— Судя по вашему акценту, вы не из Луизианы, — констатирует он.
— Нет, — отвечает Скарпетта и отодвигается, задыхаясь от резкого запаха его одеколона.
— Я понял. Одно-два слова — и это ясно. — Он делает глоток «отвертки». — Дайте подумать. Не из Техаса, на мексиканку не похожи, — усмехается он.
Скарпетта продолжает читать статью по биологии в журнале «Сайнс», гадая, когда же он поймет ее прозрачный намек и оставит ее в покое. Скарпетта не любит разговаривать с незнакомцами. Минуты через две человек начинает интересоваться, куда она едет и зачем, и затрагивает щекотливую тему ее профессии. Если она говорит, что работает врачом или адвокатом, это не унимает любопытство соседа. Если признается, что одновременно и врач, и адвокат — последствия оказываются хуже. А признание, что она патологоанатом, вообще равносильно катастрофе. Всплывают разные подробности загадочных дел и судебных ошибок, и на высоте в тридцать тысяч футов Скарпетта чувствует себя в ловушке. Есть и другие. Этим нет дела до того, где она работает, зато они совсем не прочь поужинать с ней. Или выпить в баре, а потом отправиться в гостиничный номер. Их, как и ее подвыпившего соседа, больше интересует ее тело, а не резюме.
— Да, кажется, непростая статейка, — замечает он. — Наверное, вы учительница.
Скарпетта не отвечает.
— Видите, у меня хорошо получается. — Он прищуривает глаза, щелкая толстыми пальцами перед ее лицом. — Учительница биологии! Дети сейчас пошли совсем бестолковые. — Он поднимает пластмассовый стаканчик с напитком, взбалтывает лед. — Честно говоря, не представляю, как вы с ними управляетесь, — продолжает он, видимо, и вправду решив, что она учительница. — Могут и пистолет в школу запросто притащить.
Продолжая читать, Скарпетта чувствует на себе его взгляд.
— У вас есть дети? У меня трое подростков. Неудивительно, я женился в двенадцать, — смеется он, брызгая слюной. — Может, оставите мне свои координаты, на случай, если мне понадобятся уроки биологии, пока мы оба будем в Батон-Руж? Вы туда, или дальше? Я живу в центре. Уэлдон Винн, с двумя "н". Хорошее имя для политика, верно?
Скарпетта смотрит на часы, пытаясь изобразить на лице улыбку, имя Уэлдона Винна приводит ее в замешательство.
— Уже недолго осталось, — отвечает она.
— Представляете, если буду баллотироваться в правительство? Рекламные плакаты по всей Луизиане: «Истина в Винне». Поняли? Или «От Виннта всем оппонентам». Если повезет, моим соперником будет какой-нибудь мистер Маслоу. Когда его рейтинги упадут, про него скажут: «Мистер Маслоу растаял». — Он подмигивает Скарпетте.
— А вы не задумывались, что вашим соперником может быть женщина? — интересуется Скарпетта, не отрывая взгляд от журнала, словно ей неизвестно, что Уэлдон Винн — прокурор штата Луизиана. Это на него жаловалась Ник Робияр.
— Черта с два. Любая женщина побоится со мной соперничать.
— Понятно. Так вы политик? — наконец спрашивает Скарпетта.
— Прокурор округа Батон-Руж, красотка. Собственной персоной.
Он выдерживает эффектную паузу, допивает напиток и поворачивает голову в поисках стюардессы. Заметив ее, машет рукой.
Неужели это простое совпадение? То, что Уэлдон Винн сидит рядом в самолете, а Скарпетта как раз расследует загадочную смерть, которой прокурор, по словам Ланье, так интересуется в последнее время? То, что всего пару часов назад она виделась с Жан-Батистом Шандонне?
Скарпетта недоумевает, как Уэлдону Винну удалось перехватить ее в Хьюстоне. Может быть, он уже был там? Она не сомневается, он знает, кто она и зачем летит в Батон-Руж.
— В Новом Орлеане у меня уютный домик во французском квартале. Может, зайдете? Я буду там всего пару дней, надо уладить кое-какие дела с губернатором. Буду рад предложить свои услуги в качестве гида. Могу показать колонну, где сохранился след от пули, которой застрелили Хью Лонга.
