– Что еще?
– Ничего.
– Но вы понимаете, что в Мюнхене вами заинтересуются еще больше, узнав, что вы в контакте с «гринго»...
– Понимаю. Однако от вас зависит все: либо вы даете информацию Гелену, что ко мне выгодно и дальше присматриваться: «возникают интересные возможности, он нужен живым», либо предлагаете выдать меня властям, выкрасть, устранить. Все зависит от вас. Если со мной что-то случится, помните – я подстрахован. Мое горе вернется к вам бумерангом.
– Хорошо, а если я откажу вам?
Штирлиц пожал плечами:
– Ваше дело, господин Баум. Но отказ поставит под удар всю вашу цепь. Я знаю ее... С самого севера. С Игуасу... И повинны в этом громадном провале будете вы. Именно вы.
– Почему именно я?
– Потому что ваши коллеги были благоразумнее. Они понимают лучше, чем вы, что мы – в конечном-то счете – делаем одно и то же дело. Пример с Гансом – явное тому подтверждение. О других я умолчу, это асы Гелена, я дорожу их дружбой. Мы дружим с ними, господин Баум. Они верят нам.
– В таком случае назовите имя хотя бы одного из наших асов.
– Ну, этого-то я никогда не сделаю.
– Значит, блефуете.
– Это самоуспокоение на десять минут. Потом наступит пора мучительных раздумий и раскаяния. Вам известен мой ранг в СД?
– Да.
– Вы понимаете, что я унес с собой определенную информацию из рейха, и на вас в частности: «нелегальный резидент гитлеровского вермахта в Аргентине с тридцать девятого года по девятое мая сорок пятого»?
– Да.
– Вы понимаете, что я могу распорядиться этой информацией и к своей пользе, и к нашей общей?
– Понимаю.
– В таком случае: что интересует Гелена – только в связи со мной?
– Передвижения.
– Еще?
– Контакты.
– С кем?
– Со всеми.
– И ничего больше?
Баум закряхтел; растерянность на его лице была очевидна: человек попал впросак, мучительно ищет выход из трудного положения.
– Ну, давайте же, время...
– Повторяю: контакты. Все контакты... Особенно – с аргентинцами... Точнее, с одним аргентинцем...
– Имя! – Штирлиц прикрикнул, чувствуя, что теряет ритм и натиск.
И Баум сдался:
– Сенатор Оссорио... Бывший сенатор, так вернее...
– Кто его должен ко мне подвести?
– Не знаю. Но – подведут. Ждите. У него есть материалы, которыми интересуется Центр. Это связано с работой комиссии сената по расследованию антиаргентинской деятельности. Люди Перона не смогли их получить, документы исчезли. Вы, как считают в Мюнхене, ищете именно эти материалы...
– Значит, после того, как я их получу, вы должны убрать меня?
– Не знаю.
– Кто возьмет билеты? – спросил Штирлиц.
– Вы.
Из соседнего городка Штирлиц заказал три телефонных разговора: один с ФБР (в Кордове он не зря спросил у Джона Эра номер коммутатора), второй с Краймером, а третий номер был вымышленным.
Когда ответил низкий голос: «Федеральное бюро расследований, доброе утро, слушаю вас», – Штирлиц попросил соединить его с мистером Макферсоном (от Роумэна знал, что этот человек, руководитель подразделения по наблюдению за европейскими эмигрантами, умер семь месяцев назад); бас пророкотал, что мистер Макферсон больше не работает в управлении: «Очень сожалею, может быть, соединить с кем-то еще из его группы?» Штирлиц поблагодарил, сказав, что он перезвонит в другой раз. Краймеру он сказал, что необходима ссуда, пара тысяч долларов, все остальное он берет на себя; «и, пожалуйста, отправьте то, о чем я вас просил; время; теперь я готов к встрече»; третьего разговора не стал дожидаться, вышел из кабины и попросил Баума:
– Выкупите у барышни в бюро заказов бланк с номерами, не надо, чтобы здесь оставались те номера, я напишу ей другие...
И Баум сделал это; Штирлиц порвал бланк, бросил в урну и вышел из почты; на улице Баум схватился за живот: «Сейчас я вернусь, это на нервной почве». Идет подбирать обрывки бланка, понял Штирлиц, очень хорошо, пусть, как раз в это время я и отправлю письмо Роумэну...
