— Знаешь, Сид, это же не просто разговор между нами. Думаю, надо пригласить все руководство. Пусть послушают.
Лучше бы мы побеседовали наедине, мелькнуло у меня в голове, но он настаивал и созвал верхушку Жокейского Клуба: заведующего секретариатом, главу администрации, секретаря распорядителей, чиновника из отдела лицензий, регистрирующего владельцев лошадей, и главу отдела регулирования правил, следящего за дисциплиной на скачках. Они вошли в комнату, уселись и во второй раз за четыре дня озабоченно поглядели на меня. Конечно, их интересовал ход моего расследования. Я подумал, что они готовы меня выслушать из-за случившегося во вторник. Тревор Динсгейт, бесспорно, повысил мои акции среди руководства.
— Лорд Фрайли, для которого я в прошлом объезжал лошадей, попросил меня проверить синдикаты, — начал я. — Дело в том, что он стоял во главе четырех из них и был недоволен результатами скачек. Не удивительно, ведь цены на его лошадей постоянно менялись. Лорд Фрайли почувствовал, что его используют как прикрытие для каких-то махинаций. Естественно, что это ему не понравилось.
Я сделал паузу, понимая, что постарался на первых порах выбрать наиболее обтекаемые выражения. А потом должен был последовать настоящий взрыв.
— В тот же день в Кемптоне капитан Вейнрайт попросил меня проверить эти четыре синдиката. Могу сказать, через них прокручивалось столько дел, что я не понимаю, как им до сих пор удавалось обойтись без скандалов.
Я заметил на лицах удивление. Всем показалось странным, что капитан Вейнрайт обратился с просьбой о проверке синдикатов к Сиду Холли, а не к сотрудникам службы безопасности.
— Лукас Вейнрайт сказал мне, что все четыре синдиката уже обследовались Эдди Кейтом. Он там ничего не обнаружил. А Лукас хотел, чтобы я выяснил, есть ли в синдикатах что-то неладное.
Я снова попытался смягчить положение и не нагнетать страсти. Однако мои слова их явно шокировали. На скачках случалось разное, и мошенников всегда хватало, но коррупция среди руководства? Нет, никогда. Я продолжил:
— Я пришел сюда, на Портмен-сквер, взял папку Эдди Кейта тайком от него и сделал выписки из документов. Я работал в офисе у Лукаса. Он рассказал мне, что шесть месяцев назад дал аналогичное поручение одному человеку. А потом на этого человека, Мэсона, среди белого дня напали на улице в Танбридж-Уэллсе. Его изувечили, и от побоев он потерял сознание. Теперь он слеп и слабоумен. Лукас также назвал мне человека, управляющего этими синдикатами. Его зовут Питер Раммилиз, и он живет как раз в Танбридж-Уэллсе.
Они нахмурились, но не сказали ни слова.
— После этого... я был вынужден на неделю уехать, и у меня пропали мои заметки. Так что пришлось вернуться и заново переписать документы. Эдди Кейт узнал, что я рылся в его бумагах, и, если мне не изменяет память, пожаловался вам, сэр Томас.
— Верно. Я сказал ему, что дело того не стоит. Несколько человек усмехнулись, и напряжение ненадолго ослабело.
А я почувствовал усталость и полную опустошенность.
— Дальше, Сид, — подбодрил меня сэр Томас. Куда же дальше, подумал я. Если бы у меня было больше сил и меня бы не трясло... Но уж раз я начал, придется идти до конца.
— Ладно, — проговорил я. — Вы видели Чико Барнса. Он был здесь со мной во вторник. — Они кивнули. — Ну вот, мы с Чико отправились в Танбридж-Уэллс на встречу с Питером Раммилизом. Случилось так, что он был в отъезде. Мы застали его жену и сынишку, но жена упала с лошади, Чико отвез ее в больницу и взял с собой мальчика. Я остался один у него в доме. И... успел многое осмотреть.
Они опять промолчали, но их лица были весьма красноречивы и как бы говорили: «Ну, ну».
— Я искал какую-нибудь связь с Эдди, однако в доме было на редкость чисто, и хозяин словно приготовился к визиту налоговой полиции.
