Прикурив от золотой зажигалки, на которой маленькими бриллиантами был выложен вензель КЭП, Граф медленно выпустил ароматный дым через ноздри и устремился мыслями к тем далеким дням, когда он был еще мальчишкой…
В начале шестидесятых, когда Граф был еще просто Коськой Палицыным, старый вор Кадык, прошедший сталинские и немецкие концлагеря, выпив стакан столичной водки и зажав в сверкающих железных зубах беломорину, учил его жизни.
Коське было четырнадцать лет, а изломанный лагерями и нездоровым образом жизни пятидесятилетний Кадык выглядел на все семьдесят, и для Коськи он был воплощением вековой мудрости на апостольском уровне. Кадык, развалившись на койке, вещал о романтике воровской жизни, о блатном благородстве, а Коська, тоже выпив водки, но не стакан, а стопку, сидел на стуле, глядел на Кадыка во все глаза и слушал его так, как влюбленные не слушают сладкие песни соловьев.
В лице малолетнего ученика Кадык имел благодарнейшего слушателя, и каждое его слово падало в душу будущего Графа, словно зерно в утучненную и взрыхленную трудолюбивым сеятелем землю. От теории и общих положений Кадык обычно переходил к примерам, то есть - историям из своей более чем богатой событиями жизни.
И вот однажды, выпив три, а то и четыре стакана водки, Кадык стал вспоминать войну. И Коська услышал увлекательную и страшную историю о том, как из сталинского лагеря отправили Кадыка на фронт, в штрафбат, а там, повоевав немного, бывший зэк вместе со своей зэковской ротой попал в плен.
Однажды один из попавших вместе с ним в плен бывших зэков тяжело заболел и, находясь в бреду, начал болтать языком. Кадык внимательно слушал его бессознательные бредни и понял, что больной говорит вполне трезвые и правдивые вещи. Во-первых, Кадык понял, что перед ним не кто иной, как известный отступник и казнокрад Жиган, который незадолго до войны убил хранителя общака и скрылся со всей кассой, драгоценностями и прочим инвентарем. А во-вторых, и это было уже гораздо более интересно, Жиган, метавшийся в горячке, разболтал, что место, в котором спрятаны сокровища, обозначено на внутренней стороне некоего медальона. В бреду он говорил только о сокровищах и медальоне, а бредил он дня три, так что Кадык выучил всю историю наизусть.
И в доказательство того, что память ему не отказывает, он четко, как на экзамене, описал Коське медальон. Но память иногда все-таки отказывала ему, и эту историю Коська слышал от Кадыка по меньшей мере шесть раз. И тоже выучил ее наизусть.
Поняв, что к чему, Кадык решил закорешиться с Жиганом и, когда кончится война, сдать его воровскому сообществу. Он не сомневался, что в конце концов победят русские, и оказался прав. Но освобождали их лагерь американцы, и Жиган неожиданно для Кадыка согласился на их предложение эмигрировать в Штаты.
Жиган укатил в американском джипе, жуя резинку и куря армейские сигареты "Кэмел" без фильтра, а Кадык, загрузившись в товарный вагон, поехал в СССР, где оказался в отечественном лагере. За то, что он остался жив и попал в плен, ему дали червонец, и в лагере он поведал уголовной элите историю Жигана.
Обществом было высказано горячее сожаление, что Кадык не прикончил прямо там этого гада, но что сделано - то сделано. В пятьдесят пятом Кадык вышел на свободу и, чувствуя, что крутые горки все-таки укатали его, начал спокойную жизнь, избегая активного участия в преступной жизни. Но богатый опыт сделал его уважаемым человеком, и Кадык превратился, с одной стороны, в консультанта по всем щекотливым вопросам, а с другой стороны - стал чем-то вроде мирового судьи и разрешал постоянно возникавшие между урками конфликты. Тем он и жил, пользуясь щедрой поддержкой и заслуженным уважением.
Малолетний шпаненок Коська Палицын был сиротой, он и прибился к Кадыку.
Старый урка, увидев, что ему есть кому передать эстафету, обратил на Коську все свои нереализованные родительские чувства и педагогические способности. Семена дали всходы, через несколько лет восемнадцатилетний Коська лихо замочил сразу двух ментов и превратился в Графа.
