Шар снова мягко сиял. Свет его очаровывал меня. Прекрасный свет и обволакивающая тишина.
Похоже, я засыпал с окровавленным лицом на белом столе, а стройный красивый дьявол с пистолетом смотрел на меня и улыбался.
Глава 23
– Все в порядке, – прогромыхал кто-то. – Хватит тянуть резину, Я открыл глаза и сел.
– Пошли в другую комнату, приятель!
Я встал, как во сне. Пришли в приемную с окнами на всех стенах. За окнами – ночная темень.
За столом сидела женщина с многочисленными кольцами на пальцах. Плотный коротышка удобно устроился в кресле возле нее. Меня легонько подтолкнули.
– Садись здесь, приятель.
Стул был ровный, удобный, но у меня не было настроения рассиживаться здесь. Женщина за столом громко читала книгу. Короткий пожилой человек с усиками слушал ее с отсутствующим выражением лица.
Амтор стоял у окна, всматриваясь вдаль, где, должно быть, спокойно дышал океан, где был иной, манящий, таинственный мир. Он смотрел на океан так, будто любил его. Повернув голову, Амтор бегло глянул на меня. Я заметил, что кровь с лица он смыл, но нос увеличился раза в два. Я невольно улыбнулся, но тут же сморщился от боли, губы растрескались.
– Ты повеселился, приятель? – голос того, кто уже помог мне прийти сюда. – Вижу, повеселился, – сказав это, он стал передо мной. Не трепещущий по ветру цветок, а за двести фунтов весом детина с гнилыми, в черных точках, зубами и голосом циркового зазывалы. Быстр в движениях, крепок, словно всю жизнь питался сырым мясом.
Сам себе командир. Есть такие полицейские, которым наплевать на дубинку, с ним она или нет. Но в глазах его гнездился юмор. Широко расставив ноги, он держал мой бумажник и царапал его ногтем большого пальца, как будто ему доставляло огромное удовольствие портить вещи.
– Частный детектив, а, приятель? Из большого грязного города, а? Дело о вымогательстве, а?
Шляпа на затылке, видны пыльные каштановые волосы, потные и темные на лбу. Смешливые глаза в красных жилках.
Я потрогал свое горло. Глотка болит, как будто побывала под катком. У этого индейца пальцы из закаленной стали.
Смуглая женщина перестала читать и закрыла книгу. Пожилой человек с седыми усами кивнул и подошел к типу, который со мной разговаривал.
– Фараоны? – спросил я, потирая подбородок.
– А ты как думал, приятель?
Полицейский юмор. У усатого коротышки один глаз немного косил и выглядел подслеповато.
– Не из Лос-Анджелеса, – сказал я, глядя на усатого. За этот глаз его бы в Лос-Анджелесе уволили.
Верзила полицейский вернул мне бумажник. Я просмотрел его содержимое. Деньги на месте. Визитки тоже. Все осталось без изменения. Я удивился.
– Скажи что-нибудь, приятель, – сказал здоровяк. – Что-нибудь, что заставит нас полюбить тебя.
– Верните мой пистолет.
Он задумался. Я видел, как он думал. Было впечатление, что ему наступили на мозоль.
– О, ты хочешь получить свой пистолет, приятель? – Он искоса посмотрел на усатого. – Он хочет пистолет, – объявил крепыш коротышке и снова посмотрел на меня.
– А для чего тебе пистолет, приятель?
– Я хочу застрелить индейца.
– О, ты хочешь застрелить индейца, приятель.
– Да, всего-то одного индейца.
Он посмотрел на усатого и громогласно поведал ему:
– Этот парень очень крут. Он хочет застрелить индейца.
– Послушай, Хемингуэй , не повторяй за мной, – попросил я.
– Я думаю, парень свихнулся, – сказал здоровяк, – он только что назвал меня Хемингуэем. Как полагаешь, у него все дома?
Усатый кусал сигару и молчал. Высокий красавчик Амтор медленно отвернулся от окна и мягко произнес:
– Возможно, он просто немного расстроился.
– Я просто не вижу причины, зачем ему называть меня Хемингуэем, – волновался большой полицейский. – Меня зовут не Хемингуэй.
Тот, что постарше, сказал:
– Я не видел пистолета.
Оба они посмотрели на Амтора. Амтор сказал:
– Он у меня. Я отдам его вам, мистер Блейн. Гнилозубый здоровяк немного присел и склонился, дыша мне в лицо:
– Зачем ты назвал меня Хемингуэем, приятель?
