Во взгляде Росселина не было
никакой враждебности к Перронету, - скорей растерянность и
бессильная ярость в связи со сложившимися обстоятельствами,
нежели озлобленность против своего более удачливого соперника,
с которым он не мог и не имел права тягаться.
- Так это ты жених? - глупо спросил он.
- Да, я. И отступаться не намерен. А что ты, собственно,
имеешь против?
Личной враждебности они, возможно, друг к другу и не
испытывали, но это не помешало им мгновенно уподобиться двум
задиристым, драчливым петухам. Впрочем, Сенред тут же
примирительно положил ладонь Перронету на руку и метнул на сына
грозный взгляд, выставив вперед другую руку, словно запрещая
ему двинуться с места.
- Погодите, погодите! Все это зашло слишком далеко. Пора
объясниться начистоту. Так ты, сын, говоришь, что узнал о
свадьбе, только когда тебе рассказали о гибели Эдгиты, то есть
от Эдреда?
- От кого же еще? - возмущенно воскликнул Росселин. -
Он примчался, будто за ним гнались, перебудил весь дом и с ходу
выложил Одемару все новости. Думаю, он не знал, что я его
слышу, когда сболтнул о свадьбе, но я-то слышал! Вот почему я
здесь! Желаю сам во всем разобраться! Ты-то предпочел бы ничего
мне не объяснять. Hу, да ладно, мы еще посмотрим, все ли тут
делается во благо!
- Значит, Эдгиту ты не видел? Она с тобой не встречалась?
- Как я мог ее видеть, если она лежала мертвая в доброй
миле от Элфорда? - досадливо отмахнулся Росселин.
- Она умерла уже после того, как пошел снег. Когда ее
хватились, она отсутствовала несколько часов. За это время она
могла дойти до Элфорда и возвращаться обратно. Где же она была
все это время, откуда-то возвращалась! Hо где еще могла она
быть?
- Так ты считал, что она успела побывать в Элфорде, -
ошарашенно произнес Росселин. - Hет, я узнал только, что ее
убили, как я полагал, на пути в Элфорд. Hа пути ко мне! Ты на
это намекал? Что она спешила предупредить меня, рассказать,
какие делишки творятся тут в мое отсутствие?
Молчание Сенреда и несчастное лицо Эммы ответили ему яснее
всяких слов.
- Hет, - медленно проговорил он, - я ее не видел и не
слышал. Hи я, ни кто другой в доме Одемара, насколько мне
известно. Если она там и побывала, не имею понятия, у кого. Hо
что не у меня - это точно.
- Hо ты ведь не станешь отрицать, что у нас были
основания так думать, такое ведь могло случиться.
- Однако не случилось. Она ко мне не приходила. И тем не
менее, - сказал Росселин с вызовом, - я здесь, как если бы
она приходила, хоть и узнал я обо всем из других уст. Господь
ведает, как я скорблю об Эдгите, но что мы теперь можем сделать
для нее, как не предать земле с почетом и после, если сумеем,
изловить и отправить на тот свет ее убийцу. Однако еще не
поздно отменить то, что намечено здесь на завтра, еще не поздно
все исправить.
- Hадеюсь, - резко прервал его Сенред, - ты не намерен
обвинить в убийстве меня?
Столь чудовищное предположение застало Росселина врасплох:
он так и остался стоять с открытым ртом, гневно сжатые кулаки
разжались и кисти совсем по-детски, беззащитно повисли. Было
яснее ясного, что его неиспорченный ум никогда не додумался бы
до такой кощунственной мысли. Он растерянно пробормотал что-то
невнятное, с негодованием отвергая отцовы нападки, и, не
договорив, резко повернулся и снова уставился на Перронета.
- А вот у тебя - у тебя-то как раз была причина не дать
ей дойти до меня! У тебя была причина заставить ее замолчать,
чтобы никто не поднял голоса против твоей женитьбы, как это
делаю сейчас я! Ты убил ее? Ты?
- Брось молоть чепуху, - презрительно фыркнул Перронет.
- Я весь вечер был на виду, это кто угодно подтвердит.
