Это ж надо спятить, чтобы не сбыть их за такую цену. Тебе просто надо подсуетиться, чтобы они продали их мне!
Джек Тенко, прожженный маклер с невыносимо желчным характером, которого перевели в Лондон из Нью-Йорка, поскольку там его выносить уже больше никто не мог, яростно чавкая жевательной резинкой, сверлил девушку злобным взглядом.
Ей только-только перевалило за двадцать, короткие темные кудряшки, очки на аккуратненьком носике. Девчушка была явно испугана. Сидевшая рядом с ней Карен говорила по телефону, но в то же время внимательно следила за происходящим.
– Послушай, Джек, но они же не хотят говорить мне, что у них в портфеле, – чуть не плача, запротестовала девушка. – Заявляют, что подобную информацию никому не дают.
– Ах вот как! Так откуда же тогда, на хрен, я ее получил, а? Садись за телефон и давай мне этот хренов пакет сию же минуту!
Салли в полной растерянности перевела наполненные слезами глаза на телефонный аппарат. Она знала, что, если еще раз позвонит клиенту, тот будет, мягко говоря, недоволен. Если не позвонит, Джек озлобится еще больше. Она потянулась к телефону. Карен положила трубку и вскинула руку.
– Минутку, Салли!
Теперь горящий яростью взгляд Джека прожигал Карен.
– Джек, ты думаешь, что знаешь, какие акции у клиента Салли, только потому, что за обедом кто-то что-то сболтнул тебе в пабе. Так?
– У меня есть свои источники, – надменно буркнул Тенко.
– Тебе прекрасно известно, что и в лучшие времена с этими ребятами договориться непросто. Они имеют дело с очень узким кругом посредников, и нас в этом списке нет. Можешь орать на Салли сколько влезет, это ничего не изменит.
– Так пусть она обеспечит, чтобы нас в этот хренов список включили!
– Может, и обеспечит. Но ей нужно время. И твоя помощь.
– Ладно, хрен с вами! – пробормотал Тенко, смерив Карен и Салли испепеляющим взглядом. – Мне все равно, кто из вас двоих добудет эти «Кэрмарк». У меня огромный заказ, а рынок скачет как угорелый.
Мы с Грегом посмотрели друг на друга и пошли прочь.
* * *
Мы сидели за стойкой в «Виндзор-касл», приканчивая по второй пинте пива. Нам нравился этот небольшой старый паб в Кенсингтоне с его тремя тесно расположенными стойками и достаточным числом настоящих знатоков и ценителей выпивки, чтобы не допустить превращения царящей здесь душевной обстановки в атмосферу беспробудного тупого пьянства. Грег сказал, что хочет познакомиться с моим братом, и я взял его с собой на встречу с Ричардом. Пришли мы немного раньше назначенного часа. Нас, понимаете ли, мучила жажда.
Спустя некоторое время я увидел долговязую фигуру брата, проталкивающегося сквозь переполнявшую паб толпу.
– Пинту пива? – предложил я Ричарду.
– Да, пожалуйста, – обрадованно согласился он. – Как раз то, что нужно. Целых два часа убил на одного из наших японских клиентов. Господи, просто мрак какой-то! Нет, парень, с которым я встречался, вполне нормальный, мне он даже понравился. Но вот его боссы в Японии... Ну, хоть столечко уступить не хотят, уперлись, и все тут.
Я получил пинту и вручил кружку Ричарду. Он залпом осушил чуть ли не половину. Когда мы рядом, в нас сразу можно признать братьев – носы и подбородки одной формы. Ричард, однако, на пять лет старше меня и выше на три дюйма, его рост зашкаливает за шесть футов четыре дюйма. У него отцовские голубые глаза и светлые волосы, у меня волосы темные и кудрявые, а глаза почти черные – в мать-итальянку. Так что меня часто принимают за итальянца, а Ричарда за норвежца. Он у нас красавчик, к тому же чертовски обаятелен, что действует одинаково неотразимо как на мужчин, так и на женщин. Вне всяких сомнений, тот самый случай, когда старшим братом восхищаешься, завидуешь ему и стараешься во всем подражать.
Я познакомил его с Грегом.
