Луэлла Скотт — умница, но все же лучше бы ей слишком долго в библиотеке не засиживаться. И пусть она действительно станет последней. Он надеялся, что сегодня пьеса будет доиграна. Ему не хотелось просто прийти в полицию и сдаться, решат еще, пожалуй, что он просто спятил. «Ладно, мистер, вы убили четырех девушек, это потрясающе, мистер, а теперь отправляйтесь-ка домой и включите телевизор, ладно?»
Если действовать грубо, она переломится как тростинка. Уж больно худая!
Вздернуть ее на фонарь будет совсем не трудно. Весит-то она, наверное, не больше пятидесяти килограммов. Откуда же у нее силы берутся так быстро бегать? А ведь быстра, видит Бог, быстра!
Он поднял голову.
Хоть бы дождь не пошел.
Правда, у дождя свои преимущества. В дождь на улице мало народа, можно спокойно делать свое дело. Этот малый вчера вечером, когда он тащил Дарси из парка, видел его. Вот и конец, решил он, ведь этот старый хрыч его видел. Так почему бы ему, прочитав утренние газеты, не пойти в полицию: «Эй, парни, а я видел этого типа. Он вчера вечером волок мертвую девушку из парка на Бридж-стрит, голову на отсечение даю, что он же ее и повесил на фонарном столбе». Впрочем, легавые, даже если он и впрямь пришел заявить, скорее всего, ему не поверили бы. «Да-да, мистер, конечно, видели, мистер, а теперь отправляйтесь-ка туда же, в парк, да проспитесь хорошенько». А может, и впрямь заявил, и легавые поверили ему, сказали газетчикам, что никаких следов пока нет, а сами принялись искать его. Дай-то Бог. Скорее бы уж они растрясли свои задницы и поймали его. Ему не терпелось увидеть газеты, где сообщат о его поимке. Это будет нечто!
Дорожный Убийца пойман!
Только скоро его не так будут называть, это уж как пить дать.
Молния.
Молния возвращается в газетные заголовки.
Сильный порыв ветра заколебал ветки на верхушке клена, и листья посыпались на землю золотым дождем. Подхваченные ветром, они устлали всю дорожку, ведущую к библиотеке. Где же ты, черт бы тебя подрал? Он начал нервничать. Он собирался прихватить ее совсем неподалеку отсюда, на обратном пути в общежитие, есть там, не доходя до квадратной площадки, темный такой участок дороги. Лучше места не найти. Кори Макинтайр — отыгранная карта, рисковать больше нельзя, а то им слишком просто будет. Подумают, пожалуй, что он умом тронулся. Нельзя, чтобы в газетах называли тебя сумасшедшим. Это одно...
Дверь в библиотеку открылась.
Луэлла, нагруженная книгами, появилась на ступеньках. Как она только тащит такую тяжесть? Ему захотелось подойти к ней и предложить помощь. Она обмотала вокруг шеи длинный шерстяной шарф, подняла воротник пальто горохового цвета, худенькая девчушка в гороховом пальто, которое, наверное, раньше носил ее брат или, может, еще кто из семьи, может, моряк, сейчас много черных идет служить в армию. Он попытался припомнить, может, что попадалось в прочитанных им материалах, был у нее брат-моряк или нет? Вроде нет, не было никаких моряков. Впрочем, легко забыть. Вот так же легко забыли и его.
Девушка спускалась по ступеням.
Она закашлялась. Может, простужена? Для бегуньи это плохо, надо лучше за собой следить, особенно, если ты такая худышка.
Она прошла мимо дерева.
Снова задул ветер.
Она не заметила его.
Он подождал, пока она не отошла метров на пятьдесят, а затем пристроился вслед. Хорошо, что под ногами шелестят листья, они заглушают звук шагов.
* * *
— Как она сказала называется это общежитие? — спросил Олли.
— Бакстер, — ответил Карелла.
— А где названия-то? Как отличить одно от другого?
— Она сказала, второе по ходу.
— А как отличить общежитие от любого другого здания?
— По-моему, вот это и есть Бакстер.
— Хорошо, а где эта чертова площадка? Тут все на одно лицо. Этот поганый университет на монастырь похож.
— Да вот же она, — перебил его Карелла. — Впереди.
