Еще он показал им спальни, где им предстояло провести ночь, и наконец распахнул перед ними двери своей собственной спальни на втором этаже, с зеркальным потолком и увитым розовыми кустами балконом, выходящим на реку.
За великолепным обедом, сервированным под открытым небом, на террасе, освещенной японскими фонариками и с видом на сбегающие вниз к реке дорожки, они обсудили сроки аудиенции — рассматривалось несколько дней в июле и несколько в августе, — и Морено великодушно заметил, что его устроит любой день, удобный для Его Святейшества. Ди Белло предположил, что предпочтительнее было бы начало июля...
— Не так жарко, как в августе, да? — сказал он.
И Морено ответил, что начало июля ему вполне подходит. Он снова налил священникам вина, и они подняли тост за предстоящую аудиенцию. Морено мимоходом отметил, что он делает щедрые пожертвования на католическую церковь на его родине, и с огромным удовольствием уделил бы что-нибудь римской церкви тоже. Фратанджело неодобрительно покачал головой и с неприкрытым удивлением переглянулся с Ди Белло, что породило у Морено опасение, не совершил ли он оплошность. Он тут же добавил: «Если Его Святейшество не сочтет мое предложение нескромным», однако ни Фратанджело, ни Ди Белло с их ограниченным знанием английского не поняли его оговорки. Поэтому они оба кивнули с серьезным видом и сказали, что на следующее утро им рано вставать, поэтому они предпочли бы сейчас откланяться.
Сразу же после полуночи они покинули спальню Ди Белло и поднялись наверх на опоясывающую дом балюстраду, проходившую мимо спальни Морено. У дверей стоял вооруженный охранник. С дальнего конца коридора Ди Белло снял его очередью из «узи». Благодаря глушителю выстрелов никто не услышал.
Войдя в спальню, Фратанджело шесть раз бесшумно выстрелил прямо в лицо спящего Морено. Затем, в память о еще более знаменитом убийстве в Чикаго, совершенном много лет назад, Ди Белло вытащил розу из вазы и бросил ее на залитую кровью подушку Морено.
* * *
Квартира утопала в розах.
Прошло уже три дня после праздника Святого Валентина, но и на кухне, и в гостиной, и в столовой — везде были розы. Сара заглянула в спальню. Розы в вазах стояли вокруг камина, а также на камине и у окна, выходящего на Брум-стрит. На каждом букете белела карточка:
Сара,
Я тебя люблю.
Эндрю.
Она начинала ему верить.
— Я хотел послать дюжину роз к тебе домой в воскресенье...
— Очень хорошо, что не послал.
— Надеюсь, эти заменят их.
— Они чудесны, — сказала она.
— У меня для тебя есть еще один маленький подарок, — объявил Эндрю.
Прежде чем он снял оберточную бумагу, она уже догадалась, что это белье.
— Примерь, — попросил он.
Сара зашла в ванную. Там тоже стояли розы, в вазе на полочке. Она разделась, затем натянула через голову короткую белую ночную рубашку. Красные туфли она снимать не стала и теперь чувствовала себя донельзя порочной, в белой, почти ничего не скрывавшей ночнушке и в ярко-красных туфлях на высоких каблуках. Через минуту она предстала перед ним в дверях спальной в нарочито вызывающей позе.
— Ах да, у меня для тебя есть еще кое-что, — спохватился он и вручил ей маленькую коробочку.
Ей очень хотелось бы ошибиться — но чем еще это могло оказаться? Каким образом она сможет объяснить...
— Открой, — приказал он.
— Эндрю...
— Прошу тебя.
Сара развязала ленточку.
Ее опасения подтвердились. В коробочке лежало кольцо. Кольцо с печаткой, изящного черного цвета.
— Оно из бронзы, — пояснил Эндрю. — Я купил его в одной антикварной лавке на Медисон-авеню.
— Эндрю... Оно... великолепно. Но...
— На печатке выгравирована фигура какого-то получеловека-полукозла, — продолжал он.
— Сатира, — кивнула она. — Но, Эндрю, как я смогу...
— А в руке он держит птицу. Очевидно, кольцо древнеримское.