– Не при дамах же об этом... – ответил я.
Он выпрямился и посмотрел на усатого. Тот кивнул, повернулся и вышел через открывшуюся в стене дверь. Амтор последовал за ним.
Наступила тишина. Женщина смотрела на крышку стола и хмурилась.
Большой полицейский смотрел на мою правую бровь и удивленно качал головой из стороны в сторону. Дверь снова открылась, и усатый вернулся с моей шляпой в руке. Молча отдал ее мне. Также без слов вытащил из кармана и протянул мне. По весу «кольта» я понял, что он без патронов. Я воткнул его под мышку и встал. Гнилозубый сказал:
– Поехали отсюда, приятель. Может быть, ветерок подбодрит тебя.
– О'кей, Хемингуэй.
– Опять он за старое, – печально вздохнул здоровяк. – Называет меня Хемингуэем, потому что, видите ли, дамы присутствуют.
Наконец-то прорезался голос и у усатого:
– Поторопись!
Здоровяк взял меня под руку, и мы подошли к маленькому лифту.
Глава 24
Пройдя по узкому коридору вниз к черной двери, мы оказались на улице. Воздух был чист и свеж, туманные испарения океана не забирались на такую высоту. Я глубоко дышал.
У дома стояла машина, обычный «седан» с частным номером. Здоровяк все еще держал мою руку. Открыв переднюю дверцу, он пожаловался:
– Это, конечно, не высший класс, приятель, но ветерок приведет тебя в порядок. Тебя пока все устраивает? Мне не хотелось бы делать то, что тебе не нравится, приятель.
– Где индеец?
Он покачал головой и впихнул меня в машину.
– О, да, индеец, – сказал он. – Тебе надо убить его стрелой из лука. Таков закон. А индеец на заднем сиденье. Я оглянулся. Никого там не было.
– Черт, его здесь нет. Его, наверное, выкрали, – зубоскалил здоровяк и вполне искренне возмущался, – Ну ничего нельзя оставить в незапертой машине!
– Поторопись, – подал голос усатый и сел на заднее сиденье. Здоровяк Хемингуэй обошел машину, втиснул свой живот между рулем и сиденьем, и «седан» тронулся с места. Мы развернулись и поехали вниз по бетонке, окаймленной кустами герани. Холодный ветер поднимался с океана. Издалека мигали звезды, но они были очень высоко и ни о чем не говорили.
Мы доехали до поворота и без спешки покатили по бетонной горной дороге.
– Как ты добрался сюда без машины, приятель?
– Амтор за мной ее прислал.
– Для чего, приятель?
– Должно быть, он хотел меня видеть.
– Хороший парень, – констатировал Хемингуэй. – Все отлично понимает.
Он сплюнул через плечо и, крутанув баранкой, прекрасно вписался в очередной поворот.
– Он говорил, что ты звонил ему по телефону, пытался забросить удочку. Но он считает, что лучше заранее познакомиться с парнем, с которым предстоит иметь дело. Поэтому он и послал свою машину.
– Конечно, если он собирался вызвать знакомых фараонов. И мне точно не понадобилась моя машина. – сказал я. – О'кей, Хемингуэй.
– Ага, опять? О'кей! У Амтора под столом микрофон, секретарша записывает весь разговор. И когда мы пришли, она прочитала его мистеру Блейну.
Я повернулся и посмотрел на мистера Блейна. Он мирно курил сигару и не взглянул на меня.
– Черта с два она записала наш разговор, – сказал я. – Скорее всего, у них наготове лежат эти записи, которые они заранее делают для таких случаев.
– Может быть, ты бы рассказал нам, зачем хотел видеть этого парня, – вежливо предложил Хемингуэй.
– Вас не устраивает уцелевшая половина моего лица?
– Ах, нет. Мы не такие ребята, – сказал он с широкой улыбкой.
– Вы довольно хорошо знаете Амтора, не так ли, Хемингуэй?
– Мистер Блейн знает. Я только подчиняюсь приказам.
– Кто такой мистер Блейн?
– Это джентльмен, сидящий на заднем сиденье.
– А кроме того, что он на заднем сиденье, что-нибудь из себя представляет?
– А как же, конечно. Все знают мистера Блейна.
– Хорошо, – сказал я, внезапно почувствовав усталость. Потом было еще больше поворотов, больше тишины, больше темноты, больше бетона и больше боли.