– Так, значит, вы имеете несчастье работать с моим братишкой? – усмехнулся Ричард.
– И не говорите, – не стал возражать Грег. – Трудно мне с ним, вы уж поверьте. Но для твердолобого британца он не так уж и плох. Даже выручает меня время от времени. – Грег тепло мне улыбнулся.
– Да не может быть!
– Точно вам говорю. Я не успел проработать в Лондоне и двух недель, как чуть не прогорел по-черному. Набрал долгосрочных государственных облигаций на миллиард долларов, а министерство финансов США возьми да и выстави их на продажу прямо в ходе торгов. Понимаете, им понадобились деньги, но вместо того, чтобы выпустить новые ценные бумаги, американское правительство решило продать те, что уже были в обращении. На восемь миллиардов долларов. Неудивительно, что мои облигации полетели ко всем чертям, – объяснял Грег Ричарду. – И тут подходит вот этот парнишка и предлагает взять у меня половину пакета. Ну, несколько недель, правда, нам с ним пришлось здорово попыхтеть, однако в конечном итоге выпутались мы целыми и невредимыми. Так что я все еще здесь, как видите, и по-прежнему торгую облигациями.
Я был рад, что сумел тогда помочь Грегу, хотя рисковал при этом невероятно. Во многих компаниях, включая «Харрисон бразерс», агенты конкурируют между собой ради репутации и премиальных, я же придерживаюсь того мнения, что на рынке и без того работать крайне трудно, поэтому чем больше у тебя друзей, тем лучше. Грег, в свою очередь, тоже пару раз спасал меня от крупных неприятностей.
– Грег, кстати, второй на свете человек, который воспользовался «Бондскейпом» в трудную минуту, – с гордостью сообщил я.
– Правда? И что вы о нем думаете? – встрепенулся Ричард.
– Штука великолепная! – воскликнул Грег. – Пейзаж, все эти прелестные домики, целый день так бы и бродил среди них... Хотя у меня есть одно маленькое пожелание.
– Ну-ка, ну-ка! – оживился Ричард.
– Хорошо бы добавить роскошный пляж с белым песочком, ну там пальмочки всякие... И, конечно, пару-другую шикарных девчонок. Это бы так дополнило общую картину! Понимаете, встретил блондинку, беги покупать, брюнетку – продавай, не медли...
– Ох, боюсь, для этого придется крепко поломать голову, – расхохотался Ричард.
– А я ради такой цели был бы просто счастлив помочь чем смогу. – Грег подвинулся, пропуская к стойке какого-то целеустремленного старикашку, жаждущего получить свои полпинты «Гиннесса». – А если серьезно, то ваш прибор работает просто прекрасно. Надеюсь, вы не собираетесь распространять эту систему для общего пользования?
– Думаю, на рынок она поступит не раньше чем через шесть месяцев.
– Вот и хорошо.
– Ах, даже так? – усмехнулся Ричард. – Неужели «Бондскейп» и вправду дает такое преимущество?
Грег только лукаво улыбнулся и отхлебнул большой глоток пива.
– И еще. Что вообще такое эта чертова виртуальная реальность? Имею в виду, что еще может ваш «Бондскейп»? – полюбопытствовал он.
– Ну, виртуальная реальность способна помочь вам в самых разных делах. И в большинстве случаев создает картины куда правдоподобнее ландшафта рынка облигаций.
– Например?
– Например, в медицине. Хирурги могут проводить виртуальные операции, а выздоравливающие после серьезных травм пациенты, прежде чем вернуться в реальную действительность, могут адаптироваться к ней в виртуальном мире. Архитекторы могут создавать виртуальные сооружения, скажем, спроектировать виртуальную кухню и походить по ней, попробовать, насколько удобно там управляться с кастрюльками и сковородками. Ну и конечно, весьма много может дать ее использование в военной области...
– Что?! Могу себе представить вояк, шныряющих по полю боя в этих фантастических шлемах!
– Вы меня не поняли. Весь фокус в том, что им на поле боя и появляться не надо. Вы просто создаете виртуальный театр военных действий, где экипажи смогут управлять танками, а пилоты станут вести воздушные бои. Так намного проще. И, что еще важнее, гораздо дешевле.
