Значит, я
блокирован с обеих сторон, к тому же машина у впереди идущего спутника
достаточно мощная, чтоб попытаться ускользнуть от нее с помощью
какого-нибудь дешевого приема.
Когда две машины издали бдительно стерегут тебя, несмотря на то, что
ты неожиданно сворачиваешь то сюда, то туда, в голову невольно приходит
мысль, что они снабжены необходимой радиоаппаратурой. Это еще больше
осложняет проблему бегства. Мне не остается ничего другого, как проститься
со своей машиной и вернуться к традициям славной пехоты.
Тем временем у меня пропадает всякий интерес к площади Звезды. От
попытки создать впечатление, будто я еду в тот квартал с намерением
посетить Лиду, после чего бесследно исчезнуть, приходится отказаться.
Проститься с машиной вовсе не значит бросить ее на другом конце города.
Когда, свернув на улицу Тронше, достигаю Мадлены, я убеждаюсь, что
темно-синий "меркурий" опять передо мной. Не обнаруживая признаков паники,
продолжаю двигаться дальше и, вращая одной рукой руль, другой отпираю
перчаточный ящик и перекладываю купленные утром вещи себе в карман. Не
забываю и упаковку, так как обозначенное на ней название фирмы может
прозвучать для кого-нибудь весьма интригующе.
Теперь машина очищена. Остается только приютить ее где-нибудь.
Обогнув Биржу, выезжаю на улицу Вивьен. Темно-синий "меркурий" остался
где-то в стороне, но грузовичок за мной в сотне метров. Ставлю машину,
воспользовавшись первым попавшимся местом и, выскочив из нее, ныряю в
пассаж Вивьен. Пассаж длинный, но посередине имеет прямоугольный излом. В
самом углу этого излома есть старая букинистическая лавка, витрины которой
загромождены полками с пыльными книгами. Мне суждено почтить память Тони,
повторив его номер. Войдя в лавку с беспечным видом человека, заглянувшего
сюда из любопытства, я начинаю просматривать тома, стоящие на стеллаже в
углу, не утруждая себя чтением заглавий. Владелец лавки, пожилой здоровяк
с добродушным лицом, не обращает на меня ни малейшего внимания. Он увлечен
разговором с таким же пожилым клиентом относительно фантастической цены,
по какой было продано с торгов первое издание "Цветов зла". Потом разговор
перекинулся на самого Бодлера и занимаемое им место во французской поэзии,
причем один из оппонентов относил его к представителям парнаса, а другой -
к символистам. Однако голова моя занята в данный момент не столько
"Цветами зла", сколько не менее зловещим цветком под скромным названием
"Незабудка". Это не мешает мне следить сквозь щель между двумя полками за
движением в пассаже. Несколькими минутами позже мимо витрины характерной
походкой преследователя проходит незнакомый человек, который только из
приличия не пускается бежать. Вскоре такой же походкой следует второй
человек, но в обратном направлении.
Я уже перебрал всю верхнюю полку и перехожу к следующей. В подобные
моменты проявлять нетерпение не годится. В этом смысле весьма назидателен
пример Тони. Преждевременный выход вызывает цепную реакцию, которая тебя
отправляет на тот свет. Быть может, Тони, на свое несчастье, сунулся в
книжную лавку, а не в бистро. Зайди он в бистро, имел бы все шансы как
следует выпить, а что делать в книжной лавке, кроме как повертеться
немного и уйти?
- Вы что-то ищете? - услужливо спрашивает старик, заметив наконец мое
присутствие.
- Ищу первое издание "Кандида", - отвечаю я, лишь бы что-то сказать.
- Ха-ха-ха, я тоже! Если найдете, сообщите мне.
Он смотрит на меня так, будто я его бог знает как распотешил, и
добавляет:
- Только запомните на всякий случай, что первое издание "Кандида" и
форматом своим, и объемом отличается от серии "Иллюстрасион".
