— Таинственные огни...
— Я сказал, забудь о них! — крикнул Киёси с пылающими глазами.
Он никогда не злился на нее и не повышал голоса. Дзюнко молча отвернулась, чтобы смахнуть слезы.
— Прости! — В голосе молодого человека больше не слышалось злости, только усталость. — Я не хотел обидеть тебя. Но так будет лучше, поверь мне.
Дзюнко поежилась от порыва холодного ветра, влетевшего в окно.
— А как же деньги? Наши планы? — шмыгнув носом, спросила она.
Киёси подошел к девушке, приобнял ее за плечо. Он принужденно усмехнулся:
— Эта старая гадалка лишь поведала городскую сплетню, предсказав то, что мы хотели услышать. Нет призраков, нет сокровищ. Мы были глупцами, поверив ей.
Обеспокоенная безнадежностью, прозвучавшей в голосе Киёси, Дзюнко украдкой взглянула на него. Он озабоченно смотрел на нее, но мысли его явно блуждали далеко, занятые чем-то своим.
— Если огни не призраки голландцев, то что это? — спросила Дзюнко, не желая отказываться от их мечты.
Киёси убрал руку с плеча девушки, оставив там ощущение тепла.
— Я не могу тебе этого сказать.
Его упрямство заставило Дзюнко забыть о достоинстве. Она быстро повернулась, чтобы видеть его лицо.
— Пожалуйста, расскажи мне, что произошло? — Дзюнко вцепилась в его рукав. — Я хочу помочь!
Прижимая девушку к себе, Киёси гладил ее волосы. Она ощущала дрожь его руки, его прерывистое дыхание у себя на макушке, его теплую силу. Но тело молодого человека оставалось напряженным.
— Ты ничего не можешь сделать, — с горечью проговорил он. — Я должен справиться с этим сам. — После долгой паузы Киёси снова заговорил, словно обращаясь к самому себе: — Мне придется решить, делать ли то, что нужно, даже если это повредит... кое-кому. — Отпустив ее, он сглотнул ком в горле. — Мне не хочется этого говорить, Дзюнко. Но... думаю, нам следует прекратить наши встречи.
— Прекратить встречи? Почему? — Дзюнко уже не могла скрывать своих чувств. — Ты больше не любишь меня? У тебя есть кто-то еще?
— Я не это имею в виду! — Киёси взял ее за руки и прижал их груди. — Я люблю тебя. Больше у меня никого никогда не будет. Но так лучше. Пожалуйста, пойми меня.
— Нет!
Какой-то звук парализовал обоих: на лестнице послышались шаги.
— Это начальник, — шепнул Киёси и подтолкнул Дзюнко к окну, к которому была приставлена лестница, доходившая до самой земли. — Давай! Пока он не увидел тебя!
— Подожди, Киёси! — взмолилась Дзюнко. Они не могли вот так расстаться, ни в чем не разобравшись.
Шаги стали громче, ближе. Как бы Дзюнко ни хотелось остаться, она тревожилась за карьеру Киёси. Он помог ей выбраться в окно. Ее руки и ноги нащупали перекладины лестницы. Спускаясь вниз, Дзюнко неотрывно смотрела вверх, чтобы в быстро угасающем свете дня последний раз увидеть Киёси.
Быстро махнув рукой и коротко, напряженно улыбнувшись, он отвернулся от окна и скрылся из виду.
* * *
— Эй! Есть там кто-нибудь наверху? — крикнул Сано, поднимаясь по лестнице внутри башни.
Обремененный конем, он потерял Дзюнко из виду в лесу. Однако башня казалась ему единственным местом, куда она могла пойти. Сано громко назвал свое имя и должность, чтобы стражник наверху не принял его за врага. Появившись в люке, проделанном в полу комнаты наверху башни, он оказался лицом к лицу с молодым человеком, который смотрел на него в безмолвном страхе.
— Вы Киёси, не так ли? — Сано вспомнил встречу с ним вчера на берегу. — Сын шефа Охиры?
Киёси сглотнул.
— Я... ожидал начальника. — Он поспешно поклонился. — Примите мои извинения за столь нелюбезный прием, сёсакан-сама. Позвольте мне быть в вашем распоряжении.
— Я ищу молодую даму по имени Дзюнко, — сказал Сано, удивляясь, отчего молодой человек так нервничает. — Она дочь торговца Урабэ. Вы не видели ее?
