Если что-то случится с Доусоном, ему с его забинтованными руками трудно будет помочь себе, и Уайетту надо было быть с ним. Обратный путь занял у него около получаса, и он почти выбился из сил, когда перевалился через край их убежища.
– Я уж думал, что вас ветром унесло, – прокричал Доусон, подвигаясь. – Что там происходит?
– Ничего особенного. О Джули или миссис Вормингтон никаких сведений. Наверное, они ниже по склону, и это к лучшему.
– А где мы находимся по отношению к точке, которую тот парень показал на карте?
– Мы от нее примерно в миле.
– Что ж, придется сидеть в этой дыре, – сказал Доусон, запахивая поплотнее пиджак и прижимаясь к скале.
Пока Уайетта не было, он многое передумал в одиночестве и строил планы на будущее. После урагана он решил сразу же лететь в Нью-Йорк и привести в порядок свои дела. Затем он вернется на Сан-Фернандес, купит себе здесь домик, лодку и займется рыбной ловлей. Время от времени будет писать. Три его последние книги были неважными. Их, правда, раскупили благодаря неистовым усилиям Вайсмана, его секретаря, и критики были к ним снисходительны, но он сам в глубине души знал, что они никуда не годились. Он чувствовал, что потерял легкость пера и живость воображения, и это тревожило его. Но теперь он твердо верил в то, что сможет писать не хуже, а, может быть, лучше, чем прежде.
Наверное, он напишет книгу об этих днях. Ему всегда хотелось написать что-нибудь публицистическое, и вот тема была рядом. Он расскажет читателям о Бруксе, о Серрюрье и Фавеле, о Джули Марлоу и Папегайкосе и тысячах людей, очутившихся в горниле войны и урагана. И, конечно, это будет рассказ о Уайетте. О себе он напишет совсем немного или ничего не напишет. Что, собственно, он сделал, кроме того, что способствовал аресту Уайетта и причинил неприятности другим? Это тоже войдет в книгу, но никакой фальшивой риторики, никакого восхваления в духе Вайсмана в ней не будет. Книга должна быть по-настоящему хорошей.
Он поворочался, укладываясь поудобнее, чтобы лучше противостоять усиливающемуся ветру.
Прошло некоторое время, и Сан-Фернандес снова подвергся налету стихии. Снова могучие ветры терзали остров, вздымаясь со стороны моря, словно ангелы мщения, и яростно набрасывались даже на горную твердыню в попытке сокрушить ее и свалить в океан, откуда она вознеслась. Ураган, конечно, вносил свою лепту в длительный процесс уничтожения этой части суши – оползнем в одном месте, руслом потока в другом, отколотым от горы камнем в третьем, но чтобы совсем стереть ее с лица земли, потребовалось бы еще множество ураганов.
Живой природе досталось от урагана гораздо больше, чем твердым неодушевленным скалам. Травы и кусты были вырваны из почвы и ветер унес их прочь, деревья ломались, как спички, и даже жесткие колючки, жадно цеплявшиеся корнями за каменную землю, держались из последних сил. Животные и птицы в горах погибали сотнями.
А каково было людям?
На склонах долины Негрито лицом к лицу с ураганом оказались почти шестьдесят тысяч мужчин, женщин и детей. Многие из них умирали, не выдержав напряжения, другие умирали от холода, от ударов о камни, от болезней. Некоторые из-за нелепых случайностей. Но все же число умерших не могло бы сравниться с числом погибших, останься они в Сен-Пьере.
В течение десяти часов ураган бушевал над островом. И каждая минута была наполнена бесконечным оглушительным шумом и яростными атаками ветра. Людям ничего не оставалось делать, как теснее прижаться к земле в надежде остаться в живых. Так и Уайетт с Доусоном скрючились в своей неглубокой норе за скалой, чтобы, как выразился Доусон, «пересидеть» ненастье.
Ураган достиг своей наивысшей точки в одиннадцать часов утра, и после этого ветер постепенно стал стихать. Уайетт понял, что внезапного падения ветра, как это случалось в зрачке урагана, на этот раз не будет, и процесс его успокоения займет несколько часов. До тех пор ветер будет сильным.
Только в три часа дня ветер стих настолько, что можно было хоть и с трудом стать во весь рост. Уайетт не мог дольше лежать. Он сказал Доусону:
– Я спускаюсь в долину.
