– Около года назад.
– Вы прекратили вашу связь с капитаном Ансуэллом до знакомства с обвиняемым?
– Задолго до того.
– Вы требовали у капитана фотографии?
– Да, но он смеялся и говорил, что от них никакого вреда.
– Что сделал капитан Ансуэлл, услышав о вашей помолвке с обвиняемым?
– Отвел меня в сторону и поздравил. Он сказал, что одобряет мой выбор.
– А еще?
– Редж добавил, что, если я не заплачу ему пять тысяч фунтов, он покажет фотографии Джиму. Он сказал, что не понимает, почему бы ему на этом не заработать, когда у всех полным-полно денег.
– Это произошло в течение недели между 28 декабря и 4 января?
– Да.
– Пожалуйста, продолжайте, мисс Хьюм.
– Я ответила, что он, должно быть, спятил, так как ему отлично известно, что у меня никогда не было даже пяти тысяч пенни. На это он сказал, что мой отец охотно заплатит и больше, так как его величайшая мечта – устроить для меня выгодный брак, а теперь…
– А теперь?
– А теперь, должно быть, отчаялся когда-либо осуществить…
– Погодите, мэм. У вас бывало что-нибудь подобное и раньше?
– Нет-нет! Я просто передаю вам то, что Редж… что капитан Ансуэлл говорил мне. Он сказал, что мой отец не позволит каким-то пяти тысячам фунтов помешать мне заполучить такой выгодный улов, каким является Джим Ансуэлл.
Г. М. внимательно разглядывал ее.
– Ваш отец был весьма упорным человеком, не так ли?
– Да.
– Когда он чего-либо хотел, то добивался этого?
– Да, всегда.
– Ваш отец знал что-нибудь об этих фотографиях?
Ее голубые глаза широко открылись, словно она не могла понять цели столь нелепого вопроса.
– Конечно нет! Рассказать ему было почти так же тяжело, как…
– Но вы все-таки рассказали ему?
– Мне пришлось это сделать.
– Объясните, как это произошло.
– Ну, Редж… капитан Ансуэлл сказал, что дает мне пять дней на то, чтобы раздобыть деньги. Это было в среду. Я написала отцу, что должна срочно повидать его в связи с чем-то очень важным, касающимся моего брака. Я не могла без объяснений покинуть дом, где гостила, тем более что Джим бросался деньгами направо и налево, отмечая помолвку, и все местные благотворители приходили благодарить нас. Поэтому я спросила отца, не может ли он приехать в четверг утром и встретиться со мной в деревне около Фроненда…
– Да, продолжайте.
– Я встретилась с ним в гостинице «Голубой вепрь» по дороге в Чичестер. Я ожидала, что отец придет в ярость, но он молча слушал меня, расхаживая по комнате и заложив руки за спину, а потом сказал, что пять тысяч фунтов – абсолютно нелепое требование. Он мог бы заплатить меньшую сумму, но недавно перенес несколько финансовых потерь и фактически рассчитывает на деньги Джима. Я сказала, что, может быть, капитан Ансуэлл согласится снизить цену. «Мы не станем ему платить, – ответил отец. – Предоставь его мне, и я заставлю его замолчать».
– Ого? «Предоставь его мне, и я заставлю его замолчать». Как он выглядел, говоря это?
– Он был белым как бумага и, думаю, убил бы Реджа, если бы тот находился там.
– Хмф! Выходит, – заметил Г. М., – теория, что ваш отец, пытаясь заставить капитана Ансуэлла замолчать, дал ему отравленное виски, выглядит не так уж глупо, как старался представить ее мой ученый друг, а? – Он поспешил добавить, прежде чем кто-то успел возразить против последнего замечания: – Ваш отец говорил вам, как он намерен заставить замолчать капитана Ансуэлла?
– Он сказал, что вернется в Лондон и все обдумает, и велел сообщить ему, если Редж предпримет еще какой-то шаг.
– И больше ничего?
– Ах да, он просил меня попытаться выяснить, где Редж хранит фотографии.
– И вы попытались?
– Да, но только все испортила. Редж засмеялся и сказал: «Так вот оно что? В таком случае, малютка, я немедленно отправлюсь в Лондон и повидаю твоего отца».
– Это было в пятницу, не так ли?
– Да.
– Что вы сделали?