* * *
Она прошла через колонны галереи, не догадываясь о его присутствии. На землю падали и вновь поднимались подхваченные порывом ветра жухлые листья. Впереди была часть дорожки, которую с одного, восточного, конца освещал единственный фонарь, а другой стоял только у площадки. Между ними была сплошная тьма. Он знал, как она проворна, так что надо хватать, пока не рванет с места, нельзя упускать ее. Да, она быстра, но он быстрее. Он подождал, пока она не пройдет под фонарем, а потом метнулся вперед с высокого старта. Шаги его громко отдавались в тишине, листья, словно напуганные, разлетелись по сторонам. Она услышала, но было слишком поздно. Она только еще оборачивалась, а он уже обрушился на нее.
Это было совершенно внезапно, глаза ее расширились от страха, челюсть отвисла, где-то в горле застрял крик — она зажал ей рот рукой.
Она укусила его.
Он отдернул руку.
Ночную тишину разорвал отчаянный крик.
* * *
Они уже пересекли площадку и, миновав фонарь, вступили на затемненную дорожку с западного конца, когда крик долетел до их ушей. Карелла потянулся к кобуре, а у Олли пистолет был уже в руках. Оба рванулись вперёд. Вдали, хоть и было темно, они разглядели сплетенные фигуры, мужчина навис над девушкой, она отбивалась, колотила его кулачками, а он пытался развернуть ее к себе спиной. Ветер подул сильнее, раскачивая ветви деревьев по обе стороны дорожки и швыряя в воздух огненные листья.
— Полиция! — заорал Олли и выстрелил в воздух.
Мужчина обернулся.
Лица его в темноте не разглядеть, они только видели, что он обернулся. На мгновенье Карелле показалось, что он собирается использовать девушку как щит, прижимая ее к себе спиной: одна рука, левая, у нее под мышками, правая обхватывает шею. Но тут он выпустил ее и бросился бежать.
— Девушка! — крикнул Карелла и устремился вслед за мужчиной.
Он хотел сказать: «Посмотри, как там девушка», или «Помоги девушке», но времени не было. Мужчина несся как ветер, срывающий листья с деревьев, и, пробегая мимо лежащей девушки, Карелла даже не обернулся посмотреть, понял его Олли или нет.
С такой скоростью он не бегал со школьных лет. Да и вообще бегом он не увлекался. Карелла играл за бейсбольную команду школы, и всерьез бегал только, когда надо было первым схватить мяч или добежать до третьей базы. Да и это было давно; а сейчас... только по телевидению и в кино полицейские гоняются по городу, как угорелые, за преступниками.
Мужчина бежал слишком быстро.
Карелла выстрелил в темноту, и вспышка вместе с последовавшим за нею грохотом подобно молнии и ночному грому совпали с началом дождя, словно, спустив курок, он освободил пружину, сдерживавшую наверху крышку какого-то резервуара. Дождь полил как из ведра. Он колотил по дорожке и по верхушкам деревьев и, вступив в союз с ветром, пробивая насквозь листья, водопадом обрушивался на землю. Карелла рвался сквозь дождь и падающие листья. Задыхался, сердце рвалось из груди, но знал, что Лайтела — если это Лайтел — ему не догнать, слишком уж он быстр.
Но вдруг, далеко впереди, он увидел, что тот поскользнулся на мокрой листве, закачался, пытаясь удержать равновесие, и упал. Он упал на дорожку, но левым плечом ударился об асфальт, покрытый мокрыми листьями, так что сила удара немного смягчилась. Он попытался подняться, но тут подбежал Карелла.
— Полиция! — сказал он, задыхаясь. — Не двигаться!
Лайтел улыбнулся.
— Что же вы так долго, ребята?
Глава 11
Все еще шел дождь, когда в Восемьдесят седьмом появился следователь окружной прокуратуры. Было около шести утра, и к этому времени Олли с Кареллой, на сей раз с ордером в кармане, произвели обыск у Лайтела по адресу Холмс-стрит, 843. Когда пришел следователь, некоторые из обнаруженных у Лайтела статей лежали на столе у лейтенанта Бернса. Стенографистка зафиксировала для протокола присутствие лейтенанта Бернса, детективов Кареллы и Уикса, а также заместителя окружного прокурора Ральфа Дженкинса. Тут же, на первом листе, была проставлена дата — двадцать первое октября, пятница — и время начала допроса — шесть часов пять минут утра. Дженкинс разъяснил Лайтелу его права. Лайтел подтвердил, что с правами ознакомлен, и сделал заявление, что в присутствии адвоката во время допроса не нуждается. Дженкинс начал допрос.
