— Мы должны быть во всеоружии».
В конце интервью сообщалось, что собеседница разведена, увлекается восточными единоборствами и живописью эпохи позднего Возрождения, отлично стреляет из всех видов оружия, любит спагетти, а из напитков предпочитает кубинский ром с колой.
— Это точно, — припомнил Владимир Александрович лихие попойки на террасе «Касса Пачин». — Это она любит…
— Кто? — на всякий случай обернулся от набирающего силу застолья оперативник. Вряд ли он мог допустить, что Виноградов разговаривает сам с собой.
— Да нет, я так. — Майор отмахнулся и сложил газету пополам. Потом опять развернул, посмотрел на засаленный снимок. На всякий случай запомнил дату в верхнем углу страницы и с наслаждением скомкал бумагу: — Ну козел… Мальчишка!
— Мужики, заканчиваем! Скоро Питер, — посмотрел на часы спохватившийся сыщик.
Действительно, катер уже подходил к пассажирскому терминалу…
Разумеется, из начальства никого на месте не оказалось. Так что оценить помятый, но образцово-трезвый вид возвратившегося из ответственной «командировки» майора было некому. Разоружившись, Владимир Александрович положил на стол перед дежурным по Управлению короткий рапорт:
— Вот, передай моему шефу… Задержанных нет, замечаний по личному составу тоже. Спецсредства не применялись.
Офицер мельком глянул на стандартный текст и переложил его в одну из многочисленных папок. Уточнил равнодушно:
— Дожидаться не будешь?
— Еще чего!
— Правильно. Домой?
— Да, отоспаться надо. Спокойного дежурства!
— Пока! Будь здоров…
Виноградов поднялся к себе в кабинет, с наслаждением переоделся в штатское и потрогал появившуюся за сутки на подбородке щетину:
— Да, видок не ахти.
Несвежее белье прилипало к телу, руки пахли костром и копченой бараниной. Мучила изжога…
Дома первым делом — в душ!
Попрощавшись на выходе с молоденьким постовым, Владимир Александрович почти выбежал на Захарьевскую и с ни на что не похожим чувством хорошо исполненного долга направился к своей верной четырехколесной подружке, творению Волжского автозавода.
Красная «пятерка» стояла там же, где майор оставил ее позавчера, чуть ли не в квартале от подъезда пресс-службы. Ближе припарковаться не было никакой возможности — да и то, считай, повезло! Служебные машины и заметно превосходящие их числом личные автомобили сотрудников главка монолитной шеренгой выстроились вдоль проезжей части, то и дело в отчаянии заползая на тротуар и перекрывая все, что только можно перекрыть.
Картина запруженных индивидуальным транспортом улиц перед «казенными домами» опровергала досужие домыслы нытиков и скандалистов о снижении жизненного уровня и благосостояния стражей порядка. Не вызывало сомнения, что по количеству лошадиных сил на милицейскую душу сотрудники органов внутренних дел далеко превысили российский среднестатистический показатель. Чтобы лично убедиться в этом, вполне достаточно пройтись погожим весенним вечерком мимо доблестного ОМОНа или штаб-квартиры РУОП… Впрочем, и в районах давно уже не лаптем щи хлебают!
Владимир Александрович сунул руку в карман, нащупал брелок дистанционного управления и нажал кнопку, «Пятерка» в ответ радостно всхлипнула и дважды подмигнула фарами: все в порядке! Сигнализацию Виноградову разработал и смонтировал по какому-то хитрому индивидуальному проекту приятель, бывший начальник одного из «технических» подразделений КГБ — бесплатно, в благодарность за оказанную когда-то услугу. Противоугонная система подходила больше для «мерседесов» правительства или бандитских пуленепробиваемых иномарок, поэтому Владимир Александрович опасался, что скорее украдут ее саму, чем отечественную машину преклонных годов…
— Ола, русский! Привет.
Прежде чем обернуться на знакомый голос, Виноградов ощупал глазами пространство вокруг. Удивительно, но ни один пистолетный ствол ни в лоб, ни под лопатки не упирался. Не было видно по бокам также здоровяков с наручниками.
