Довольно давно. Вообще-то у меня с ним никаких контактов и не было. Что же вы собираетесь предпринять дальше?
Хотя день уже клонился к вечеру, я решил ехать на озеро. Он сказал, что времени у меня достаточно. Тем более, что в горах темнеет на час позже.
– Да? Это прекрасно, – сказал я и повесил трубку.
Глава 5
Городок Сан-Бернардино изнемогал от полуденной жары. Воздух был таким горячим, что у меня буквально пузыри на языке высыпали. Я сидел в машине и тяжело отдувался. На минуту остановился и купил бутылку виски на случай, если окончательно раскисну раньше, чем доберусь до гор. После Крестлина я свернул на шоссе, круто взбиравшееся вверх. За пятнадцать миль дорога поднялась на пять тысяч футов, но и здесь атмосфера была какой угодно, только не прохладной.
Тридцать миль по горам привели меня в высокий сосновый лес, к поселку, называвшемуся Баблинг Спринте. Там имелись крытая дранкой лавочка и заправочная колонка. Это место показалось мне раем. Начиная оттуда, путь стал прохладней.
Озеро Пума было огорожено длинной дамбой. На каждом ее конце и посередине стояло по часовому. Прежде чем пропустить меня на дамбу, первый из них потребовал, чтобы я закрыл все окна в машине. Примерно в ста метрах от дамбы был протянут трос на поплавках, ограждавший запретную зону.
Озеро кишмя кишело лодками, байдарками, гоночными гребными судами. По голубой воде скользили моторки, оставляя за собой пенные хвосты и резко накреняясь. На поворотах девушки, сидевшие в лодках, визжали и опускали ладони в воду. На волнах покачивались плоскодонки с удильщиками, уплатившими по два доллара за право порыбачить и теперь безуспешно пытавшимися выудить рыбешки хоть на цент.
Дорога бежала вдоль массивных гранитных скал. Потом по обе ее стороны распростерлись луга, где в траве попадались синие ирисы, белый и красный люпин, мята и полевые розы. Стройные ели высились на фоне ясного синего неба.
Шоссе опустилось пониже и снова вернулось к берегу озера. Здесь было полно загорелых девиц в шикарных купальниках, косынках, пляжных сандалиях на толстых подошвах. Взад-вперед носились велосипедисты, то и дело появлялся какой-нибудь потенциальный самоубийца на мотоцикле.
Примерно в миле за поселком от шоссе ответвлялась, поднимаясь в горы, узкая дорога. Некрашеная деревянная доска оповещала: «До озера Маленького фавна 1,5 мили». Я повернул туда. По склонам были рассеяны небольшие домики, примерно через милю они исчезли. Вскоре в сторону свернула еще более узкая дорога. Здесь на деревянной доске было написано: "Озеро Маленького фавна.
Частная дорога. Проезд воспрещен".
Мой «крайслер» с усилием пополз в гору, мимо голых гранитных скал. Я миновал небольшой водопад, рощу черного дуба, железного дерева и манцанитовых кустов. Царила глубокая тишина. На ветке закричала сойка. Рыжая белка обругала меня и швырнула в мою сторону шишку. Красный дятел прервал свою работу, уставился черными жемчужинками глазок и спрятался за ствол дерева, чтобы тотчас же выглянуть из-за него с другой стороны.
Наконец на пути показался бревенчатый шлагбаум, также снабженный предупреждающей табличкой. Он был открыт.
Несколько сот метров дорога петляла между стволами деревьев. И внезапно подо мной открылось маленькое овальное озеро, глубоко запрятанное между деревьями и скалами, словно капля росы в сморщенном листе. У ближнего берега была возведена цементированная дамба. Перилами служил натянутый трос. Сбоку от дамбы виднелось старое мельничное колесо, прислонившееся к хижине, срубленной из неободранных сосновых бревен.
На противоположном берегу озера, невдалеке от конца дамбы, я увидел большой красный деревянный дом, немного нависавший над водой. Поодаль стояли еще два дома. У всех трех был нежилой вид: двери заперты, шторы на окнах плотно задернуты. Ставни большого дома были выкрашены в оранжевый цвет, в сторону озера смотрело большое, в двенадцать стекол, окно.
В другой части озера виднелось нечто вроде маленькой пристани с дощатым павильоном.