— Назовите, пожалуйста, ваше полное имя.
— Генри Луис Лайтел.
— Ваш адрес, мистер Лай...
— Возможно, вы знаете меня под именем Лайтела-Молнии. Так называли меня газетчики. Много лет назад.
— Да. Ваш адрес, мистер Лайтел?
— Холмс-стрит, 843.
— Здесь, в этом городе?
— Да, сэр.
— Вы работаете, мистер Лайтел?
— Да, сэр.
— Где именно?
— Видите ли, я бегун. Я хочу сказать, такова моя сущность. А чем я зарабатываю на жизнь, это совсем другой вопрос, к моей сущности это не имеет никакого отношения.
— Так чем же вы зарабатываете на жизнь, мистер Лайтел?
— Я исследователь.
— А точнее? Кто ваш работодатель?
— Я свободный исследователь. Моими услугами пользуются рекламные агентства, журналисты, да кто угодно, заинтересованный в получении той или иной информации.
— А служебное помещение у вас есть?
— Нет, я работаю дома.
— И расписание вы тоже сами себе устанавливаете?
— Да. Это единственное, что мне нравится в моей работе, она оставляет свободу. Я сам себе хозяин. Скажем, я стараюсь каждый день бегать...
— Мистер Лайтел, прошу вас вспомнить, где вы были и что делали вечером шестого октября. Это был четверг, две недели назад.
— Да, сэр, понятно. Я был с одной бегуньей из Рэмсейского университета. Она в легкоатлетической команде этого университета.
— Ее имя, пожалуйста?
— Марсия Шаффер.
— Говоря, что вы были с ней...
— Сначала я был у нее дома, представившись Кори Макинтайром из журнала «Спортс ЮЭсЭй», затем...
— Вы сказали мисс Шаффер, что вас зовут Кори Макинтайр?
— Да, сэр.
— А откуда вам известно это имя?
— Я нашел его в выходных данных журнала.
— И мисс Шаффер поверила, что вы представитель журнала?
— У меня было с собой корреспондентское удостоверение.
— А где вы его взяли?
— Сам изготовил. Когда-то я работал в рекламном агентстве. Это было восемь-девять лет назад, когда меня уже начали забывать. Я многому тогда научился в художественном отделе, так что такие штуки для меня ерунда.
— Какие штуки?
— Ну, вот такие карточки. Чтобы они выглядели как настоящие.
— А вы работали в художественном отделе рекламного агентства?
— Нет, нет. Но я был знаком с художниками, все время болтался рядом с ними. А с одним из ассистентов работал непосредственно. Я придумывал рекламы спортивных состязаний. Собственно, поэтому меня и взяли. Я знал спорт.
— Итак, если я вас правильно понял, восемь или девять лет назад вы работали в рекламном агентстве...
— Да.
— А когда вы занялись независимыми исследованиями, мистер Лайтел?
— Три года назад.
— И с тех пор только этим и занимаетесь?
— Мое главное дело — бег.
— Да, но зарабатываете вы...
— Зарабатываю я исследовательской работой.
— Вернемся к шестому октября. Вы пришли к мисс Шаффер и представились сотрудником «Спортс ЮЭсЭй»...
— Корреспондентом.
— Да, да, корреспондентом. И дальше?
— Я сказал, что мы готовим материал о молодых, подающих надежду спортсменках.
— Она поверила?
— Видите ли, о беге я знаю все. Да, она поверила.
— И дальше?
— Я пригласил ее поужинать. На предмет интервью.
— И вы на самом деле поужинали?
— Да. В небольшом рыбном ресторане неподалеку от ее дома. Там много хороших ресторанов, в один из них мы и пошли.
— В котором часу это было, мистер Лайтел?
— Рано. Часов в шесть, наверное.
— Вы отправились ужинать в шесть?
— Да. Чтобы было достаточно времени для интервью. Она страшно увлеклась этой идеей. Первое интервью в ее жизни.
— Что было дальше?
— Не понял.
— Я спрашиваю, что произошло после ужина?