Он надел кольцо на безымянный палец ее правой руки. Теперь не только в короткой белой рубашке и красных туфлях, но еще и с черным кольцом на правой руке и с обручальным — на левой она показалась себе действительно воплощением порока. Сара очень сомневалась, что сможет когда-нибудь носить этот подарок, — наверняка он стоил небольшого состояния. Повесить на цепочке на шею? Майкл, естественно, спросит, откуда у нее такая вещь. Но и отказаться у Сары тоже не было сил. Она взяла Эндрю за руку. Он поднес ее руку к губам.
— Я люблю тебя, — произнес он.
— Я тоже тебя люблю, — отозвалась она.
Лежа с ним в кровати, положив левую руку ему на грудь, а голову на плечо и любуясь черным кольцом на пальце правой руки, Сара опять задала себе вопрос: «Как могла она полюбить человека, о котором практически ничего не знала?» Раньше ей казалось, что, кроме подростков, никто не в состоянии мгновенно и безоглядно влюбляться только из-за притягательной внешности или оригинальных поступков, да и то единственно потому, что о подростке больше и знать-то нечего. Но прежде чем полюбить человека, не следует ли хорошенько его узнать? И тем не менее, какой еще мужчина завалил бы ради нее розами всю квартиру? До сих пор только Майкл однажды подарил ей кольцо — на свадьбу. И вот теперь некий незнакомец наполнил ее жизнь цветами и надел ей на палец древнеримское кольцо. Причем черное, ни много ни мало. До сих пор у нее никогда не было черного кольца. До сегодняшнего дня она даже не подозревала, что бронза может почернеть.
Она сказала, что тоже любит его.
И теперь ей хотелось узнать, кого она полюбила.
— Твои родители живы? — спросила Сара.
— Да.
— Где они живут?
— Ну, мама в Коннектикуте, а отец в Канзасе.
— Они разведены?
— Вроде того.
— Чем занимается твой отец?
— Раньше был строительным подрядчиком.
— А сейчас?
— Он удалился от дел.
— Сколько им лет?
— Отцу пятьдесят два. Маме пятьдесят.
«Она всего лишь на шестнадцать лет старше меня», — подумала Сара.
— Где именно в Коннектикуте?
— В Стонингтоне.
— У тебя есть братья или сестры?
— Две сестры.
— Старшие или младшие?
— Старшие.
— Держу пари, они тебя безумно баловали.
— Точно.
— Где ты учился?
— В Кенте и Лос-Анджелесском университете.
— На каком факультете?
— Управления.
— Когда ты закончил университет?
— А я его не заканчивал. Меня выгнали.
— Как?
— Ну, официально это называется — отправили в академический отпуск.
— За что?
— За пьянство и дурное поведение.
— Нет, серьезно?
— А я и не шучу. Я набил морду четверым парням за то, что они вылили мне на постель соус для спагетти.
— С чего бы это?
— Наверное, решили, что это смешно. Впрочем, к тому времени я уже утратил интерес к учебе. Я часто ездил в Лас-Вегас, играл, ну, словом, развлекался. А учеба и Лас-Вегас несовместимы.
— Я никогда не была в Лас-Вегасе.
— Как-нибудь я возьму тебя с собой.
— Почему они разошлись? Твои родители.
— Не знаю. Жизнь развела.
— А по чьей инициативе? Отца или матери?
— Ни того, ни другого. Просто так сложились обстоятельства.
— Как раз сейчас моя сестра разводится.
— Знаю. Она хорошенькая.
— Да.
— Но ты лучше.
— Спасибо.
Некоторое время Сара хранила молчание. Затем возобновила разговор:
— Не надо было тебе покупать мне это кольцо.
— Но мне так хотелось.
— И как я смогу его носить?
— Надевай, когда приходишь сюда. Что ты с ним делаешь в другое время, мне все равно. Но здесь пусть всегда будет у тебя на руке.
— Договорились.
— Пока ты здесь, я хочу, чтобы ты сняла второе кольцо. Хочу, чтобы здесь ты носила только мой подарок.
— Ладно. Я найду, где его спрятать. Я с удовольствием его вообще бы не снимала, оно такое красивое...
— Нет, только когда ты здесь, — повторил он и добавил тихо: — А теперь сними другое.
— Ладно.
Сара сняла обручальное кольцо и положила его на ночной столик рядом с телефоном. Она совсем не чувствовала себя виноватой. Кольцо соскользнуло с пальца так легко, словно Майкла больше вовсе не существовало. Эндрю поцеловал место, где оно было секунду назад.
