После долгих раздумий она остановила свой выбор на магазине братьев Хандельманн на углу Шестьдесят третьей и Мэдисон, неподалеку от школы, потому что уже покупала там кое-какую бижутерию, в последний раз — сережки для Хите на Рождество. Эндрю сказал, что кольцо римское, но она хотела узнать побольше. Из какой части Римской империи? Когда его сделали? Вдруг Майкл случайно найдет его — надо же будет что-то отвечать. Хотя Сара считала такую ситуацию крайне маловероятной. Она спрятала подарок Эндрю в самом дальнем конце ящика со своим бельем, под стопкой трусов, которые она уже давно не носила. Но в случае чего она скажет ему точно то же, что сейчас рассказала Хандельманну. Она купила кольцо в антикварной лавке за городом и заплатила за него семь сотен. А потом сообщит ему детали, которые надеялась узнать сейчас.
— Семьсот, вот как? — протянул Хандельманн и полез в карман жилетки за увеличительным стеклом. На вид ему уже перевалило за семьдесят.
В свое время родители в спешке отправили их с братом в Лондон, когда после Хрустальной Ночи любому здравомыслящему еврею стало ясно, что вскоре произойдет в Австрии и Германии. Юные годы братья провели в приюте на Виллес-ден-Лейн, а после войны, узнав, что их родители погибли в Аушвице, перебрались в Америку. Из них двоих Сара предпочитала иметь дело с Максом, но он сегодня был выходной, и ей пришлось довольствоваться Абрамом.
— Значит, семьсот? — повторил он, разглядывая в увеличительное стекло черное кольцо. Затем, после долгого молчания, во время которого он крутил его и так и сяк, ювелир произнес: — Ну что ж, миссис Уэллес, поздравляю с очень удачной покупкой.
— В самом деле? — переспросила она.
Сара надеялась, что он скажет, что она переплатила. Она редко тратила на себя такие деньги.
— Очень удачная покупка, — снова пробормотал он, не отрывая взгляда от кольца.
— А сколько же, по-вашему, оно должно стоить?
— Греческое кольцо такого качества? Ну, по меньшей мере...
— Мне говорили, что оно римское.
— Нет, греческое, изготовлено не позднее второго века до нашей эры. И в превосходном состоянии. Я бы сказал, ему цена — пять-шесть тысяч долларов.
От удивления Сара не могла вымолвить ни слова.
— Но, миссис Уэллес, должен вам еще кое-что сказать. — Глаза Хандельманна снова сузились. — Думаю, оно краденое.
— Что? — не поняла Сара.
— Краденое, — повторил он и сунул кольцо ей в руки, словно оно вдруг раскалилось добела. — Я уверен, что оно числится с списке МОУПИ, который я только что получил...
— В чем?
— МОУПИ, — повторил он.
— Что это такое?
— Международная организация по учету произведений искусства. Они распространяют списки украденных произведений искусства...
— Искусства? Но это ведь просто...
— Согласен, это не шедевр. Но вместе с ним пропали весьма ценные предметы.
— Пропали? Откуда? — прошептала она.
— Из Бостонского музея изящных искусств. Кража произошла незадолго до Рождества.
— Нет, я уверена, это другое кольцо... Их должны быть сотни... таких колец. Я купила его у очень надежного...
— О да, существует множество похожих колец, — согласился мистер Хандельманн. — Вот только не каждое из них занесено в список МОУПИ.
— Я только хотела сказать...
— Да, возможно, там говорится о другом кольце, — понял Хандельманн. — Разумеется.
— Потому что, видите ли, магазин, в котором я его купила...
— Такие вещи случаются время от времени, — согласился ювелир. — Украденные вещи иногда проскальзывают на прилавки солидных торговцев.
— Но... разве у них нет такого же списка, как у вас?
— Совсем не обязательно. Мы торгуем антиквариатом. Вот почему мы подписываемся на справочник МОУПИ.
— Понятно.
— Н-да, — протянул он. — Хотите добрый совет, миссис Уэллес?
— Ну... Да, пожалуйста.
— Вы уже купили кольцо, которое, как я полагаю, было украдено из Бостонского музея изящных искусств, включено в список МОУПИ, без всякого сомнения, разыскивается бостонской полицией, а следовательно, информация о нем уже разошлась по всем Соединенным Штатам. У вас, на мой взгляд, несколько вариантов поведения. Вы можете вернуть кольцо туда, где вы его купили...