Скарпетта знает все о печально известном убийстве сенатора Лонга. Когда в девяностых дело снова открыли, результаты повторного расследования обсуждались на всех симпозиумах судмедэкспертов. Все, хватит с нее напыщенной болтовни Винна!
— К вашему сведению, — начинает она, — так называемый «след» на мраморной колонне оставлен не пулей, предназначавшейся Хью Лонгу или кому бы то ни было. Вероятнее всего, это дефект камня или искусственное повреждение для привлечения туристов. Кстати, — добавляет она, наблюдая, как тает улыбка на лице Винна, — после убийства здание Конгресса ремонтировали и мраморные колонны заменили. Я удивлена, вы столько времени проводите в столице и не знаете этого, — закачивает Скарпетта.
— Меня должна встретить тетя, а если мы опоздаем, вдруг она уйдет? — Элберт спрашивает Скарпетту, словно они летят вместе. Он потерял интерес к своим карточкам, теперь аккуратно сложенным возле голубого сотового телефона. — Скажи, сколько времени? — спрашивает он.
— Почти шесть, — отвечает Скарпетта. — Если хочешь поспать — обещаю, что разбужу тебя, когда будем подлетать.
— Мне не хочется спать.
Она вспоминает, когда в первый раз заметила в аэропорту мальчика, играющего с карточками. Тогда он был со взрослыми, и Скарпетта решила, что он летит с семьей — просто сидят на разных местах. Ей и в голову не могло прийти, что маленького ребенка отпустили одного. Тем более, в такое время.
— Ничего себе. Мало кто так хорошо разбирается в следах от пуль, — произносит прокурор штата, забирая у стюардессы напиток.
— Вы правы. — Скарпетта думает о бедном мальчике. — Так ты что, один? — спрашивает она. — А почему не в школе?
— Сейчас весенние каникулы. Дядя Уолт подвез меня и передал стюардессе. И я не устал. Иногда я сижу дома допоздна, смотрю разные фильмы. У нас тысяча каналов. — Он делает паузу и пожимает плечами. — Ну, может, не тысяча, но очень много. У тебя есть домашние животные? У меня была собачка; ее звали Нестле, потому что она была коричневая, как шоколадка.
— Понятно, — отвечает Скарпетта. — Собачки цвета шоколадки у меня нет, зато есть английский бульдог, коричневый с белым, с очень большими зубами. Его зовут Билли. Знаешь, как выглядит английский бульдог?
— Как питбуль?
— Вовсе нет.
— Могу я спросить, где вы остановитесь в городе? — встревает в разговор Уэлдон Винн.
— Нестле по мне очень скучала, когда меня не было дома, — жалобно произносит Элберт.
— Еще бы, — отвечает Скарпетта. — Думаю, Билли тоже по мне скучает. Но мой секретарь о нем заботится.
— Нестле была девочкой.
— И что с ней случилось?
— Не знаю.
— Да уж, а вы — загадочная леди, — говорит прокурор, глядя на Скарпетту.
Поймав его холодный взгляд, Скарпетта поворачивается к нему, наклоняется и шепчет ему на ухо:
— Хватит с меня вашего дерьма.
104
Бентон — единственный пассажир на борту самолета службы внутренней безопасности.
Приземлившись в аэропорту Луизианы, он торопливо спускается по трапу, с небольшой спортивной сумкой в руках. Он совсем не похож на того, прежнего Бентона, каким его помнили друзья: щетина на лице, черная бейсболка с эмблемой Суперкубка и темные очки изменили его до неузнаваемости. Черный костюм, купленный вчера в мужском отделе «Сакс». Ботинки от «Прада» на резиновой подошве, пояс, тоже «Прада», и черная футболка. Хорошо на нем сидят только футболка и ботинки. Костюм он не носил уже несколько лет, и вчера в примерочной вдруг понял, как ему не хватает нового мягкого кашемира, шерсти и хлопка из прошлого, когда портные отмечали мелком, где нужно подправить.
Интересно, кому после его мнимой смерти Скарпетта отдала его дорогую одежду. Учитывая ее характер, скорее всего, она либо вообще не притрагивалась к его вещам, либо попросила кого-нибудь их забрать. Может быть, Люси — ей было бы проще избавиться от остатков его присутствия в доме, ведь она знала, что он жив. Но, опять же, все зависело от актерских способностей Люси и от конкретной ситуации. На секунду Бентон представляет боль Скарпетты, ее нескрываемое горе, и у него сжимается сердце.