— Нет! — Киёси отступил к окну и поднял с пола подзорную трубу. Он вертел длинную металлическую трубку так, словно ему некуда было деть руки. — Нет, я никого не видел.
— Я слышал здесь голоса, — заметил Сано.
— Это я разговаривал сам с собой. Я учу голландский язык. — Киёси показал на лежавшую на полу книгу. — Я просто практиковался.
Снизу раздался приглушенный удар. Заметив встревоженный взгляд юноши, Сано подошел к окну. Он выглянул и увидел лестницу. От короткого трепещущего движения внизу зашелестела листва деревьев.
— Вы знакомы с Дзюнко? — спросил Сано.
— Нет! Ну, я мог видеть ее в городе. Но я не знаком с ней, нет.
Он врал смело, глядя при этом прямо в глаза Сано, но тот сразу понял правду. Киёси и Дзюнко — тайные любовники, которые украдкой провели здесь время вместе. Переживая утрату Аои, Сано посочувствовал молодым людям.
— Я хотел спросить Дзюнко, что ей известно о таинственных огнях в заливе, — пояснил он. Увидев страх, мелькнувший в глазах юноши, Сано подумал, что, возможно, в конечном счете что-нибудь да узнает. — Вы когда-нибудь бывали на ночном дежурстве?
— Иногда. — Длинные пальцы Киёси вертели подзорную трубу. — Не часто. В это время я обычно нахожусь в портовом патруле.
— Может, все же вы видели огни? — предположил Сано. — Не знаете ли причину их появления?
Киёси украдкой бросил взгляд в окно.
— Нет. Я никогда не видел огней. Вообще-то я не верю в их существование. Думаю, какой-нибудь пьяница вообразил, будто что-то видел, а потом рассказал приятелям. Теперь все в Нагасаки считают, что сами видели огни, и имеют свою точку зрения на то, что они означают. — Киёси отрывисто засмеялся. — Вы знаете, как это бывает.
Сано знал, как распространяется сплетня, превращаясь в реальность, но не понимал, почему Киёси так упорно отрицает существование огней или пытается погасить его интерес к ним. Посмотрев в окно, Сано понял, что башня — идеальное место для наблюдения за всей широкой панорамой неба, города и моря.
— Можно взглянуть в вашу подзорную трубу?
— Да, конечно, сёсакан-сама.
Явно обрадовавшись перемене темы, Киёси подал Сано трубу и показал, как с ней управляться. Сано нацелил трубку в окно и начал шарить по горизонту. Он подкрутил регулировочное колесико, и расплывчатая картинка приобрела кристальную четкость. Небо цвета холодной прозрачной лазури на западе оттенялось золотом. Сано отчетливо видел каждый клубок, каждый изгиб бегущих облаков. На деревьях под горой суетились птицы; по улицам следовали паланкины и крошечные фигурки пешеходов. Корабли в заливе, казалось, стояли так близко, что Сано инстинктивно протянул руку, желая потрогать их. В открытом море покачивался голландский корабль с ясно различимыми мачтами и парусами. Хоть Сано и восхищался изобретением подзорной трубы, его охватило дурное предчувствие. К настоящему моменту капитан и команда, видимо, уже получили его послание. Каков будет их ответ?
Сано навел трубу на Дэсиму, увидел стражников, патрулировавших периметр и главную улицу. Ему почти удалось прочесть предостережения, вывешенные на столбах вокруг острова.
— У вас здесь великолепный вид, — отметил он, возвращая подзорную трубу Киёси. — Скажите, а не вы ли дежурили в ночь исчезновения директора Спаена?
Молодой человек вздрогнул и чуть не выронил инструмент. Прижав его к груди, словно щит, он проговорил:
— Да. Пожалуй, я.
— Вы тогда не заметили ничего необычного на Дэсиме? — продолжил расспросы Сано. Киёси покачал головой, его глаза расширились, в них плескалась тревога. На шее быстро двигался кадык. — Какие-нибудь подозрительные действия; или странные посещения? Какие-нибудь лодки вокруг острова?
Опять отрицательные ответы. Потом Киёси быстро заговорил:
— Простите меня, но в заливе ночью очень темно. Отсюда трудно разглядеть, что происходит, особенно в бурю вроде той, что была тогда. И я... я, возможно, уснул. Или увлекся уроками. Простите, я не могу ничем помочь вам.