– Думаете, уже можно? – спросил Доусон.
– Ничего, сейчас уже достаточно безопасно.
– Хорошо. Как мы пойдем?
– Лучше всего, я думаю, спускаться прямо вниз. – Он посмотрел в сторону окопа Делорма. – Я хочу еще раз поговорить с командиром.
Они, ковыляя, прошли по склону, и Уайетт, наклонившись над окопом, крикнул Делорму:
– Я советую вам и вашим людям еще час посидеть в укрытии.
Делорм выглянул наружу.
– Вы спускаетесь вниз? – Его голос был усталым и осипшим.
– Да.
– Тогда мы тоже. – Он приподнялся в своем окопе и начал шарить в кармане. – Людям трудно будет сидеть еще один час. – Он сунул в рот свисток и резко засвистел. Тут же местность вокруг стала оживать, солдаты показались из своих дыр и окопов. Подошел сержант, и Делорм отдал ему серию быстрых распоряжений.
– Будьте осторожны, когда будете спускаться, – сказал Уайетт. – Сейчас нетрудно ногу сломать. Если встретите любого белого человека, дайте мне знать.
Делорм улыбнулся.
– Фавель говорил мне, что мы должны найти некую мисс Марлоу. Кажется, вы ею интересуетесь.
– Говорил? – воскликнул Уайетт в удивлении. – Откуда ему об этом известно?
– Фавелю известно все, – произнес Делорм с гордостью. – Он ничего не пропускает. Я думаю, что он узнал об этой женщине из разговоров с англичанином – Костоном.
– Я должен буду его поблагодарить.
Делорм покачал головой.
– Это мы должны вас благодарить, мистер Уайетт. Мы многим вам обязаны. Если я увижу мисс Марлоу, я вас извещу.
– Благодарю. – Уайетт посмотрел на Делорма. – Я обязательно приеду навестить вас на вашей плантации. Где, вы сказали, она находится?
– Вверх по Негрито – у Ла-Карьера. – Делорм улыбнулся. – Только подождите, пока я приведу ее в порядок. Сейчас, я думаю, от нее мало что осталось.
– Подожду, подожду, – заверил его Уайетт и отошел.
Спускаться вниз оказалось трудным делом. Порывы ветра били все еще очень сильно, почва под ногами раскисла и ползла. По дороге было много упавших деревьев и ям, которые надо было обходить. Лишь спустя четверть часа они наткнулись на первого человека. Рядом с ним в небольшом углублении неподвижно лежало еще несколько тел. Доусон посмотрел на них, и выражение ужаса появилось на его лице.
– Они мертвы, – сказал он. – Это все мертвецы. Уайетт подошел к ним, наклонился над одним из тел и потряс за плечо. Человек медленно поднял голову и тупо уставился на Уайетта. Уайетт отнял руку, и голова упала назад.
– Ничего, они очухаются, – сказал Уайетт. – Пошли. Солдаты присмотрят за ними.
Доусон посмотрел вверх.
– Вон они уже спускаются. Пошли дальше.
Они продолжили путь вниз по склону и теперь на каждом шагу натыкались на людей – лежавшие вокруг тела больше походили на комки старой, небрежно брошенной одежды. Никто из них не двигался, и Уайетт время от времени подходил к ним ближе, чтобы посмотреть, что с ними.
– Они все, к счастью, живы, – сказал он Доусону. – Но они сами еще не знают, выжили они или нет.
– Они, наверное, в шоке?
– Ну да, – сказал Уайетт. – Я читал об этом, но сам никогда не видел. Вообще, чтобы пережить все это, нужно нечто большее, чем просто желание выжить, нужна цель – вот как у этих. – Он показал рукой на спускавшихся по склону солдат. – Пошли. Здесь нам делать нечего. Фавелевские солдаты сами займутся людьми. Мы спустимся до воды и потом пойдем вверх по долине.
У воды они впервые увидели трупы – прибитые к берегу новоявленного озера тела утонувших, и в первый раз им попались люди, действовавшие хоть как-то осмысленно. Несколько мужчин и женщин медленно шли, оглядываясь по сторонам, видимо, в поисках родных. Они были подобны заводным автоматам и на вопросы Уайетта не хотели или не могли отвечать. Уайетт махнул на них рукой и сказал Доусону:
– Пошли вверх по долине, где-то там, кажется, видели белую женщину.