– Как в аркадных играх по телику, что ли?
– И это тоже виртуальная реальность. К слову сказать, в сфере развлечений ее применение пока оказывается наиболее успешным.
– Да? – с сомнением хмыкнул Грег. – Так ведь небось для этого понадобится какая-то гигантская машина...
– Вовсе нет. – Ричард видел, что Грег искренне заинтересовался темой, и охотно пустился в объяснения. – Большинство систем очень похоже на «Бондскейп», с которым вы уже знакомы. Чтобы очутиться в виртуальном мире, требуется лишь компьютер со специальным программным обеспечением. И еще очки с двумя маленькими мониторами вместо линз, наушники для воспроизведения стереозвука и датчик, отслеживающий направление вашего взгляда. Другими словами, если вы поворачиваете голову влево, то и в виртуальном мире изображение сдвигается в ту же сторону. Специальные перчатки для того, чтобы осязать предметы, к которым прикасаетесь. Таким образом, если создаваемый компьютером мир позволяет вам в полной мере пользоваться в нем органами зрения, слуха и осязания, это и есть виртуальная реальность.
– Классно. – Грег в задумчивости припал к кружке, и тут лицо его засветилось. – Значит, с помощью такой аппаратуры можно обзавестись симпатичной подружкой, а?
– Вот извращенец! – буркнул я.
– Отнюдь, просто забочусь о несчастных одиноких американцах, заброшенных в чужую страну, где своих добрых молодцев с избытком.
– Вообще-то говоря, вы попали в точку, – согласился Ричард. – Виртуальный секс открывает массу возможностей, хотя большинство из них достаточно омерзительно. И называется это, между прочим, телеложство.
– И какие периферийные устройства для него требуются? – с гадкой ухмылкой поинтересовался Грег, изображая потерявшегося в Лондоне простака из Штатов.
– Нам пора, – решительно перебил его я, взглянув на часы. – Карен ждет к ужину. Тронулись.
Мы вышли из паба. Грег направился на юг, мы потопали на север, отсюда до моего дома всего минут пятнадцать ходьбы.
– Славный парень, – заметил Ричард.
– Ага, симпатяга.
Некоторое время мы шли в полном молчании.
– А я с папой встречался, – сказал наконец Ричард.
– Когда?
– Неделю назад. В Оксфорде.
– Как он? – К своему собственному удивлению, я обнаружил, что задал этот вопрос не просто из вежливости.
– Нормально. Хочет с тобой повидаться.
– Вот как...
Ричард не стал развивать тему. Он знал, что я не пойду на уступки. За последние десять лет с отцом я встречался лишь однажды, и то на похоронах мамы. И видеть его снова у меня не было никакого желания.
До того как мне стукнуло семнадцать, у нас была нормальная, типично университетская семья. Отец преподавал математику в Оксфорде, был специалистом в какой-то темной и малоизвестной отрасли топологии. С мамой, тогда очаровательной двадцатилетней студенткой из Милана, он познакомился, когда ему было двадцать пять. За исключением нескольких лет, проведенных в Стэнфордском университете в Калифорнии, мы росли в Оксфорде. Иногда родители ссорились, мама, если ей давали повод, вспыхивала как порох, и тогда только держись! Тем не менее она сумела создать в доме атмосферу любви и душевного тепла, в которой, защищенные от всех опасностей бытия, росли два робких подростка, ищущих себе место в этом мире.
А в один прекрасный день отец от нас ушел. Совершенно неожиданно и для нас с Ричардом, и для мамы. Влюбился по уши в одну из своих выпускниц. Ей было двадцать четыре года, всего на год больше, чем Ричарду. Они перебрались в тесную хибару в Джерико в какой-то миле от нашего дома. Мама была просто убита горем.
Через шесть месяцев у нее обнаружили рак груди. Еще через два года она умерла.
В отличие от Ричарда простить отца я все еще не мог. Я унаследовал мамин характер, Ричард у нас куда более терпим. Несколько минут мы молчали.
– Как с работой? – прервал затянувшуюся паузу Ричард.