Гарантированная свобода личности (сорок седьмой)

1
«Л». – Мистер Краймер, я пригласил вас для того, чтобы задать ряд вопросов, связанных с вашей поездкой в Аргентину.
Краймер. – Во-первых, представьтесь, во-вторых, объясните, отчего я вызван в Центральную разведывательную группу, в-третьих, будет ли наше собеседование носить такой характер, что я должен пригласить сюда своего адвоката?
«Л». – Меня зовут Джозеф О'Брайен, я консультирую ЦРГ по вопросам Латинской Америки, где в равной мере опасны как бывшие нацисты, так и коминтерновские представители, готовящие путчи против законно избранных правительств. Это ответ на ваш первый вопрос. Соединенные Штаты не могут не проявлять оправданного беспокойства о своих южных соседях, – так было, есть, так будет. Поэтому ЦРГ внимательно наблюдает за происходящими в том регионе процессами. Это ответ на ваш второй вопрос. Полагаю, что приглашение вашего адвоката нецелесообразно, ибо против вас не выдвигают никаких обвинений, а хотят поговорить как с патриотом этой страны...
Краймер. – «Хотят»? В разговоре примет участие еще кто-нибудь?
«Л». – Как человек, получивший филологическое образование да еще работающий в рекламе, то есть постоянно соприкасающийся со словом, вы очень тщательно следите за фразой. А я говорю с вами совершенно открыто, не придавая, видимо, отдельным словам должного значения... Приношу извинение... Говорить с вами буду я. Один.
Краймер. – Это если я соглашусь разговаривать с вами один на один.
«Л». – Да, конечно, это ваше право, мистер Краймер. Вы можете пригласить адвоката... А можете и вовсе отказаться от собеседования, это право вам гарантирует конституция этой страны.
Краймер. – Все будет зависеть от того, как пойдет разговор... Я, знаете ли, читаю наши газеты, там печатают допросы, проводимые Комиссией по расследованию антиамериканской деятельности...
«Л». – Вы находите в них какие-то нарушения конституции?
Краймер. – А вы – нет?
«Л». – Бог с ней, с этой комиссией... Меня интересует другое... Во время поездки по Аргентине, финансировавшейся фирмой «Кук и сыновья», не приходилось ли вам встречаться с немцами или русскими? Случайно – в самолете, поезде, автобусе, отеле?
Краймер. – С немцами и австрийцами встречался... Кстати, австрийцы вас тоже интересуют? Я им не верю, как и немцам... Один язык, похожая природа, и не имели партизанских соединений...
«Л». – Да, австрийцы тоже меня интересуют, особенно те, которые были связаны с наци...
Краймер. – Таких в Барилоче полно.
«Л». – Барилоче? Что это? Город? Район?
Краймер. – Неужели не знаете?! Одно из чудес света! Прекрасные лыжные катания – с июня по октябрь... Это на границе с Чили, там невероятно красиво... В Барилоче много австрийцев... И немцев тоже...
«Л». – Фамилии не помните?
Краймер. – Нет... Они для меня все «фрицы».
«Л». – Странно, мы, американцы, называем немцев «Гансами»... Только русские называют их «фрицами».
Краймер. – Так это я у русских и научился! Наши полки встретились на Эльбе... Первыми...
«Л». – Хорошо отпраздновали встречу?
Краймер. – О! Первый и последний раз в жизни я позволил себе пить три дня подряд...
«Л». – С кем?
Краймер. – С русскими, с кем же еще?!
«Л». – Фамилии не помните?
Краймер. – Все фамилии зафиксированы вашими службами, мистер О'Брайен. Как и наши – русскими. Я воевал начиная с Африки, с сорок второго года, не надо говорить со мной, как с мальчишкой. Если же вас интересуют фамилии немцев и австрийцев в Барилоче, отправьте туда ваших людей, деньги вам на это отпущены... Я бы, на вашем месте, отправил.
«Л». – У вас есть подозрения против кого-нибудь?
Краймер. – Я же вам говорил: не верю ни одному «фрицу».
«Л». – Увы, должен согласиться с вами... Я ведь тоже во время войны был в Европе... Ненависть к немцам трудно вытравить, вы совершенно правы... Скажите, в той фирме, что вас принимала, были немцы?
Краймер. – Да, был там один Ганс...
«Л». – Это надо понимать – «фриц»? Немец?
