Глава вторая
«Я НАЙДУ ЭТОГО ПИВОВАРА»
Солнце опускалось в Финский залив. Было очень тихо, и две яхты на синей воде почти не двигались. Таранов сидел на лоджии, пил водку и смотрел на залив, закат и форты вдали. Лешка в кухне мыл посуду. Что-то бубнил телевизор.
Таранову было тошно… Слепило низкое, полуутопленное в залив светило. Он налил себе полстакана водки. Не вставая с шезлонга, резко, как распрямляющаяся пружина, прыгнул вперед-вверх на ограждение лоджии. Босые ноги встали на пластиковые перила ограждения, колыхнулась водка в стакане. От земли Таранова отделяли девять этажей. Он стоял на краю, балансировал, невидящими глазами смотрел на полускрывшийся диск. Иван перевел взгляд вниз. Сначала он не видел ничего. Потом, когда глаза немного отдохнули от слепящего солнечного кошмара, он разглядел пальцы собственных ног и – глубоко внизу – грязненький газон, асфальт, крошечные фигурки людей и спины автомобилей. Двумя этажами ниже него пролетел голубь… Иван залпом выпил водку и выпустил стакан из руки.
Переворачиваясь в воздухе, вспыхивая гранями, безвкусная хрустальная бомба неслась к земле. Ее полет был долог, как ожидание сигнала: атака! – и бессмысленен, как словосочетание «человеческие ценности»…»Бомба» ударилась о землю и разошлась веером хрустальных брызг.
* * *
Для негодования у Сына были все основания: за три недели он лишился половины своей армии. Всего за три недели погибли девять человек! Восемь из них уничтожил некто Таранов. Грант сидел в альпинарии, пил «Васпуракан» из запасов отца и думал: а что дальше? Что будет дальше, если этот сучонок не остановится? Что или кто является его конечной целью? Что его ведет – месть или что-то другое?
Сын сделал глоток коньяку. Проведя шесть с лишним лет в Штатах, он перенял многое из «американского образа жизни», неплохо разбирался в виски, а вкуса коньяка не понимал.
… А что, если просто оставить этого говнюка Таранова в покое? Ведь семь из восьми убийств он совершил, защищаясь, – тогда, когда Палач присылал к нему курков… После первого раза, когда он завалил… как его – Морпеха? – да, именно Морпеха… Когда он завалил Морпеха на хате у барыги, он не пытался продолжить бойню. Он слинял в глушь, а мы сами послали за ним бригаду. И мочилово продолжилось… Может, не стоило этого делать?
Сын встал, прошелся по дорожке альпинария и остановился у огромного стекла. За стеклом садилось солнце… Сын сделал глоток коньяку и вспомнил слова из предсмертного письма отца: «Если ты, сын, не чувствуешь в себе силы – отступи. Если решишь бороться – иди до конца, крови не бойся. Или – или. Третьего не дано».
Грант поставил коньячный бокал на мощенную декоративным камнем дорожку и взялся за телефон. Набрал номер Палача и сказал:
– Давай срочно ко мне.
* * *
Палач ехал к Сыну с тяжелым чувством. Он отлично понимал, что Сын его не выгонит – заменить некем. Но разговор все равно будет не из легких… И все козыри – у Сына. Крыть их нечем.
Второй раз за месяц он вошел в альпинарий. На этот раз не обратил никакого внимания на красоту рукотворного рая, аромат цветов и шум водопада.
– Садись, Виктор, – сказал Грант, и Палач подумал, что Сын все-таки чужак. В той среде, где жил и покойный Папа, и сам Палач, никто никогда не скажет: садись. А скажет: присядь. Потому что слово «сесть» в России имеет двойной смысл. А Грант в своих американских университетах этого не изучал… Чужак!
Палач опустился в плетеное кресло, Сын сел напротив.
– Что же у нас получается, Федорыч?
– Хреново получается, Грант Виталич.