Стоп! Пустая трата времени и сил на бесполезные размышления. Нужно сосредоточиться.
Быстро пересекая взлетную полосу, Бентон замечает «Белл-407», темно-синий вертолет с шасси для посадки на воду, заземлением и яркими полосками по бокам. Номер 407. Особый отдел.
От Нью-Йорка до Батон-Руж примерно тысяча миль. Если ей не повезло с ветром, она добралась сюда за десять часов, сделав несколько дозаправок по дороге. Если ветер был попутный — гораздо меньше. В любом случае, если она вылетела сегодня утром, то должна была прилететь после полудня. Он спрашивает себя, что она делала с тех пор, и с ней ли Марино.
Машина уже ждет Бентона на стоянке — темно-красный «ягуар», взятый напрокат в Новом Орлеане, одна из привилегий частных клиентов. Бентон подходит к девушке за стойкой, позади нее на экране отображаются прибывающие рейсы. Их немного, напротив его рейса написано — совершил посадку. Вертолета Люси не видно, значит, она прилетела давно.
— Для меня должна быть машина, — уверенно произносит Бентон: сенатор позаботился о каждой детали.
Девушка просматривает списки. Обводя взглядом фойе, Бентон замечает на диванчике пилотов, с интересом смотрящих выпуск новостей. На экране — старая фотография Жан-Батиста Шандонне. Неудивительно: он сбежал сегодня днем, переодевшись в форму одного из двух убитых им охранников.
— Господи, только посмотри на этого отвратительного парня, — комментирует один из пилотов.
— Смеёшься? Да разве это человек?
Эта фотография Шандонне сделана в Ричмонде, Виргиния, три года назад, после его ареста. Тогда он был небрит: все лицо, включая лоб, покрыто завитками волос. Глупо показывать такое старье: Шандонне не стал бы убегать из тюрьмы, не побрившись, — он был бы слишком заметен. Эти фотографии не помогут, особенно, если он наденет кепку и солнечные очки, или как-нибудь по-другому скроет свое уродливое лицо.
Девушка в ужасе смотрит на экран.
— Если бы я его увидела, тут же умерла бы от сердечного приступа! — восклицает она. — Он что, правда, такой, или это розыгрыш?
Бентон нетерпеливо смотрит на часы — обычный преуспевающий бизнесмен, который спешит по делам. Однако, верный своему призванию, он не может не сделать предостережение.
— Боюсь, правда, — говорит он девушке. — Я слышал о его зверствах несколько лет назад. Думаю, стоит быть бдительнее, пока его не поймали.
— Кошмар! — Она передает ему документы на машину. — Вашу кредитку?
Бентон достает платиновую карточку «Америкэн Экспресс» из бумажника, в котором лежат еще две тысячи долларов, в основном сотнями. Остальные деньги рассованы по карманам. Не зная, насколько затянется дело, Бентон готов ко всему. Он подписывает документы.
— Спасибо, мистер Эндрюс. Будьте осторожны на дороге, — широко улыбаясь, произносит девушка. Улыбка — неотъемлемая часть ее профессии. — Надеюсь, вам понравится в Батон-Руж.
105
Скарпетта и Элберт наблюдают за разгрузкой багажа в главном терминале аэропорта Батон-Руж. Ее тревога усиливается.
Сейчас уже около семи, и Скарпетта начинает не на шутку волноваться, что за мальчиком никто не приедет. Он забирает чемодан и подходит к Скарпетте, только что выловившей сумку.
— Похоже, вы нашли себе нового друга, — за ее спиной раздается голос Уэлдона Винна.
— Пойдем, — обращается она к Элберту. Они проходят сквозь автоматические стеклянные двери. — Я уверена, твоя тетя приедет с минуты на минуту. Наверное, не может поставить машину, здесь парковаться запрещено.
Вокруг ходят суровые солдаты в камуфляже с автоматами наготове. Элберт, похоже, их не замечает, лицо его раскраснелось.
— Нам нужно поговорить, доктор Скарпетта, — прокурор, наконец, произносит ее имя и обнимает за плечи.
— Лучше уберите руки, — тихо предупреждает она.
Он убирает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55