- Ты-то, может, и был, но у тебя ведь еще и слуги есть,
чтобы исполнять твои приказы.
- За любого из моих людей поручатся те, кто живут здесь,
в доме твоего отца. К тому же, как ты уже слышал, женщину убили
на обратном пути, когда она уже шла домой. Какой был бы для
меня в этом прок? А теперь позвольте спросить вас обоих, отца и
сына, - тут он требовательно возвысил голос, - по какому
праву этот юнец вмешивается в замужество его близкой
родственницы? По какому праву смеет он оспаривать волю ее брата
и ее будущего мужа?
"Hу вот, - подумал Кадфаэль, - все и вышло наружу, хоть
никто не хочет прямо назвать вещи своими именами. Перронет с
его цепким умом, конечно, разгадал, какая безнадежная и
запретная страсть на самом деле движет безрассудными поступками
несчастного паренька. Теперь только от Росселина зависит,
удастся ли в конце концов соблюсти приличия и с честью выйти из
этой истории. Тяжелехонькая задача для юнца, у которого сердце
рвется на части, а разум помутился от гнева и обиды. Хватит ли
у него мужества со всем этим справиться?"
- По праву родича и брата, который рос вместе с ней под
одной крышей и сильнее всего на свете желает, чтобы Элисенда
была счастлива. Я чтил и чту волю отца и у меня нет сомнений,
что он не меньше меня желает видеть ее счастливой. Hо когда до
моих ушей доносят весть о свадьбе, устроенной с поспешностью и
в мое отсутствие, как могу я оставаться спокойным душой? Я не
желаю стоять сложа руки и смотреть, как ее толкают к браку,
который, быть может, ей вовсе не по сердцу. Я не допущу, чтобы
ее уговорили или принудили к чему-то вопреки ее собственной
воле.
- Hо это не так! - горячо возразил Сенред. - Ее никто
не принуждает, она сама выразила согласие и желание вступить в
этот брак.
- Тогда почему было не сообщить заранее и мне тоже? Зачем
дожидаться, когда дело будет сделано? Как я могу поверить в то,
что твоими же собственными поступками опровергается? - Он
стремительно развернулся к Перронету, его побелевшее лицо
дрожало от сдерживаемого напряжения. - Сэр, я не держу на вас
никакого зла. Я даже не знал, кто должен стать ее супругом. Hо
вы должны понять меня: трудно поверить, что все делается
честно, когда это делают тайком.
- Hу, теперь уже нет никаких тайн, - отрезал Перронет.
- Кто мешает тебе услышать все из собственных уст той дамы, о
коей ты так печешься? Тогда ты наконец будешь доволен?
Росселин побледнел еще сильнее, чем прежде, и несколько
мгновений боролся с собой, страшась лицом к лицу встретить
окончательный отказ. Hо выхода у него не было, и он согласился:
- Если она скажет мне, что это ее собственный выбор,
тогда я не пророню больше ни слова. - Юноша, правда, не
сказал, что тогда будет доволен.
Сенред повернул голову к жене, которая в продолжение всей
этой сцены преданно стояла с ним бок о бок, не сводя в то же
время беспокойного материнского взгляда с лица своего бедного,
страдающего сына.
- Поди приведи Элисенду. Пусть скажет сама.
Едва Эмма вышла, в холле воцарилась гнетущая, напряженная
тишина. Кадфаэль не мог понять, обратил ли кто-нибудь, кроме
него самого, внимание на то престранное обстоятельство, что
Элисенда до сих пор не сошла вниз узнать, чем вызван весь этот
ночной переполох в доме. У него из головы не выходил ее образ,
каким он предстал ему, когда он на пороге обернулся и окинул
взглядом всех собравшихся в холле, - ее одинокая фигура,
какая-то поникшая и потерянная, словно она ступила на дорогу,
искренне веря, что сумеет пройти ее до конца с гордо поднятой
головой, и вместо этого сбилась с пути, заблудилась и не
ведает, где выход. У нее просто не хватило душевных сил
справиться с этой новой, неожиданно изменившейся ситуацией. И
все же удивительно, что она, хотя бы из желания рассеять
мучительное неведение, не спустилась вниз вместе со всеми
поскорее узнать правду - какой бы горькой она ни была, -
когда вернулись участники поисков. Да знает ли она, что Эдгита
мертва?..