Они чуть заметно улыбнулись. — Лукас с самого начала предупредил меня, что я буду действовать неофициально и мне ничего не заплатят, но взамен обещал поддержать меня, если понадобится. Вот я и попросил его помочь мне разобраться с делом Тревора Динсгейта, и он пошел мне навстречу.
— Каким образом, Сид?
— Я попросил его написать Генри Трейсу, если умрут Глинер или Зингалу, сразу дать знать в Жокейский Клуб и сообщить мне, чтобы я смог участвовать во вскрытии.
Они закивали головами. Они вспомнили.
— И тогда я обнаружил, что Питер Раммилиз и два нанятых им бандита идут за мной по пятам. Такие типы ни перед чем не остановятся — уж они-то способны ударить по голове и бросить ослепшего где-нибудь в Танбридж-Уэллсе.
Никто не улыбнулся.
— В тот раз я от них ушел и всю следующую неделю колесил по Англии, стараясь получше замести следы. За это время мне удалось многое разузнать о Глинере и сердечных клапанах. Мне также сказали, что двух наемников специально вызвали из Шотландии для защиты синдикатов Питера Раммилиза. Ходили слухи и о том, что один из больших боссов службы безопасности закроет глаза на все махинации, если ему как следует заплатят.
Они вновь были шокированы.
— Кто это тебе сказал, Сид, — стал допытываться сэр Томас.
— Человек, на которого можно положиться, — ответил я, подумав, что, возможно, они отнюдь не считают таким человеком неудачливого жокея Джекси.
— Продолжай.
— Признаться, я мало чего добился с этими синдикатами, но Питер Раммилиз считал иначе. Поэтому позавчера он и два его киллера устроили засаду на нас с Чико.
— Я полагал, что тогда ты вместе с Лукасом отправился в Ньюмаркет повидаться с Каспарами. На следующий день после того, как рассказал нам про Тревора Динсгейта, — задумчиво произнес сэр Томас.
— Да, мы поехали в Ньюмаркет. И я по оплошности на целый день оставил свою машину здесь, под открытым небом. Киллеры ждали, когда мы вернемся. И... и... нас с Чико похитили и увезли к Питеру Раммилизу в Танбридж-Уэллс.
Сэр Томас нахмурился. Остальные слушали холодно и отчужденно, словно подобные дела происходили ежедневно.
Да, такую внимательную и молчаливую аудиторию не часто найдешь.
— Нам с Чико, мягко говоря, пришлось несладко, — продолжил я. — Но мы сумели выбраться, потому что сынишка Питера Раммилиза случайно зашел в сарай и открыл дверь. Так что нас не прикончили в Танбридж-Уэллсе, и мы добрались до дома моего тестя неподалеку от Оксфорда.
Они поглядели на Чарльза и вновь кивнули.
Я глубоко вздохнул.
— После этого я начал многое видеть по-новому.
— Что ты хочешь сказать, Сид?
— Прежде я считал, что два шотландца должны были помешать нам расследовать дело о синдикатах.
Они кивнули. Ну, конечно.
— Но, допустим, что все было совсем наоборот. Допустим, мне указали на эти синдикаты, чтобы устроить засаду. Допустим, что засада и была главной целью.
Молчание.
Я приблизился к кульминации рассказа, однако мои силы и воля были уже на исходе. Я сознавал, что Чарльз сидит рядом и пытается подбодрить меня.
Я почувствовал, что меня начала бить нервная дрожь, взял себя в руки и заговорил сухо и рассудительно. Только таким тоном и можно было вести речь обо всей этой грязной истории.
— Мне показали врага — Питера Раммилиза. Мне дали понять, что я был избит из-за синдикатов. Более того, меня заблаговременно предупредили, поведав о судьбе Мэсона. Короче, мне постоянно намекали, что вскоре со мной расправятся.
Полное молчание. Пустые, невыразительные взгляды.
— Если кто-то набросится на меня среди белого дня, я не успокоюсь до тех пор, пока не узнаю — кто и почему. И я подумал — допустим, этот человек действительно хотел накинуться на меня, но ему было важно, чтобы я никогда не догадался, кто именно и почему. Если я пойду по ложному следу, то поверю, что всему виной Питер Раммилиз, и прекращу поиски.
Один-два чуть заметных кивка.