Выйдя из машины, я направился к бревенчатой хижине, позади которой слышались удары топора. Я постучал. Топор умолк. Мужской голос прокричал что-то неразборчивое.
Я уселся на валун и закурил сигарету. Из-за угла дома послышались шаги.
Передо мною появился человек с резкими чертами лица и смуглой кожей. В руке он держал топор.
Он был коренаст и хромал при ходьбе: выносил правую ногу немного наружу, а потом по дуге выставлял ее вперед. У него был темный небритый подбородок, твердые синие глаза. Волосы с проседью нависали над ушами и давно уже нуждались в свидании с ножницами. Одет он был в синие хлопчатобумажные брюки и такую же рубашку, ворот которой открывал мускулистую шею. В углу рта висела сигарета. Говор был обычным, городским.
– Хелло, что вам надо?
– Мистер Билл Чесс?
– Да, это я.
Я встал и протянул ему письмо Кингсли. Он покосился на бумагу, ушел, прихрамывая, в дом и вернулвся с очками на носу. Внимательно прочитал письмо, потом перечитал еще раз. Наконец вложил его в нагрудный карман, застегнул его и протянул мне руку.
– Рад познакомиться, мистер Марлоу. – Мы пожали друг другу руки. Его ладонь напоминала рашпиль. – Значит, хотите посмотреть дом Кингсли? Охотно вам покажу. Господи, уж не собрался ли он его продавать?
– Все может быть, – сказал я. – В Калифорнии все продается.
– К сожалению, это правда. Вон этот дом, красный. И что за дом!
Облицован кедром, черепичная крыша, каменный фундамент, террасы тоже каменные. Ванны с душем, жалюзи со всех четырех сторон, большой камин, комбинированное отопление – дровяное и газовое. Весной и осенью это здесь необходимо. Все – первый класс! Стоит, примерно, восемь тысяч. Это не так уж мало для летнего дома. Да, еще на горе имеется собственный резервуар для сбора дождевой воды.
– А как насчет электричества и телефона? – спросил я, чтобы не показаться невежливым.
– Электричество, конечно, есть, – ответил он, – но телефона нет. Сейчас с этим трудно. А если бы и удалось его провести, то протащить сюда линию обошлось бы в кучу денег.
Он все время смотрел мне прямо в глаза, и я отвечал на его взгляд.
Несмотря на свой здоровый вид, он показался мне пьяницей. Кожа была немного отекшей, с хорошо видными венами, да и глаза блестели. Я спросил:
– Сейчас здесь кто-нибудь живет?
– Ни души! Несколько недель назад была миссис Кингсли. И снова уехала.
В любой день может вернуться. Он ничего не говорил насчет этого?
Я сделал вопросительную мину.
– Как? Разве миссис Кингсли продается вместе с домом?
Он взглянул на меня искоса, потом запрокинул голову и разразился грубым хохотом. Звук был, примерно, как из выхлопной трубы трактора. Лесная тишина была порвана в клочья.
– О, Иисус! Вот это шутка! – он хватал ртом воздух. – Не продается ли вместе... – раздалась еще одна очередь хохота. Потом он внезапно замолчал, рот его захлопнулся, как капкан.
– Да, это шикарный дом, – сказал он и оглядел меня подозрительно.
– А кровати удобные? – спросил я. Он наклонился, улыбка исчезла, сменившись злобной гримасой.
– Давно, видать, не получали хорошего синяка под глазом?
Я уставился на него недоуменно раскрыв рот.
– Что-то не доходит до меня ваша шутка, – сказал я. – Наверное, я непонятливый.
– А откуда мне знать, удобные ли кровати, – накинулся он на меня. Он весь напружинился, правая рука приготовилась к удару.
– Не понимаю, почему бы вам и не знать, – сказал я. – Но я не настаиваю.
Могу и сам попробовать.
– Конечно, – сказал он злым голосом. – Вы думаете, я не способен узнать сыщика, когда он стоит передо мной? Да я с такими в кошки-мышки играл!
Промахнулись, дорогой! Промахнулись, мистер Кингсли! Нанимает сыщика и посылает сюда, чтобы узнать, не ношу ли я его пижамы! Слушайте, пусть у меня и хромая нога, но бабу я всегда сумею себе найти.
Я поднял руку, в душе надеясь, что он не вздумает ее оторвать и зашвырнуть в озеро.
