчина и какие-то другие совершенно мне незнакомые
закуски.
Я вызвался помочь, но Семен замахал на меня рукой.
- У нас это не принято, - пояснил он.
Наконец - звонок в дверь.
Семен побежал открывать. Все замерли, обратив взгляды
в сторону прихожей.
Он ворвался, как вихрь.
Он двигался настолько быстро, что за ним трудно было
уследить. Если не стараться, то могло возникнуть впечатление,
что он не ходит, а перемещается моментальными скачками из одного
пространственного положения в другое, такого темпа он
придерживался.
- Ага! - закричал он с порога. - А у нас-то, ребята, сегодня
шестой лишний!
Я не успел глазом моргнуть, а он уже был в комнате и,
ухватив Веньку Скоблина пятерней за волосы на макушке, притянул
к себе:
- Ты новичка привел? Молодец! Ты всегда хороших ребят
приводишь. Хвалю-хвалю...
Он отпустил Веньку и тут же очутился рядом со мной, протягивая
руку, которую я не без опаски пожал. Ладонь его была
сухой и горячей.
- Здравствуй, здравствуй, сынок. Рад тебя видеть в нашей
веселой компании, рад. Меня зовут Герострат, а тебя?
Он выпалил это настолько быстрой скороговоркой, что я
смешался и долго не мог сообразить, что от меня требуется.
Наконец спохватился:
- Борис.
- Очень хорошо.
Он отскочил от меня, как волейбольный мячик от стенки,
и занялся остальными.
Похлопал чисто гитлеровским жестом Юру по щеке: "О чем
задумался, моя радость?"; Обнял смущенно улыбающегося Андрея:
"Ух ты какой у меня широкий!". Я же получил возможность рассмотреть
его со стороны.
На мой взгляд, лет Герострату было около сорока. Тот
возраст, когда признаки наступающей старости дают о себе
знать лишь характерными складками вокруг рта, а признаки
зрелости уже все налицо. Или на лице?
В общем, я решил, что где-то в этом году он перевалил
за четвертый десяток, хотя и умудрился при этом сохранить
себя в сравнительно хорошей форме: не обзавелся ни брюшком,
ни отвислым задом - крепко сбитый, сильный, судя по всему,
мужик.
Но другое привлекало внимание в облике Герострата. Он
был лыс, как колено. Не подстрижен наголо, а именно лыс и,
видно, какой-либо новой поросли на своей голове давно забыл
и ждать. На голом его, продолговатом черепе хорошо были различимы
округлой формы пятна более темные, чем естественный
цвет кожи. Располагались они беспорядочно, и о их происхождении
можно было только догадываться.
Одет Герострат был в полевую "афганку" без погон или
каких-то других знаков различия. Она казалась поношенной,
но чистой.
Двигался он, как я уже отмечал, порывисто, очень быстро.
При этом в движениях участвовало все его тело, и в первый
момент на ум приходило сходство Герострата с кукольным
паяцем. Только кукольный паяц не способен передать то совершенство,
с которым кроме всего прочего Герострат владел
своей мимикой.
За эволюциями его лица уследить было не менее сложно,
чем за перемещениями тела. Выражения этого лица сменяли
друг друга с сумасшедшей, невероятной скоростью. А так как
мы привыкли видеть за мимикой некое внутреннее содержание,
возникало ощущение, что это эмоции - самого разного рода - выплескиваются
из Герострата, да так быстро, что он сам не
в состоянии уследить за сменой собственных настроений.
- А ты, дочурка, что притихла? - это Герострат говорил
уже Люде, девушке, которая не захотела мне представиться.
Он присел к ней и приобнял за плечико.
- Ну, не грусти. Проблемы? Быстро решим твои проблемы.
И вот он снова на ногах, снова деятелен и подвижен. Он
обежал вокруг стола, придирчиво разглядывая сервировку:
- Ай, Семен, ай, молодец! Решил порадовать старика! Спасибо!
Давно закусона такого не видел.
Семен смущенно зарделся. Было видно, что похвала Герострата
ему приятна.
Сумасшедший дом, подумал я. И им всем это нравится? Да,
чужая душа - потемки, нечего сказать.
Герострат, на полсекунды выпущенный из поля зрения, снова
очутился возле меня:
- Ну что ж, Боря, хоть ты и шестой сегодня, хоть и лишний,
но прошу, не откажи - поучаствуй в трапезе. Уважь, так
сказать, компанию.
- Уважу, конечно, - освоившись с ритмом, в тон ему отвечал
я. - Отчего не уважить?
- Давай, давай, садись за стол. Вы тоже, дети мои, присаживайтесь.
Семен, убавь звук у ящика.
