Не менее двенадцати бомб взорвалось в тот день в районе Ньюлодж-роуд, в секторе, за который отвечала 40-я команда королевских морских пехотинцев.
В засыпанном битым стеклом и обломками переулочке рядом с Ньюлодж-роуд сидели, прижавшись к стене, напротив того, что некогда было „Замечательным баром Коха-на", а теперь превратилось в море огня, около дюжины морских пехотинцев. Два офицера стояли в небрежной позе посреди улицы и смотрели на пожар. Один из них в мундире лейтенанта морской пехоты. Второй, в красном берете, парашютист, в расстегнутой сверху камуфляжной форме без знаков различия и без бронежилета.
Его смуглое, в редких складках лицо могло принадлежать только человеку, слишком хорошо знавшему жизнь и не испытывающему к ней ничего, кроме презрения. Невысокий, широкоплечий, он казался полон опасной энергии, что странным образом подчеркивала бамбуковая трость, которой он постукивал себя по ноге.
– Что за парашютист? – шепотом спросил один из пехотинцев другого.
– Командир штатной спецслужбы. Полковник Морган. Говорят, крутой малый, – ответил тот.
В семидесяти метрах от них, на плоской крыше многоквартирного дома, скрючившись за парапетом, сидели двое мужчин. Одного из них звали Лиам О'Хаган, он занимал пост начальника разведки Ирландской республиканской армии в Ольстере. Через цейсовский бинокль ночного видения он разглядывал происходящее вокруг бара.
Молодой человек рядом с ним сжимал в руках винтовку „ЛИ" – оружие, пользующееся большим уважением как у снайперов ИРА, так и у снайперов британской армии. Установленный на ней инфракрасный оптический прицел позволял выискивать цель в ночное время.
Укрепив винтовку на парапете, стрелок припал к прицелу.
– Первым я сниму парашютиста.
– Не вздумай, – мягко остановил товарища О'Хаган.
– Почему?
– Потому что я не разрешаю.
Из-за угла показался „лендровер", за ним – другой. Все лишнее с машин было убрано, так что и водителя, и солдат, сидевших по трое на заднем сиденье каждого автомобиля, ничто не защищало. Они были в форме парашютистов и выглядели устрашающе в красных беретах и бронежилетах, с автоматами „Стерлинг" наготове.
– Ну вот, посмотри. Так и просят пули, идиоты. Скажешь, в них тоже нельзя пострелять?
– Попробуй, и больше стрелять тебе не придется никогда, – ответил О'Хаган. – Они отлично знают, что делать. В Адене они довели технику открытого боя до совершенства. Экипаж каждой машины прикрывает другую. Благодаря отсутствию брони они могут начать стрелять в любой момент.
– Проклятые эсэсовцы, – буркнул юноша.
– Неосторожное высказывание в присутствии человека, который в свое время тянул лямку королевской службы, – усмехнулся О'Хаган.
Аза Морган сел рядом с водителем в первый джип, и машины поехали дальше.
Лейтенант морской пехоты отдал команду, и его отряд построился и ушел. Улица опустела, только огонь яростно гудел на месте бара, да время от времени с грохотом лопались от жары бутылки за стойкой.
– Черт побери, какое расточительство, – заметил О'Хаган. – Ну да ладно, если верить друзьям социал-демократам, настанет день, когда не только Ирландия станет свободной и единой, но и виски будет течь из крана на кухне у каждого порядочного человека. – Он ухмыльнулся и хлопнул юношу по плечу. – А теперь, дружище Семас, нам с тобой, пожалуй, надо убираться отсюда.
Морган стоял у стола в штабе, располагавшемся в „Гранд Сентрал отеле" на Ройял-авеню. В военное время отель отошел к военным и служил казармой для пяти сотен солдат.
Он непонимающе смотрел на телеграмму в своей руке. Молодой офицер, передавший ему ее, с неловким видом топтался рядом.
– Командующий просил меня выразить вам свои самые искренние соболезнования. Ужасная трагедия. Он разрешает вам вылететь в Лондон с первым же рейсом.
Морган нахмурил лоб.
– Очень мило с его стороны. А как же операция „Моторист"?
– Ваши обязанности переложат на кого-нибудь другого, полковник. Таков приказ министра обороны.
– Тогда пойду собирать вещи.