Хемингуэй, сказал:
– Сейчас мы среди парней, женщин нет, о твоей поездке к Амтору уже надоело трепаться, но одно еще меня беспокоит. Что же значит этот твой Хемингуэй?
– Шутка, – сказал я. – Старая, старая шутка.
– А кто такой Хемингуэй?
– Парень, который все время говорит об одном и том же, пока ты, наконец, не начинаешь верить в то, что он абсолютно прав.
– На это уходит чертовски много времени, – сказал здоровяк. – Для сыщика у тебя слишком сложные мозги. Ты ходишь со своими зубами?
– Да, всего несколько пломб.
– Ты чертовски везуч, приятель. Человек на заднем сиденье произнес:
– Хорошо. Поверни здесь направо.
– Понял.
Хемингуэй повернул «седан» на узкую утрамбованную дорогу, проходившую по самому краю склона горы. Мы проехали еще с милю. Казалось, в мире существовал только запах полыни.
– Здесь, – сказал усатый.
Хемингуэй остановил машину и включил ручной тормоз. Он перегнулся через меня и открыл дверь.
– Ну что ж, – Было приятно познакомиться с тобой, приятель. Но, даст бог, больше не увидимся. Вылезай!
– Я что, отсюда пешком пойду домой? С заднего сиденья донеслось:
– Пошевеливайся.
– Да, ты отсюда пойдешь домой, приятель. Это тебя устраивает?
– Конечно. У меня будет время кое о чем поразмыслить. К примеру о том, что вы парни не из Лос-анжелесской полиции. Но один из вас полицейский, а, может быть, и оба. Я бы сказал, что вы фараоны из Бэй Сити. Мне интересно, почему вы работаете не на своей территории.
– Ты так говоришь, будто уже все это доказал, приятель.
– Спокойной ночи, Хемингуэй.
Он не ответил. Они оба молчали. Я начал выбираться из машины и поставил ногу на подножку. Голова кружилась.
Человек на заднем сиденье сделал резкое движение, которое я скорее почувствовал спиной, чем увидел. Океан тьмы разверзся подо мной, очень глубокий, намного глубже самой черной ночи.
Я нырнул в него. Дна не было.
Глава 25
В комнате не продохнуть от дыма.
Он висел в воздухе тонкими линиями, как завеса из микроскопических капелек. В этой комнате я никогда раньше не был. В ней всего два окна с решетками.
Я был в подавленном состоянии и ни о чем не думал. И чувствовал себя так, как будто проспал целый год. Но дым беспокоил меня. Я лежал на спине и думал о нем. Прошло довольно много времени, прежде чем я сделал глубокий вдох, от которого заболели легкие.
Я заорал:
– Пожар!
Это меня рассмешило. Не знаю, что в этом было веселого, но я начал хохотать. Однако смех мне не понравился, Он звучал, как смех сумасшедшего.
Нового крика хватило, чтобы где-то снаружи раздались быстрые шаги. Щелкнул замок, и дверь распахнулась. Человек впрыгнул в комнату и запер за собой дверь. Его правая рука потянулась к бедру.
Человек был мал ростом и неимоверно толст. Одет в белый халат. Глаза черные и какие-то плоские, с серыми выпуклостями вместо век. Странные глаза.
Я повернул голову на жесткой подушке и зевнул.
– Не обращай внимания, парень. Вырвалось само, – миролюбиво сказал я, Он стоял, зло глядя на меня, его правая рука нависла над бедром. Зеленое злобное лицо, черные плоские глаза, кожа на руках в серых пятнах.
– Может быть, ты снова хочешь оказаться в смирительной рубашке? – прорычал он.
– Все в порядке, парень. Я очень долго спал, сны видел. Где я?
– Где надо.
– Похоже, приятное заведение, – сказал я, – Учтивые люди, хороший воздух. Я бы поспал еще немного.
– Так-то будет лучше, – проворчал он и вышел. Дверь захлопнулась. Щелкнул замок. Шаги затихли.
Толстяк не убрал дым. Он все еще висел посреди комнаты, как занавеска. Он не растворялся, не уплывал, не шевелился. В комнату откуда-то прорывался воздух, пригодный для дыхания, я его чувствовал, но дыму было все равно, Он висел серой сетью, сплетенной тысячей пауков. -Меня заинтересовало, как пауков заставили работать вместе?