– Я позвонила отцу в пятницу вечером…
– Это был тот звонок, о котором мы слышали?
– Да. Предупредить его и спросить, что он собирается предпринять.
Г. М. делал гипнотические пассы.
– Я хочу, чтобы вы как можно точнее повторили то, что он тогда говорил.
– Постараюсь. Отец сказал мне: «Очень хорошо – все уже подготовлено. Я свяжусь с ним завтра утром, приглашу его сюда и обещаю тебе, что больше он нас не побеспокоит».
Г. М. повторил эти слова, словно стремясь крепче вдолбить их в головы присяжных.
– Он объяснил вам, каким образом заставит умолкнуть капитана Ансуэлла?
– Нет. Я расспрашивала его, но он не стал объяснять. Отец только спросил меня, где сможет найти Реджа, и я ответила, что в квартире Джима. «Так я и думал, – сказал он. – Я уже был там».
– Он сказал, что уже был там? – Г. М. повысил голос. – А он упоминал, что украл в квартире капитана Ансуэлла его пистолет?
Эффект этих слов нарушило вмешательство судьи.
– Свидетельница уже говорила вам, сэр Генри, что больше ничего не слышала.
Г. М. с удовлетворением похлопал себя по парику.
– И после всего этого, – продолжал он, – ваш жених внезапно решил тоже ехать в Лондон, а вы испугались, как бы чего не случилось?
– Да. Я с ума сходила от страха.
– Поэтому вы написали вашему отцу в пятницу вечером насчет телефонного звонка?
– Да.
– А постскриптум «Позаботься о другом деле, ладно?» относится к эффективному способу заткнуть рот капитану Ансуэллу?
– Да, конечно.
Г. М. шумно высморкался.
– Еще один маленький пункт. Один из свидетелей заявил здесь о довольно странном поведении вашего отца, когда он получил ваше письмо в субботу утром за завтраком. Он отошел к окну и мрачным тоном сообщил, что ваш жених сегодня приезжает в Лондон и собирается повидать его. Тогда свидетель сказал: «Значит, нам не придется ехать в Суссекс – мы пригласим его к обеду» или что-то в этом роде. Покойный ответил, что двое остальных поедут в Суссекс, как было условлено, и добавил: «Мы не будем приглашать его ни к обеду, ни куда-либо еще». – Г. М. хлопнул ладонью по столу. – Он имел в виду, что они не станут приглашать его к обеду, дабы два кузена не столкнулись друг с другом?
Сэр Уолтер Сторм наконец зашевелился:
– Милорд, я снова вынужден протестовать против постоянных попыток спрашивать свидетельницу о событиях, которые она не видела, и словах, которые она не слышала, тем более в форме наводящего вопроса.
– Не отвечайте на это, – распорядился судья Рэнкин.
– По вашему мнению, – осведомился Г. М. после обычного полуиронического извинения, – судя по тому, что вы видели и слышали, рассказанное вами объясняет, что действительно произошло в вечер убийства?
– Да.
– Хватило бы этой женщине смелости пройти через все это, если бы она не была абсолютно уверена в невиновности подсудимого?
Г. М. притворился, что ожидает ответа, потом сел со стуком, сотрясшим скамью.
В зале повсюду слышался шепот. Мэри Хьюм рисовала пальцем узоры на перилах, время от времени поднимая взгляд, покуда генеральный прокурор готовился к перекрестному допросу. Ее хорошенькое личико покраснело, и она как бы машинально куталась в соболя. Сколько еще ей удастся продержаться, было трудно сказать. Мэри нанесла серьезный ущерб обвинению – становилось ясно, что многие показания Ансуэлла, казавшиеся нелепыми и путаными, были правдой. И присяжные, безусловно, это понимали. Но шепот становился все громче, как шелест леса. Кто-то осведомился, собираются ли показать фотографию. Я заметил, что места прессы полностью пустуют, хотя не припоминал, чтобы кто-нибудь из них выходил. Услышанное наверняка станет темой для заголовков газет и разговоров в каждом британском доме.
– Ну, держись! – шепнула мне Эвелин, когда сэр Уолтер Сторм поднялся для перекрестного допроса.
Его манеры и голос буквально источали сочувствие и предупредительность.
– Поверьте, мисс Хьюм, мы очень ценим вашу откровенность и смелость. В то же время вы не колебались, позируя, кажется, для дюжины этих фотографий?