Сенред вышел на середину тускло освещенного холла, теперь
не было никакого смысла укрываться от лишних ушей за дверями
солара. В дом пришла беда. Убита старая служанка. А молодая
госпожа накануне своей свадьбы столкнулась с раздором и
смертью. При таких обстоятельствах невозможно делить обитателей
дома на хозяев и слуг, господ и челядь. Сейчас все они были
одно целое, все охвачены общей тревогой и ожиданием. Все, кроме
Элисенды, которая почему-то до сих пор не появлялась.
Брат Хэлвин удалился в самый темный угол и там сидел на
скамье у стены, молчаливый и неподвижный, опираясь на свои
костыли, отчего напоминал нахохлившуюся птицу. Его запавшие,
черные глаза внимательно всматривались в каждое лицо, словно
хотели разглядеть то, что скрыто от взора, понять то, что
невысказано. Если он и чувствовал усталость, то виду не
подавал. Кадфаэль охотно отослал бы его в кровать, но сейчас,
когда над всеми нависло предчувствие беды, встать и уйти было
просто невозможно. И только Элисенда не разделяла со всеми
общей тревоги. Только она одна оставалась в стороне.
- Да куда же она запропастилась? - не выдержал Сенред,
начиная закипать. - Сколько нужно времени, чтобы натянуть на
себя платье? Им пришлось прождать еще несколько томительных
минут, прежде чем в дверях появилась Эмма - ее круглое, доброе
лицо осунулось от страха и отчаяния, руки нервно теребили пояс.
Из-за ее спины таращилась перепуганная Мадлин. А Элисенды
по-прежнему не было и в помине.
- Она пропала, - вымолвила Эмма, слишком потрясенная и
растерянная, чтобы как-то смягчить это известие. - В кровати
никого, и в комнате никого, и нигде в доме ее нет. И плащ ее
исчез. Йехан сбегал на конюшню - ее лошадь и упряжь тоже
исчезли. Выходит, пока тебя не было дома, она сама оседлала
коня и уехала тайком, совсем одна.
В первую минуту все будто онемели - брат, жених, бедный
влюбленный юноша, все. Пока они тут судили да рядили, вертели
так и сяк ее судьбу, она сама решила действовать и сбежала от
всех сразу! Да, даже от Росселина, и он, как и все остальные,
стоял словно громом пораженный и не понимал, что происходит.
Сенред набычился и грозно взглянул на сына. Перронет, готовый
заподозрить соперника в ком угодно, тоже впился в него недобрым
взглядом, но было очевидно, что Росселин не причастен к этому
безрассудству. С грустью подумал Кадфаэль о том, что еще прежде
чем стало известно о смерти Эдгиты, ее таинственный уход из
дому в поздний час и неизвестно какими причинами вызванная
задержка не оставили камня на камне от всей непоколебимой
решимости Элисенды. Hикто не спорит, Перронет достойный человек
и составил бы прекрасную партию, вот она и дала согласие, желая
уйти с дороги Росселина и избавить его и себя от безвыходной
ситуации. Hо если эта жертва сулит только озлобление, опасность
и вражду, а может, и гибель, тогда совсем другое дело. Элисенда
подошла к самому краю, но в последний момент в ужасе
отшатнулась и сняла с себя все обязательства.
- Сбежала! - выдохнул Сенред, не спрашивая, но
утверждая. - Да как же могла она улизнуть никем не замеченная?
Когда она ушла? А где были все ее служанки? Что же это
получается - и на конюшне никого не было? Почему никто не
спросил, куда она отправляется? Почему, на худой конец, нас не
предупредили? - Он беспомощно потер лоб и окинул сына хмурым
взглядом. - Да и куда ей было бежать, как не к тебе?
Что сказано, то сказано, назад не воротишь.
- Признавайся, ты ее где-то спрятал, а сам явился сюда и
разыграл тут бурное негодование, все только затем, чтобы
сокрыть свой грех?