– Вы отвлеклись, – сказал я. – Я не для того сюда приехал, чтобы совать нос в ваши любовные дела. Я никогда не видел миссис Кингсли, а его самого сегодня утром увидел в первый раз. Куда это вас занесло?
Он опустил глаза и тыльной стороной ладони ударил себя по губам, словно желая причинить себе боль. Потом поднес руку к глазам, сжал ее в кулак, снова разжал и посмотрел на пальцы. Они слегка дрожали.
– Очень сожалею, мистер Марлоу, – сказал он медленно. – Не обижайтесь! Я вчера вечером здорово надрался, а сегодня меня мутит, как семь шведов.
Побудешь здесь целый месяц один, как перст, так сам с собой разговарить начнешь! Тут всякое может случиться!
– Может, в таком деле может помочь стаканчик? – спросил я.
Он посмотрел на меня заблестевшими глазами.
– У вас есть с собой?
Я вытащил бутылку из кармана и подержал ее так, чтобы была видна зеленая этикетка.
– Вот это повезло! – воскликнул он. – Черт возьми! Принести рюмки или лучше пойдем в дом?
– Давайте на воздухе. Очень вид красивый!
Припадая на хромую ногу, он быстро сходил в дом, принес два маленьких стаканчика и сел на камень рядом со мной. От него крепко пахло потом.
Я отвинтил пробку, налил ему полный стаканчик, а себе немного. Мы чокнулись и выпили. Он побулькал напитком во рту, и его лицо осветилось улыбкой.
– Друг, это то, что надо, – сказал он. – Интересно, с чего я это так завелся? Тут, в горах, в одиночку и рехнуться недолго. Без компании, без друзей, без женщины... – Он сделал паузу, искоса посмотрел на меня и повторил:
– Особенно без женщины!
Я смотрел на синюю воду в озере. Под нависшей скалой на поверхность вынырнула рыба. По воде пошли круги. Легкий ветер шевелил верхушки деревьев, они шумели, как далекий и тихий прибой.
– Она меня бросила, – проговорил он медленно. – Уже с месяц. В пятницу, двенадцатого июня. Я этот день никогда не забуду!
Я подлил ему еще виски. Пятница, двенадцатого июня. В этот самый день Кристель Кингсли ожидали в городе на вечеринку.
– Вам, конечно, это неинтересно, – продолжал он. Но в глазах его было отчаянное желание с кем-нибудь поделиться. Это было ясно видно.
– Вообще-то это меня не касается, – сказал я, улыбаясь, – но если вам от этого станет полегче... Он торопливо кивнул.
– Знаете, бывает, встретятся случайно двое людей, например, в парке на скамейке, и ни с того, ни с сего начнут говорить о боге. Такого с вами не случалось? А ведь это мужчины, каждый из которых и с лучшим-то другом постеснялся бы об этом говорить.
– Отчего же, так бывает. Я знаю. Он выпил и посмотрел через озеро.
– Она была славная, – сказал он тихо. – Иногда немного на язык остра, но славная. Мы с Мюриэль полюбили друг друга с первого взгляда. Я встретил ее в одном баре, в Риверсайде, год и три месяца тому назад. Вообще-то в этом баре трудно рассчитывать встретить порядочную девушку. Но так уж получилось. Мы поженились. Я ее любил. И, представляете, как последний дурак изменил ей.
Я пошевелился, чтобы показать, что слушаю. Но ничего не сказал – боялся нарушить его настроение. Стаканчик я держал в руке нетронутым. Я люблю немного выпить, но не тогда, когда кто-нибудь использует меня в качестве исповедника.
Он продолжал с грустью рассказывать.
– Ну, вы, наверное, знаете, как иногда бывает в браке. Проходит немного времени, и появляется идиотское желание пощупать другую бабу. Может, это и подло, но это так. Ничтожество я.
Билл Чесс посмотрел на меня. Я согласился: это, конечно, бывает. Он проглотил содержимое своего стаканчика. Я протянул ему бутылку. Над нашими головами сойка легко перепрыгнула с ветки на ветку.