– Не то слово, Виктор. Мы просто в жопе. Мы теряем людей. Ведь ты посмотри, что происходит: этот твой Таранов («Почему мой?» – подумал Палач) уже выбил половину боевого состава… Да еще тольяттинские дуболомы подключились – убили Савелича. За тольяттинских я тебя упрекнуть не могу – ты хорошо сработал. Но Таранов… этот Таранов меня беспокоит. А знаешь, почему? Потому что он мешает делать бизнес. Я не кровожаден, Виктор. Мне ни к чему все эти терки-разборки-стрелки… Я – бизнесмен. А во все эти ваши игры играю потому, что в этой е… аной России по-другому дела не делают. (Ну так и делал бы дела в своей е…аной Америке!). Именно поэтому мне приходится содержать армию головорезов и нести огромные расходы на их содержание.
Грант закурил сигарету, помолчал, потом продолжил:
– А какой-то отмороженный, как у вас говорят, спецназовец в одиночку выбил половину этой армии… У меня планы! У меня серьезные планы. Мне нужно иметь под рукой надежных людей, а их убивают. Что делать будем, Виктор?
– Я найду этого Таранова, – сказал Палач. – Собственно, работа уже ведется.
– Хорошо бы узнать: какая? – произнес Грант, глядя, как вьется дымок «Мальборо».
– Во-первых, я через своих людей в ГАИ сбросил информацию, что «Нива» этого ухаря в угоне. Тачка теперь заявлена в розыск, и как только Таранов будет задержан… а это весьма вероятно… как только он будет задержан, я узнаю об этом первым. Кроме того, я анонимно запустил в убойный отдел информацию, что бойню в квартире Таранова организовал сам Таранов. Думаю, менты клюнут и тоже станут искать того артиста. И, в-третьих, я установил номер его сотового. Завтра-послезавтра получу распечатки всех его телефонных контактов с начала года. Установим, таким образом, его связи. Думаю, что в ближайшие два-три дня мы на него выйдем. Деваться-то ему некуда.
– Ты мне это уже трижды говорил, – сказал Грант.
– Говорил, – согласился Палач. – Признаю, что мы этого ухаря недооценили.
– Ну так впредь отнесись к нему серьезно. Даю тебе пять дней. Через пять дней я должен видеть этого Таранова. Лучше – живым, но можно и мертвым… Действуй, Витя. Это твой последний шанс.
* * *
Если бы посторонний сумел проникнуть в файлы компьютера, который стоял в кабинете директора детективного агентства «Анти-клуб» Игоря Павловича Шахова, он был бы весьма удивлен. Большая часть информации касалась такой необычной сферы, как незаконный оборот наркотических средств… Информация была обширной, разносторонней, зачастую секретной. Она была разбита на отдельные тематические блоки: производство наркотиков, транспортировка, реализация и т. д. Отдельные файлы содержали информацию на конкретных лиц, так или иначе причастных к теме наркобизнеса.
Для понимающего человека было очевидно, что информация собрана не по газетным материалам. Что она – результат добротной профессиональной работы добывающей агентуры, информаторов, аналитиков. Часть этой информации была определенно «скачана» из строго секретных материалов милиции, РУБОПа и ФСБ… Далеко не каждый гражданин в России имеет доступ к материалам спецслужб с грифом «сов. секретно» или «секретно». Даже если он бывший подполковник МВД, кем и был Игорь Павлович Шахов.
Один из файлов содержал информацию обо всех известных Шахову случаях нападений на наркопритоны, лаборатории, курьеров, распространителей.
После расстрела четырех бандитов в квартире Таранова, на файле с названием «Анти» появилась информация об этом происшествии и запись: «Таранов И. С. – к. Л-1???».
Если бы посторонний сумел проникнуть в файлы компьютера Шахова, он бы узнал много интересного. Но постороннему было практически невозможно получить доступ в кабинет Шахова. Еще сложнее было взломать защиту компьютера.
* * *
– Чья это квартира, Иван? – спросил Лешка за завтраком. – Одной женщины, – ответил Таранов. – Твоей жены? – Нет.
– А чего она нас сюда пустила? – Она здесь не живет. – А где она?
– Тебе-то не все ли равно?
Лешка подергал шнурок-выключатель антикварного бра, сказал:
– Хата навороченная в улет. Чё она – сдает ее?
Таранов отодвинул пустую тарелку, раздраженно ответил:
– Она сейчас в Лондоне.
– Клево… а чего она там?
– А там она собирает материалы для диссертации… клево?
– Улет! А она тебе кто – любовница?
– Ладно, давай тарелку… сегодня моя очередь мыть посуду.