Сано это не убедило, и он попытался все же получить информацию, но опять наткнулся на отказ. Наконец он распрощался с Киёси. Юноша точно что-то знает, его ответы не выдерживают критики. Сано припомнил, как тот был расстроен, когда увидел труп на берегу. Он начинал верить в то, что огни каким-то образом связаны с убийством: ведь упоминание об одном и о другом вызывает у Киёси одинаковую реакцию.
Если другие ниточки не приведут к убийце, Сано придется расспросить Киёси еще раз, надавить на него.
Глава 13
Когда Сано вернулся в город, западная часть неба стала ярко-оранжевой. Заходящее солнце, погружавшееся в сиреневые и розовые облака, набрасывало мерцающее красное покрывало на океан, где корабли словно плавали в крови. Лампы освещали ворота и мигали за окнами. Горы и скалы постепенно теряли свои очертания. Сано подъехал к караульному помещению Дэсимы как раз в тот момент, когда на берег выбрались десять ныряльщиков.
— Огнестрельного оружия не нашли? — спросил он, разочарованно глядя на их пустые руки.
— Нет, и к тому же слишком темно — нельзя ничего разглядеть, — ответил старший группы.
— Возобновите поиски утром, — приказал Сано.
Он намеревался еще раз допросить шефа Охиру и служащих, однако, прежде чем Сано спешился и вошел в караулку, его внимание привлекло странное зрелище. Он съехал на прибрежную дорожку, чтобы лучше видеть.
В заливе одна из китайских джонок сияла сотнями фонарей, украшавших ее мачты; золотые паруса метались, как пламя. На палубе музыканты нестройно исполняли мелодию на флейте, барабанах и цимбалах. Матросы плясали, их косички взлетали и падали; песни плыли над водой. С горы сходила вереница людей с красными фонарями в руках, а монахи в оранжевых халатах несли пару носилок. На первых стояла большая золотая статуя толстого улыбающегося божества, окруженная цветами и курившимися благовониями. На других восседал миниатюрный старичок с обритой наголо головой. Поверх монашеских одеяний он набросил разноцветный парчовый хитон. Другие монахи несли предметы, сделанные из позолоченной бумаги: лошадей, корабли, мебель, животных, стопки монет. За ними двигалась возбужденная толпа китайских моряков. Японские стражники, вооруженные бамбуковыми палками, сопровождали процессию к пирсу, который вел к джонке.
Спрыгнув с коня, Сано присоединился к собравшейся на берегу толпе зевак.
— Что происходит? — спросил он у какого-то солдата.
— Это церемония по поводу выхода в море китайской джонки. Статуя изображает их морское божество. Они просят у него удачного путешествия.
— А монах на носилках? — Сано, правда, уже догадывался об ответе.
— Лю Юнь. Настоятель китайского храма.
Желая получше рассмотреть этого подозреваемого, Сано передал поводья солдату, велев ему присмотреть за конем. Он протиснулся сквозь скопление китайцев на пирсе, где монахи уже помогали Лю Юню выбраться из носилок. Они передали ему горящий факел. Напевая что-то глубоким, хорошо поставленным голосом, настоятель поджег искусно сделанное из позолоченной бумаги изображение дома. Дым поднялся к небу, пепел полетел в море. Золотое морское божество благосклонно улыбалось со своих носилок, когда небесам поднесли символический дар. Матросы на борту джонки махали руками и кричали. Музыка заиграла громче и быстрее. Все присутствующие радостно суетились. Сано подошел к стражнику.
— Здесь есть кто-нибудь, кто говорил бы по-китайски и по-японски? — спросил он, сожалея, что, учась писать по-китайски, не научился говорить на этом языке. — Мне нужно побеседовать с настоятелем Лю Юнем.
— Переводчик не обязателен, — раздался голос со странным акцентом.
Обернувшись, Сано увидел, что сжиганием подношений занялись другие монахи, а настоятель стоит у него за спиной. Морщинистая кожа Лю Юня являла собой сочетание нежной хрупкости старинного шелка и желтизны слоновой кости. Голова на тонкой шее казалась слишком большой для его тела, но лицо было умным, с правильными чертами, с выдающимися скулами и ушами, похожими на маленькие морские раковины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52