— Но сидр… он же не крепче лимонада, — пожал плечами Виноградов, осушая стакан и отставляя его в сторону.
— Это только так кажется.
Бородач оказался прав. Бутылки стремительно сменяли одна другую, затем счет уже начал вестись на ящики — и вскоре Владимир Александрович почувствовал себя совершенно своим в этом веселом, легком братстве сытых и не связанных никакими взаимными обязательствами людей.
В конце концов он даже не без успеха повторил вслед за официантом весь процесс угощения собравшихся…
— Браво, русский!
— Ты просто настоящий кабальеро!
— Предлагаю выпить за дружбу…
К трем часам ночи он уже перезнакомился со всеми, оказавшимися за столиком — благо, языковой барьер растворился в алкоголе, и виноградовского словарного запаса вполне хватало для взаимопонимания. Более того, откуда-то из глубин памяти назойливо полезли наружу испанские выражения типа «но пасаран!» и ругательное «ихо де пута»…
— За встречу, русский! — Владимир Александрович не помнил, представлялся ли он по имени, но так получилось, что собеседники называли его так же, как бородач. Это не казалось обидным, но «сеньор Виноградов» звучало бы лучше.
— Чин-чин! — Очень красивую русоволо сую итальянскую журналистку звали, как выяснилось, Габриэла.
Сидящая рядом девушка с загадочным именем Дэльфин, которая первой возмутилась насчет «убийства» молодого сидра, была, кажется, откуда-то из Восточной Европы — миниатюрная, с короткой мальчишеской стрижкой и ямочками на щеках. То ли она, то ли ее родители эмигрировали несколько лет назад во Францию, и теперь Дэльфин работала на радио.
Бородач оказался чистопородным британцем и представился издателем и литературным критиком, а неразговорчивого немца в углу отрекомендовали как Эриха Юргенса, криминального репортера. Местным уроженцем был только, пожалуй, похожий на индейца Хуан, пресс-секретарь фестиваля.
Несколько хуже запомнились другие — без особых церемоний присоединявшиеся к компании и так же легко исчезавшие в дыму и суматохе ресторанного веселья…
…Начало припекать, и Владимир Александрович нехотя перевернулся на живот — стоит уже, наверное, сходить искупаться.
Та-ак! Кто же все-таки поинтересовался, чем он занимается? И с чего вообще зашла об этом речь? Не вспомнить…
— Я занимаюсь криминальными темами, — ответил он тогда. Не очень понятно, однако в этом-то и заключается неоспоримое преимущество беседы на чужом языке: что бы ты ни ляпнул, можно списать на плохое знание соответствующей лексики.
— А — конкретно? Журналистика, литература?
Вот! Эту реплику точно подал некстати дотошный немец — все еще удивились, что он вообще напомнил о своем существовании.
Но Владимира Александровича так просто в тупик не загонишь:
— Широкие аспекты воздействия организованной преступности на общество.
Господин Юргенс кивнул — а остальным и подавно такого объяснения было достаточно.
Да-а… Конец вечера, который как-то незаметно перетек в глубокую ночь, никак не хотел восстанавливаться в единое целое — так, отдельные отрывочные картинки сомнительного содержания и достоверности.
Интересно, к примеру, с чего это вдруг они отправились кататься на машине? Вшестером… За рулем сидел Хуан, потому что автомобиль, вроде бы, принадлежал ему — но и это не факт.
Уехали, правда, уже после того, как Владимир Александрович сгонял к себе в номер и принес пол-литра «Столбовой» питерского разлива… Единственное, что помнится точно — искренняя радость и облегчение на лицах провожающих официантов. И большое пятно на столе от коктейля из водки со светлым пивом.
— Мать их в душу! — довольно громко выругался по-русски Владимир Александрович. Встал и направился к кромке воды — купаться… Купаться! Точно — они все купались вчера при луне в каком-то горном источнике.
Бородач с Виноградовым разделись до гола и сразу же нырнули, а у немца оказались какие-то смешные трусы в горошек, он долго упирался и пришлось даже применить силу… О цвете нижнего белья итальянки судить было невозможно в виду отсутствия на ней такового.