Иван сложил посуду в мойку, налил себе и Лешке кофе. За окном шел дождь, над заливом ползли низкие облака, вдали серым плоским блином лежал Кронштадт, по фарватеру шел огромный сухогруз. С экрана телевизора Путин произносил напутственное слово спортсменам, улетающим на Олимпийские игры в Австралию. Когда-то Таранов и сам стоял в Георгиевском зале Кремля, а Генеральный секретарь Горбачев жал ему руку… тогда у капитана Таранова еще были иллюзии.
– А что дальше-то будем делать, Иван? – спросил Лешка.
– Хороший вопрос, – сказал Таранов. Он мог бы добавить: если бы я знал ответ! Но этого он не сказал. Он сидел, курил и смотрел в окно «элитного дома» на Морской набережной… Ответ он, в принципе, знал. Но в этом ответе не было места для семнадцатилетнего наркомана… Теперь, когда за Тарановым легло девять трупов, особого выбора не было – мосты сожжены и в прошлую жизнь возврата нет. Существовало всего две перспективы: скрыться… либо идти до конца. Стрелять до тех пор, пока он не уничтожит всех тех, кто имеет к нему «претензии».
Скрыться было просто – в конвертах, которые шесть лет пролежали в тайнике под полом, были деньги на первое время и комплект документов. Паспорт, военный билет, трудовая книжка, профсоюзный билет, свидетельство о рождении, свидетельство о расторжении брака, водительское удостоверение, еще несколько бумажек, необходимых для создания полноценной легенды, – все было подлинное. С документами, деньгами, навыками жизни на нелегальном положении, он запросто мог лечь на дно хоть в Питере, хоть в любом другом городе России. Денег, конечно, было маловато – пять тысяч баксов. Но раздобыть деньги не очень большая проблема для профессионального диверсанта.
Если бы не Лешка, Таранов именно так и поступил бы – лег на дно. Оплатил один маленький должок – за Славку Мордвинова – и лег на дно… Но что делать с Лешкой? Комплекта документов для Лешки у Таранова не было. Раздобыть паспорт и переклеить фотографию, в принципе, можно. Но это не решает проблему… Хвост проблем был огромен и реального решения не имел. По крайней мере, быстрого решения.
– Хороший вопрос, – сказал Таранов.
– А ответ есть? – спросил Лешка. Таранов затушил в пепельнице сигарету, помолчал, потом сказал:
– Слушай меня внимательно, Алексей… Я здорово напортачил. Я недооценил противника. Это самая большая и непростительная ошибка для профессионала. Положение у нас хреновое – нас ищут бандиты и, вполне вероятно, менты. От ментов, я думаю, отбояриться можно. От бандюков – нет… понимаешь?
– Чего не понять?
Таранов закурил новую сигарету, выпустил струйку дыма, произнес:
– По-хорошему отбояриться нельзя. Поэтому мне придется встретиться с одним человеком… поговорить с ним «по душам» и выяснить, кто еще знает о нас с тобой. Там у них серьезная команда, но, разумеется, в суть дела посвящены два-три-четыре человека… не больше. Если я сумею решить с ними вопрос, то, может быть, прорвемся.
– Я помогу тебе, Иван, – серьезно сказал Лешка.
– Спасибо, но я, пожалуй, сам. А ты завтра возвращаешься к дяде Саше.
– Не поеду я никуда.
– Еще и как, милый, поедешь… Прикажу – пешком пойдешь.
– Гонишь, значит, меня? – спросил Лешка, глядя с прищуром.
– Дурень ты, я хочу как лучше. Ты же не понимаешь, что…
– Иван! Мне ведь тоже терять уже нечего. Смешно звучит, да? Выспренно? А у меня теперь два пути: либо с тобой до конца, либо опять на иглу… На иглу я не хочу.
Таранов долго молчал. Барабанил дождь по карнизу. Диктор с экрана рассказывал, что на Останкинской телебашне установили временную антенну и уже сегодня Москва сможет смотреть ОРТ и НТВ… вот радость-то!
– Хорошо, – сказал Таранов. – Хорошо… пойдем вместе… до конца.
* * *
В этот же день, в четверг, тридцатого августа, на стол Палача легла распечатка абонента Северо-Западного GSM Ивана Таранова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40