— К окну! — кричал Питтман.
Джилл двинулась к окну, сбрасывая на ходу туфли.
— Стоило только раз надеть юбку...
Подол разорвался сразу, как только она подняла ногу и полезла в окно. Стук в дверь становился все громче. За ней раздавались сердитые мужские голоса. Дверь дернулась, кто-то снаружи навалился на нее плечом.
Морщась от боли в поврежденных ребрах, Питтман протиснулся вслед за Джилл в окно, стараясь удержаться на гребне двускатной крыши. В это время из спальни донесся треск. Джилл добралась до конца крыши и спрыгнула, но не на землю, а на что-то, едва заметное в наступающих сумерках, что явно вело к соседнему дому.
Питтман достиг края крыши и увидел, что Джилл спрыгнула на гребень окружающей двор стены, примерно в фут шириной, которая тянулась налево вдоль всех домов до конца квартала. Слыша позади себя крики, Питтман спустился на стену и двинулся вслед за Джилл. В груди все горело.
Теперь Питтмана тоже не было видно из окна. Стараясь изо всех сил сохранить равновесие на неширокой стене, он торопился за Джилл, которая, зажав в одной руке туфли, а в другой сумочку, босиком балансировала на крыше соседнего каретного сарая, тоже перестроенного в гараж.
Из-под ноги девушки выскользнула черепица и с шумом разбилась о булыжник внизу. Джилл повалилась на бок и начала сползать вниз. Питтман успел поймать ее за руку. Она выронила туфли, которые упали во двор и теперь валялись среди осколков черепицы.
Питтман потащил Джилл дальше через крышу к стене, но неожиданно замер. Продолжения стены за этим гаражом не было. Только здания. Внизу, у дверей гаража, стоял красный «ягуар».
Питтман спрыгнул на крышу машины, почувствовав, как она прогнулась под ним. Джилл соскочила вслед за ним и чуть не поскользнулась, настолько хорошо был отполирован автомобиль. Питтман подхватил ее, а затем, держа за руки, осторожно спустил вниз на булыжную мостовую и сам прыгнул следом.
Владелец «ягуара», видимо, собирался уехать, и ворота, ведущие на свободу, оказались распахнутыми. Промчавшись по подъездной аллее, беглецы выскочили на тускло освещенную узкую улицу за углом дома Мичэма.
Лишь три стоявших у тротуара машины отделяли их от верного серого «дастера».
— Веди. — Джилл бросила ему ключи от зажигания и завозилась где-то на полу у заднего сиденья.
Питтман, отъезжая от тротуара, слышал шум за спинкой водительского кресла.
— Джилл, что ты там делаешь?
— Стаскиваю эту треклятую юбку и залезаю в джинсы. Юбка лопнула сзади по шву до самого пояса. А я не желаю демонстрировать в участке нижнее белье, если меня арестуют.
И столько смущения было в ее голосе, что Питтман не смог удержаться от смеха, хотя был напуган и едва дышал.
— С юбками покончено. И с туфлями тоже, — заявила Джилл. — Какая есть, такая есть. И плевать мне на все. Ведь мы только и делаем что бежим. Теперь кроссовки, свитер и джинсы. Остальное к чертям. И как это полиция нас достала у Мичэма? Кто мог?..
Питтман мрачно смотрел прямо перед собой. — Да. И мне это совсем не нравится. Кто же мог настучать?
— Погоди! Дай подумать... Это было известно одному человеку — тому, которому я звонила.
— Ассоциация выпускников?
— Да. Видимо, он звякнул моему папочке, хотел содрать с него кругленькую сумму за оказанную дочери услугу.
— Скорее всего, так оно и было. Отцу известно, что ты в розыске. И, пообщавшись по телефону с этим типом, он сразу же позвонил в полицию и направил копов по нужному адресу.
— Надо быть более осторожными.
Питтман медленно и спокойно, чтобы не вызвать подозрений, свернул на Чарльз-стрит. Зажег фары в одно время с остальными машинами.
— Именно, — сказал Питтман. — Более осторожными. Кстати, что ты там задумала?
— Ничего я не задумала. Просто натягивала джинсы. Я же сказала!
— Да нет. Там, в доме. В спальне. Мне показалось, ты хотела остаться.
Джилл ничего не ответила.
— Только не уверяй, что я ошибся, — произнес Питтман. — Была у тебя такая мысль?
