Когда я был уже на пределе дыхания, тело в моих руках внезапно ожило и вырвалось.
А потом я боролся с рыбой, а женщина уплывала все дальше и дальше, завернувшись в свои длинные волосы.
Я проснулся. Во рту у меня был зажат угол подушки, руками я держался за спинку кровати и что было сил тянул ее к себе. Все мышцы болели. Я встал, закурил сигарету и походил по комнате, испытывая наслаждение от прикосновения босых ступней к ворсу ковра. Докурив, я снова улегся в кровать.
Когда я проснулся вторично, было девять часов. В лицо мне светило солнце, в комнате было жарко. Я принял душ, побрился и кое-как оделся. Потом поджарил себе тосты, сварил яйца и кофе.
Набрав номер центрального полицейского управления, я попросил соединить меня с Де Сото.
Голос ответил:
– С кем?
Я повторил фамилию.
– Какое у него звание? В каком отделе он работает?
– Лейтенант полиции. Возможно, в следственном отделе.
– Подождите у телефона.
Я подождал. Голос появился снова и спросил:
– Что за шутки? В полиции Лос-Анджелеса нет никакого Де Сото. Кто это, вообще, говорит?
Я повесил трубку, допил кофе и набрал номер конторы Дерриса Кингсли.
Элегантно-холодная мисс Фромсет сообщила, что шеф только что пришел, и соединила меня с ним без дальнейших комментариев.
– Ну, – сказал он голосом громким и энергичным, как и полагается в начале нового дня, – что вы нашли в отеле?
– Она действительно там была. И встретилась там с Лэвери. Служащий, от которого исходят эти сведения, сам, без моих вопросов, рассказал про Лэвери.
Тот пообедал с нею, и они вместе поехали в такси на вокзал.
– Бог свидетель, мне с самого начала не следовало ему верить, – сказал Кингсли медленно. – И все-таки у меня было впечатление, что он искренне удивился, когда я показал ему телеграмму из Эль-Пассо. Значит, впечатления бывают обманчивы. Что еще?
– В Сан-Бернардино ничего больше.
– Почему вы вчера спрашивали меня насчет какого-то имени... Милдред, кажется, или что-то в этом роде?
Я вкратце рассказал ему о происшедшем. Упомянул и о машине Мюриэль Чесс, о чемоданах и о том, где это все было найдено.
– Все это выглядит скверно для Билла, – сказал он. – Я знаю озеро Бобра, но мне и в голову бы не пришло воспользоваться этим сараем. Я даже и не подозревал, что там вообще есть какой-то сарай. Это выглядит не только скверно, это похоже на заранее обдуманное убийство.
– Я придерживаюсь другого мнения.
– Что же вы собираетесь предпринять дальше?
– Пожалуй, съезжу еще раз к Лэвери. Он согласился, что это наиболее правильный путь, потом добавил:
– Это второе дело, каким бы оно ни было трагичным, в сущности, нас не касается, не так ли?
– Нет. Если только ваша жена в нем не замешана. Его голос звучал резко, когда он сказал:
– Послушайте, Марлоу, я готов понять, что для профессионального детектива – дело инстинкта связывать все, что происходит, в один узел, но в данном случае дайте отдохнуть своему инстинкту. Жизнь вовсе не такова, абсолютно не такова, по крайней мере, та жизнь, которая мне знакома.
Предоставьте дела семьи Чесс полиции и обратите свою проницательность на дела семьи Кингсли.
– Будет сделано, – сказал я.
– Разумеется, я не собираюсь вас учить, – сказал он.
Я от души рассмеялся, попрощался и повесил трубку. Потом оделся, спустился в гараж и поехал опять в Бэй-Сити.
Глава 15
Я проехал Элтер-стрит до конца, до решетки, огораживающей чей-то сад.
Некоторое время я сидел в машине, думал и любовался серо-голубыми склонами гор, спускавшимися к океану. Я пытался прийти к решению, как мне обращаться с Лэвери, что здесь вернее: замшевые перчатки или кулак? Я решил, что для начала ласковый тон повредить не может. Если он ничего не даст, а в этом я был почти уверен, тогда пусть природа берет свое, начнем хвататься за ножки стульев.