– Прекрасно. В прошлом году, когда рынок оживился, мы все заработали кучу денег. В нынешнем году рынок завянет, и все мы потеряем кучу денег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Джек Тенко, прожженный маклер с невыносимо желчным характером, которого перевели в Лондон из Нью-Йорка, поскольку там его выносить уже больше никто не мог, яростно чавкая жевательной резинкой, сверлил девушку злобным взглядом.
Ей только-только перевалило за двадцать, короткие темные кудряшки, очки на аккуратненьком носике. Девчушка была явно испугана. Сидевшая рядом с ней Карен говорила по телефону, но в то же время внимательно следила за происходящим.
– Послушай, Джек, но они же не хотят говорить мне, что у них в портфеле, – чуть не плача, запротестовала девушка. – Заявляют, что подобную информацию никому не дают.
– Ах вот как! Так откуда же тогда, на хрен, я ее получил, а? Садись за телефон и давай мне этот хренов пакет сию же минуту!
Салли в полной растерянности перевела наполненные слезами глаза на телефонный аппарат. Она знала, что, если еще раз позвонит клиенту, тот будет, мягко говоря, недоволен. Если не позвонит, Джек озлобится еще больше. Она потянулась к телефону. Карен положила трубку и вскинула руку.
– Минутку, Салли!
Теперь горящий яростью взгляд Джека прожигал Карен.
– Джек, ты думаешь, что знаешь, какие акции у клиента Салли, только потому, что за обедом кто-то что-то сболтнул тебе в пабе. Так?
– У меня есть свои источники, – надменно буркнул Тенко.
– Тебе прекрасно известно, что и в лучшие времена с этими ребятами договориться непросто. Они имеют дело с очень узким кругом посредников, и нас в этом списке нет. Можешь орать на Салли сколько влезет, это ничего не изменит.
– Так пусть она обеспечит, чтобы нас в этот хренов список включили!
– Может, и обеспечит. Но ей нужно время. И твоя помощь.
– Ладно, хрен с вами! – пробормотал Тенко, смерив Карен и Салли испепеляющим взглядом. – Мне все равно, кто из вас двоих добудет эти «Кэрмарк». У меня огромный заказ, а рынок скачет как угорелый.
Мы с Грегом посмотрели друг на друга и пошли прочь.
* * *
Мы сидели за стойкой в «Виндзор-касл», приканчивая по второй пинте пива. Нам нравился этот небольшой старый паб в Кенсингтоне с его тремя тесно расположенными стойками и достаточным числом настоящих знатоков и ценителей выпивки, чтобы не допустить превращения царящей здесь душевной обстановки в атмосферу беспробудного тупого пьянства. Грег сказал, что хочет познакомиться с моим братом, и я взял его с собой на встречу с Ричардом. Пришли мы немного раньше назначенного часа. Нас, понимаете ли, мучила жажда.
Спустя некоторое время я увидел долговязую фигуру брата, проталкивающегося сквозь переполнявшую паб толпу.
– Пинту пива? – предложил я Ричарду.
– Да, пожалуйста, – обрадованно согласился он. – Как раз то, что нужно. Целых два часа убил на одного из наших японских клиентов. Господи, просто мрак какой-то! Нет, парень, с которым я встречался, вполне нормальный, мне он даже понравился. Но вот его боссы в Японии... Ну, хоть столечко уступить не хотят, уперлись, и все тут.
Я получил пинту и вручил кружку Ричарду. Он залпом осушил чуть ли не половину. Когда мы рядом, в нас сразу можно признать братьев – носы и подбородки одной формы. Ричард, однако, на пять лет старше меня и выше на три дюйма, его рост зашкаливает за шесть футов четыре дюйма. У него отцовские голубые глаза и светлые волосы, у меня волосы темные и кудрявые, а глаза почти черные – в мать-итальянку. Так что меня часто принимают за итальянца, а Ричарда за норвежца. Он у нас красавчик, к тому же чертовски обаятелен, что действует одинаково неотразимо как на мужчин, так и на женщин. Вне всяких сомнений, тот самый случай, когда старшим братом восхищаешься, завидуешь ему и стараешься во всем подражать.
Я познакомил его с Грегом.
– Так, значит, вы имеете несчастье работать с моим братишкой? – усмехнулся Ричард.