Где-то вдалеке раздался глухой взрыв, а затем затрещали автоматные очереди. Штабной офицер испуганно вскинул голову.
– Ничего страшного, – успокоил его Аза Морган. – Звуки ночного Белфаста, только и всего. – Он резко повернулся и покинул комнату.
* * *
Стипл-Дурхам в графстве Эссекс, расположенный неподалеку от реки Блэкуотер, представляет собой край болот, оврагов, длинных трав, в одночасье меняющих окраску, словно под кистью невидимого художника, и повсюду журчащих ручьев, чуждый человеку мир, населенный, в основном, птицами. Кроншнепы и казарки прилетают сюда из Сибири, чтобы на здешних лугах пережить холодную зиму своей родины.
Эта небольшая, разбросанная деревушка возникла еще во времена саксов. Тогда же была сооружена и подземная часовня, позднее, уже в нормандский период, надстроенная.
Фрэнсис Вуд подстригал старой ручной газонокосилкой траву на кладбище, когда к воротам подкатила серебристая спортивная машина и из нее вышел Аза Морган в слаксах, темно-синем свитере с высоким горлом и коричневой кожаной авиационной куртке.
– Привет, Фрэнсис, – сказал он. Фрэнсис Вуд окинул взглядом машину.
– По-прежнему разъезжаешь на „порше"?
– Надо же куда-то тратить деньги. Я так и не сменил свою квартиру в Греншам-плейс. Там есть подземный гараж. Очень удобно.
С берез сорвалась стая грачей и с сердитым гомоном улетела.
– Мне очень жаль, Аза, – произнес Вуд. – Не могу выразить словами, как жаль.
– Когда состоятся похороны?
– Завтра, в два тридцать.
– Кто проведет службу? Ты?
– Если не возражаешь.
– Не говори глупостей, Фрэнсис. Как Хелен?
– Держится. Если хочешь, увидеть ее, она сейчас рисует на дамбе. На твоем месте, я говорил бы с ней очень осторожно.
– Почему?
– Разве тебе не известны обстоятельства гибели Меган?
– Ее сбила скрывшаяся машина.
– Не все так просто, Аза.
Морган непонимающе уставился на священника.
– В таком случае, не лучше ли посвятить меня в курс дела?
За кладбищенскими воротами тропинка огибала выстроенный из серого камня дом приходского священника под черепичной крышей и вдоль дамбы уходила к дельте реки. Морган издалека увидел Хелен. Она сидела за мольбертом в той самой старой армейской шинели, что он купил ей в год свадьбы.
Услышав шаги, она на мгновение обернулась и тотчас вернулась к работе. Некоторое время Морган стоял у нее за спиной, не говоря ни слова. Акварель, разумеется. Ее любимая техника. Болото, море и серое, дождливое небо – они у нее действительно хорошо получались.
– Ты стала лучше рисовать.
– Привет, Аза.
Он сел рядом с ней на поросший травой край дамбы и закурил. Хелен продолжала рисовать, не отрывая глаз от мольберта.
– Как дела в Белфасте?
– Не слишком хорошо.
– Очень рада, – бросила она. – Все вы там друг друга стоите.
– Я привык думать, что эта фраза относится к нам с тобой, – заметил Морган спокойно.
– Нет, Аза. Ты всегда стоил для меня слишком дорого.
– Но я никогда не выдавал себя за кого-то другого.
– В день свадьбы мы легли с тобой в кровать, а наутро я проснулась рядом с абсолютно чужим человеком. Где бы люди ни начинали убивать друг друга, ты всегда немедля отправлялся туда добровольцем. Кипр, Борнео, Аден, Оман и вот теперь кровавая мясорубка на том берегу Ирландского моря.
– Я делаю то, за что мне платят деньги. Ты знала, на что шла.
– Ни черта подобного! – воскликнула Хелен, начиная сердиться. – Мне в голову не приходило, что ты творил на Кипре для Фергюсона.
– Та же война, только против городских партизан, – пояснил Морган. – С несколько другими правилами.
– Какие еще правила? Пытки, обман? Заставлять человека сутками стоять у стены на цыпочках с ведром на голове? По-моему, в этом обвиняли тебя газеты после Никозии? В Белфасте ты прибегаешь к тем же методам или придумал что-нибудь поизящнее?
Морган поднялся. Лицо его превратилось в ничего не выражающую маску.