— Бонжур, Дэльфин.
— Не против, если я сяду к тебе в машину? — Вопрос был задан по-английским, с тем неповторимым акцентом, который еще при первой встрече на побережье Астурии привлек внимание майора.
— Ну если ты даже знаешь, какая из них моя…
— Мерси! — Девушка метнула по сторонам короткие взгляды и, не заметив ничего подозрительного, устроилась на переднем сиденье.
Она очень неплохо выглядела. И одета по ситуации: джинсы, курточка, высокие шнурованные ботинки. Очки и кожаный рюкзачок делали ее неотличимой от сотен и тысяч питерских студенток среднего достатка.
— Куда едем?
— Это не имеет значения.
Владимир Александрович, скорее, был удивлен, чем напуган. Ясно, что если бы девушке поручили его ликвидировать или похитить, события развивались бы несколько иным образом.
— Ну тогда для начала попробуем сдать назад…
Двигатель прогрелся достаточно быстро, и после ряда хитроумных маневров Виноградову удалось-таки вырулить на Литейный проспект.
— Странно, — первой прервала молчание пассажирка. — Мне казалось, что вы будете удивлены несколько больше!
Судя по всему, она явно ожидала от Владимира Александровича совершенно иной реакции на свое появление. И теперь напряженно прикидывала, какой информацией может располагать собеседник.
— Я просто так рад, что не могу найти слов.
Фраза прозвучала настолько неискренне, что пассажирка даже поморщилась:
— Тогда, в номере, словарного запаса вам вполне хватало! Помните Хихон? Вы вернулись, а я ждала…
— Помню, — пожал плечами Владимир Александрович. — Я также не забыл, на сколько вреден для желудка острый астурийский сыр.
— О, русский! Если бы я знала, что вы обидитесь… — Девица изобразила виноватую улыбку. — Не люблю смешивать постель с работой.
Проскочив через мост и свернув по привычке направо, он задумался. Везти Дэльфин домой было незачем — да и не хотелось. Хорошо, попробуем на нейтральной территории…
— Что это такое? — покосилась налево пассажирка.
— Тюрьма. — Владимир Александрович не знал, как будет по-английски «следственный изолятор».
Он мысленно перебрал содержимое собственного бумажника: финансы позволяли отступление от режима экономии.
— Кстати, по поводу работы… Меня не которое время не было в Петербурге, немного устал. Понимаете?
— Да, я знаю, — в голосе пассажирки не звучало уже и намека на кокетство. — Но нам необходимо побеседовать.
— Вы завтракали?
— Спасибо, я не хочу есть.
— Тогда просто посидим, попьем кофе.
Виноградов нахально подрезал неторопливый панелевоз, перестроился и на мигающий сигнал светофора вывернул с набережной вглубь промышленной зоны. По обе стороны разбитой дорожки замелькали увенчанные колючей проволокой заборы.
— Это тоже тюрьма?
— Нет, это просто заводы. Промышленные гиганты…
— Хм-м… Понятно тогда, почему ваши рабочие сделали революцию!
— Наши? — поднял брови Владимир Александрович.
Кажется, «хвоста» прицепить не успели. Впрочем, при современном развитии оперативно-технических средств гонять туда-сюда бригады наружного наблюдения зачастую вовсе не требуется.
Вскоре они уже выходили из автомобиля перед крошечным кафе на Выборгской стороне:
— Пожалуйста, Дэльфин… Попробуйте пока ни о чем не говорить. Здесь редко бывают иностранцы, поэтому не хочется привлекать внимание.
— О'кей.
И она действительно сохранила скромное молчание до тех пор, пока Виноградов не вернулся с двумя стаканами растворимого «Пеле» и парой пирожных:
— Теперь можно открыть рот?
— Да. — Владимир Александрович деликатно смахнул со стола бумажной салфеткой оставшиеся от предыдущих посетителей крошки. — Нравится?
— Неплохое место… С точки зрения конспирации! — Действительно, в помещении было темно, накурено и практически пусто. Звуковой фон создавался заезженным двухкассетником над стойкой.