Когда они прошли примерно полмили, им попалась женщина, прижимавшая к груди ребенка. Ребенок был мертв, и его голова неестественно болталась, как у сломанной куклы. Но женщина, казалось, не замечала этого.
– Какой ужас! – проговорил Доусон. – Какой безнадежный ужас! Ну что тут сделаешь?
– Ничего, – согласился Уайетт. – Да нам и не надо ничего делать, пусть ею займутся соотечественники.
Доусон бросил взгляд на склон.
– Да тут же тысячи людей. Что может сделать один отряд? Нет ни лекарств, ни докторов, ни госпиталей в Сен-Пьере, готовых принять людей. Многие из этих людей, видимо, умрут.
– Посмотрите сколько народу на другой стороне долины, – сказал Уайетт показывая на другой берег. – Так по всему течению Негрито. Да, найти среди них одного человека – невыполнимая задача.
– Но Джули белая, – заметил Доусон. – Ее легко заметить.
– Здесь много белых, таких же, как мы, – мрачно отозвался Уайетт. – Пошли.
Они продолжали свой путь, и Уайетт то и дело останавливал кого-нибудь из более или менее пришедших в себя людей и спрашивал их о белой женщине. Некоторые не отвечали, некоторые грубо ругались, некоторые бормотали что-то невразумительное, но о белой женщине они, было видно, ничего не знали. Раз Уайетт с криком «Вот она!» одним прыжком настиг какую-то женскую фигуру и схватил ее за руку. Женщина в испуге обернулась, и они увидели кремового цвета лицо окторонки.
Наконец, они дошли до места и начали поиски более методично, переходя от одной группы людей к другой. Но в течение часа они не нашли ни Джули, ни какого-либо другого белого. Доусон был в ужасе от того, что он видел, и предположил, что только на одной стороне Негрито было больше тысячи погибших и бессчетное количество раненых и покалеченных.
Люди в основном пребывали в состоянии шока, они либо сидели, тупо глядя перед собой, либо бесцельно бродили вокруг. Воздух был наполнен стонами и криками. Лишь немногие пришли в себя и начали участвовать в спасательных операциях.
Джули не было.
– Но этот человек не мог ошибиться, – настойчиво повторял Уайетт.
– Нам остается продолжать поиски, – сказал Доусон. – Больше ничего.
– Мы могли бы пройти к прибрежной дороге. По крайней мере, нам известно, что они направлялись по ней.
– Нет, сначала надо до конца проверить здесь, – возразил Доусон, – смотрите, сюда направляется один из фавелевских парней. Такое впечатление, что он идет к нам.
Уайетт резко повернулся в сторону, куда показывал Доусон. Солдат подбежал к ним.
– Вы ищете белого?
– Женщина? – спросил Уайетт сдавленным голосом.
– Да, она вон там, за склоном.
– Пошли, – почти закричал Уайетт и побежал. Доусон устремился за ним. Они поднялись на вершину небольшого склона, за которым обнаружилась небольшая низина, заполненная людьми. Их было человек двести. Ближайшие, увидев их внезапное появление, встрепенулись и подняли головы, уставившись на них.
– Вон она, – сказал Доусон и тут же остановился. – Это Вормингтон.
– Она должна знать, где Джули, – взволнованно сказал Уайетт и быстро пошел через толпу, лавируя среди людей. Он схватил миссис Вормингтон за руку и выпалил:
– Вы живы. А где Джули? Мисс Марлоу?
Миссис Вормингтон посмотрела на него и разразилась рыданиями.
– О, наконец-то, наконец-то я вижу белое лицо. Как я рада.
– Что случилось с Джули? С остальными?
Ее лицо сморщилось.
– Они убили его, – истерически проговорила она. – Они его застрелили и воткнули в него штык... потом еще... еще... Боже мой... кровь...
Уайетт похолодел.
– Кого его? Росторна? Папегайкоса?
Миссис Вормингтон смотрела на тыльные стороны своих рук.
– Было много крови, – сказала он с неестественным спокойствием. – Она была очень красная.
Уайетт с трудом сдерживал себя.
– Кто был убит?
Она вскинула голову.
– Грек. Они меня обвинили в этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41