— Я убил ее. Это я уже рассказывал детективам.
— Где вы убили ее?
— У себя дома. Я сказал, что хотел бы расспросить ее еще кое о чем, и пригласил к себе на рюмку коньяка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Если действовать грубо, она переломится как тростинка. Уж больно худая!
Вздернуть ее на фонарь будет совсем не трудно. Весит-то она, наверное, не больше пятидесяти килограммов. Откуда же у нее силы берутся так быстро бегать? А ведь быстра, видит Бог, быстра!
Он поднял голову.
Хоть бы дождь не пошел.
Правда, у дождя свои преимущества. В дождь на улице мало народа, можно спокойно делать свое дело. Этот малый вчера вечером, когда он тащил Дарси из парка, видел его. Вот и конец, решил он, ведь этот старый хрыч его видел. Так почему бы ему, прочитав утренние газеты, не пойти в полицию: «Эй, парни, а я видел этого типа. Он вчера вечером волок мертвую девушку из парка на Бридж-стрит, голову на отсечение даю, что он же ее и повесил на фонарном столбе». Впрочем, легавые, даже если он и впрямь пришел заявить, скорее всего, ему не поверили бы. «Да-да, мистер, конечно, видели, мистер, а теперь отправляйтесь-ка туда же, в парк, да проспитесь хорошенько». А может, и впрямь заявил, и легавые поверили ему, сказали газетчикам, что никаких следов пока нет, а сами принялись искать его. Дай-то Бог. Скорее бы уж они растрясли свои задницы и поймали его. Ему не терпелось увидеть газеты, где сообщат о его поимке. Это будет нечто!
Дорожный Убийца пойман!
Только скоро его не так будут называть, это уж как пить дать.
Молния.
Молния возвращается в газетные заголовки.
Сильный порыв ветра заколебал ветки на верхушке клена, и листья посыпались на землю золотым дождем. Подхваченные ветром, они устлали всю дорожку, ведущую к библиотеке. Где же ты, черт бы тебя подрал? Он начал нервничать. Он собирался прихватить ее совсем неподалеку отсюда, на обратном пути в общежитие, есть там, не доходя до квадратной площадки, темный такой участок дороги. Лучше места не найти. Кори Макинтайр — отыгранная карта, рисковать больше нельзя, а то им слишком просто будет. Подумают, пожалуй, что он умом тронулся. Нельзя, чтобы в газетах называли тебя сумасшедшим. Это одно...
Дверь в библиотеку открылась.
Луэлла, нагруженная книгами, появилась на ступеньках. Как она только тащит такую тяжесть? Ему захотелось подойти к ней и предложить помощь. Она обмотала вокруг шеи длинный шерстяной шарф, подняла воротник пальто горохового цвета, худенькая девчушка в гороховом пальто, которое, наверное, раньше носил ее брат или, может, еще кто из семьи, может, моряк, сейчас много черных идет служить в армию. Он попытался припомнить, может, что попадалось в прочитанных им материалах, был у нее брат-моряк или нет? Вроде нет, не было никаких моряков. Впрочем, легко забыть. Вот так же легко забыли и его.
Девушка спускалась по ступеням.
Она закашлялась. Может, простужена? Для бегуньи это плохо, надо лучше за собой следить, особенно, если ты такая худышка.
Она прошла мимо дерева.
Снова задул ветер.
Она не заметила его.
Он подождал, пока она не отошла метров на пятьдесят, а затем пристроился вслед. Хорошо, что под ногами шелестят листья, они заглушают звук шагов.
* * *
— Как она сказала называется это общежитие? — спросил Олли.
— Бакстер, — ответил Карелла.
— А где названия-то? Как отличить одно от другого?
— Она сказала, второе по ходу.
— А как отличить общежитие от любого другого здания?
— По-моему, вот это и есть Бакстер.
— Хорошо, а где эта чертова площадка? Тут все на одно лицо. Этот поганый университет на монастырь похож.
— Да вот же она, — перебил его Карелла. — Впереди.