— Теперь возьми в руку мой член, — приказал он. — В правую руку, на которой мое кольцо.
— Опять начинают, — прошептал Реган.
— Лучше выключи, — предупредил его Лаундес.
— Ш-ш, — прошипел Реган.
В спальне «жучок» располагался внутри телефона на столике в изголовье кровати. Такие же «жучки» размещались в телефоне на кухне этажом ниже и в комнате для совещаний в самом низу. Нью-йоркская телефонная компания сообщила, что в квартире над лавкой портного имелось три не внесенных в справочники телефонных номера. Фредди Култер выжал из компании всю необходимую информацию и установил линию доступа в том же распределительном щите, куда сходились все квартирные телефоны. Перед повторным визитом в лавку он отключил все три телефона, а затем за девять минут установил «жучки».
Но, оказавшись внутри, он обошел всю квартиру, нашел подходящую стену, разобрал электрическую розетку и поместил внутри нее одноваттный радиопередатчик. Со стороны по-прежнему казалось, что это обычная действующая розетка. Впрочем, так оно и было. Однако под крышкой скрывалась замысловатая плата, передающая звуковые сигналы. Каждый передатчик действовал в радиусе двух-трех кварталов и требовал отдельного приемника. Култер установил их на всякий случай, если вдруг по каким-то причинам телефоны выйдут из строя. В спальне лжерозетка находилась рядом со шкафом. Фредди снова воткнул в нее вилку от лампы, убедился, что лампа горит, и начал собирать инструменты.
Доводы новой заявки на ордер оказались на сей раз более весомыми, и детективы получили разрешение не только на установку «жучков», но и на прослушивание и запись телефонных переговоров. Следовательно, теперь они могли слушать обоих участников телефонных бесед, а также регистрировать, по каким номерам звонили из квартиры, равно как точное время и длительность вообще всех звонков, как входящих, так и исходящих. Правда, прежние требования минимизации по-прежнему оставались в силе. Если, например, мамаше Фавиола вздумается сообщить сынку о том, какой вкусный она приготовила обед, следователям придется моментально отключать оборудование.
Прослушивающую аппаратуру установили накануне Дня Святого Валентина.
Сегодня Реган и Лаундес впервые услышали женский голос.
— Сожми покрепче, — попросил Фавиола.
— Хорошо, — ответила она.
— Она меня возбуждает, — пожаловался Реган.
— Лучше выключи, — всполошился Лаундес.
— Ты видишь, как кольцо двигается по твоему члену?
— Профессионалка, наверное, — предположил Реган.
— Как черное кольцо, которое ты мне подарил, двигается вверх и вниз по твоему большому, твердому члену?
— Ну выключай, — нервничал Лаундес.
— Я пока не хочу, чтобы ты кончил, — прошептала она.
— Тогда ты лучше...
— Я хочу, чтобы ты умолял меня позволить тебе кончить.
— Если ты не перестанешь...
— Нет, нет, еще рано, — повторила она.
— Она над ним издевается, шлюха этакая, — заметил Реган.
— Ты все испортишь! — вскипел Лаундес.
— И она тоже, — хохотнул Реган.
— Ради Бога, Джонни, ну выключи же, наконец!
— Давай проверим, насколько твердым он у тебя может стать, — предложила женщина. — Посмотрим, что с ним может сделать мое древнеримское кольцо. Моя рука твердо сжимает его, кольцо все плотнее и плотнее...
— Наверное, у нее волшебное колечко, — заметил Реган.
— Джонни, ну прошу тебя!
— Сатир и птица, — прошептала она.
— О Боже!
— Ты ведь мой сатир, не правда ли, Эндрю?
— Боже, ты...
— А я твоя птица, верно? Нет, нет, еще рано, милый. Только когда я тебе разрешу. Я скажу, когда можно. А пока не отводи взгляда от кольца. Моя рука и кольцо, оно движется, движется...
— Достаточно, — сказал Реган и щелкнул тумблером.