— Что я обязательно и сделаю!
— ...сказать им, что вы имеете основания считать, что оно ворованное...
— Да.
— ...и попросить вернуть ваши деньги обратно.
— Да.
— Что они могут сделать, а могут и не сделать. Особенно после того, как вы расскажете им о своих опасениях.
— Понимаю.
— Далее. Вы можете обратиться в полицию, заявить, что приобрели украденное кольцо, и сдать его им. Здешней полиции, в Нью-Йорке, разумеется, а не в Бостоне.
— Тоже хорошая мысль, — тяжело вздохнула Сара.
— Они дадут вам расписку в получении, вне всякого сомнения, свяжутся с Бостонским музеем, и больше вы о своем кольце не услышите. Забудьте о семистах долларах, уплаченных вами, — им придет конец в тот момент, когда вы сдадите кольцо.
Полиции дела нет до вашей невиновности. Вам еще повезет, если вас не обвинят в скупке краденого.
Сара вздохнула еще тяжелее, чем прежде.
— И остается еще третий вариант. — Глаза старого ювелира снова сузились, и Сара сразу поняла, что сейчас последует предложение в лучшем случае аморальное, а в худшем — незаконное. — Вы можете оставить кольцо у себя, забыть все то, что я вам сейчас наговорил, — кстати, я мог и ошибиться, вы сами заметили, что таких колец могло быть множество, — и никто никогда не узнает, что ваше кольцо в каком-то там списке. Ведь когда вы платили за него семь сотен, вы же не знали, что оно краденое?
— Разумеется, нет!
— Тогда забудьте! — воскликнул он. — Вы сюда не приходили, я кольца не видел, и носите его себе на здоровье.
— Спасибо, — прошептала она и бросила кольцо в сумочку. — Спасибо, — повторила она еще раз и вышла из магазина.
На улице резкий порыв ветра едва не сбил ее с ног.
* * *
— Когда я прилетал сюда в последний раз, — припомнил Руди, — здешний аэропорт был жалкой помойкой. В день тут садилось два, от силы три рейса, а за багажом приходилось переться в какой-то покосившийся сарай. А теперь погляди-ка — настоящий аэровокзал, не хуже, чем у людей.
Лайнер авиакомпании «Континентал» из Ньюарка приземлился в Сарасоте в час сорок пять дня. Эндрю и его дядя шли вдоль ряда сверкающих магазинов и несли в руках маленькие чемоданчики, которые они провезли с собой в качестве ручного багажа. В отеле они заказали две смежные комнаты; они не планировали оставаться там дольше, чем на одну ночь. Как им и обещали в Нью-Йорке, шофер дожидался их у сектора получения багажа. В руках он держал маленькую табличку с надписью «Фарелл». Он подхватил их чемоданчики и направился к стоящему неподалеку белому «кадиллаку».
— Прямо как свадебное путешествие. А где невеста? — сострил Руди, усаживаясь в лимузин.
Эндрю рассмеялся.
— Вы привезли с собой хорошую погоду, — сообщил водитель.
— Шли дожди? — спросил Руди.
— Нет, просто было прохладно. И ветрено.
— На севере тоже холодрыга, — заметил Эндрю.
— Вот почему я сюда и переехал, — пояснил шофер.
— Прохладно — это как? — поинтересовался Руди.
— Днем градусов до двадцати. Ночью около десяти.
«Тогда какого черта ты сюда переехал», — подумал Руди, но смолчал.
До отеля машина доехала минут за пятнадцать. Там они зарегистрировались как Эндрю и Руди Фареллы и десять минут спустя вошли в свои номера. Когда Руди заглянул к племяннику, тот уже разговаривал по телефону.
— Где мы сможем побеседовать в спокойной обстановке? — говорил Эндрю. — Без помех? — Он послушал, сказал: «Угу», снова послушал, взглянул на часы и со словами: — Отлично. В три мы на месте, — бросил трубку.
— Где? — спросил Руди.
— Их яхта подойдет к доку.
— Эти чертовы испашки помешались на своих яхтах, — сплюнул Руди. — Не нравятся мне яхты. Бросят тебя на корм акулам, никто и не узнает.
— Думаю, все будет нормально, — успокоил его Эндрю. — Если бы они не хотели иметь с нами дело, то зачем бы им просить о стрелке?