Улица была пуста. Лишь за следующим углом играла ватага ребятишек. Они бросали бумеранг вниз по склону, а потом гнались за ним, отпихивая друг друга и громко крича. Еще дальше стоял дом с черепичной крышей, окруженной деревьями. Во дворе на веревке сушилось белье, два голубя гуляли по карнизу и кивали головами. Бело-голубой автобус с трудом взбирался вдоль улицы.
Воздух был прозрачнее, чем вчера и утро дышало миролюбием. Я оставил машину и пошел пешком по Элтер-стрит до дома – 623.
На фасадных окнах были опущены жалюзи, дом выглядел заспанным. Я нажал кнопку звонка. Потом увидел, что дверь не заперта. Она слегка обвисла на петлях, как большинство дверей, и, как видно, закрывалась с трудом. Однако вчера она была закрыта.
Я слегка толкнул дверь ногой. Она открылась с тихим скрипом. В помещении было темно, лишь одно окно пропускало немного света. На мой звонок никто не вышел. А второй раз я звонить не стал. Я шире распахнул дверь и вошел.
Воздух был теплым и немного душным, как бывает по вечерам в непроветриваемых помещениях. Бутылка виски на круглом столике была почти пуста. Рядом стояла полная бутылка и ждала своей очереди.
В медном сосуде для льда было немного воды. Кроме того на столе стояли две использованные рюмки и сифон с содовой водой.
Я привел дверь в первоначальное положение и прислушался. Если Лэвери нет дома, то можно было бы использовать случай и осмотреться. Против него не имелось особенных улик, но, вероятно, было все же нечто, мешавшее ему обратиться в полицию.
Электрические часы на каминной доске тикали легко и сухо, издали послышался звук автомобильного сигнала, высоко над каньоном было слышно гудение самолета, а между всем этим – тихое гудение холодильника в кухне.
Я пошел дальше по комнате, не переставая прислушиваться к разным звукам, которые возникают в доме, даже если в нем нет обитателей. Дошел до перил винтовой лестницы, ведущей в нижний этаж.
На перилах за поворотом лестницы показалась рука в перчатке. Она не двигалась.
Потом она шевельнулась. Сначала я увидел шляпку, потом голову. По лестнице тихо поднималась женщина. Она поднялась почти доверху, но, казалось, еще не видела меня. Это была худощавая женщина неопределенного возраста. Ее волосы были в беспорядке, губы намазаны вкривь и вкось. На щеках было слишком много румян, под глазами – слишком много теней. На ней был синий твидовый костюм, абсолютно не подходивший к красной шляпке, немыслимо косо сидевшей на голове.
Она шла мне навстречу, ничуть не меняя выражения лица. Медленно вошла в комнату, держа правую руку немного на отлете. На левой руке была коричневая перчатка, которую я увидел на перилах лестницы. Перчатка от правой руки была обернута вокруг круглой рукоятки маленького револьвера.
Внезапно она остановилась и вздрогнула, увидев меня.
Из ее губ вырвался тихий испуганный возглас. Потом она захихикала, это было высокое нервное хихиканье. Она направила на меня револьвер и стала медленно приближаться.
Я, как завороженный, смотрел на револьвер и напрягал все силы, чтобы не закричать.
Женщина подошла ко мне вплотную. Револьвер был направлен мне в живот.
Она произнесла доверительным тоном:
– Мне ничего не нужно кроме квартирной платы. Дом вроде бы в порядке, ничего не разбито. Он всегда был хорошим, аккуратным жильцом. Я только хотела, чтобы он так часто не опаздывал с квартирной платой.
Вымученный и несчастный мужской голос – неужели мой собственный? – спросил вежливо:
– И давно он уже не платит?
– Три месяца. Двести сорок долларов. Восемьдесят долларов – это очень скромная цена за такой хорошенький домик, а я каждый раз получаю свою деньги с таким трудом! Но все-таки он всегда платит. Обещал мне заплатить сегодня.
По телефону. Я хочу сказать, он обещал мне сегодня утром дать чек.
– Конечно, – сказал я. – По телефону. Сегодня утром.
Я попытался незаметно сдвинуться в сторону. Нужно только постараться подойти к ней поближе и выбить из руки револьвер. Правда, мне еще никогда не удавался этот трюк, но на этот раз не оставалось никакой другой возможности.