Фланелевая пижама. Как в больнице округа. На пижаме никаких деталей, ни одного лишнего стежка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Похоже, я засыпал с окровавленным лицом на белом столе, а стройный красивый дьявол с пистолетом смотрел на меня и улыбался.
Глава 23
– Все в порядке, – прогромыхал кто-то. – Хватит тянуть резину, Я открыл глаза и сел.
– Пошли в другую комнату, приятель!
Я встал, как во сне. Пришли в приемную с окнами на всех стенах. За окнами – ночная темень.
За столом сидела женщина с многочисленными кольцами на пальцах. Плотный коротышка удобно устроился в кресле возле нее. Меня легонько подтолкнули.
– Садись здесь, приятель.
Стул был ровный, удобный, но у меня не было настроения рассиживаться здесь. Женщина за столом громко читала книгу. Короткий пожилой человек с усиками слушал ее с отсутствующим выражением лица.
Амтор стоял у окна, всматриваясь вдаль, где, должно быть, спокойно дышал океан, где был иной, манящий, таинственный мир. Он смотрел на океан так, будто любил его. Повернув голову, Амтор бегло глянул на меня. Я заметил, что кровь с лица он смыл, но нос увеличился раза в два. Я невольно улыбнулся, но тут же сморщился от боли, губы растрескались.
– Ты повеселился, приятель? – голос того, кто уже помог мне прийти сюда. – Вижу, повеселился, – сказав это, он стал передо мной. Не трепещущий по ветру цветок, а за двести фунтов весом детина с гнилыми, в черных точках, зубами и голосом циркового зазывалы. Быстр в движениях, крепок, словно всю жизнь питался сырым мясом.
Сам себе командир. Есть такие полицейские, которым наплевать на дубинку, с ним она или нет. Но в глазах его гнездился юмор. Широко расставив ноги, он держал мой бумажник и царапал его ногтем большого пальца, как будто ему доставляло огромное удовольствие портить вещи.
– Частный детектив, а, приятель? Из большого грязного города, а? Дело о вымогательстве, а?
Шляпа на затылке, видны пыльные каштановые волосы, потные и темные на лбу. Смешливые глаза в красных жилках.
Я потрогал свое горло. Глотка болит, как будто побывала под катком. У этого индейца пальцы из закаленной стали.
Смуглая женщина перестала читать и закрыла книгу. Пожилой человек с седыми усами кивнул и подошел к типу, который со мной разговаривал.
– Фараоны? – спросил я, потирая подбородок.
– А ты как думал, приятель?
Полицейский юмор. У усатого коротышки один глаз немного косил и выглядел подслеповато.
– Не из Лос-Анджелеса, – сказал я, глядя на усатого. За этот глаз его бы в Лос-Анджелесе уволили.
Верзила полицейский вернул мне бумажник. Я просмотрел его содержимое. Деньги на месте. Визитки тоже. Все осталось без изменения. Я удивился.
– Скажи что-нибудь, приятель, – сказал здоровяк. – Что-нибудь, что заставит нас полюбить тебя.
– Верните мой пистолет.
Он задумался. Я видел, как он думал. Было впечатление, что ему наступили на мозоль.
– О, ты хочешь получить свой пистолет, приятель? – Он искоса посмотрел на усатого. – Он хочет пистолет, – объявил крепыш коротышке и снова посмотрел на меня.
– А для чего тебе пистолет, приятель?
– Я хочу застрелить индейца.
– О, ты хочешь застрелить индейца, приятель.
– Да, всего-то одного индейца.
Он посмотрел на усатого и громогласно поведал ему:
– Этот парень очень крут. Он хочет застрелить индейца.
– Послушай, Хемингуэй , не повторяй за мной, – попросил я.
– Я думаю, парень свихнулся, – сказал здоровяк, – он только что назвал меня Хемингуэем. Как полагаешь, у него все дома?
Усатый кусал сигару и молчал. Высокий красавчик Амтор медленно отвернулся от окна и мягко произнес:
– Возможно, он просто немного расстроился.
– Я просто не вижу причины, зачем ему называть меня Хемингуэем, – волновался большой полицейский. – Меня зовут не Хемингуэй.
Тот, что постарше, сказал:
– Я не видел пистолета.
Оба они посмотрели на Амтора. Амтор сказал:
– Он у меня. Я отдам его вам, мистер Блейн. Гнилозубый здоровяк немного присел и склонился, дыша мне в лицо:
– Зачем ты назвал меня Хемингуэем, приятель?