Семен послушно уменьшил громкость у телевизора, на экране
которого до предела чем-то разобиженные азиаты организовывали
новый мордобой.
- Сейчас откроем коньячок, - Герострат потирал руки, - ликерчики.
Давайте, давайте. Не будем откладывать удовольствие.
Все потянулись к столу. Герострату, естественно, было
выделено место во главе. Семен сел по правую руку, меня Герострат
усадил по левую. Рядом со мной расположился Юра, напротив
его - Андрей, далее - Люда и Венька Скоблин.
Семен открыл бутылку и разлил коньяк по стопкам. Герострат
на это время перестал нести околесицу и уставился на
меня своими большими, чуть навыкате, светло-голубыми глазами.
Я попытался выдержать его взгляд. Сначала это представлялось
нетрудным делом, даже несмотря на непрерывную смену выражений
его лица. Тем более, что взгляд Герострата не имел
ничего общего с волевым, завораживающим взглядом моего нового
знакомца Леонида Васильевича. Но когда вдруг я осознал,
что разглядывает-то он меня одним глазом, а второй - направлен
совершенно в другую сторону, то не выдержал и сморгнул,
почувствовав острый приступ брезгливости.
Явная шиза, решил я, наблюдая это чудовищное косоглазие.
Как мог Мартынов так ошибиться?
Едва Семен успел наполнить стопки, как Герострат схватил
свою и немедленно вскочил, нависая над столом. При этом он
умудрился не расплескать ни капли, хотя стопки были наполнены
до краев. Поднимаясь привычно вслед за ним, я успел разглядеть
у него на подбородке длинные сверху вниз, белые и
тонкие полоски старых давно заживших шрамов. Еще одна деталь
к колоритному образу.
- Дети мои, - начал Герострат. - Я спешу поздравить себя,
вас, всех, кому это интересно, с тем, что наши ряды пополняются
сегодня новым братом, который без принуждения, но по
доброй воле решил вступить в наше сообщество, чтобы нести
вместе с нами факел яркого очищающего пламени, которым мы
когда-нибудь подпалим весь этот прогнивший насквозь, погрязший
в мелких страстишках мир.
А сам-то ты не мелковат? - подумал я, поднимая свою стопку
на уровень глаз. Идейка не нова, лозунги стары, как Вселенная.
Если это все, что ты можешь им предложить, удивительно,
почему они до сих пор не разбежались.
- Я не сомневаюсь, - продолжал между тем Герострат, - что,
примыкая к Своре, он найдет среди нас братьев по духу, по образу
мыслей и чувств. Сегодня мы пьем за тебя, Борис, сын мой.
Ты сделал правильный выбор, и мы все счастливы видеть тебя
среди нас.
Он выпил коньяк, не смакуя, одним большим глотком. Остальные
последовали его примеру. И я в том числе.
Потом расселись по своим местам, набросились на закуску.
Герострат снова на меня уставился. Я старался выглядеть невозмутимым,
нацепил на вилку ломтик консервированной ветчины, прожевал,
закусил хлебом.
- А теперь, - сказал Герострат после недолгой паузы, - я
объясню, почему ты сделал именно ПРАВИЛЬНЫЙ выбор!
Все остальные, как по команде, перестали жевать, положили
вилки и приготовились слушать с очень похожим выражением
на лицах; настолько похожим, что мне стало не по себе.
- Видишь ли, Боря, - Герострат резко сбавил темп ведения
разговора, теперь он говорил медленно, с расстановкой, словно
бы взвешивая в уме каждое произносимое слово - не говорил, а
вещал, - человек порочен по самой своей природе. Это доказывает
история как древнейших, так и современных цивилизаций. Все
всегда повторяется, на более высоком технологическом уровне
развития, но повторяется: войны, насилие, жадность, вероломство,
предательство. Человек в принципе не способен вырваться из
порочного круга. Это не теорема, это аксиома, которая уже не
требует доказательств - слишком большой опыт за ней стоит.
Потому нет смысла искать пути для улучшения положения. Улучшить
его можно, лишь изменив в корне человеческую природу,
а это, как уже говорилось, невозможно...
Демагог, подумал я. И они эту туфту еще слушают. Вон
даже как - разинув рты. В самом деле, гипноз какой-то. Но
ведь на меня почему-то не действует!.....
- Но тогда теряется всякий смысл жизни, - вещал Герострат, - а
тем более - смысл его поисков. Но личность - я имею
в виду Личность с большой буквы - не способна существовать без
этого; смысл нужен ей, как воздух, иначе - водка или петля. И
вот, когда она, Личность, попав в переделку, во всей мере осознает
объективную реальность порочного круга, но сама не может
найти нового смысла для себя жить, она приходит ко мне, к нам,
и я говорю:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27