– Да... – продолжал он, – все лесные жители – немного сумасшедшие, – и я такой же. Казалось бы, живу бесплатно, расходов немного, каждый месяц получаю пенсию – половину моего военного жалованья. Рядом красивая белокурая жена – чего еще желать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Хотя день уже клонился к вечеру, я решил ехать на озеро. Он сказал, что времени у меня достаточно. Тем более, что в горах темнеет на час позже.
– Да? Это прекрасно, – сказал я и повесил трубку.
Глава 5
Городок Сан-Бернардино изнемогал от полуденной жары. Воздух был таким горячим, что у меня буквально пузыри на языке высыпали. Я сидел в машине и тяжело отдувался. На минуту остановился и купил бутылку виски на случай, если окончательно раскисну раньше, чем доберусь до гор. После Крестлина я свернул на шоссе, круто взбиравшееся вверх. За пятнадцать миль дорога поднялась на пять тысяч футов, но и здесь атмосфера была какой угодно, только не прохладной.
Тридцать миль по горам привели меня в высокий сосновый лес, к поселку, называвшемуся Баблинг Спринте. Там имелись крытая дранкой лавочка и заправочная колонка. Это место показалось мне раем. Начиная оттуда, путь стал прохладней.
Озеро Пума было огорожено длинной дамбой. На каждом ее конце и посередине стояло по часовому. Прежде чем пропустить меня на дамбу, первый из них потребовал, чтобы я закрыл все окна в машине. Примерно в ста метрах от дамбы был протянут трос на поплавках, ограждавший запретную зону.
Озеро кишмя кишело лодками, байдарками, гоночными гребными судами. По голубой воде скользили моторки, оставляя за собой пенные хвосты и резко накреняясь. На поворотах девушки, сидевшие в лодках, визжали и опускали ладони в воду. На волнах покачивались плоскодонки с удильщиками, уплатившими по два доллара за право порыбачить и теперь безуспешно пытавшимися выудить рыбешки хоть на цент.
Дорога бежала вдоль массивных гранитных скал. Потом по обе ее стороны распростерлись луга, где в траве попадались синие ирисы, белый и красный люпин, мята и полевые розы. Стройные ели высились на фоне ясного синего неба.
Шоссе опустилось пониже и снова вернулось к берегу озера. Здесь было полно загорелых девиц в шикарных купальниках, косынках, пляжных сандалиях на толстых подошвах. Взад-вперед носились велосипедисты, то и дело появлялся какой-нибудь потенциальный самоубийца на мотоцикле.
Примерно в миле за поселком от шоссе ответвлялась, поднимаясь в горы, узкая дорога. Некрашеная деревянная доска оповещала: «До озера Маленького фавна 1,5 мили». Я повернул туда. По склонам были рассеяны небольшие домики, примерно через милю они исчезли. Вскоре в сторону свернула еще более узкая дорога. Здесь на деревянной доске было написано: "Озеро Маленького фавна.
Частная дорога. Проезд воспрещен".
Мой «крайслер» с усилием пополз в гору, мимо голых гранитных скал. Я миновал небольшой водопад, рощу черного дуба, железного дерева и манцанитовых кустов. Царила глубокая тишина. На ветке закричала сойка. Рыжая белка обругала меня и швырнула в мою сторону шишку. Красный дятел прервал свою работу, уставился черными жемчужинками глазок и спрятался за ствол дерева, чтобы тотчас же выглянуть из-за него с другой стороны.
Наконец на пути показался бревенчатый шлагбаум, также снабженный предупреждающей табличкой. Он был открыт.
Несколько сот метров дорога петляла между стволами деревьев. И внезапно подо мной открылось маленькое овальное озеро, глубоко запрятанное между деревьями и скалами, словно капля росы в сморщенном листе. У ближнего берега была возведена цементированная дамба. Перилами служил натянутый трос. Сбоку от дамбы виднелось старое мельничное колесо, прислонившееся к хижине, срубленной из неободранных сосновых бревен.
На противоположном берегу озера, невдалеке от конца дамбы, я увидел большой красный деревянный дом, немного нависавший над водой. Поодаль стояли еще два дома. У всех трех был нежилой вид: двери заперты, шторы на окнах плотно задернуты. Ставни большого дома были выкрашены в оранжевый цвет, в сторону озера смотрело большое, в двенадцать стекол, окно.
В другой части озера виднелось нечто вроде маленькой пристани с дощатым павильоном.