А сейчас для этого был самый подходящий момент.
Мне удалось продвинуться дюймов на шесть, но для быстрого удара этого было недостаточно. Я спросил:
– Значит, вы хозяйка этого дома? – При этом я избегал смотреть на револьвер. У меня была слабая надежда, что она сама не понимает, куда целится.
– Конечно! Я миссис Фальбрук. А кто же я по-вашему?
– Я так и предполагал, что хозяйка дома, – сказал я. – После того, как вы рассказали про квартирную плату и про чек. Но я не знал вашей фамилии.
Еще восемь дюймов. Чистая работа. Жалко будет, если она окажется напрасной.
– А кто вы такой, позвольте спросить?
– Я насчет взносов за машину, – сказал я. – Тоже просрочены. Дверь была незаперта, вот я и вошел. Сам не знаю, почему.
Я постарался изобразить такое выражение, какое должно быть у кассира автофирмы, собирающего взносы. Немного брюзгливое, но готовое в любой момент смениться любезной улыбкой.
– Значит, мистер Лэвери и вам неаккуратно платит? – спросила она с озабоченным видом.
– Да. Не очень, так, немножко, – сказал я успокаивающе.
Вот сейчас позиция была правильной. Нужно было просто быстро прыгнуть.
И больше ничего не надо – только быстрый удар, чтобы револьвер отлетел в сторону. Я начал поднимать правую ногу с ковра.
– Ах, вы знаете, – сказала женщина, – это так странно... с револьвером. Я нашла его на лестнице. Эти штуки такие грязные, вечно в масле. А дорожка на лестнице – настоящий светло-серый велюр. Довольно дорогая!
И она протянула мне револьвер.
Моя рука протянулась за ним, она казалась твердой, как яичная скорлупа, и почти такой же хрупкой. Я взял револьвер. Она с отвращением понюхала перчатку, которой перед этим была обернута рукоятка. При этом она продолжала говорить тем же трезво-благоразумным тоном. Колени у меня начали понемногу расслабляться.
– Да, видите ли, – сказала она, – вам гораздо легче. Я имею в виду плату за машину. Вы, в крайнем случае, можете ее забрать обратно. Но дом, причем так славно обставленный, его-то не заберешь! Чтобы сменить жильца, нужны время и деньги. Может возникнуть скандал, могут попортить мебель, иногда даже намеренно. Вот ковер на полу: он стоит двести долларов, и то – из вторых рук. Вообще-то это простой ковер, но обратите внимание на восхитительный цвет! Вы не находите? Никто не поверит, что он куплен из вторых рук. Но в том-то и дело, как только вещь побывает в употреблении, все равно, она уже из вторых рук. Мне пришлось сегодня прийти пешком. Я, конечно, могла бы приехать автобусом, но когда он нужен, то никогда не приходит или идет не в том направлении!
Я почти не слышал, что она говорила. Как шум далекого прибоя. Меня интересовал револьвер.
Я вытащил магазин. Он был пуст. Повернул револьвер и заглянул в дуло. В стволе тоже патрона не было. Понюхал ствол, пахло порохом.
Я опустил его в карман. Шестизарядный револьвер 25-го калибра. Пустой.
Из него стреляли, причем недавно. Впрочем, не в последние полчаса.
– Из него стреляли? – спросила миссис Фальбрук простодушно.
– А разве была причина стрелять? – спросил я. Мой голос звучал уже совершенно нормально, хотя в мозгу еще что-то вращалось.
– Но он же лежал на лестнице, – сказала она. – И, в конце концов, он предназначен для стрельбы.
– Совершенно справедливо сказано! Но я думаю, что у мистера Лэвери просто дырка в кармане, вот револьвер и выпал. Его, как видно, нет дома?
– Нет. – Она покачала головой с разочарованным видом. – И я нахожу, что это нехорошо с его стороны, правда, нехорошо! Он же обещал дать мне чек, а я ведь пришла пешком...
– А когда он вам звонил?
– Что? Вчера вечером. – Она наморщила лоб. Видимо, мои вопросы ей не понравились.
– Может быть, его куда-нибудь вызвали? – предположил я.
Она смотрела в точку между моими красивыми бровями.
– Послушайте, миссис Фальбрук, теперь шутки в сторону, миссис Фальбрук!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33