3: 9 марта — 9 мая
Как только мистер Хандельманн увидел кольцо, его глаза сузились. Сара не пошла ни в один из ближних к ее дому магазинов, потому что не хотела, чтобы кто-то из знакомых сообщил Майклу, будто его жена наводит справки о каком-то кольце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
За великолепным обедом, сервированным под открытым небом, на террасе, освещенной японскими фонариками и с видом на сбегающие вниз к реке дорожки, они обсудили сроки аудиенции — рассматривалось несколько дней в июле и несколько в августе, — и Морено великодушно заметил, что его устроит любой день, удобный для Его Святейшества. Ди Белло предположил, что предпочтительнее было бы начало июля...
— Не так жарко, как в августе, да? — сказал он.
И Морено ответил, что начало июля ему вполне подходит. Он снова налил священникам вина, и они подняли тост за предстоящую аудиенцию. Морено мимоходом отметил, что он делает щедрые пожертвования на католическую церковь на его родине, и с огромным удовольствием уделил бы что-нибудь римской церкви тоже. Фратанджело неодобрительно покачал головой и с неприкрытым удивлением переглянулся с Ди Белло, что породило у Морено опасение, не совершил ли он оплошность. Он тут же добавил: «Если Его Святейшество не сочтет мое предложение нескромным», однако ни Фратанджело, ни Ди Белло с их ограниченным знанием английского не поняли его оговорки. Поэтому они оба кивнули с серьезным видом и сказали, что на следующее утро им рано вставать, поэтому они предпочли бы сейчас откланяться.
Сразу же после полуночи они покинули спальню Ди Белло и поднялись наверх на опоясывающую дом балюстраду, проходившую мимо спальни Морено. У дверей стоял вооруженный охранник. С дальнего конца коридора Ди Белло снял его очередью из «узи». Благодаря глушителю выстрелов никто не услышал.
Войдя в спальню, Фратанджело шесть раз бесшумно выстрелил прямо в лицо спящего Морено. Затем, в память о еще более знаменитом убийстве в Чикаго, совершенном много лет назад, Ди Белло вытащил розу из вазы и бросил ее на залитую кровью подушку Морено.
* * *
Квартира утопала в розах.
Прошло уже три дня после праздника Святого Валентина, но и на кухне, и в гостиной, и в столовой — везде были розы. Сара заглянула в спальню. Розы в вазах стояли вокруг камина, а также на камине и у окна, выходящего на Брум-стрит. На каждом букете белела карточка:
Сара,
Я тебя люблю.
Эндрю.
Она начинала ему верить.
— Я хотел послать дюжину роз к тебе домой в воскресенье...
— Очень хорошо, что не послал.
— Надеюсь, эти заменят их.
— Они чудесны, — сказала она.
— У меня для тебя есть еще один маленький подарок, — объявил Эндрю.
Прежде чем он снял оберточную бумагу, она уже догадалась, что это белье.
— Примерь, — попросил он.
Сара зашла в ванную. Там тоже стояли розы, в вазе на полочке. Она разделась, затем натянула через голову короткую белую ночную рубашку. Красные туфли она снимать не стала и теперь чувствовала себя донельзя порочной, в белой, почти ничего не скрывавшей ночнушке и в ярко-красных туфлях на высоких каблуках. Через минуту она предстала перед ним в дверях спальной в нарочито вызывающей позе.
— Ах да, у меня для тебя есть еще кое-что, — спохватился он и вручил ей маленькую коробочку.
Ей очень хотелось бы ошибиться — но чем еще это могло оказаться? Каким образом она сможет объяснить...
— Открой, — приказал он.
— Эндрю...
— Прошу тебя.
Сара развязала ленточку.
Ее опасения подтвердились. В коробочке лежало кольцо. Кольцо с печаткой, изящного черного цвета.
— Оно из бронзы, — пояснил Эндрю. — Я купил его в одной антикварной лавке на Медисон-авеню.
— Эндрю... Оно... великолепно. Но...
— На печатке выгравирована фигура какого-то получеловека-полукозла, — продолжал он.
— Сатира, — кивнула она. — Но, Эндрю, как я смогу...
— А в руке он держит птицу. Очевидно, кольцо древнеримское.