Выйдя из машины, я направился к бревенчатой хижине, позади которой слышались удары топора. Я постучал. Топор умолк. Мужской голос прокричал что-то неразборчивое.
Я уселся на валун и закурил сигарету. Из-за угла дома послышались шаги.
Передо мною появился человек с резкими чертами лица и смуглой кожей. В руке он держал топор.
Он был коренаст и хромал при ходьбе: выносил правую ногу немного наружу, а потом по дуге выставлял ее вперед. У него был темный небритый подбородок, твердые синие глаза. Волосы с проседью нависали над ушами и давно уже нуждались в свидании с ножницами. Одет он был в синие хлопчатобумажные брюки и такую же рубашку, ворот которой открывал мускулистую шею. В углу рта висела сигарета. Говор был обычным, городским.
– Хелло, что вам надо?
– Мистер Билл Чесс?
– Да, это я.
Я встал и протянул ему письмо Кингсли. Он покосился на бумагу, ушел, прихрамывая, в дом и вернулвся с очками на носу. Внимательно прочитал письмо, потом перечитал еще раз. Наконец вложил его в нагрудный карман, застегнул его и протянул мне руку.
– Рад познакомиться, мистер Марлоу. – Мы пожали друг другу руки. Его ладонь напоминала рашпиль. – Значит, хотите посмотреть дом Кингсли? Охотно вам покажу. Господи, уж не собрался ли он его продавать?
– Все может быть, – сказал я. – В Калифорнии все продается.
– К сожалению, это правда. Вон этот дом, красный. И что за дом!
Облицован кедром, черепичная крыша, каменный фундамент, террасы тоже каменные. Ванны с душем, жалюзи со всех четырех сторон, большой камин, комбинированное отопление – дровяное и газовое. Весной и осенью это здесь необходимо. Все – первый класс! Стоит, примерно, восемь тысяч. Это не так уж мало для летнего дома. Да, еще на горе имеется собственный резервуар для сбора дождевой воды.
– А как насчет электричества и телефона? – спросил я, чтобы не показаться невежливым.
– Электричество, конечно, есть, – ответил он, – но телефона нет. Сейчас с этим трудно. А если бы и удалось его провести, то протащить сюда линию обошлось бы в кучу денег.
Он все время смотрел мне прямо в глаза, и я отвечал на его взгляд.
Несмотря на свой здоровый вид, он показался мне пьяницей. Кожа была немного отекшей, с хорошо видными венами, да и глаза блестели. Я спросил:
– Сейчас здесь кто-нибудь живет?
– Ни души! Несколько недель назад была миссис Кингсли. И снова уехала.
В любой день может вернуться. Он ничего не говорил насчет этого?
Я сделал вопросительную мину.
– Как? Разве миссис Кингсли продается вместе с домом?
Он взглянул на меня искоса, потом запрокинул голову и разразился грубым хохотом. Звук был, примерно, как из выхлопной трубы трактора. Лесная тишина была порвана в клочья.
– О, Иисус! Вот это шутка! – он хватал ртом воздух. – Не продается ли вместе... – раздалась еще одна очередь хохота. Потом он внезапно замолчал, рот его захлопнулся, как капкан.
– Да, это шикарный дом, – сказал он и оглядел меня подозрительно.
– А кровати удобные? – спросил я. Он наклонился, улыбка исчезла, сменившись злобной гримасой.
– Давно, видать, не получали хорошего синяка под глазом?
Я уставился на него недоуменно раскрыв рот.
– Что-то не доходит до меня ваша шутка, – сказал я. – Наверное, я непонятливый.
– А откуда мне знать, удобные ли кровати, – накинулся он на меня. Он весь напружинился, правая рука приготовилась к удару.
– Не понимаю, почему бы вам и не знать, – сказал я. – Но я не настаиваю.
Могу и сам попробовать.
– Конечно, – сказал он злым голосом. – Вы думаете, я не способен узнать сыщика, когда он стоит передо мной? Да я с такими в кошки-мышки играл!
Промахнулись, дорогой! Промахнулись, мистер Кингсли! Нанимает сыщика и посылает сюда, чтобы узнать, не ношу ли я его пижамы! Слушайте, пусть у меня и хромая нога, но бабу я всегда сумею себе найти.
Я поднял руку, в душе надеясь, что он не вздумает ее оторвать и зашвырнуть в озеро.