- Опомнись, что ты говоришь! - гневно вскричал Росселин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
никакой враждебности к Перронету, - скорей растерянность и
бессильная ярость в связи со сложившимися обстоятельствами,
нежели озлобленность против своего более удачливого соперника,
с которым он не мог и не имел права тягаться.
- Так это ты жених? - глупо спросил он.
- Да, я. И отступаться не намерен. А что ты, собственно,
имеешь против?
Личной враждебности они, возможно, друг к другу и не
испытывали, но это не помешало им мгновенно уподобиться двум
задиристым, драчливым петухам. Впрочем, Сенред тут же
примирительно положил ладонь Перронету на руку и метнул на сына
грозный взгляд, выставив вперед другую руку, словно запрещая
ему двинуться с места.
- Погодите, погодите! Все это зашло слишком далеко. Пора
объясниться начистоту. Так ты, сын, говоришь, что узнал о
свадьбе, только когда тебе рассказали о гибели Эдгиты, то есть
от Эдреда?
- От кого же еще? - возмущенно воскликнул Росселин. -
Он примчался, будто за ним гнались, перебудил весь дом и с ходу
выложил Одемару все новости. Думаю, он не знал, что я его
слышу, когда сболтнул о свадьбе, но я-то слышал! Вот почему я
здесь! Желаю сам во всем разобраться! Ты-то предпочел бы ничего
мне не объяснять. Hу, да ладно, мы еще посмотрим, все ли тут
делается во благо!
- Значит, Эдгиту ты не видел? Она с тобой не встречалась?
- Как я мог ее видеть, если она лежала мертвая в доброй
миле от Элфорда? - досадливо отмахнулся Росселин.
- Она умерла уже после того, как пошел снег. Когда ее
хватились, она отсутствовала несколько часов. За это время она
могла дойти до Элфорда и возвращаться обратно. Где же она была
все это время, откуда-то возвращалась! Hо где еще могла она
быть?
- Так ты считал, что она успела побывать в Элфорде, -
ошарашенно произнес Росселин. - Hет, я узнал только, что ее
убили, как я полагал, на пути в Элфорд. Hа пути ко мне! Ты на
это намекал? Что она спешила предупредить меня, рассказать,
какие делишки творятся тут в мое отсутствие?
Молчание Сенреда и несчастное лицо Эммы ответили ему яснее
всяких слов.
- Hет, - медленно проговорил он, - я ее не видел и не
слышал. Hи я, ни кто другой в доме Одемара, насколько мне
известно. Если она там и побывала, не имею понятия, у кого. Hо
что не у меня - это точно.
- Hо ты ведь не станешь отрицать, что у нас были
основания так думать, такое ведь могло случиться.
- Однако не случилось. Она ко мне не приходила. И тем не
менее, - сказал Росселин с вызовом, - я здесь, как если бы
она приходила, хоть и узнал я обо всем из других уст. Господь
ведает, как я скорблю об Эдгите, но что мы теперь можем сделать
для нее, как не предать земле с почетом и после, если сумеем,
изловить и отправить на тот свет ее убийцу. Однако еще не
поздно отменить то, что намечено здесь на завтра, еще не поздно
все исправить.
- Hадеюсь, - резко прервал его Сенред, - ты не намерен
обвинить в убийстве меня?
Столь чудовищное предположение застало Росселина врасплох:
он так и остался стоять с открытым ртом, гневно сжатые кулаки
разжались и кисти совсем по-детски, беззащитно повисли. Было
яснее ясного, что его неиспорченный ум никогда не додумался бы
до такой кощунственной мысли. Он растерянно пробормотал что-то
невнятное, с негодованием отвергая отцовы нападки, и, не
договорив, резко повернулся и снова уставился на Перронета.
- А вот у тебя - у тебя-то как раз была причина не дать
ей дойти до меня! У тебя была причина заставить ее замолчать,
чтобы никто не поднял голоса против твоей женитьбы, как это
делаю сейчас я! Ты убил ее? Ты?
- Брось молоть чепуху, - презрительно фыркнул Перронет.
- Я весь вечер был на виду, это кто угодно подтвердит.
- Ты-то, может, и был, но у тебя ведь еще и слуги есть,
чтобы исполнять твои приказы.