Поблагодарив за информацию, я покидаю лавку. На всякий случай выхожу
с другой стороны пассажа и вскоре попадаю в сад Пале Ройяль. Сад окружен
длинными аркадами, где лишь изредка мелькают одинокие прохожие, и ты
издалека можешь видеть, есть у тебя кто-нибудь впереди или позади. Прохожу
для верности вдоль всей аркады и, очутившись на крохотной площади Пале
Ройяль, беру такси.
- Замечательный денек, не правда ли? - говорит пожилой шофер, с
грохотом подгоняя видавший виды экипаж.
Это из простой болтливости.
- Чудесный! - бормочу я, думая совсем наоборот.

Предательски скрипит ржавый замок, когда я поворачиваю ключ, но на
лестнице, к счастью, ни души. Войдя в темное помещение, запираюсь изнутри.
В глубине чернеет еще одна дверь, ведущая, надо полагать, на запасную
лестницу. При нажатии на нее убеждаюсь, что и она заперта. Рядом
выключатель, но я не решаюсь проверить его исправность. Сквозь небольшое
чердачное оконце, забранное толстой ржавой решеткой, поступает пока что
достаточно света.
Надо поторапливаться, а то уже темнеет, и свет в оконце скоро
погаснет. Притом всякое промедление уменьшает мои шансы услышать то, что
можно услышать при должной расторопности, если внизу действительно
произойдет какая-то встреча и если таковая еще не произошла.
Это помещение, вероятно, годами не использовалось - так все тут
опутано паутиной. По одну сторону громоздятся два старых шкафа, сломанные
стулья и куча книг и газет, покрытых таким слоем пыли, что даже букинист
из пассажа Вивьен не обратил бы на них внимания. Что касается меня, то мое
внимание сосредоточено сейчас на дымоходах, прилепившихся к стене
чердачного помещения. Восстановив в памяти устройство младеновских
апартаментов, я прихожу к заключению, что второй дымоход справа связан с
камином в холле.
При помощи перочинного ножа и при известном терпении мне удается
вынуть из кладки дымохода один кирпич, потом еще один. Все это приходится
делать без лишнего шума. Подсоединив к одному краю микрофон, я через
образовавшееся отверстие опускаю его вниз, но настолько, чтоб он
предательски не высунулся над очагом камина. Другой край провода закрепляю
на спинке кресла-ветерана и подсоединяю к нему усилитель с наушниками.
Затем сам устраиваюсь на пыльном ветеране, надеваю на голову наушники и
осторожно закуриваю сигарету. Мне и во сне не снилось, что моя очередная
миссия будет осуществляться с такими удобствами.
Некоторое время я ничего не улавливаю. Потом слышится шум
открывающихся и закрывающихся дверей и другие не имеющие значения шумы.
После едва слышного звонка снова открывается дверь и раздаются шаги
нескольких пар ног.
- А зачем эти двое явились сюда? - звучит недовольный голос
Младенова.
- Для охраны, - громогласно объявляет Кралев.
Из сказанного явствует, что "эти двое" - Ворон и Уж.
Слышится шум передвигаемых стульев. Вероятно, вновь пришедшие
размещаются.
- Вильямса еще нет... - говорит старик после небольшой паузы.
- Вильямс не придет, - заявляет Кралев.
- Как так не придет? Мы же должны были уточнить подробности операции?
- Все уже уточнено. Проведение операции возлагается на меня.
- Как это так вдруг?
- Вот так, вдруг. Нельзя без конца толочь воду в ступе. Завтра я
уезжаю.
- Ну хорошо. А мне что, и слова сказать нельзя? Зачем было тогда
устраивать эту встречу?
- Чтоб поболтать о других вещах, - небрежно отвечает черномазый.
- Слушай, Кралев, если ты полагаешь, что все пойдет так, как прежде,
то должен сказать, что ты глубоко ошибаешься. Ты слышал сегодня лично от
Вильямса, что главой Центра буду я. Руководителем в полном смысле этого
слова, ясно? От привычной практики - вести переговоры с Вильямсом, а меня
ставить в известность потом - ты должен раз и навсегда отказаться.
- Это мы еще посмотрим, - сухо заявляет Кралев.
- То есть как "посмотрим"? Разве не слышал, что утром сказал Вильямс?
- Так то было утром. А сейчас вечер. За это время выяснилась масса
вещей.