– Вы отвлеклись, – сказал я. – Я не для того сюда приехал, чтобы совать нос в ваши любовные дела. Я никогда не видел миссис Кингсли, а его самого сегодня утром увидел в первый раз. Куда это вас занесло?
Он опустил глаза и тыльной стороной ладони ударил себя по губам, словно желая причинить себе боль. Потом поднес руку к глазам, сжал ее в кулак, снова разжал и посмотрел на пальцы. Они слегка дрожали.
– Очень сожалею, мистер Марлоу, – сказал он медленно. – Не обижайтесь! Я вчера вечером здорово надрался, а сегодня меня мутит, как семь шведов.
Побудешь здесь целый месяц один, как перст, так сам с собой разговарить начнешь! Тут всякое может случиться!
– Может, в таком деле может помочь стаканчик? – спросил я.
Он посмотрел на меня заблестевшими глазами.
– У вас есть с собой?
Я вытащил бутылку из кармана и подержал ее так, чтобы была видна зеленая этикетка.
– Вот это повезло! – воскликнул он. – Черт возьми! Принести рюмки или лучше пойдем в дом?
– Давайте на воздухе. Очень вид красивый!
Припадая на хромую ногу, он быстро сходил в дом, принес два маленьких стаканчика и сел на камень рядом со мной. От него крепко пахло потом.
Я отвинтил пробку, налил ему полный стаканчик, а себе немного. Мы чокнулись и выпили. Он побулькал напитком во рту, и его лицо осветилось улыбкой.
– Друг, это то, что надо, – сказал он. – Интересно, с чего я это так завелся? Тут, в горах, в одиночку и рехнуться недолго. Без компании, без друзей, без женщины... – Он сделал паузу, искоса посмотрел на меня и повторил:
– Особенно без женщины!
Я смотрел на синюю воду в озере. Под нависшей скалой на поверхность вынырнула рыба. По воде пошли круги. Легкий ветер шевелил верхушки деревьев, они шумели, как далекий и тихий прибой.
– Она меня бросила, – проговорил он медленно. – Уже с месяц. В пятницу, двенадцатого июня. Я этот день никогда не забуду!
Я подлил ему еще виски. Пятница, двенадцатого июня. В этот самый день Кристель Кингсли ожидали в городе на вечеринку.
– Вам, конечно, это неинтересно, – продолжал он. Но в глазах его было отчаянное желание с кем-нибудь поделиться. Это было ясно видно.
– Вообще-то это меня не касается, – сказал я, улыбаясь, – но если вам от этого станет полегче... Он торопливо кивнул.
– Знаете, бывает, встретятся случайно двое людей, например, в парке на скамейке, и ни с того, ни с сего начнут говорить о боге. Такого с вами не случалось? А ведь это мужчины, каждый из которых и с лучшим-то другом постеснялся бы об этом говорить.
– Отчего же, так бывает. Я знаю. Он выпил и посмотрел через озеро.
– Она была славная, – сказал он тихо. – Иногда немного на язык остра, но славная. Мы с Мюриэль полюбили друг друга с первого взгляда. Я встретил ее в одном баре, в Риверсайде, год и три месяца тому назад. Вообще-то в этом баре трудно рассчитывать встретить порядочную девушку. Но так уж получилось. Мы поженились. Я ее любил. И, представляете, как последний дурак изменил ей.
Я пошевелился, чтобы показать, что слушаю. Но ничего не сказал – боялся нарушить его настроение. Стаканчик я держал в руке нетронутым. Я люблю немного выпить, но не тогда, когда кто-нибудь использует меня в качестве исповедника.
Он продолжал с грустью рассказывать.
– Ну, вы, наверное, знаете, как иногда бывает в браке. Проходит немного времени, и появляется идиотское желание пощупать другую бабу. Может, это и подло, но это так. Ничтожество я.
Билл Чесс посмотрел на меня. Я согласился: это, конечно, бывает. Он проглотил содержимое своего стаканчика. Я протянул ему бутылку. Над нашими головами сойка легко перепрыгнула с ветки на ветку.
– Да... – продолжал он, – все лесные жители – немного сумасшедшие, – и я такой же. Казалось бы, живу бесплатно, расходов немного, каждый месяц получаю пенсию – половину моего военного жалованья. Рядом красивая белокурая жена – чего еще желать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33