* * *
Она прошла через колонны галереи, не догадываясь о его присутствии. На землю падали и вновь поднимались подхваченные порывом ветра жухлые листья. Впереди была часть дорожки, которую с одного, восточного, конца освещал единственный фонарь, а другой стоял только у площадки. Между ними была сплошная тьма. Он знал, как она проворна, так что надо хватать, пока не рванет с места, нельзя упускать ее. Да, она быстра, но он быстрее. Он подождал, пока она не пройдет под фонарем, а потом метнулся вперед с высокого старта. Шаги его громко отдавались в тишине, листья, словно напуганные, разлетелись по сторонам. Она услышала, но было слишком поздно. Она только еще оборачивалась, а он уже обрушился на нее.
Это было совершенно внезапно, глаза ее расширились от страха, челюсть отвисла, где-то в горле застрял крик — она зажал ей рот рукой.
Она укусила его.
Он отдернул руку.
Ночную тишину разорвал отчаянный крик.
* * *
Они уже пересекли площадку и, миновав фонарь, вступили на затемненную дорожку с западного конца, когда крик долетел до их ушей. Карелла потянулся к кобуре, а у Олли пистолет был уже в руках. Оба рванулись вперёд. Вдали, хоть и было темно, они разглядели сплетенные фигуры, мужчина навис над девушкой, она отбивалась, колотила его кулачками, а он пытался развернуть ее к себе спиной. Ветер подул сильнее, раскачивая ветви деревьев по обе стороны дорожки и швыряя в воздух огненные листья.
— Полиция! — заорал Олли и выстрелил в воздух.
Мужчина обернулся.
Лица его в темноте не разглядеть, они только видели, что он обернулся. На мгновенье Карелле показалось, что он собирается использовать девушку как щит, прижимая ее к себе спиной: одна рука, левая, у нее под мышками, правая обхватывает шею. Но тут он выпустил ее и бросился бежать.
— Девушка! — крикнул Карелла и устремился вслед за мужчиной.
Он хотел сказать: «Посмотри, как там девушка», или «Помоги девушке», но времени не было. Мужчина несся как ветер, срывающий листья с деревьев, и, пробегая мимо лежащей девушки, Карелла даже не обернулся посмотреть, понял его Олли или нет.
С такой скоростью он не бегал со школьных лет. Да и вообще бегом он не увлекался. Карелла играл за бейсбольную команду школы, и всерьез бегал только, когда надо было первым схватить мяч или добежать до третьей базы. Да и это было давно; а сейчас... только по телевидению и в кино полицейские гоняются по городу, как угорелые, за преступниками.
Мужчина бежал слишком быстро.
Карелла выстрелил в темноту, и вспышка вместе с последовавшим за нею грохотом подобно молнии и ночному грому совпали с началом дождя, словно, спустив курок, он освободил пружину, сдерживавшую наверху крышку какого-то резервуара. Дождь полил как из ведра. Он колотил по дорожке и по верхушкам деревьев и, вступив в союз с ветром, пробивая насквозь листья, водопадом обрушивался на землю. Карелла рвался сквозь дождь и падающие листья. Задыхался, сердце рвалось из груди, но знал, что Лайтела — если это Лайтел — ему не догнать, слишком уж он быстр.
Но вдруг, далеко впереди, он увидел, что тот поскользнулся на мокрой листве, закачался, пытаясь удержать равновесие, и упал. Он упал на дорожку, но левым плечом ударился об асфальт, покрытый мокрыми листьями, так что сила удара немного смягчилась. Он попытался подняться, но тут подбежал Карелла.
— Полиция! — сказал он, задыхаясь. — Не двигаться!
Лайтел улыбнулся.
— Что же вы так долго, ребята?
Глава 11
Все еще шел дождь, когда в Восемьдесят седьмом появился следователь окружной прокуратуры. Было около шести утра, и к этому времени Олли с Кареллой, на сей раз с ордером в кармане, произвели обыск у Лайтела по адресу Холмс-стрит, 843. Когда пришел следователь, некоторые из обнаруженных у Лайтела статей лежали на столе у лейтенанта Бернса. Стенографистка зафиксировала для протокола присутствие лейтенанта Бернса, детективов Кареллы и Уикса, а также заместителя окружного прокурора Ральфа Дженкинса. Тут же, на первом листе, была проставлена дата — двадцать первое октября, пятница — и время начала допроса — шесть часов пять минут утра. Дженкинс разъяснил Лайтелу его права. Лайтел подтвердил, что с правами ознакомлен, и сделал заявление, что в присутствии адвоката во время допроса не нуждается. Дженкинс начал допрос.
