Там находилась общая комната. Снаружи было десять человек — трое на веранде, остальные, вероятно, за домом. Удастся ли ему поднять шум, чтобы отвлечь внимание стражников и проникнуть в здание к доктору Хюйгенсу?
Тут, посмотрев вдоль улицы, Сано увидел Нирина, который вышел из хирургического кабинета доктора. Сано шмыгнул назад во двор и припустил в сторону кабинета. Из дома появился стражник, и Сано спрятался за деревом. Наконец-то он у цели. Сано заглянул в окно.
Доктор Хюйгенс стоял у стола, на котором они исследовали труп Яна Спаена. На столе спал молодой человек, прикрытый одеялом. Одинокий стражник, привалившись к стене, стоял спиной к двери. Сано в мгновение ока влетел в кабинет, его рука обвила шею стражника в удушающем захвате. Пациент не проснулся, однако доктор Хюйгенс вскрикнул от неожиданности.
— Тихо! — прошипел Сано, удерживая своего пленника, размахивающего руками и кашляющего. Он чуть усилил захват. Кашель перешел в хрип; затем стражник обмяк и потерял сознание. Сано опустил его на пол, закрыл дверь и повернулся к Хюйгенсу: — Почему вы солгали мне?
Доктор не стал притворяться, будто не понимает. Его глаза за очками на мгновение закрылись, когда он вздохнул, всем своим видом выражая печаль, в которой сквозило облегчение.
— Я не хотеть вы думать, что я убивай Спаен, — сказал он, поправляя повязку на ноге своего пациента. — Я бояться.
Сано вспомнил спокойную бесстрастность, с которой доктор осматривал труп Яна Спаена. На похоронах, когда Хюйгенс произнес: «Пусть простятся все наши грехи», он, возможно, молился за душу Спаена — или просил отпущения грехов за его убийство. Хюйгенс помог Сано потому, что верит в законность, или чтобы защитить себя?
— Вы подрались со Спаеном перед тем, как он умер, — сказал Сано. — Из-за чего?
Хюйгенс колебался ровно столько времени, сколько понадобилось, чтобы отвести Сано в угол, где их разговор не побеспокоил бы пациента. Либо доктор не знал, что Сано больше не имел полномочий на Дэсиме, либо ему было все равно и он хотел признаться.
— Я хотеть уйти из Ост-Индской компании; поехать домой. Спаен мне не разрешать. — Потом последовал рассказ о бесшабашной молодости и последующем преображении; о том, как Спаен получил власть над Хюйгенсом и как ею воспользовался. — Я не хотеть убивать Франц Тульп. — Страдальческий взгляд доктора Хюйгенса молил, чтобы Сано поверил ему. — Я пьяный. Мы драться. Я ударить слишком сильно. Он падать. — Доктор сделал долгий дрожащий выдох, словно вновь переживал тот далекий день. По его красному лицу обильно струился пот; тело издавало резкий запах. Сано скосил глаза на дверь, с нетерпением ожидая продолжения рассказа. — Потом приходить Ян Спаен. Он видеть тело Тульп, я с окровавленный трубка. Я испугаться, он позвать... позвать...
— Полицию, — подсказал Сано.
Хюйгенс торопливо продолжил:
— Но Спаен сказать, он поможет. Мы поднять тело и унести. Я сказать, что, если кто-нибудь увидеть нас? Спаен сказать подождать. Потом проехать экипаж, быстро. Мы бросить тело перед ним. Лошади, экипаж проехать по телу. Мы бежать. Слышать экипаж остановиться, люди кричать: они думать, что они убить Тульп.
Видимо, так подумали и остальные. Позднее Хюйгенс услышал, что власти сочли смерть Тульпа несчастным случаем, которые были нередки во время праздников в Голландии: пьяный молодой человек попал под экипаж, которым управляли не менее пьяные молодые люди. Собутыльники Хюйгенса держали рот на замке из страха перед наказанием. И он мог бы позабыть об убийстве, если бы не Спаен. Сано было жаль Хюйгенса, его восхищали предпринятые тем усилия для того, чтобы искупить преступление. Неприязнь к Спаену возросла. Чтобы разгадать тайну смерти жестокого человека, Сано поставил на карту все. Но он не допустил бы, чтобы антипатия к убитому повлияла на его суждения. Как не простил бы подозреваемого, который внушал ему симпатию.