А Кадыка хватил инфаркт, и его изношенному сердцу хватило одной попытки. Кадык откинул копыта, не приходя в сознание. Молодой да ранний Граф пил водку и лил честные слезы на его поминках, а урки, посовещавшись, предложили ему руководить бандой, оставшейся без начальника.
Это была немалая честь, но Граф отказался и стал вести уединенную и таинственную жизнь, не порывая, однако, с уголовным братством. Шли годы, его авторитет рос, и в криминальном мире появилась одиозная фигура, о которой мало что знали, но имя Граф произносили со все большим уважением, а иногда даже и с трепетом.
Граф стал судьей, авторитет его был непререкаем, и это приносило внушительные дивиденды. Но наедине с собой он часто задумывался о том, где все-таки Жиган спрятал медальон.
Графа не интересовали деньги, которые он мог бы получить, завладев кладом. Того, что он получал от почтительных и признательных посетителей, ему хватало более чем. Гораздо больше его волновал сам клад, тайна, приключение…
Любимой книгой Графа была "Остров сокровищ", из чего можно было сделать вывод, что криминальному патриарху не чужд некоторый романтизм. Читал он много, был человеком если не культурным, то во всяком случае образованным, воровские манеры использовал исключительно как инструмент для общения с братками и авторитетами. Никто, встретивший его в театре или на вернисаже, не поверил бы, что этот благородный джентльмен является знатоком уголовного права, криминальных обычаев и способен развести самую сложную и спорную ситуацию.
И вот теперь, когда волею счастливого случая медальон оказался, можно сказать, уже в его руках, этот ничтожный бандит с большой дороги, тупой грабитель и насильник с примитивными рефлексами и неуемной жадностью умудрился прогадить такую ценную вещь.
Когда Граф услышал, что Червонец проиграл медальон, первым его желанием было убить идиота. Но Граф знал, что после такого импульса всегда нужно медленно досчитать до десяти, а то и до тридцати. В этот раз хватило до двадцати двух.
Червонец сохранил свою никчемную жизнь, а Граф, чувствуя, что этот мускулистый валет еще может ему пригодиться, отпустил его, дав наказ, ослушаться которого Червонец не мог.
И теперь нужно было ждать.
Только ждать…
Но Граф умел ждать и знал, что если он ждал сорок лет, то еще несколько дней не имеют никакого значения.
Поэтому он налил себе еще одну рюмочку и нажал на кнопку звонка.
Дверь бесшумно открылась, и на пороге показался рослый молодой мужчина с гладко зачесанными черными волосами и небольшой косичкой.
- Слушаю вас, Константин Эдуардович, - негромко сказал он.
- Виктор, тот человек, который сейчас вышел от меня… Я хочу знать о нем все. Это человек Желвака, - при упоминании этого имени Граф слегка покривился, - так что, будь любезен, полное досье.
- Слушаюсь, - Виктор склонил голову, - я могу идти?
- Да, конечно, - кивнул Граф, - и скажи Борису Исидоровичу, что мне нужен каталог Брюссельской выставки за прошлый год.
Виктор еще раз кивнул и бесшумно вышел.
А Граф налил себе еще одну рюмочку, вздохнул, вспомнив тупого Червонца, и опрокинул водку в рот.
- Эх, босота… - грустно пробормотал он.
Глава семнадцатая

ПУЛЯ ДЛЯ УБИЙЦЫ
После инцидента с ментами-насильниками и гибели брата Лина приступила ко второй части своего замысла. Ее мучило нехорошее предчувствие, что она вляпалась во что-то настолько серьезное, что может стоить ей жизни. Подозрительно, что Аркадий вернулся именно сейчас, когда должны были хоронить маму… Знать бы, в чем дело, что надо от нее всем этим людям… Никто не знает, когда за ней опять пришлют братков. И неизвестно, окажется ли на этот раз Артур рядом, чтобы ее спасти… Да и кто его знает, этого Артура. Может быть, от него будет еще больше неприятностей… Надо спешить, надо отомстить Червонцу, иначе может быть поздно…
В субботу утром Лина, только что принявшая душ, сидела с мокрой головой и в халате за кухонным столом и, глядя на закипавший чайник, набирала номер своей подруги детства. Той самой Тани, которая была мастером спорта по стрельбе.