— Мелькнула на какое-то мгновение, — после некоторого колебания ответила Джилл. — Я старалась внушить себе, что не могу вечно находиться в бегах. Что полиции я не нужна. Что меня хотят убить люди Миллгейта. Значит, надо остаться, объяснить полицейским, почему я скрываюсь, а заодно убедить их в твоей невиновности.
— Да, конечно. Держу пари, в участке просто лопнули бы от смеха. — Питтман вполне понимал мотивы Джилл, но ожесточился при мысли о том, что она могла бросить его.
— Почему же не осталась, а побежала за мной?
— Вспомнила, как семь лет назад ты угодил в тюрьму после того, как попытался взять интервью у Миллгейта. Ты сам мне об этом рассказывал.
— Было дело. Ко мне подсадили двоих парней, явно работавших на него, и они сделали из меня котлету.
— А охранники что?
— Не очень спешили. Никак не могли допить свой кофе. Ясно, что их купили.
Неужели Джилл способна покинуть его? Эта мысль ранила сердце.
— Значит, ты пошла за мной из чувства самосохранения? Верх взял здравый смысл?
— Вовсе нет, — ответила Джилл.
— Боялась за свою жизнь?
— Ничего похожего. Моя безопасность тут ни при чем.
— Но тогда?..
— Я беспокоилась о тебе. Боялась оставить тебя одного в беде.
— Брось. Я и один прекрасно справился бы.
— Ты даже не понимаешь, насколько ты уязвим.
— Еще как понимаю, особенно в тот момент, когда в меня стреляют.
— Эмоционально уязвим. В прошлую среду ты, как известно, собирался стреляться.
— Я не нуждаюсь в напоминании. Кстати, этот выстрел избавил бы многих людей от больших неприятностей.
Джилл перелезла через спинку на пассажирское сиденье.
— Этими словами ты лишь подтвердил мою мысль. Без поддержки ты не смог бы сопротивляться. Мне не приходилось встречать существа более одинокого. Ты давно сдался бы, не будь рядом человека, о котором надо заботиться.
У Питтмана похолодело в груди. Не в силах что-нибудь сказать, он миновал Бостон Коммон и проехал по Коламбус-авеню, в точности повторяя прежний маршрут, но в обратном направлении.
— Я не оставила тебя просто потому, что не захотела.
Наконец Питтман заговорил:
— Надо сказать, что за пару секунд ты многое успела продумать.
— Я и раньше об этом думала, — возразила Джилл. — Кроме того, хочется знать, уживемся ли мы, когда жизнь войдет в нормальную колею.
— Если войдет, — с ударением произнес Питтман и добавил: — Если жизнь когда-нибудь станет нормальной и мы выскочим живыми из этой истории.
— У меня появились какие-то новые ощущения, — сказала Джилл. — Особенно когда ты представил меня в качестве жены...
— Что же это за ощущения?
— Мне понравилось.
Изумленный, он не нашел нужных слов и лишь слегка коснулся ее руки.
У Питтмана перехватило дыхание. Он выехал из ряда и остановился у тротуара, когда услышал резкий звук клаксона. Он внимательно смотрел на Джилл, на ее подвижное овальное лицо, длинные шелковистые волосы цвета спелой кукурузы. Ее сапфировые глаза поблескивали в свете фар проходящих мимо машин.
Питтман наклонился и тихо поцеловал девушку, затрепетав от нежного прикосновения ее губ. Когда же Джилл обвила его шею руками, им овладело совершенно непередаваемое чувство. Поцелуй длился бесконечно. Джилл чуть приоткрыла губы, и он до конца впитал в себя их сладость.
Наконец Питтман вырвался из водоворота охвативших его чувств и, задыхаясь, откинулся на спинку сиденья. Не сводя глаз с девушки, он прошептал:
— Я никогда не испытывал ничего подобного.
— Тебе еще многое предстоит испытать, чтобы восполнить пробел.
Питтман снова поцеловал ее, пораженный вспыхнувшей в нем страстью.
Весь дрожа, он оторвался от Джилл.
— Мое сердце бьется так сильно...
— Знаю, — ответила Джилл. — А у меня кружится голова.
Взревел клаксон проезжавшей мимо машины. Питтман посмотрел в боковое стекло. Оказывается, он остановился в зоне, где стоянка запрещена.