- Что выяснилось? - повышает тон Младенов. - Ты опять пытаешься
мутить воду? Если при Димове всякие трюки сходили тебе с рук, то при мне
на это не рассчитывай, запомни хорошенько! Этим твоим ухваткам придется
положить конец. Понял?
- Я затем и пришел, чтоб положить конец, - все так же спокойно
говорит Кралев. - Тебе недолго ждать, Младенов. Сегодня вечером придет
твой конец!
- Что за представление? - восклицает старик с возмущением, но и с
нотками инстинктивного страха.
- Мы пришли не на представление, - сурово отвечает Кралев. - Мы
пришли, чтоб исполнить приговор. Вынесен он не нами, мы лишь исполним его.
- Приговор за что? - спрашивает старик, и голос его срывается от
страха.
- За убийство Димова. Ты убил Димова, чтоб занять его место. А перед
тем женился на его наследнице, надеясь загрести себе деньги.
- Тут какая-то ошибка...
Кралев пускает в ход свой юмор:
- Ошибка-то есть, твоя собственная. А вот прощенья не будет.
- Уверяю вас, произошла ошибка, - уже в панике настаивает старик. -
Димова убила Мери Ламур.
- У Мери Ламур на такое дело ни ума не хватит, ни духу. Какой ей
резон, Мери, выходить за тебя замуж?
- Да не в этом суть!..
- Убийство Димова - это одно твое преступление, - не слушая его,
продолжает черномазый. - Другое дело более тяжелое: ты вовлек в Центр
Бобева!..
- Так ведь я же его вышвырнул сегодня утром. Я его вышвырнул...
- Да, но после того, как его вовлек. И после того, как он причинил
нам столько вреда и причинил бы больше, не вмешайся я в это дело.
В этот момент Кралев, очевидно, встал или собрался встать, потому что
слышится голос старика, который говорит:
- Сядь, Кралев. Сядь, разберемся!..
И тут же звучит голос Кралева, но обращен он уже не к Младенову, а к
кому-то другому:
- Ну-ка! Чего ждешь? Пока он начнет орать?
- Постойте!.. - кричит Младенов.
Но в это мгновение раздаются четыре тупых выстрела из пистолета,
снабженного глушителем. А затем хриплый голос Ворона:
- Все перепачкаем. Надо было заняться этим где-нибудь в другом месте.
Как тут скроешь...
- Чего нам скрывать, все свалим на этого негодяя Бобева, - отзывается
Уж.
И они начинают громко обсуждать вопрос о том, как замести следы.
Я снимаю наушники и встаю. В помещении уже почти совсем темно. Только
у самого окошка еще витает голубовато-серый сумрак. И в этом сумраке с
пистолетом в руках стоит Кралев.

- Ты все слышал? - спрашивает Кралев своим громовым голосом,
направляя пистолет мне в живот.
Я молчу и машинально оцениваю в уме создавшееся положение, пытаясь
найти хоть какой-нибудь выход.
Но выхода нет.
- Слышал? - громче повторяет Кралев. И, видя, что я не собираюсь
отвечать, добавляет: - Если слышал, то процедура тебе уже знакома.
Можно было бы испробовать, например, внезапный прыжок, но это
отчаянный шаг, потому что пуля пронижет меня еще до прыжка, а если даже не
пронижет, снаружи уже наверняка стоят в выжидательных позах Ворон и Уж, и
то, чего не сумеет сделать Кралев, сделают общими усилиями втроем. И все
же внезапный рывок остается моим единственным шансом. Поэтому я пристально
слежу за черномазым, выжидая удобный момент. Но и Кралев внимательно
наблюдает за мной. Он, как видно, по-своему истолковал мой взгляд, потому
что вдруг почти с любопытством спрашивает меня:
- Страшно тебе?
Может, меня только разыгрывают, мелькает у меня в голове. Может,
черномазый пришел лишь затем, чтобы припугнуть меня этим пистолетом и
вырвать какое-то признание. Но и эта мысль малоутешительна. Если он
намерен что-то из меня вырвать, значит нечто такое, чего я не смогу ему
сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38