– Не при дамах же об этом... – ответил я.
Он выпрямился и посмотрел на усатого. Тот кивнул, повернулся и вышел через открывшуюся в стене дверь. Амтор последовал за ним.
Наступила тишина. Женщина смотрела на крышку стола и хмурилась.
Большой полицейский смотрел на мою правую бровь и удивленно качал головой из стороны в сторону. Дверь снова открылась, и усатый вернулся с моей шляпой в руке. Молча отдал ее мне. Также без слов вытащил из кармана и протянул мне. По весу «кольта» я понял, что он без патронов. Я воткнул его под мышку и встал. Гнилозубый сказал:
– Поехали отсюда, приятель. Может быть, ветерок подбодрит тебя.
– О'кей, Хемингуэй.
– Опять он за старое, – печально вздохнул здоровяк. – Называет меня Хемингуэем, потому что, видите ли, дамы присутствуют.
Наконец-то прорезался голос и у усатого:
– Поторопись!
Здоровяк взял меня под руку, и мы подошли к маленькому лифту.
Глава 24
Пройдя по узкому коридору вниз к черной двери, мы оказались на улице. Воздух был чист и свеж, туманные испарения океана не забирались на такую высоту. Я глубоко дышал.
У дома стояла машина, обычный «седан» с частным номером. Здоровяк все еще держал мою руку. Открыв переднюю дверцу, он пожаловался:
– Это, конечно, не высший класс, приятель, но ветерок приведет тебя в порядок. Тебя пока все устраивает? Мне не хотелось бы делать то, что тебе не нравится, приятель.
– Где индеец?
Он покачал головой и впихнул меня в машину.
– О, да, индеец, – сказал он. – Тебе надо убить его стрелой из лука. Таков закон. А индеец на заднем сиденье. Я оглянулся. Никого там не было.
– Черт, его здесь нет. Его, наверное, выкрали, – зубоскалил здоровяк и вполне искренне возмущался, – Ну ничего нельзя оставить в незапертой машине!
– Поторопись, – подал голос усатый и сел на заднее сиденье. Здоровяк Хемингуэй обошел машину, втиснул свой живот между рулем и сиденьем, и «седан» тронулся с места. Мы развернулись и поехали вниз по бетонке, окаймленной кустами герани. Холодный ветер поднимался с океана. Издалека мигали звезды, но они были очень высоко и ни о чем не говорили.
Мы доехали до поворота и без спешки покатили по бетонной горной дороге.
– Как ты добрался сюда без машины, приятель?
– Амтор за мной ее прислал.
– Для чего, приятель?
– Должно быть, он хотел меня видеть.
– Хороший парень, – констатировал Хемингуэй. – Все отлично понимает.
Он сплюнул через плечо и, крутанув баранкой, прекрасно вписался в очередной поворот.
– Он говорил, что ты звонил ему по телефону, пытался забросить удочку. Но он считает, что лучше заранее познакомиться с парнем, с которым предстоит иметь дело. Поэтому он и послал свою машину.
– Конечно, если он собирался вызвать знакомых фараонов. И мне точно не понадобилась моя машина. – сказал я. – О'кей, Хемингуэй.
– Ага, опять? О'кей! У Амтора под столом микрофон, секретарша записывает весь разговор. И когда мы пришли, она прочитала его мистеру Блейну.
Я повернулся и посмотрел на мистера Блейна. Он мирно курил сигару и не взглянул на меня.
– Черта с два она записала наш разговор, – сказал я. – Скорее всего, у них наготове лежат эти записи, которые они заранее делают для таких случаев.
– Может быть, ты бы рассказал нам, зачем хотел видеть этого парня, – вежливо предложил Хемингуэй.
– Вас не устраивает уцелевшая половина моего лица?
– Ах, нет. Мы не такие ребята, – сказал он с широкой улыбкой.
– Вы довольно хорошо знаете Амтора, не так ли, Хемингуэй?
– Мистер Блейн знает. Я только подчиняюсь приказам.
– Кто такой мистер Блейн?
– Это джентльмен, сидящий на заднем сиденье.
– А кроме того, что он на заднем сиденье, что-нибудь из себя представляет?
– А как же, конечно. Все знают мистера Блейна.
– Хорошо, – сказал я, внезапно почувствовав усталость. Потом было еще больше поворотов, больше тишины, больше темноты, больше бетона и больше боли.