– И не говорите, – не стал возражать Грег. – Трудно мне с ним, вы уж поверьте. Но для твердолобого британца он не так уж и плох. Даже выручает меня время от времени. – Грег тепло мне улыбнулся.
– Да не может быть!
– Точно вам говорю. Я не успел проработать в Лондоне и двух недель, как чуть не прогорел по-черному. Набрал долгосрочных государственных облигаций на миллиард долларов, а министерство финансов США возьми да и выстави их на продажу прямо в ходе торгов. Понимаете, им понадобились деньги, но вместо того, чтобы выпустить новые ценные бумаги, американское правительство решило продать те, что уже были в обращении. На восемь миллиардов долларов. Неудивительно, что мои облигации полетели ко всем чертям, – объяснял Грег Ричарду. – И тут подходит вот этот парнишка и предлагает взять у меня половину пакета. Ну, несколько недель, правда, нам с ним пришлось здорово попыхтеть, однако в конечном итоге выпутались мы целыми и невредимыми. Так что я все еще здесь, как видите, и по-прежнему торгую облигациями.
Я был рад, что сумел тогда помочь Грегу, хотя рисковал при этом невероятно. Во многих компаниях, включая «Харрисон бразерс», агенты конкурируют между собой ради репутации и премиальных, я же придерживаюсь того мнения, что на рынке и без того работать крайне трудно, поэтому чем больше у тебя друзей, тем лучше. Грег, в свою очередь, тоже пару раз спасал меня от крупных неприятностей.
– Грег, кстати, второй на свете человек, который воспользовался «Бондскейпом» в трудную минуту, – с гордостью сообщил я.
– Правда? И что вы о нем думаете? – встрепенулся Ричард.
– Штука великолепная! – воскликнул Грег. – Пейзаж, все эти прелестные домики, целый день так бы и бродил среди них... Хотя у меня есть одно маленькое пожелание.
– Ну-ка, ну-ка! – оживился Ричард.
– Хорошо бы добавить роскошный пляж с белым песочком, ну там пальмочки всякие... И, конечно, пару-другую шикарных девчонок. Это бы так дополнило общую картину! Понимаете, встретил блондинку, беги покупать, брюнетку – продавай, не медли...
– Ох, боюсь, для этого придется крепко поломать голову, – расхохотался Ричард.
– А я ради такой цели был бы просто счастлив помочь чем смогу. – Грег подвинулся, пропуская к стойке какого-то целеустремленного старикашку, жаждущего получить свои полпинты «Гиннесса». – А если серьезно, то ваш прибор работает просто прекрасно. Надеюсь, вы не собираетесь распространять эту систему для общего пользования?
– Думаю, на рынок она поступит не раньше чем через шесть месяцев.
– Вот и хорошо.
– Ах, даже так? – усмехнулся Ричард. – Неужели «Бондскейп» и вправду дает такое преимущество?
Грег только лукаво улыбнулся и отхлебнул большой глоток пива.
– И еще. Что вообще такое эта чертова виртуальная реальность? Имею в виду, что еще может ваш «Бондскейп»? – полюбопытствовал он.
– Ну, виртуальная реальность способна помочь вам в самых разных делах. И в большинстве случаев создает картины куда правдоподобнее ландшафта рынка облигаций.
– Например?
– Например, в медицине. Хирурги могут проводить виртуальные операции, а выздоравливающие после серьезных травм пациенты, прежде чем вернуться в реальную действительность, могут адаптироваться к ней в виртуальном мире. Архитекторы могут создавать виртуальные сооружения, скажем, спроектировать виртуальную кухню и походить по ней, попробовать, насколько удобно там управляться с кастрюльками и сковородками. Ну и конечно, весьма много может дать ее использование в военной области...
– Что?! Могу себе представить вояк, шныряющих по полю боя в этих фантастических шлемах!
– Вы меня не поняли. Весь фокус в том, что им на поле боя и появляться не надо. Вы просто создаете виртуальный театр военных действий, где экипажи смогут управлять танками, а пилоты станут вести воздушные бои. Так намного проще. И, что еще важнее, гораздо дешевле.
– Как в аркадных играх по телику, что ли?