— Все равно, не верю я испашкам, — покачал головой Руди. — Они знают, что мы замочили Морено, а теперь назначают встречу на чертовой яхте. Зачем? Чтобы нас прикончить?
— Это другая команда, дядя Руди. Они не меньше нашего счастливы, что Морено отбросил копыта.
— Все равно, — не сдавался Руди. — В прежнее время, если ты летел самолетом, то мог провести пушку в багаже. А теперь, из-за этих вонючих террористов, приходится ходить на стрелки словно голышом.
Эндрю снова взглянул на часы.
— Через пять минут ты оденешься, — бросил он.
Ровно в два тридцать зазвонил телефон. Эндрю снял трубку.
— Мистер Фарелл?
— Да.
— У меня для вас пакет. Могу я подняться?
— Как ваше имя?
— Уилсон.
— Поднимайтесь, Уилсон, — сказал Эндрю. — Пушки, — сообщил он дяде, вешая трубку.
— Очень вовремя, — буркнул тот.
Уилсон оказался темнокожим мужчиной лет под сорок. С собой он принес атташе-кейс с двумя «смит-вессонами» тридцать восьмого калибра. Он не прикоснулся к оружию, предоставив Руди и Эндрю самим доставать его из дипломата. Эндрю догадался, что он не хочет оставлять на пушках отпечатки пальцев: вдруг эти типы приехали в Сарасоту, чтобы кого-нибудь пришить. Когда Эндрю спросил, сколько они должны, Уилсон ответил, что за все уже уплачено. Эндрю хотел было дать ему на чай, но посыльный держался с таким достоинством, что он передумал.
— Счастливой охоты, — бросил Уилсон напоследок.
Ровно в три часа, как и было обещано, к назначенному месту подъехал катер. На его борту золотом сияло имя яхты — КАТИЕНА. То же слово огромными золотыми буквами красовалось на самой яхте, а чуть пониже — порт приписки — Форт-Лодердейл, Флорида. Руди объяснил Эндрю, что на восточном побережье Флориды никто больше не назначал встреч. Слишком много наркотиков в Майами, слишком много местной и федеральной полиции. Заштатные городишки, типа Сарасоты, Форта-Майерс, даже Неаполя, вполне устраивали как колумбийцев, так и ньюйоркцев. В каждом из этих городков можно сесть и поговорить, не опасаясь, что в любой момент легавые вломятся в двери. Тем не менее и Руди, и Эндрю захватили с собой револьверы.
Когда они взобрались по трапу, их приветствовал самый уродливый человек, какого Эндрю когда-либо приходилось видеть. Его лицо покрывало множество шрамов, словно у горевшего в танке танкиста.
Он обменялся рукопожатиями с гостями и представился:
— Меня зовут Луис Идальго. Рад познакомиться. — Говорил он по-английски с сильным акцентом. Очевидно, пока они поднимались по трапу, он обыскал их глазами, потому что сразу же заметил: — Здесь вам оружие не понадобится, хотя если вам так удобнее...
— Нам так удобнее, — сказал Руди.
— Как вам угодно, — холодно улыбнулся Идальго. — Хотите чего-нибудь выпить?
— Я нет, — ответил Руди.
— Спасибо, нет, — покачал головой Эндрю.
— Тогда поднимемся наверх и поговорим.
Яхта представляла собой огромную рыболовецкую шхуну. Они вскарабкались на мостик и расселись на солнце. Идальго был одет в свободные брюки, черные низкие кроссовки и черную же футболку. На груди поверх футболки висел массивный крест на золотой цепочке. И Руди, и Эндрю явились на встречу в легких серых слаксах, голубых пиджаках и белых рубашках с расстегнутым воротом.
— В графине лимонад, — объявил Идальго, — на случай, если вам захочется пить.
— Спасибо, — ответил Руди и налил себе бокал.
— Итак, — начал Идальго, — интересная история приключилась с Морено, не правда ли?
— Ужасно, — покачал головой Руди и сделал глоток лимонада.
— Да покоится душа его с миром, — произнес Идальго и улыбнулся. Когда он улыбался, он выглядел еще ужаснее. — Но после его ухода остался вакуум, да? Потому что он не готовил себе замены, понимаете? Учитывая все обстоятельства, с его организацией покончено. Se acabo. Жаль.
— Вот потому-то мы и здесь, — сказал Эндрю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52