— Итак?
— Даже не знаю, с чего начать… Может быть, с ваших «пальчиков» на магазине автомата?
— Простите, Дэльфин. Я, кажется, не со всем расслышал.
— Мадрид. Парк Ретиро… Один автомат полиция нашла в пруду, а второй был в руках у покойника. Только вот отпечатки на его магазине оказались принадлежащими совсем другому лицу!
— Неужели?
Виноградов уже не раз прокручивал в голове ту суматошную сцену после ликвидации Хуана. Все верно, но только кто же ожидал такой дотошности от испанских полицейских!
— «Пальчики» идентифицированы. Догадались, чьи они?
— Дэльфин… Можно я буду продолжать называть вас именно так?
— Конечно! Можете не поверить, но это мое настоящее имя, — улыбнулась собеседница.
— Тем более. И ведь приехали ко мне вы, не правда ли? Поэтому, начинайте.
— Даже не представляю, с чего начать.
Сидящая напротив женщина еще раз пытливо посмотрела в глаза Виноградову, пытаясь определить степень его информированности. И Владимиру Александровичу надоело:
— Ну, может быть, задача облегчится, если я скажу, что знаю о вашем сотрудничестве с Генералом?
— Откуда?
— Мы так не договаривались. Это ведь правда?
— Да! — Дэльфин щелкнула зажигалкой, прикурила и двинула к себе пустое блюдце. — Хорошо. Я работала на вашу разведку по линии экстремистских группировок Западной Европы. Достаточно давно, на идейной основе… Потом Генерал забрал меня к себе.
Виноградов непроизвольно кивнул: похоже! При развале советских спецслужб немногочисленные профессионалы попытались спасти самое ценное — зарубежную агентуру.
— На этот раз я должна была оперативно прикрывать немца…
В изложении собеседницы события вокруг похищенной валюты развивались следующим образом.
Задача перед прибывшими в Хихон «господином Юргенсом» и «французской журналисткой» стояла вполне конкретная: установить доверительный контакт в человеком из России и убедить его в существовании якобы похищенных во Франкфурте-на-Майне «евро-денег» и их подлинности.
По легенде немец был представителем криминальных кругов, а Дэльфин — наоборот, сотрудничала с Интерполом. Предполагалось, что он подкинет русскому нужную информацию и образец купюры, а партнерша по своим полицейским каналам все подтвердит.
Однако проблемы начались с первых же часов пребывания в Хихоне. Неожиданно выяснилось, что вокруг Виноградова царит непонятная и неконтролируемая суета — кто-то «зарядил» его номер дистанционным радиомикрофоном, постоянно велось ненавязчивое, но плотное негласное сопровождение…
— И тогда вы решили обострить ситуацию?
— Форсировать! — уточнила Дэльфин.
Разослав по гостиничной пневмопочте «загадочные» приглашения, она создала на первой встрече Юргенса с русским специфический эмоциональный фон, на котором собственное появление «журналистки» в постели Виноградова бьшо воспринято именно так, как требовалось.
— Все рассчитано…
— Ну перед операцией Генерал переправил мне от аналитиков ваш психологический портрет, — пожала плечами собеседница. — Так что ничего особенно сложного!
— Та-ак… Наживка проглочена. А дальше?
— Дальше Юргенс случайно обнаружил, что меня опознал тот самый англичанин, бывший сотрудник контрразведки… Мы не догадывались тогда, кто он и на кого работает, но рисковать не имели права.
— И ты его ликвидировала?
— Пришлось. Второпях, практически без нормального алиби и элементарной подготовки. Времени не было даже порасспросить его толком.
— Конечно, одной тяжело! — посочувствовал Владимир Александрович.
Дэльфин кивнула — как коллега коллеге:
— Трудно. Здоровый попался мужик.
— А Юргенс?
— Ха! Немец ночью тобой занимался, что бы не дать очухаться и поскорее выпихнуть из Хихона. Подальше от чужих глаз и ушей.