– И это тоже виртуальная реальность. К слову сказать, в сфере развлечений ее применение пока оказывается наиболее успешным.
– Да? – с сомнением хмыкнул Грег. – Так ведь небось для этого понадобится какая-то гигантская машина...
– Вовсе нет. – Ричард видел, что Грег искренне заинтересовался темой, и охотно пустился в объяснения. – Большинство систем очень похоже на «Бондскейп», с которым вы уже знакомы. Чтобы очутиться в виртуальном мире, требуется лишь компьютер со специальным программным обеспечением. И еще очки с двумя маленькими мониторами вместо линз, наушники для воспроизведения стереозвука и датчик, отслеживающий направление вашего взгляда. Другими словами, если вы поворачиваете голову влево, то и в виртуальном мире изображение сдвигается в ту же сторону. Специальные перчатки для того, чтобы осязать предметы, к которым прикасаетесь. Таким образом, если создаваемый компьютером мир позволяет вам в полной мере пользоваться в нем органами зрения, слуха и осязания, это и есть виртуальная реальность.
– Классно. – Грег в задумчивости припал к кружке, и тут лицо его засветилось. – Значит, с помощью такой аппаратуры можно обзавестись симпатичной подружкой, а?
– Вот извращенец! – буркнул я.
– Отнюдь, просто забочусь о несчастных одиноких американцах, заброшенных в чужую страну, где своих добрых молодцев с избытком.
– Вообще-то говоря, вы попали в точку, – согласился Ричард. – Виртуальный секс открывает массу возможностей, хотя большинство из них достаточно омерзительно. И называется это, между прочим, телеложство.
– И какие периферийные устройства для него требуются? – с гадкой ухмылкой поинтересовался Грег, изображая потерявшегося в Лондоне простака из Штатов.
– Нам пора, – решительно перебил его я, взглянув на часы. – Карен ждет к ужину. Тронулись.
Мы вышли из паба. Грег направился на юг, мы потопали на север, отсюда до моего дома всего минут пятнадцать ходьбы.
– Славный парень, – заметил Ричард.
– Ага, симпатяга.
Некоторое время мы шли в полном молчании.
– А я с папой встречался, – сказал наконец Ричард.
– Когда?
– Неделю назад. В Оксфорде.
– Как он? – К своему собственному удивлению, я обнаружил, что задал этот вопрос не просто из вежливости.
– Нормально. Хочет с тобой повидаться.
– Вот как...
Ричард не стал развивать тему. Он знал, что я не пойду на уступки. За последние десять лет с отцом я встречался лишь однажды, и то на похоронах мамы. И видеть его снова у меня не было никакого желания.
До того как мне стукнуло семнадцать, у нас была нормальная, типично университетская семья. Отец преподавал математику в Оксфорде, был специалистом в какой-то темной и малоизвестной отрасли топологии. С мамой, тогда очаровательной двадцатилетней студенткой из Милана, он познакомился, когда ему было двадцать пять. За исключением нескольких лет, проведенных в Стэнфордском университете в Калифорнии, мы росли в Оксфорде. Иногда родители ссорились, мама, если ей давали повод, вспыхивала как порох, и тогда только держись! Тем не менее она сумела создать в доме атмосферу любви и душевного тепла, в которой, защищенные от всех опасностей бытия, росли два робких подростка, ищущих себе место в этом мире.
А в один прекрасный день отец от нас ушел. Совершенно неожиданно и для нас с Ричардом, и для мамы. Влюбился по уши в одну из своих выпускниц. Ей было двадцать четыре года, всего на год больше, чем Ричарду. Они перебрались в тесную хибару в Джерико в какой-то миле от нашего дома. Мама была просто убита горем.
Через шесть месяцев у нее обнаружили рак груди. Еще через два года она умерла.
В отличие от Ричарда простить отца я все еще не мог. Я унаследовал мамин характер, Ричард у нас куда более терпим. Несколько минут мы молчали.
– Как с работой? – прервал затянувшуюся паузу Ричард.
– Прекрасно. В прошлом году, когда рынок оживился, мы все заработали кучу денег. В нынешнем году рынок завянет, и все мы потеряем кучу денег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67