– Мы завели бесполезный разговор.
– Знаешь, почему я ушла? – не унималась Хелен. – Знаешь, что доконало меня?
Ты тогда уехал в Аден. И однажды я прочитала в газете, что после того, как один из твоих патрулей попал в засаду, ты пошел в горы, абсолютно безоружный, только прихватил с собой свою проклятую тросточку. И вышагивал перед бронетранспортерами, вызывая огонь на себя, провоцируя мятежников высунуть головы и стрелять в тебя. Когда я прочитала об этом и увидела твои фотографии на первых страницах буквально всех газет, то тут же начала укладывать вещи. Потому что вдруг осознала, что десять лет пробыла замужем за ходячим мертвецом.
– Не я убил ее, Хелен, – сказал Морган.
– Верно, кто-то другой, но такой же, как ты.
Она не могла бы ударить его больнее. Мертвенная бледность растеклась по лицу Моргана. На какой-то миг ей захотелось броситься к нему, сжать в объятьях. Привязать к себе, словно она могла удержать бьющую в нем через край жизненную силу – ту самую жизненную силу, которую ей так и не удалось подчинить. Но поддаться эмоциям значило бы совершить огромную глупость, заранее, как и всегда, обреченную на неудачу.
И поэтому Хелен подавила поднявшуюся в душе жалость и продолжила ледяным тоном:
– Фрэнсис уже рассказал тебе, как пройдут похороны?
– Да.
– Мы надеемся, все обойдется без лишнего шума. Из соображений следствия смерть Меган не станут связывать с покушением на Кохена. Хоть в чем-то повезло. Если хочешь посмотреть на нее, она в похоронном бюро в Гранхэме. Фирма „Пул и сын", Джордж-стрит. А теперь лучше уходи, Аза.
Морган некоторое время молча смотрел на Хелен, потом зашагал прочь.
Мистер Генри Пул открыл дверь и провел посетителя в зал прощаний. В воздухе стоял удушливый цветочный запах, магнитофон крутил кассету с печально-благостной музыкой. Мистер Пул проводил Моргана в маленькую кабинку – вдоль каждой стены располагалось по шесть таких сооружений. Кабина была заполнена цветами. Дубовый гроб со сдвинутой крышкой стоял на задрапированной каталке.
Помощник гробовщика, первым встретивший Моргана в бюро, длинный и тощий молодой человек по имени Гарви, облаченный в темный костюм и черный галстук, стоял рядом с гробом.
Глаза девочки были закрыты, подкрашенный рот слегка приоткрыт. Лицо покрывал толстый слой грима.
– Я сделал все, что в моих силах, мистер Пул, – сказал Гарви и, повернувшись к Моргану, пояснил: – Обширная черепно-мозговая травма. Очень тяжелый случай.
Но Морган не слышал его. Он смотрел в последний раз в жизни на лицо дочери. Неожиданно желчь заполнила горло, так что он едва не захлебнулся. Он развернулся и, шатаясь, пошел прочь.
Под вечер того же дня Стюарт распахнул перед Морганом дверь кабинета Гарри Бейкера. Тот стоял у окна и смотрел на улицу.
– Здравствуй, Аза. Давненько мы с тобой не виделись, – сказал он, повернувшись навстречу вошедшим.
– Здравствуй, Гарри.
– Преподобный отец проболтался, верно?
– Верно. Морган сел.
– Джорж Стюарт, мой инспектор, – представил подчиненного Бейкер и тоже уселся за стол.
– Ну, ладно, Гарри. Что ты можешь мне сказать? – спросил Морган.
– Ничего, – ответил Бейкер. – Дело проходит под грифом секретности номер один. Наша спецслужба выступает в нем только как поставщик грубой рабочей силы. Расследование находится в руках у „Д-15". Четвертая группа получила непосредственно от премьер-министра особые полномочия для координации всех дел, связанных с терроризмом, подрывной деятельностью и так далее.
– Кто ведет следствие?
– Фергюсон.
– Не удивительно. Круг замкнулся. Когда я могу его увидеть?
Бейкер взглянул на часы.
– Минут через тридцать пять в его квартире на Кавендиш-сквер. Он предпочел встретиться с тобой там. – Детектив поднялся. – Пойдем, я отвезу тебя.
Морган тоже встал.
– Совсем не обязательно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33