— Помню… — Та ночь в гостинице «Дон Мануэль» до сих пор отзывалась в мозгу раскаленными иглами боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
В конце интервью сообщалось, что собеседница разведена, увлекается восточными единоборствами и живописью эпохи позднего Возрождения, отлично стреляет из всех видов оружия, любит спагетти, а из напитков предпочитает кубинский ром с колой.
— Это точно, — припомнил Владимир Александрович лихие попойки на террасе «Касса Пачин». — Это она любит…
— Кто? — на всякий случай обернулся от набирающего силу застолья оперативник. Вряд ли он мог допустить, что Виноградов разговаривает сам с собой.
— Да нет, я так. — Майор отмахнулся и сложил газету пополам. Потом опять развернул, посмотрел на засаленный снимок. На всякий случай запомнил дату в верхнем углу страницы и с наслаждением скомкал бумагу: — Ну козел… Мальчишка!
— Мужики, заканчиваем! Скоро Питер, — посмотрел на часы спохватившийся сыщик.
Действительно, катер уже подходил к пассажирскому терминалу…
Разумеется, из начальства никого на месте не оказалось. Так что оценить помятый, но образцово-трезвый вид возвратившегося из ответственной «командировки» майора было некому. Разоружившись, Владимир Александрович положил на стол перед дежурным по Управлению короткий рапорт:
— Вот, передай моему шефу… Задержанных нет, замечаний по личному составу тоже. Спецсредства не применялись.
Офицер мельком глянул на стандартный текст и переложил его в одну из многочисленных папок. Уточнил равнодушно:
— Дожидаться не будешь?
— Еще чего!
— Правильно. Домой?
— Да, отоспаться надо. Спокойного дежурства!
— Пока! Будь здоров…
Виноградов поднялся к себе в кабинет, с наслаждением переоделся в штатское и потрогал появившуюся за сутки на подбородке щетину:
— Да, видок не ахти.
Несвежее белье прилипало к телу, руки пахли костром и копченой бараниной. Мучила изжога…
Дома первым делом — в душ!
Попрощавшись на выходе с молоденьким постовым, Владимир Александрович почти выбежал на Захарьевскую и с ни на что не похожим чувством хорошо исполненного долга направился к своей верной четырехколесной подружке, творению Волжского автозавода.
Красная «пятерка» стояла там же, где майор оставил ее позавчера, чуть ли не в квартале от подъезда пресс-службы. Ближе припарковаться не было никакой возможности — да и то, считай, повезло! Служебные машины и заметно превосходящие их числом личные автомобили сотрудников главка монолитной шеренгой выстроились вдоль проезжей части, то и дело в отчаянии заползая на тротуар и перекрывая все, что только можно перекрыть.
Картина запруженных индивидуальным транспортом улиц перед «казенными домами» опровергала досужие домыслы нытиков и скандалистов о снижении жизненного уровня и благосостояния стражей порядка. Не вызывало сомнения, что по количеству лошадиных сил на милицейскую душу сотрудники органов внутренних дел далеко превысили российский среднестатистический показатель. Чтобы лично убедиться в этом, вполне достаточно пройтись погожим весенним вечерком мимо доблестного ОМОНа или штаб-квартиры РУОП… Впрочем, и в районах давно уже не лаптем щи хлебают!
Владимир Александрович сунул руку в карман, нащупал брелок дистанционного управления и нажал кнопку, «Пятерка» в ответ радостно всхлипнула и дважды подмигнула фарами: все в порядке! Сигнализацию Виноградову разработал и смонтировал по какому-то хитрому индивидуальному проекту приятель, бывший начальник одного из «технических» подразделений КГБ — бесплатно, в благодарность за оказанную когда-то услугу. Противоугонная система подходила больше для «мерседесов» правительства или бандитских пуленепробиваемых иномарок, поэтому Владимир Александрович опасался, что скорее украдут ее саму, чем отечественную машину преклонных годов…
— Ола, русский! Привет.
Прежде чем обернуться на знакомый голос, Виноградов ощупал глазами пространство вокруг. Удивительно, но ни один пистолетный ствол ни в лоб, ни под лопатки не упирался. Не было видно по бокам также здоровяков с наручниками.