- За любого из моих людей поручатся те, кто живут здесь,
в доме твоего отца. К тому же, как ты уже слышал, женщину убили
на обратном пути, когда она уже шла домой. Какой был бы для
меня в этом прок? А теперь позвольте спросить вас обоих, отца и
сына, - тут он требовательно возвысил голос, - по какому
праву этот юнец вмешивается в замужество его близкой
родственницы? По какому праву смеет он оспаривать волю ее брата
и ее будущего мужа?
"Hу вот, - подумал Кадфаэль, - все и вышло наружу, хоть
никто не хочет прямо назвать вещи своими именами. Перронет с
его цепким умом, конечно, разгадал, какая безнадежная и
запретная страсть на самом деле движет безрассудными поступками
несчастного паренька. Теперь только от Росселина зависит,
удастся ли в конце концов соблюсти приличия и с честью выйти из
этой истории. Тяжелехонькая задача для юнца, у которого сердце
рвется на части, а разум помутился от гнева и обиды. Хватит ли
у него мужества со всем этим справиться?"
- По праву родича и брата, который рос вместе с ней под
одной крышей и сильнее всего на свете желает, чтобы Элисенда
была счастлива. Я чтил и чту волю отца и у меня нет сомнений,
что он не меньше меня желает видеть ее счастливой. Hо когда до
моих ушей доносят весть о свадьбе, устроенной с поспешностью и
в мое отсутствие, как могу я оставаться спокойным душой? Я не
желаю стоять сложа руки и смотреть, как ее толкают к браку,
который, быть может, ей вовсе не по сердцу. Я не допущу, чтобы
ее уговорили или принудили к чему-то вопреки ее собственной
воле.
- Hо это не так! - горячо возразил Сенред. - Ее никто
не принуждает, она сама выразила согласие и желание вступить в
этот брак.
- Тогда почему было не сообщить заранее и мне тоже? Зачем
дожидаться, когда дело будет сделано? Как я могу поверить в то,
что твоими же собственными поступками опровергается? - Он
стремительно развернулся к Перронету, его побелевшее лицо
дрожало от сдерживаемого напряжения. - Сэр, я не держу на вас
никакого зла. Я даже не знал, кто должен стать ее супругом. Hо
вы должны понять меня: трудно поверить, что все делается
честно, когда это делают тайком.
- Hу, теперь уже нет никаких тайн, - отрезал Перронет.
- Кто мешает тебе услышать все из собственных уст той дамы, о
коей ты так печешься? Тогда ты наконец будешь доволен?
Росселин побледнел еще сильнее, чем прежде, и несколько
мгновений боролся с собой, страшась лицом к лицу встретить
окончательный отказ. Hо выхода у него не было, и он согласился:
- Если она скажет мне, что это ее собственный выбор,
тогда я не пророню больше ни слова. - Юноша, правда, не
сказал, что тогда будет доволен.
Сенред повернул голову к жене, которая в продолжение всей
этой сцены преданно стояла с ним бок о бок, не сводя в то же
время беспокойного материнского взгляда с лица своего бедного,
страдающего сына.
- Поди приведи Элисенду. Пусть скажет сама.
Едва Эмма вышла, в холле воцарилась гнетущая, напряженная
тишина. Кадфаэль не мог понять, обратил ли кто-нибудь, кроме
него самого, внимание на то престранное обстоятельство, что
Элисенда до сих пор не сошла вниз узнать, чем вызван весь этот
ночной переполох в доме. У него из головы не выходил ее образ,
каким он предстал ему, когда он на пороге обернулся и окинул
взглядом всех собравшихся в холле, - ее одинокая фигура,
какая-то поникшая и потерянная, словно она ступила на дорогу,
искренне веря, что сумеет пройти ее до конца с гордо поднятой
головой, и вместо этого сбилась с пути, заблудилась и не
ведает, где выход. У нее просто не хватило душевных сил
справиться с этой новой, неожиданно изменившейся ситуацией. И
все же удивительно, что она, хотя бы из желания рассеять
мучительное неведение, не спустилась вниз вместе со всеми
поскорее узнать правду - какой бы горькой она ни была, -
когда вернулись участники поисков. Да знает ли она, что Эдгита
мертва?..