— Я долго верил, что так оно и есть, — признался я. — Но само нападение было уж слишком наглым, а из разговора киллеров я понял, что им заплатил не Питер Раммилиз, а кто-то другой.
Молчание.
— И когда мы приехали домой к адмиралу, я стал размышлять: если их целью было нападение и его организовал не Питер Раммилиз, то кто же? И тут я понял, кто этот человек.
Они оцепенели.
— Весь план разработал Лукас.
Мои слова взорвали собравшихся — они принялись с жаром возражать, выкрикивать, ерзать на стульях. Они больше не смотрели мне в глаза, всячески показывая, что я ошибся, а ход моих рассуждений попросту нелеп.
— Сид, милый, — укоризненно произнес сэр Томас. — Мы к тебе прекрасно относимся... — Остальные, как по команде, с горечью поглядели на меня. По выражению их лиц можно было судить, что это прекрасное отношение осталось в далеком прошлом... — но ты не должен так говорить. — Скажу откровенно, неторопливо заметил я, — мне давно хотелось выйти из игры и обойтись без громких разоблачений. Больше вы от меня ни слова не услышите. Так что поступайте как знаете.
Я вытер лоб и ощутил страшную слабость. Чарльз привстал, явно желал меня поддержать, но тут же сел на место.
Сэр Томас посмотрел сначала на него, потом на меня и немного успокоился, хотя по-прежнему был изумлен.
— Ладно, — деловито проговорил он. — Мы тебя слушаем.
Разумеется, члены Жокейского Клуба предпочли бы меня не слушать, но слово шефа — закон.
— Для того чтобы понять, почему это произошло, нам нужно проследить события последних месяцев, — устало и без малейшего удовольствия продолжил я. Мы с Чико занимались расследованием. Как вы сами сказали, сэр Томас, нам везло.
Мы решили несколько легких проблем, но в основном, если так можно выразиться, рассортировали их. Мы предвидели, что какие-то негодяи попытаются нас остановить, как только мы засветимся.
Чиновники по-прежнему не верили мне, и мои слова казались им чем-то вроде снега в июле. Но, по крайней мере, до них дошло, что за успех надо платить. Они перестали вертеться на стульях и притихли.
— В той или иной мере мы были к этому готовы. По-своему такое даже полезно. Мы догадались, что затронули чьи-то интересы. Но в результате мы столкнулись с обычными бандитами, которые должны были нас хорошенько припугнуть и поколотить для порядка. Они надеялись, что мы отступим. Однако на нас это не подействовало, — суховато добавил я.
Они вновь искоса поглядели на меня.
— Вскоре меня перестали считать жокеем и увидели, что мы с Чико всерьез взялись за дело. Жокейский Клуб дал нам добро, и мы превратились в постоянную угрозу для крупных мошенников.
— Ты можешь доказать это, Сид? — спросил сэр Томас.
Доказать... Я прекрасно помнил о намерении Тревора Динсгейта расправиться со мной, если я проговорюсь, и у меня не было доказательств.
— Нет, меня предупреждали, меня только предупреждали...
Пауза. Никто не сказал ни слова, и я с легким изумлением продолжил:
— В конце концов я понял, что они и не собирались нас убивать. Убийство неизбежно должно было повлечь за собой расследование, а им хотелось его избежать.
Тут наши интересы совпадали, и от моих слов руководству Жокейского Клуба стало легче.
— Им оставалось лишь одно — сломить и запугать нас. Избить, обессилить, чтобы мы заткнулись, бросили расследование и впредь не лезли не в свои дела.
Мне показалось, что в эту минуту до них дошел смысл моих слов. Они больше не сомневались и не иронизировали, а внимательно, с жадным интересом слушали. Я подумал, что мне стоит вновь упомянуть Лукаса, и, когда я это сделал, они отреагировали не так однозначно, как прежде.
— Если вы хоть на мгновение вообразите, будто кого-то из сотрудников службы безопасности можно подкупить и что такой человек — это сам ее глава, любопытно, как вы будете чувствовать себя на месте Лукаса? Скажите, неужели ему приятно видеть, как частный детектив успешно справляется с его непосредственными обязанностями? Вас бы порадовало, что Сида Холли поздравляют в Жокейском Клубе, а главный распорядитель дает ему карт-бланш, позволяя вести расследование, как он считает нужным?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43