— Бонжур, Дэльфин.
— Не против, если я сяду к тебе в машину? — Вопрос был задан по-английским, с тем неповторимым акцентом, который еще при первой встрече на побережье Астурии привлек внимание майора.
— Ну если ты даже знаешь, какая из них моя…
— Мерси! — Девушка метнула по сторонам короткие взгляды и, не заметив ничего подозрительного, устроилась на переднем сиденье.
Она очень неплохо выглядела. И одета по ситуации: джинсы, курточка, высокие шнурованные ботинки. Очки и кожаный рюкзачок делали ее неотличимой от сотен и тысяч питерских студенток среднего достатка.
— Куда едем?
— Это не имеет значения.
Владимир Александрович, скорее, был удивлен, чем напуган. Ясно, что если бы девушке поручили его ликвидировать или похитить, события развивались бы несколько иным образом.
— Ну тогда для начала попробуем сдать назад…
Двигатель прогрелся достаточно быстро, и после ряда хитроумных маневров Виноградову удалось-таки вырулить на Литейный проспект.
— Странно, — первой прервала молчание пассажирка. — Мне казалось, что вы будете удивлены несколько больше!
Судя по всему, она явно ожидала от Владимира Александровича совершенно иной реакции на свое появление. И теперь напряженно прикидывала, какой информацией может располагать собеседник.
— Я просто так рад, что не могу найти слов.
Фраза прозвучала настолько неискренне, что пассажирка даже поморщилась:
— Тогда, в номере, словарного запаса вам вполне хватало! Помните Хихон? Вы вернулись, а я ждала…
— Помню, — пожал плечами Владимир Александрович. — Я также не забыл, на сколько вреден для желудка острый астурийский сыр.
— О, русский! Если бы я знала, что вы обидитесь… — Девица изобразила виноватую улыбку. — Не люблю смешивать постель с работой.
Проскочив через мост и свернув по привычке направо, он задумался. Везти Дэльфин домой было незачем — да и не хотелось. Хорошо, попробуем на нейтральной территории…
— Что это такое? — покосилась налево пассажирка.
— Тюрьма. — Владимир Александрович не знал, как будет по-английски «следственный изолятор».
Он мысленно перебрал содержимое собственного бумажника: финансы позволяли отступление от режима экономии.
— Кстати, по поводу работы… Меня не которое время не было в Петербурге, немного устал. Понимаете?
— Да, я знаю, — в голосе пассажирки не звучало уже и намека на кокетство. — Но нам необходимо побеседовать.
— Вы завтракали?
— Спасибо, я не хочу есть.
— Тогда просто посидим, попьем кофе.
Виноградов нахально подрезал неторопливый панелевоз, перестроился и на мигающий сигнал светофора вывернул с набережной вглубь промышленной зоны. По обе стороны разбитой дорожки замелькали увенчанные колючей проволокой заборы.
— Это тоже тюрьма?
— Нет, это просто заводы. Промышленные гиганты…
— Хм-м… Понятно тогда, почему ваши рабочие сделали революцию!
— Наши? — поднял брови Владимир Александрович.
Кажется, «хвоста» прицепить не успели. Впрочем, при современном развитии оперативно-технических средств гонять туда-сюда бригады наружного наблюдения зачастую вовсе не требуется.
Вскоре они уже выходили из автомобиля перед крошечным кафе на Выборгской стороне:
— Пожалуйста, Дэльфин… Попробуйте пока ни о чем не говорить. Здесь редко бывают иностранцы, поэтому не хочется привлекать внимание.
— О'кей.
И она действительно сохранила скромное молчание до тех пор, пока Виноградов не вернулся с двумя стаканами растворимого «Пеле» и парой пирожных:
— Теперь можно открыть рот?
— Да. — Владимир Александрович деликатно смахнул со стола бумажной салфеткой оставшиеся от предыдущих посетителей крошки. — Нравится?
— Неплохое место… С точки зрения конспирации! — Действительно, в помещении было темно, накурено и практически пусто. Звуковой фон создавался заезженным двухкассетником над стойкой.