— Меньше всего нам сейчас нужен штраф за нарушение правил.
Он отъехал от тротуара.
На углу следующей улицы Питтман заметил полицейскую машину, и теперь изо всех сил старался держать постоянную скорость, глядя прямо перед собой. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он увидел в зеркальце заднего вида, что патрульный автомобиль двинулся не за ними, а свернул на боковую улицу.
Питтман немного расслабил лежавшие на руле руки, подумав, что страх, который он сейчас испытал, куда сильнее обычного.
5
— Куда мы теперь направляемся?
Питтман молча покачал головой. Потоки света от встречных машин на скоростной дороге слепили его. Несколько минут он молчал, пытаясь осмыслить столь резкую перемену в характере их отношений, догадываясь, что мысли Джилл заняты тем же.
— Мы покидаем Бостон, — ответил он наконец. — Но куда ехать дальше, совершенно не представляю. Нам многое удалось узнать. Но ничего конкретного. Ни за что не поверю, что люди Миллгейта хотят нас убить лишь за то, что мы узнали о его прошлом в Академии Гроллье.
— Допустим, он не поддался домогательствам...
— Но все косвенные данные указывают...
— Нет, я хочу лишь сказать, что он не противился домогательствам Клайна, — пояснила Джилл. — И теперь люди Миллгейта опасаются за его репутацию.
— Думаешь, только это?
— Миллгейт сообщил тебе что-то о Гроллье, и за это его убили. А теперь хотят любыми средствами помешать тебе. И мне тоже, потому что полагают, и не без основания, что ты мне все рассказал.
— Убить Миллгейта, чтобы защитить его же репутацию? Я просто не могу... Нет, за этим стоит нечто большее, — возразил Питтман. — Не думаю, что мы до конца все выяснили. Не исключено, что остальные «Большие советники» пытаются защитить свою собственную репутацию. Не хотят, чтобы дела Академии всплыли наружу.
— Но что, собственно, произошло? И как мы можем это доказать? — спросила Джилл. — Я уже ничего не соображаю от голода, и если сейчас же не подкреплюсь...
Посмотрев вперед, она показала на грузовик, свернувший со скоростной полосы и остановившийся на залитой ярким светом натриевых ламп асфальтированной площадке.
— У меня тоже урчит в животе, — заявил Питтман и свернул с шоссе на площадку для отдыха, с заправочной станцией и закусочной. На всякий случай он поставил машину подальше от целого ряда девятиосных монстров.
Они вылезли из машины, и Питтман обнял девушку.
— Что же нам делать? — спросила она, положив голову ему на плечо. — Где искать ответы?
— Сейчас мы устали. — Питтман поцеловал ее и погладил по волосам. — Прежде всего следует подкрепиться, а затем найти место для отдыха.
Взявшись за руки, они направились в сторону ярко освещенного входа в закусочную. На площадку то и дело въезжали машины. Питтман устало взглянул на остановившийся перед ними микроавтобус. Окно со стороны водителя было опущено. Радиоприемник в кабине работал, диктор сообщал новости.
— Я психую безо всяких на то причин, — заявил Питтман. — Все встречные кажутся мне подозрительными.
Проходя мимо автобуса, он постарался оказаться между Джилл и машиной. Мордастый водитель что-то громко обсуждал со своим пассажиром, но звук радио перекрывал его голос.
— Боже мой. — Питтман повернулся к микроавтобусу.
— Что случилось?
— Новости. Радио. Ты не слышала?
— Нет.
— Энтони Ллойд. Один из «Больших советников». Он мертв.
6
Потрясенные этой новостью, Питтман и Джилл побежали к своему «дастеру». Питтман сел на водительское место и принялся переключать станции, но в эфире звучали какие-то викторины, музыка в стиле кантри, реклама. И Питтман не переставал чертыхаться.
— Должна же быть где-то передача новостей, — бормотал он себе под нос.
Питтман запустил двигатель, опасаясь, что включенный приемник ослабит автомобильный аккумулятор. Через десять минут началась ежечасная передача новостей.
«Энтони Ллойд, бывший постоянным представителем США в ООН, послом в бывшем СССР и в Великобритании, являвшийся в прошлом госсекретарем и министром обороны, скончался сегодня вечером в своем доме поблизости от Вашингтона, — торжественно-печально сообщил диктор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51