На обратном пути на колени к майору уселась Дэльфин — сначала это было чертовски приятно, но постепенно нога затекла, и он с облегчением дождался возможности вылезти, наконец, из автомобиля…
Море показалось Виноградову теплее, чем в первый раз. Стараясь не дотрагиваться до песка, он сунул руку в карман шортов и достал часы — пора было возвращаться. Натянув одежду прямо на мокрое тело, Владимир Александрович побрел по направлению к отелю, по пути аккуратно обходя загорающих…
— Буэнос тардес! — с неизменной испанской улыбкой поприветствовала его девушка-портье — другая, не та, что вчера, но тоже очень даже симпатичная.
— Хэлло! — Виноградов взял ключ, но вместе с ним на пластиковую поверхность стойки лег и продолговатый плотный конверт с эмблемой гостиницы. — Спасибо, конечно, но…
Фамилии адресата не было, только три цифры, соответствующие номеру, который занимал Владимир Александрович. Своих данных отправитель тоже не указал.
Служащая с грехом пополам объяснила, что это стандартный образец внутренней пневматической почты отеля. В таких, как правило, администрация рассылает счета за дополнительные услуги — но и постояльцы вправе общаться между собой подобным образом. У самого сеньора на столике рядом с зеркалом лежит несколько аналогичных — а еще бумага, рекламные календарики и фирменная шариковая ручка.
Впрочем, большинство предпочитает пользоваться телефоном…
— Извините. — Майор будто случайно уронил на пол ключи. Нагибаясь, неожиданно обернулся: холл был по обыкновению прохладен и пуст, во всяком случае в поле зрения никто не болтался. — Извините…
Не исключено, что это уведомление о выселении — за вечер в.ресторане и ночные художества. Кто их знает, может, тут с моралью и общественным порядком еще строже, чем где-нибудь в Поволжье! Однако инстинкт матерого сыщика указывал на другое.
Виноградов встал, и, стараясь на всякий случай держать послание подальше от лица, надорвал краешек конверта — ура! Ни ядовитого дыма, ни взрыва…
Маленький листок из блокнота с реквизитами гостиницы «Дон Мануэль». Текст, отпечатанный на компьютере:
«SIDRERIA BALBINO, 20.00».
Ни даты, ни подписи… Но иллюзий не было — информация предназначалась именно ему.

* * *
В принципе, когда есть пусть даже самая примитивная карта города, найти нужный адрес не проблема. Тем более что и расстояния здесь смешные, из конца в конец можно пешком добраться минут за сорок… Даже быстрее, чем на такси!
Название, разумеется, образовано от короткого и пенистого слова сидр. Поэтому, взяв со столика пестрый справочник, Владимир Александрович сразу открыл его на разделе бесчисленных ресторанчиков и кафе.
— Ну-ка, посмотрим… Ага! Вот оно. — Имелся также адрес и телефон.
Тот, кто выбирал место встречи, неплохо знал Хихон или, по меньшей мере, основательно подготовился — «Сидрерия Бальбино» находилась вроде бы и в центре, но несколько в стороне от тех улиц и улочек, которым отдавали предпочтение участники и гости фестиваля. От гостиницы не далеко и не близко… В самый раз.
Вышел Виноградов заблаговременно — техника шпионской безопасности предписывает обязательно изучить обстановку, принюхаться и при малейших сомнениях, плюнув на все, уносить ноги. Впрочем, конспиративные соображения в данном случае сыграли далеко не главную роль. Просто в номере сидеть было скучно, а прогулка к тому же могла помочь поближе, изнутри познакомиться с городом.
По правде говоря, Виноградов очень любил маленькие уютные европейские магазинчики, заполненные всякой всячиной — от копеечных сувениров и сладостей до мебели и электронной аппаратуры. И вовсе не обязательно было что-либо покупать… Такой обстоятельный и неторопливый «шоппинг» он давно уже предпочитал всем остальным видам туристической программы.