Краймер. – Нет, именно Ганс. Из Вены... Но нами занимался американец, Мэксим Брунн, прекрасный инструктор горнолыжного спорта.
«Л». – Он вам ничего не рассказывал о тамошних немцах с нацистским прошлым?
Краймер. – Нас с ним интересовали совершенно иные вопросы, Барилоче – поле для бизнеса.
«Л». – Какого?
Краймер. – Нашего, мистер О'Брайен, нашего с Брунном, проблема не имеет отношения к собеседованию, бизнес есть бизнес.
«Л». – Да, да, конечно, это свято... Но мистер Брунн там живет, значит, он много знает... Возможно, поделился чем-то с земляком?
Краймер. – Мы не земляки. Он из Нью-Йорка, а я южанин, из Нью-Орлеана...
«Л». – Местные власти не мешают вашему и мистера Брунна бизнесу?
Краймер. – Какой им смысл?! Они получают с нас хорошие деньги, тот дикий край заинтересован в валютных поступлениях...
«Л». – Вы оставили мистеру Брунну какие-то поручения?
Краймер. – Конечно. Когда начинаешь дело, партнер должен иметь право на свободу поступка.
«Л». – А что за поручения мистера Брунна вы взялись выполнить здесь, в Штатах?
Краймер. – Насколько я понимаю, Брунн – американец... А вас интересуют нацисты, немецкие нацисты.
«Л». – Для нас, Центральной разведывательной группы, факт проживания американца в тех районах, где, по вашим словам, много немцев, возможно, с нацистским прошлым, представляет немаловажный интерес...
Краймер. – Ну, в этом смысле вы, конечно, правы.
«Л». – Лишь поэтому я и спрашиваю: какие поручения мистера Брунна вы взялись выполнить дома?
Краймер. – Никаких. Конечно, надо кое-что вложить в рекламу, но это моя забота, а не его, напечатать проспекты, хотя, повторяю, это делаю я, он в этих вопросах некомпетентен, он замечательный инструктор, умеет вести себя с людьми, прекрасно катает, знает уникальные места в окрестностях... Славный парень, он понравится вашим людям. Можете им назвать меня, пусть передадут привет от компаньона, Брунн не откажется помочь.
«Л». – Вы не представляете себе, мистер Краймер, как мне важно это ваше предложение... А что вы можете сказать о Гансе? Мистер Брунн как-то характеризовал его?
Краймер. – По-моему, он относится к нему с юмором...
«Л». – С доброжелательным юмором?
Краймер. – Да, именно так. Но в горах отношения между людьми особые... Там важно, кто как катает со склонов. Мистер Брунн непревзойденный мастер... Этот Ганс сосунок в сравнении с мистером Брунном... И потом он племянник хозяина той фирмы, где служит Брунн...
«Л». – Кто хозяин?
Краймер. – Я с ним не встречался... Какой-то Вальтер... Отто Вальтер, австрийский социал-демократ, эмигрант... Брунн считает его порядочным человеком.
«Л». – Брунн симпатизирует социал-демократам?
Краймер. – Мистер О'Брайен, в Австрии можно симпатизировать или национал-социалистам, или социал-демократам. По-моему, американец обязан симпатизировать последним.
«Л». – Вы отвечаете, как режете, мистер Краймер... Все, у меня больше вопросов нет... Большое спасибо за ваше предложение отправить в Барилоче нашего человека к мистеру Брунну с приветом от вас, это очень важно... Как, кстати, там со связью? Мистеру Брунну легко до вас дозваниваться?
Краймер. – Легко, но дорого. Лучше телеграмма или письмо.
«Л». – Власти Перона не лезут в переписку? Может быть, вам стоило придумать какой-то примитивный шифр? Перон, знаете ли, есть Перон.
Краймер. – Нам нечего скрывать. Кроме добра себе, нашим клиентам и Аргентине мы ничего не делаем...
«Л». – Еще раз большое спасибо, мистер Краймер, извините, что я отнял у вас время.
2
Расшифровка беседы, проведенной с миссис Мэри Спидлэм осведомителем ФБР «Лиз»,
откомандированной в распоряжение м-ра Макайра (Центральная разведывательная группа).
«Лиз». – Боже, какой у тебя загар, подружка! Ты совершенно коричневая! Но не такая, как мы, валяющиеся летом на пляже. У тебя – совершенно особый...
Мэри. – Так я же вернулась из Аргентины... Вечно забываю название этого места в горах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91