— Я спрошу вас еще раз, — сказал Сано. — Где вы были в ночь исчезновения Спаена?
Доктор Хюйгенс сделал шаг назад, но его глаза смело смотрели на Сано.
— В своей комнате, спать. Я не убивать Спаена.
— Вы переправляли тайком товары из склада на Дэсиме в бухту в заливе?
— Я не заниматься контрабандой. Я не убивать.
— Вы поместили пулю в тело Спаена?
— Нет! Нет! — Хюйгенс неуклюже упал на колени перед Сано и умоляюще сложил руки. — Друг, — плача, проговорил он, — я виноват, что не сказать вам, что Спаен обидеть меня. Но я не убивать. Я не знать ничего о контрабанде. Пожалуйста, поверить. Простить меня.
Разочарованный Сано вздохнул. Материальных улик, привязывающих Хюйгенса к убийству Спаена или к контрабанде, он не имел, но все же теперь не сомневался в виновности доктора. Хюйгенс однажды убил однокашника в приступе пьяной ярости. Если он не полностью изменил себя, то мог сделать то же самое и со Спаеном. То, что он обманул доверие Сано, поставило точку в его деле. Сано ни в коем случае не должен был доверять варвару; их миры слишком далеки друг от друга, их ценности слишком различны. Расследование провалено, улики скомпрометированы. И если следующие шаги Сано не принесут положительного результата, он лишится чести и жизни.
— Я должен идти, — сказал он.
Сано взял шлем лежавшего без сознания стражника, длинный меч, снял с него панцирь, халат и поножи. Сбросив свою верхнюю одежду, он облачился в украденную форму и оставил свой короткий меч. Стражник был крупнее его, и доспехи сидели на нем слишком свободно, но Сано следовало замаскироваться. Он запихнул безвольное тело в пустой шкаф, бросил туда веревку и крюк и закрыл дверцу.
— Если кто-нибудь зайдет, объясните, что стражник вышел на улицу, — сказал Сано доктору Хюйгенсу, и тот с готовностью закивал. Потом Сано выскользнул в заднюю дверь.
Глава 30
Сано пересек двор. Его лицо было частично прикрыто забралом и боковинами украденного шлема. Сердце Сано дрогнуло, когда три стражника, сидевшие возле крыльца дома варваров, подняли на него глаза. Проходя мимо них, он кивнул. Они кивнули ему в ответ и вернулись к карточной игре. Сано перевел дух: первое препятствие преодолено. Добравшись до ограды, он открыл ворота и вышел в опоясывавший периметр проход. Нервы его были напряжены до предела.
Его преследовала опасность прямого столкновения с любым, кто опознает в нем самозванца, пока он находится в ловушке из двух изгородей. Если бы Сано мог просто сдаться первому попавшемуся патрулю, чтобы не добавлять убийства к перечню уже имеющихся преступлений!
Сано поспешно двинулся вдоль веерообразного изгиба острова и тут услышал за спиной быстрые шаги. Испуг гулко отозвался в висках, и он прибавил ходу. Слева появились нужные ему ворота. Сано проскользнул через них в сад, к тому месту, где располагалась канцелярия. Там не было ни души; поскольку варваров посадили под замок, а все подходы к Дэсиме перекрыли, служба безопасности здесь несколько расслабилась. За прудом изящной формы и деревьями у южной стены стоял дом главного чиновника — двухэтажное, крытое соломой строение с массивным крыльцом и зарешеченной верандой. Сано помнил его со времени своего первого посещения. Вдоль западной стены располагались служебные коттеджи заместителей, переводчиков, помещение, где голландцы продавали свои товары, огнестойкие склады и конюшни. Сано не заметил никакого движения. Когда он бросил взгляд на закрытые решеткой окна дома Охиры, его надежды поблекли, хотя он находил и благоприятные моменты в складывавшейся ситуации. Ему будет трудно пробраться в дом незамеченным, но присутствие служащих Охиры следует считать скорее подспорьем, чем препятствием.
Сано так смело направился к двери, как если бы был стражником, выполняющим официальное поручение. Открыв дверь, он оказался в темном пустом коридоре с низким потолком, голым дощатым полом и бумажными стенами с деревянными планками. Из первой комнаты справа доносился шорох бумаги. Сано застыл перед дверью и прислушался.