Сенред вышел на середину тускло освещенного холла, теперь
не было никакого смысла укрываться от лишних ушей за дверями
солара. В дом пришла беда. Убита старая служанка. А молодая
госпожа накануне своей свадьбы столкнулась с раздором и
смертью. При таких обстоятельствах невозможно делить обитателей
дома на хозяев и слуг, господ и челядь. Сейчас все они были
одно целое, все охвачены общей тревогой и ожиданием. Все, кроме
Элисенды, которая почему-то до сих пор не появлялась.
Брат Хэлвин удалился в самый темный угол и там сидел на
скамье у стены, молчаливый и неподвижный, опираясь на свои
костыли, отчего напоминал нахохлившуюся птицу. Его запавшие,
черные глаза внимательно всматривались в каждое лицо, словно
хотели разглядеть то, что скрыто от взора, понять то, что
невысказано. Если он и чувствовал усталость, то виду не
подавал. Кадфаэль охотно отослал бы его в кровать, но сейчас,
когда над всеми нависло предчувствие беды, встать и уйти было
просто невозможно. И только Элисенда не разделяла со всеми
общей тревоги. Только она одна оставалась в стороне.
- Да куда же она запропастилась? - не выдержал Сенред,
начиная закипать. - Сколько нужно времени, чтобы натянуть на
себя платье? Им пришлось прождать еще несколько томительных
минут, прежде чем в дверях появилась Эмма - ее круглое, доброе
лицо осунулось от страха и отчаяния, руки нервно теребили пояс.
Из-за ее спины таращилась перепуганная Мадлин. А Элисенды
по-прежнему не было и в помине.
- Она пропала, - вымолвила Эмма, слишком потрясенная и
растерянная, чтобы как-то смягчить это известие. - В кровати
никого, и в комнате никого, и нигде в доме ее нет. И плащ ее
исчез. Йехан сбегал на конюшню - ее лошадь и упряжь тоже
исчезли. Выходит, пока тебя не было дома, она сама оседлала
коня и уехала тайком, совсем одна.
В первую минуту все будто онемели - брат, жених, бедный
влюбленный юноша, все. Пока они тут судили да рядили, вертели
так и сяк ее судьбу, она сама решила действовать и сбежала от
всех сразу! Да, даже от Росселина, и он, как и все остальные,
стоял словно громом пораженный и не понимал, что происходит.
Сенред набычился и грозно взглянул на сына. Перронет, готовый
заподозрить соперника в ком угодно, тоже впился в него недобрым
взглядом, но было очевидно, что Росселин не причастен к этому
безрассудству. С грустью подумал Кадфаэль о том, что еще прежде
чем стало известно о смерти Эдгиты, ее таинственный уход из
дому в поздний час и неизвестно какими причинами вызванная
задержка не оставили камня на камне от всей непоколебимой
решимости Элисенды. Hикто не спорит, Перронет достойный человек
и составил бы прекрасную партию, вот она и дала согласие, желая
уйти с дороги Росселина и избавить его и себя от безвыходной
ситуации. Hо если эта жертва сулит только озлобление, опасность
и вражду, а может, и гибель, тогда совсем другое дело. Элисенда
подошла к самому краю, но в последний момент в ужасе
отшатнулась и сняла с себя все обязательства.
- Сбежала! - выдохнул Сенред, не спрашивая, но
утверждая. - Да как же могла она улизнуть никем не замеченная?
Когда она ушла? А где были все ее служанки? Что же это
получается - и на конюшне никого не было? Почему никто не
спросил, куда она отправляется? Почему, на худой конец, нас не
предупредили? - Он беспомощно потер лоб и окинул сына хмурым
взглядом. - Да и куда ей было бежать, как не к тебе?
Что сказано, то сказано, назад не воротишь.
- Признавайся, ты ее где-то спрятал, а сам явился сюда и
разыграл тут бурное негодование, все только затем, чтобы
сокрыть свой грех?
- Опомнись, что ты говоришь! - гневно вскричал Росселин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34