Хемингуэй, сказал:
– Сейчас мы среди парней, женщин нет, о твоей поездке к Амтору уже надоело трепаться, но одно еще меня беспокоит. Что же значит этот твой Хемингуэй?
– Шутка, – сказал я. – Старая, старая шутка.
– А кто такой Хемингуэй?
– Парень, который все время говорит об одном и том же, пока ты, наконец, не начинаешь верить в то, что он абсолютно прав.
– На это уходит чертовски много времени, – сказал здоровяк. – Для сыщика у тебя слишком сложные мозги. Ты ходишь со своими зубами?
– Да, всего несколько пломб.
– Ты чертовски везуч, приятель. Человек на заднем сиденье произнес:
– Хорошо. Поверни здесь направо.
– Понял.
Хемингуэй повернул «седан» на узкую утрамбованную дорогу, проходившую по самому краю склона горы. Мы проехали еще с милю. Казалось, в мире существовал только запах полыни.
– Здесь, – сказал усатый.
Хемингуэй остановил машину и включил ручной тормоз. Он перегнулся через меня и открыл дверь.
– Ну что ж, – Было приятно познакомиться с тобой, приятель. Но, даст бог, больше не увидимся. Вылезай!
– Я что, отсюда пешком пойду домой? С заднего сиденья донеслось:
– Пошевеливайся.
– Да, ты отсюда пойдешь домой, приятель. Это тебя устраивает?
– Конечно. У меня будет время кое о чем поразмыслить. К примеру о том, что вы парни не из Лос-анжелесской полиции. Но один из вас полицейский, а, может быть, и оба. Я бы сказал, что вы фараоны из Бэй Сити. Мне интересно, почему вы работаете не на своей территории.
– Ты так говоришь, будто уже все это доказал, приятель.
– Спокойной ночи, Хемингуэй.
Он не ответил. Они оба молчали. Я начал выбираться из машины и поставил ногу на подножку. Голова кружилась.
Человек на заднем сиденье сделал резкое движение, которое я скорее почувствовал спиной, чем увидел. Океан тьмы разверзся подо мной, очень глубокий, намного глубже самой черной ночи.
Я нырнул в него. Дна не было.
Глава 25
В комнате не продохнуть от дыма.
Он висел в воздухе тонкими линиями, как завеса из микроскопических капелек. В этой комнате я никогда раньше не был. В ней всего два окна с решетками.
Я был в подавленном состоянии и ни о чем не думал. И чувствовал себя так, как будто проспал целый год. Но дым беспокоил меня. Я лежал на спине и думал о нем. Прошло довольно много времени, прежде чем я сделал глубокий вдох, от которого заболели легкие.
Я заорал:
– Пожар!
Это меня рассмешило. Не знаю, что в этом было веселого, но я начал хохотать. Однако смех мне не понравился, Он звучал, как смех сумасшедшего.
Нового крика хватило, чтобы где-то снаружи раздались быстрые шаги. Щелкнул замок, и дверь распахнулась. Человек впрыгнул в комнату и запер за собой дверь. Его правая рука потянулась к бедру.
Человек был мал ростом и неимоверно толст. Одет в белый халат. Глаза черные и какие-то плоские, с серыми выпуклостями вместо век. Странные глаза.
Я повернул голову на жесткой подушке и зевнул.
– Не обращай внимания, парень. Вырвалось само, – миролюбиво сказал я, Он стоял, зло глядя на меня, его правая рука нависла над бедром. Зеленое злобное лицо, черные плоские глаза, кожа на руках в серых пятнах.
– Может быть, ты снова хочешь оказаться в смирительной рубашке? – прорычал он.
– Все в порядке, парень. Я очень долго спал, сны видел. Где я?
– Где надо.
– Похоже, приятное заведение, – сказал я, – Учтивые люди, хороший воздух. Я бы поспал еще немного.
– Так-то будет лучше, – проворчал он и вышел. Дверь захлопнулась. Щелкнул замок. Шаги затихли.
Толстяк не убрал дым. Он все еще висел посреди комнаты, как занавеска. Он не растворялся, не уплывал, не шевелился. В комнату откуда-то прорывался воздух, пригодный для дыхания, я его чувствовал, но дыму было все равно, Он висел серой сетью, сплетенной тысячей пауков. -Меня заинтересовало, как пауков заставили работать вместе?
Фланелевая пижама. Как в больнице округа. На пижаме никаких деталей, ни одного лишнего стежка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34