Он надел кольцо на безымянный палец ее правой руки. Теперь не только в короткой белой рубашке и красных туфлях, но еще и с черным кольцом на правой руке и с обручальным — на левой она показалась себе действительно воплощением порока. Сара очень сомневалась, что сможет когда-нибудь носить этот подарок, — наверняка он стоил небольшого состояния. Повесить на цепочке на шею? Майкл, естественно, спросит, откуда у нее такая вещь. Но и отказаться у Сары тоже не было сил. Она взяла Эндрю за руку. Он поднес ее руку к губам.
— Я люблю тебя, — произнес он.
— Я тоже тебя люблю, — отозвалась она.
Лежа с ним в кровати, положив левую руку ему на грудь, а голову на плечо и любуясь черным кольцом на пальце правой руки, Сара опять задала себе вопрос: «Как могла она полюбить человека, о котором практически ничего не знала?» Раньше ей казалось, что, кроме подростков, никто не в состоянии мгновенно и безоглядно влюбляться только из-за притягательной внешности или оригинальных поступков, да и то единственно потому, что о подростке больше и знать-то нечего. Но прежде чем полюбить человека, не следует ли хорошенько его узнать? И тем не менее, какой еще мужчина завалил бы ради нее розами всю квартиру? До сих пор только Майкл однажды подарил ей кольцо — на свадьбу. И вот теперь некий незнакомец наполнил ее жизнь цветами и надел ей на палец древнеримское кольцо. Причем черное, ни много ни мало. До сих пор у нее никогда не было черного кольца. До сегодняшнего дня она даже не подозревала, что бронза может почернеть.
Она сказала, что тоже любит его.
И теперь ей хотелось узнать, кого она полюбила.
— Твои родители живы? — спросила Сара.
— Да.
— Где они живут?
— Ну, мама в Коннектикуте, а отец в Канзасе.
— Они разведены?
— Вроде того.
— Чем занимается твой отец?
— Раньше был строительным подрядчиком.
— А сейчас?
— Он удалился от дел.
— Сколько им лет?
— Отцу пятьдесят два. Маме пятьдесят.
«Она всего лишь на шестнадцать лет старше меня», — подумала Сара.
— Где именно в Коннектикуте?
— В Стонингтоне.
— У тебя есть братья или сестры?
— Две сестры.
— Старшие или младшие?
— Старшие.
— Держу пари, они тебя безумно баловали.
— Точно.
— Где ты учился?
— В Кенте и Лос-Анджелесском университете.
— На каком факультете?
— Управления.
— Когда ты закончил университет?
— А я его не заканчивал. Меня выгнали.
— Как?
— Ну, официально это называется — отправили в академический отпуск.
— За что?
— За пьянство и дурное поведение.
— Нет, серьезно?
— А я и не шучу. Я набил морду четверым парням за то, что они вылили мне на постель соус для спагетти.
— С чего бы это?
— Наверное, решили, что это смешно. Впрочем, к тому времени я уже утратил интерес к учебе. Я часто ездил в Лас-Вегас, играл, ну, словом, развлекался. А учеба и Лас-Вегас несовместимы.
— Я никогда не была в Лас-Вегасе.
— Как-нибудь я возьму тебя с собой.
— Почему они разошлись? Твои родители.
— Не знаю. Жизнь развела.
— А по чьей инициативе? Отца или матери?
— Ни того, ни другого. Просто так сложились обстоятельства.
— Как раз сейчас моя сестра разводится.
— Знаю. Она хорошенькая.
— Да.
— Но ты лучше.
— Спасибо.
Некоторое время Сара хранила молчание. Затем возобновила разговор:
— Не надо было тебе покупать мне это кольцо.
— Но мне так хотелось.
— И как я смогу его носить?
— Надевай, когда приходишь сюда. Что ты с ним делаешь в другое время, мне все равно. Но здесь пусть всегда будет у тебя на руке.
— Договорились.
— Пока ты здесь, я хочу, чтобы ты сняла второе кольцо. Хочу, чтобы здесь ты носила только мой подарок.
— Ладно. Я найду, где его спрятать. Я с удовольствием его вообще бы не снимала, оно такое красивое...
— Нет, только когда ты здесь, — повторил он и добавил тихо: — А теперь сними другое.
— Ладно.
Сара сняла обручальное кольцо и положила его на ночной столик рядом с телефоном. Она совсем не чувствовала себя виноватой. Кольцо соскользнуло с пальца так легко, словно Майкла больше вовсе не существовало. Эндрю поцеловал место, где оно было секунду назад.