Над ним скрипнули доски потолка: там кто-то был. Однако первый этаж, за исключением этой комнаты, казался безлюдным. Сано осторожно заглянул туда и увидел просторное канцелярское помещение с большим рабочим столом, расположенным на приподнятой платформе в нише-кабинете. В стены были встроены книжные полки, в простенках стояли металлические сундуки, деревянные шкафы и ширмы, а вдоль окон вытянулся ряд маленьких столов. Перед одним из них на коленях сидел молодой самурай. Расположившись так, что Сано видел его профиль, он писал на свитке, хмурясь от усердия.
Вспомнив прежние годы, когда он был клерком и ученым, Сано ощутил ностальгию. Он постарался ожесточить душу по отношению к этому юноше, всколыхнувшему в нем воспоминания о тех мирных, но давно прошедших временах. Вынув короткий меч, Сано вошел в комнату и прикрыл за собой дверь. Клерк поднял глаза. Крик замер у него на губах, когда Сано схватил его за ворот и приставил к горлу меч.
— Молчи, или я убью тебя! — шепнул Сано молодому человеку.
Даже не дернувшись, юноша прохныкал: «Да, господин». Его поднятое вверх лицо побелело, глаза бегали. Сано ощущал, как дрожит его худенькое тело. Сердце Сано стучало слишком сильно. «Хоть бы мне не пришлось убивать этого невинного человека!»
— Записи о товарах, привезенных в Японию директором Спаеном, — сказал Сано тихо, спокойно и властно. Как старший чиновник на Дэсиме, Охира был обязан иметь перечень импортных голландских товаров. — Где они? — Клерк всхлипнул. Испуганный, он быстро и громко дышал. Сано бросил взгляд на дверь, опасаясь, как бы их не услышали другие служащие. — Не шуми, и я не сделаю тебе ничего плохого. — Он немного переместил меч — так, чтобы клинок не касался горла. — Покажи мне записи, и я отпущу тебя.
— Там. Вон там... — Клерк дрожащей рукой указал на нишу-кабинет, где на столе старшего чиновника Охиры лежал длинный развернутый свиток, испещренный иероглифами.
— Там все товары?
— Да. Да!
Все еще крепко держа юношу, Сано спрятал меч в ножны. Сняв с юноши пояс, он одним концом связал ему лодыжки, другим запястья.
— Нет, — простонал клерк. — Пожалуйста...
Сано смял лист бумаги и засунул его клерку в рот, заставляя его молчать. Быстро подойдя к столу Охиры, он стал изучать свиток, на котором стояла дата двухлетней давности. Китайский шелк, британская шерсть, индийский хлопок, шкуры камбоджийской лани, мускатный орех с Пряных островов, голландские подзорные трубы... Каждое наименование было описано в деталях. Но Сано больше интересовало то, чего в списке недоставало. Как он и полагал, здесь не было ни малейшего упоминания об огнестрельном оружии и часах, найденных в пещере контрабандистов. А на свитке стояла круглая красная личная печать старшего чиновника Охиры — доказательство того, что он сфальсифицировал складскую опись, не включив в нее товары, которые, как он знал, будут проданы незаконно, а значит, Эдо никогда не узнает о них.
Сано ликовал, свернув свиток и спрятав его под свободно сидевшие на нем доспехи. Он завладел уликой, необходимой, чтобы доказать трибуналу его невиновность, уликой, свидетельствовавшей о том, что контрабанда осуществлялась еще до приезда Сано в Нагасаки, и указывавшей на одного из его главных обвинителей.
Прежде чем уйти, Сано увидел на столе лист бумаги, наполовину покрытый иероглифами: незавершенная копия описи. Среди уже прочитанных наименований в глаза Сано бросилось описание контрабандных товаров. Бумага была чистой, белой и хрустящей; почерк принадлежал Охире. Старший чиновник, предвидя проверку записей, готовит новую опись с включением наименований товаров, пропущенных в оригинале.
То, что оба документа лежали рядом и совершенно открыто, заинтриговало Сано. Конечно, если все служащие Дэсимы участвуют в заговоре, то Охире незачем прятать компрометирующие бумаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52