- Алло, Танюшка? Привет! - сказала Лина, услышав, как на том конце сняли трубку.
- Привет, - ответила Танюшка запыхавшимся голосом.
- У тебя там что - интимная жизнь? - поинтересовалась Лина. - Так я могу позвонить попозже.
- Ага, интимная, - ответила Танюшка и засмеялась. - Вступаю в интимные отношения с холодильником. Уронила за него трубку, пришлось двигать.
- А твой прекрасный и сильный мужчина на что? - удивилась Лина.
- Мой прекрасный и сильный мужчина еще вчера укатил в Новгородскую губернию на целую неделю. И через полчаса я последую за ним, как жена декабриста.
Лина почувствовала, что все получается даже лучше, чем она рассчитывала, и ее охватило радостное возбуждение, странным образом соединившееся со страхом и некоторой отчаянностью.
- Ой, Танюшка, - воскликнула она, - как хорошо, что я тебя застала! Ведь через полчаса ты бы уже умчалась!
- Конечно умчалась бы! То есть - умчусь, причем на неделю. А что там у тебя?
- А у нас в доме каких-то паразитов травят, и от этой вони просто дышать нечем. Так я хотела напроситься к тебе переночевать. Можно?
- Конечно можно, хоть на всю неделю, пока нас не будет, - ответила Танюшка, - и давай побыстрее, а то мне уже собираться да бежать пора.
- Все, мчусь! - воскликнула Лина, положила трубку, скинула халат и бросилась в спальню.
- Уже мчусь… - повторяла она, одеваясь и чертыхаясь.
А чертыхалась она потому, что трусы и футболка не хотели натягиваться на все еще влажное после душа тело.
Наконец Лина оделась, погасила везде свет и выскочила на лестницу, громко захлопнув за собой дверь.
Сбегая по широким ступеням, она думала о том, что все складывается как нельзя лучше. Она останется в доме Танюшки одна, и ей не придется прибегать к ухищрениям, чтобы сделать то, на что она решилась ради исполнения своего плана.
"Тебе конец, Червонец!" - подумала она, выбегая на улицу и бросаясь к темно-зеленой "девятке", которую арендовала на этой неделе. Прыгнула за руль и резко тронулась с места.
"Тебе конец, Червонец, - в который уже раз подумала Лина, - а мне?"
И сама себе ответила: "А это неважно".
***
Лина бережно держала в руках заряженный пистолет.
То удачное обстоятельство, что Танюшка уехала на целую неделю, оставив ключи Лине, избавляло Лину от безвыходной необходимости совершить обыкновенную пошлую кражу.
Таня и Лина были знакомы с детства, когда-то вместе ходили в тир. У Тани это увлечение переросло в занятие, которому она посвятила жизнь. Лина периодически выезжала с подругой на дачу, и там они "соревновались" в стрельбе. Понятно, что Таня всегда выигрывала, но и Лина научилась вполне прилично стрелять.
И вот позавчера Лина в очередной раз мучительно обдумывала, как убить Червонца, и вернулась к мысли, которая ей не очень нравилась, но, похоже, была ее единственным шансом. Она решила украсть у подруги пистолет, убить из него Червонца, а потом потихоньку вернуть на место. Таня, с ее коллекцией оружия, ничего бы не заметила.
Лину мучила мысль, что она может подставить подругу. Но, с другой стороны, кто будет искать оружие убийства у Танюшки? Она никаким боком с Червонцем не связана…
Танюшка, на счастье, уехала, и теперь Лина могла легко заполучить пистолет и так же легко вернуть его на место. "А если меня схватят… - мрачно подумала Лина. - Ну что ж, тогда признаюсь, что воспользовалась доверием подруги и украла оружие".
Около часа ночи Лина положила пистолет в сумку, вышла из Танюшкиной квартиры, тщательно заперев за собой дверь, и поехала к дому Червонца, который находился на проспекте Большевиков. По длительном размышлении она решила устроить засаду именно там.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31