— Итак?
— Даже не знаю, с чего начать… Может быть, с ваших «пальчиков» на магазине автомата?
— Простите, Дэльфин. Я, кажется, не со всем расслышал.
— Мадрид. Парк Ретиро… Один автомат полиция нашла в пруду, а второй был в руках у покойника. Только вот отпечатки на его магазине оказались принадлежащими совсем другому лицу!
— Неужели?
Виноградов уже не раз прокручивал в голове ту суматошную сцену после ликвидации Хуана. Все верно, но только кто же ожидал такой дотошности от испанских полицейских!
— «Пальчики» идентифицированы. Догадались, чьи они?
— Дэльфин… Можно я буду продолжать называть вас именно так?
— Конечно! Можете не поверить, но это мое настоящее имя, — улыбнулась собеседница.
— Тем более. И ведь приехали ко мне вы, не правда ли? Поэтому, начинайте.
— Даже не представляю, с чего начать.
Сидящая напротив женщина еще раз пытливо посмотрела в глаза Виноградову, пытаясь определить степень его информированности. И Владимиру Александровичу надоело:
— Ну, может быть, задача облегчится, если я скажу, что знаю о вашем сотрудничестве с Генералом?
— Откуда?
— Мы так не договаривались. Это ведь правда?
— Да! — Дэльфин щелкнула зажигалкой, прикурила и двинула к себе пустое блюдце. — Хорошо. Я работала на вашу разведку по линии экстремистских группировок Западной Европы. Достаточно давно, на идейной основе… Потом Генерал забрал меня к себе.
Виноградов непроизвольно кивнул: похоже! При развале советских спецслужб немногочисленные профессионалы попытались спасти самое ценное — зарубежную агентуру.
— На этот раз я должна была оперативно прикрывать немца…
В изложении собеседницы события вокруг похищенной валюты развивались следующим образом.
Задача перед прибывшими в Хихон «господином Юргенсом» и «французской журналисткой» стояла вполне конкретная: установить доверительный контакт в человеком из России и убедить его в существовании якобы похищенных во Франкфурте-на-Майне «евро-денег» и их подлинности.
По легенде немец был представителем криминальных кругов, а Дэльфин — наоборот, сотрудничала с Интерполом. Предполагалось, что он подкинет русскому нужную информацию и образец купюры, а партнерша по своим полицейским каналам все подтвердит.
Однако проблемы начались с первых же часов пребывания в Хихоне. Неожиданно выяснилось, что вокруг Виноградова царит непонятная и неконтролируемая суета — кто-то «зарядил» его номер дистанционным радиомикрофоном, постоянно велось ненавязчивое, но плотное негласное сопровождение…
— И тогда вы решили обострить ситуацию?
— Форсировать! — уточнила Дэльфин.
Разослав по гостиничной пневмопочте «загадочные» приглашения, она создала на первой встрече Юргенса с русским специфический эмоциональный фон, на котором собственное появление «журналистки» в постели Виноградова бьшо воспринято именно так, как требовалось.
— Все рассчитано…
— Ну перед операцией Генерал переправил мне от аналитиков ваш психологический портрет, — пожала плечами собеседница. — Так что ничего особенно сложного!
— Та-ак… Наживка проглочена. А дальше?
— Дальше Юргенс случайно обнаружил, что меня опознал тот самый англичанин, бывший сотрудник контрразведки… Мы не догадывались тогда, кто он и на кого работает, но рисковать не имели права.
— И ты его ликвидировала?
— Пришлось. Второпях, практически без нормального алиби и элементарной подготовки. Времени не было даже порасспросить его толком.
— Конечно, одной тяжело! — посочувствовал Владимир Александрович.
Дэльфин кивнула — как коллега коллеге:
— Трудно. Здоровый попался мужик.
— А Юргенс?
— Ха! Немец ночью тобой занимался, что бы не дать очухаться и поскорее выпихнуть из Хихона. Подальше от чужих глаз и ушей.
— Помню… — Та ночь в гостинице «Дон Мануэль» до сих пор отзывалась в мозгу раскаленными иглами боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50