– Для одиннадцати.
– Хорошо, для одиннадцати. – Он сделал паузу, поправляя книги на столе. – Насколько я понимаю, мисс Хьюм, во время убийства вы были осведомлены обо всем, о чем упоминали в ваших показаниях?
– Да.
– Кажется, вы заявили, что, услышав о смерти вашего отца, поспешили в Лондон и прибыли домой тем же вечером?
– Да.
– Однако вы не упомянули о поведанных нам только что примечательных обстоятельствах полиции – ни тогда, ни в другое время?
– Нет.
– А кому-либо еще?
– Только… – Она жестом указала на Г. М.
– Вы сознаете, мисс Хьюм, что, если бы вы предоставили полиции эту информацию и сообщили, что капитан Ансуэлл пытался вас шантажировать, вам бы не понадобилось приносить эту фотографию в суд? Или подвергать себя унизительному публичному допросу?
– Да, сознаю.
– Полагаю, этот опыт не может быть вам приятен?
– Нет. – Взгляд девушки стал напряженным.
– Тогда почему вы не упоминали об этом раньше и не принесли заключенному ту пользу, которую могли, не доводя дело до показаний в суде?
– Я…
– Не потому ли, что вы считали подсудимого виновным, а эти фотографии – не имеющими отношения к его преступлению?
Г. М. с усилием поднялся:
– Оценивая предупредительность моего ученого друга, мы все же хотели бы знать, какую цель преследуют эти вопросы. Принято ли Короной, что, как мы предполагали все время, произошла путаница между Кэплоном Ансуэллом и капитаном Ансуэллом, и что покойный усыпил одного, пытаясь заставить замолчать другого?
Сэр Уолтер улыбнулся:
– Едва ли. Мы принимаем фотографию как факт и принимаем предположение, что ее сделал капитан Ансуэлл, но отрицаем, что эти два пункта имеют отношение к рассматриваемому делу – виновности или невиновности подсудимого.
Эвелин резко ткнула меня локтем:
– Неужели они станут оспаривать очевидное? Для меня это ясно как день.
Я ответил, что она предубеждена.
– Сторм вполне искренен: он считает, что Ансуэлл – убийца, изворачивающийся перед изобличающими его фактами. Он будет доказывать, что девушка лжет, пытаясь его выгородить, что хотя между Реджиналдом и Мэри Хьюм существовала связь, но никаких попыток шантажа со стороны Реджиналда не было и что все это – лишь последние усилия защиты.
– По-моему, звучит глупо. Ты этому веришь?
– Нет, но посмотри на двух женщин в жюри.
– Возможно, я выразился не вполне ясно, – продолжал сэр Уолтер. – Позвольте мне попробовать снова. Все, что вы сообщили нам сегодня, вы могли сообщить в любое время после ареста обвиняемого?
– Да.
– Не было бы это так же полезно для него тогда, как, по мнению моего ученого друга, полезно теперь?
– Я… я не знаю.
– Тем не менее вы об этом не упоминали?
– Нет.
– Вы предпочли выставить себя на всеобщее обозрение (прошу прощения за терминологию, мисс Хьюм, но боюсь, что это необходимо), чем объяснить все раньше?
– Это уже слишком, сэр Уолтер, – резко вмешался судья. – Должен напомнить вам, что это не суд нравов. В прошлом мы так часто страдали из-за тех, кто пытался действовать, руководствуясь обратным впечатлением, что я вынужден упомянуть об этом сейчас.
Обвинитель поклонился:
– Как вам будет угодно, милорд. Лично мне казалось, что я придерживаюсь правил перекрестного допроса… Вы говорили нам, мисс Хьюм, что вечером в пятницу 3 января капитан Ансуэлл поехал из Фроненда в Лондон с целью повидать на следующий день вашего отца?
– Да.
– Чтобы вытянуть из него деньги?
– Да.
– Тогда почему же он не встретился с вашим отцом?
Девушка открыла рот и застыла. До сих пор, несмотря на хрупкую внешность, она держалась достаточно уверенно.
– Позвольте задать вопрос яснее. Несколько свидетелей заявили – фактически были вынуждены это сделать под давлением моего ученого друга, – что всю субботу ваш отец не принимал никаких посетителей, не получал сообщений и не отвечал на телефонные звонки, кроме тех, о которых было упомянуто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32