Часы на башне показывали четверть восьмого.
Владимир Александрович еще раз, на всякий случай, сверился с путеводителем, свернул его и сунул в карман — даже жалко, что маршрут до сидрерии так прост и недолог!
С уверенным видом местного жителя майор зашагал по направлению к ближайшему ориентиру, площади Плаза дель Кармен… Миновал ее, двинулся дальше, но вскоре понял, что теряет ориентировку. Крохотные, короткие — в несколько домов — улочки умудрялись так пересечься и переплестись, что сопоставить их с изображением на плане было выше человеческих сил. В какой-то момент Виноградов, например, попытался обойти по параллельному переулку загородивший дорогу грузовик, но мостовая неожиданно оборвалась, уперевшись в глухой тупичок, и незадачливому пешеходу пришлось возвращаться обратно.
Тут уже было не до магазинов… Красоты утопающего в теплых сумерках городка тоже перестали интересовать — стрелка на циферблате неумолимо приближалась к назначенному времени. Виноградов замысловато выругался в чей-то адрес, скомкал ни в чем не повинную туристическую схему и с размаху запустил ею в урну.
В конце концов, ошалевший и мокрый от пота, он вышел на оживленную магистраль — с указателями, светофорами и множеством разговорчивых местных жителей. Отсюда осталось рукой подать до вожделенного «Бальбино»…
— О, буэнос диас! — прямо с порога завопил Виноградов. В такой ситуации главное было вести себя как можно естественнее.
— Буэнос ночес! — сочно улыбнувшись малиновыми губами, поправила его Габриэла.
— Никакой разницы, — успокаивающе махнул рукой Владимиру Александровичу немец. Он фамильярно положил ладонь на загорелое плечо соседки и только после этого предложил: — Садись к нам!
— Гуляешь? — поинтересовалась итальянка, одновременно привычным движением стряхивая с себя руку Эриха. Судя по всему, она проделывала это уже не в первый раз.
— Да… Изумительный город! — Виноградов взял стул и уселся напротив парочки.
Немец тут же заказал еще бутылку сидра — это граничило с благородством, потому что в его глазах пришелец явно казался ненужной помехой. Габриэла же наоборот, судя по всему, пресытилась нордической бесцеремонностью — и третий в данной ситуации был явно не лишним.
Выпили… Нервному разгоряченному майору напиток пришелся как нельзя более кстати:
— Здесь неплохо, друзья мои.
— Да, тихо… Ты что — бежал?
— Нет. Просто климат непривычный!
В заведении столиков было явно больше, чем посетителей — то ли не время, то ли на период праздника народ предпочитал места повеселее.
— Как ты после вчерашнего, русский?
— Ну сейчас уже неплохо.
Посмеялись, поговорили о том о сем…
С каждым новым стаканом сидра господин Юргенс вел себя все развязнее — чувствовалось, что итальянка давно уже не знает, как от него избавиться.
— Bay, я совсем забыла… — неожиданно спохватилась она, придвигая сумочку и одновременно выдернув из-под тяжелой соседской лапищи аппетитную коленку. — Эй, полегче! Уже есть восемь часов? А, русский?
— Давно! — с сожалением констатировал Виноградов.
— Тогда нужно бежать… Сегодня пресс-конференция самого Даниэля Чеваррия, а у меня по плану с ним интервью.
— Плюнь ты на это, Габи! Смотри — мы с русским куда интереснее. Посидим еще…
— Нет, мальчики, работа есть работа…
Итальянка затушила в пепельнице сигарету и посмотрела — сначала на Эриха, коротко, а затем и на Владимира Александровича:
— Терпеть не могу необязательных людей — это причиняет ненужные неудобства и тому, кто ждет, и самому опоздавшему.
— Но, может быть, мы сейчас все вместе…
— Чао! — Демонстрируя полную финансовую независимость от представителей противоположного пола, красавица выложила на скатерть две монеты по двести песет. — Хватит? Встретимся в «Каса Пачин».
И прежде чем мужчины успели должным образом отреагировать, она легко поднялась и шагнула на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50