— Теперь возьми в руку мой член, — приказал он. — В правую руку, на которой мое кольцо.
— Опять начинают, — прошептал Реган.
— Лучше выключи, — предупредил его Лаундес.
— Ш-ш, — прошипел Реган.
В спальне «жучок» располагался внутри телефона на столике в изголовье кровати. Такие же «жучки» размещались в телефоне на кухне этажом ниже и в комнате для совещаний в самом низу. Нью-йоркская телефонная компания сообщила, что в квартире над лавкой портного имелось три не внесенных в справочники телефонных номера. Фредди Култер выжал из компании всю необходимую информацию и установил линию доступа в том же распределительном щите, куда сходились все квартирные телефоны. Перед повторным визитом в лавку он отключил все три телефона, а затем за девять минут установил «жучки».
Но, оказавшись внутри, он обошел всю квартиру, нашел подходящую стену, разобрал электрическую розетку и поместил внутри нее одноваттный радиопередатчик. Со стороны по-прежнему казалось, что это обычная действующая розетка. Впрочем, так оно и было. Однако под крышкой скрывалась замысловатая плата, передающая звуковые сигналы. Каждый передатчик действовал в радиусе двух-трех кварталов и требовал отдельного приемника. Култер установил их на всякий случай, если вдруг по каким-то причинам телефоны выйдут из строя. В спальне лжерозетка находилась рядом со шкафом. Фредди снова воткнул в нее вилку от лампы, убедился, что лампа горит, и начал собирать инструменты.
Доводы новой заявки на ордер оказались на сей раз более весомыми, и детективы получили разрешение не только на установку «жучков», но и на прослушивание и запись телефонных переговоров. Следовательно, теперь они могли слушать обоих участников телефонных бесед, а также регистрировать, по каким номерам звонили из квартиры, равно как точное время и длительность вообще всех звонков, как входящих, так и исходящих. Правда, прежние требования минимизации по-прежнему оставались в силе. Если, например, мамаше Фавиола вздумается сообщить сынку о том, какой вкусный она приготовила обед, следователям придется моментально отключать оборудование.
Прослушивающую аппаратуру установили накануне Дня Святого Валентина.
Сегодня Реган и Лаундес впервые услышали женский голос.
— Сожми покрепче, — попросил Фавиола.
— Хорошо, — ответила она.
— Она меня возбуждает, — пожаловался Реган.
— Лучше выключи, — всполошился Лаундес.
— Ты видишь, как кольцо двигается по твоему члену?
— Профессионалка, наверное, — предположил Реган.
— Как черное кольцо, которое ты мне подарил, двигается вверх и вниз по твоему большому, твердому члену?
— Ну выключай, — нервничал Лаундес.
— Я пока не хочу, чтобы ты кончил, — прошептала она.
— Тогда ты лучше...
— Я хочу, чтобы ты умолял меня позволить тебе кончить.
— Если ты не перестанешь...
— Нет, нет, еще рано, — повторила она.
— Она над ним издевается, шлюха этакая, — заметил Реган.
— Ты все испортишь! — вскипел Лаундес.
— И она тоже, — хохотнул Реган.
— Ради Бога, Джонни, ну выключи же, наконец!
— Давай проверим, насколько твердым он у тебя может стать, — предложила женщина. — Посмотрим, что с ним может сделать мое древнеримское кольцо. Моя рука твердо сжимает его, кольцо все плотнее и плотнее...
— Наверное, у нее волшебное колечко, — заметил Реган.
— Джонни, ну прошу тебя!
— Сатир и птица, — прошептала она.
— О Боже!
— Ты ведь мой сатир, не правда ли, Эндрю?
— Боже, ты...
— А я твоя птица, верно? Нет, нет, еще рано, милый. Только когда я тебе разрешу. Я скажу, когда можно. А пока не отводи взгляда от кольца. Моя рука и кольцо, оно движется, движется...
— Достаточно, — сказал Реган и щелкнул тумблером.
3: 9 марта — 9 мая
Как только мистер Хандельманн увидел кольцо, его глаза сузились. Сара не пошла ни в один из ближних к ее дому магазинов, потому что не хотела, чтобы кто-то из знакомых сообщил Майклу, будто его жена наводит справки о каком-то кольце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52