— Назовите, пожалуйста, ваше полное имя.
— Генри Луис Лайтел.
— Ваш адрес, мистер Лай...
— Возможно, вы знаете меня под именем Лайтела-Молнии. Так называли меня газетчики. Много лет назад.
— Да. Ваш адрес, мистер Лайтел?
— Холмс-стрит, 843.
— Здесь, в этом городе?
— Да, сэр.
— Вы работаете, мистер Лайтел?
— Да, сэр.
— Где именно?
— Видите ли, я бегун. Я хочу сказать, такова моя сущность. А чем я зарабатываю на жизнь, это совсем другой вопрос, к моей сущности это не имеет никакого отношения.
— Так чем же вы зарабатываете на жизнь, мистер Лайтел?
— Я исследователь.
— А точнее? Кто ваш работодатель?
— Я свободный исследователь. Моими услугами пользуются рекламные агентства, журналисты, да кто угодно, заинтересованный в получении той или иной информации.
— А служебное помещение у вас есть?
— Нет, я работаю дома.
— И расписание вы тоже сами себе устанавливаете?
— Да. Это единственное, что мне нравится в моей работе, она оставляет свободу. Я сам себе хозяин. Скажем, я стараюсь каждый день бегать...
— Мистер Лайтел, прошу вас вспомнить, где вы были и что делали вечером шестого октября. Это был четверг, две недели назад.
— Да, сэр, понятно. Я был с одной бегуньей из Рэмсейского университета. Она в легкоатлетической команде этого университета.
— Ее имя, пожалуйста?
— Марсия Шаффер.
— Говоря, что вы были с ней...
— Сначала я был у нее дома, представившись Кори Макинтайром из журнала «Спортс ЮЭсЭй», затем...
— Вы сказали мисс Шаффер, что вас зовут Кори Макинтайр?
— Да, сэр.
— А откуда вам известно это имя?
— Я нашел его в выходных данных журнала.
— И мисс Шаффер поверила, что вы представитель журнала?
— У меня было с собой корреспондентское удостоверение.
— А где вы его взяли?
— Сам изготовил. Когда-то я работал в рекламном агентстве. Это было восемь-девять лет назад, когда меня уже начали забывать. Я многому тогда научился в художественном отделе, так что такие штуки для меня ерунда.
— Какие штуки?
— Ну, вот такие карточки. Чтобы они выглядели как настоящие.
— А вы работали в художественном отделе рекламного агентства?
— Нет, нет. Но я был знаком с художниками, все время болтался рядом с ними. А с одним из ассистентов работал непосредственно. Я придумывал рекламы спортивных состязаний. Собственно, поэтому меня и взяли. Я знал спорт.
— Итак, если я вас правильно понял, восемь или девять лет назад вы работали в рекламном агентстве...
— Да.
— А когда вы занялись независимыми исследованиями, мистер Лайтел?
— Три года назад.
— И с тех пор только этим и занимаетесь?
— Мое главное дело — бег.
— Да, но зарабатываете вы...
— Зарабатываю я исследовательской работой.
— Вернемся к шестому октября. Вы пришли к мисс Шаффер и представились сотрудником «Спортс ЮЭсЭй»...
— Корреспондентом.
— Да, да, корреспондентом. И дальше?
— Я сказал, что мы готовим материал о молодых, подающих надежду спортсменках.
— Она поверила?
— Видите ли, о беге я знаю все. Да, она поверила.
— И дальше?
— Я пригласил ее поужинать. На предмет интервью.
— И вы на самом деле поужинали?
— Да. В небольшом рыбном ресторане неподалеку от ее дома. Там много хороших ресторанов, в один из них мы и пошли.
— В котором часу это было, мистер Лайтел?
— Рано. Часов в шесть, наверное.
— Вы отправились ужинать в шесть?
— Да. Чтобы было достаточно времени для интервью. Она страшно увлеклась этой идеей. Первое интервью в ее жизни.
— Что было дальше?
— Не понял.
— Я спрашиваю, что произошло после ужина?
— Я убил ее. Это я уже рассказывал детективам.
— Где вы убили ее?
— У себя дома. Я сказал, что хотел бы расспросить ее еще кое о чем, и пригласил к себе на рюмку коньяка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37