— Может, и придется, — улыбнулась Барбара.
В тот день Карр в полной мере продемонстрировал свое умение управлять самолетом.
Когда самолет снижался, желудок Флетча оставался на прежней высоте. Когда разворачивался, Флетчу казалось, что желудок прошибет ему бок. Когда поднимался, желудок возвращался на привычное место только для того, чтобы уйти вверх или в сторону.
Флетчу очень хотелось зарыться головой в мягкую землю, что лежала внизу.
При посадке в самолет и на взлете Флетч чувствовал себя вполне сносно.
А вскоре после подъема ощутил резь в глазах. Солнечные лучи, казалось, прожигали ему голову насквозь.
Тяжело дыша через рот (губы стали толстыми как сосиски), Флетч понял, что тошноту ему не подавить.
Он схватил Карра за плечо.
— Карр! — крикнул он. — Я заболел! Серьезно заболел! Пожалуйста, как можно скорее верните меня на землю!
— Ваш организм не переносит воздушных ям? — Карр всматривался в лицо Флетча. — Раньше вы не жаловались, — и круто развернул самолет. — Держитесь!
Только Флетчу обратный полет казался бесконечным.
Он услышал голос Карра: «Эй! Посмотрите, что притащила нам гиена!»
Флетч открыл глаза. Они подлетали к лагерю. В самом конце посадочной колеи на траве застыл желтый самолет с зелеными кругами на крыльях. С откинутым колпаком.
Мужчина в шортах и рубашке цвета хаки, стоя у крыла, наблюдал за ними.
Флетч не только открыл дверцу, но и расстегнул ремень безопасности еще до того, как колеса самолета Карра коснулись земли.
Самолет еще катился, когда Флетч выбрался на крыло. Как только скорость самолета окончательно упала, Флетч спрыгнул на землю, которая, к счастью, не опускалась, не поднималась, не кренилась.
Упал на колени, его тут же вырвало. Самолет остановился в пятнадцати метрах от Флетча. Все здоровались с незнакомцем и предлагали помочь Шейле вылезти из кабины.
Стараясь держаться спиной к остальным и в то же время не вляпаться в собственную блевотину, Флетч на коленях передвигался вдоль колеи, оставляя после себя все новые лужи блевотины.
От самолета к Флетчу доносились обрывки разговора. Кого-то назвали Уолтером Флетчером, кого-то Барбарой, Джумой. Поминался найденный римский город, сломанная нога Шейлы, героизм Джумы. Что-то было сказано о кафе «Терновник».
Голоса приблизились к Флетчу.
Все так же на коленях, он попытался уползти подальше.
— А это, — над его спиной прогремел Карр, — Ирвин Морис Флетчер. Как видите, сейчас ему нездоровится. Боюсь, я слишком круто разворачивал самолет.
Оглядывая лужи блевотины и оставленные коленями следы, Флетч руками вытирал рот, губы, подбородок.
Затем, оттолкнувшись руками от земли, встал. Ноги, словно ватные, подгибались, не желая держать его тело в вертикальном положении, нестерпимо заныла спина.
Флетч глубоко вдохнул.
Повернулся.
Карр, уперевший руки в бока, Шейла, опирающаяся на костыль, держащая сломанную ногу на весу, улыбающийся Джума, с пляшущими глазами, Барбара, одетая, как одурманенная проститутка с бульвара Заходящего солнца, с грязными, свалявшимися волосами, стояли рядом с незнакомцем. Все смотрели на Флетча.
— По виду он давно и тяжело болен, не так ли? — улыбнулся незнакомец.
Ниже пояса тело Флетча онемело.
Он поднял голову вверх. И закрыл глаза, успев увидеть, как закружилось небо.
Когда его колени коснулись земли, тело повело вбок. Правое плечо пронзила боль: падая, он вывихнул руку.
Глава 38
На следующий день, ближе к вечеру, полил сильный дождь.
Флетч метался в горячке.
Открыв глаза, он увидел над собой лицо Карра, значительно увеличившееся в размерах. Над головой Карра виднелся брезент палатки, Флетч не помнил, как он попал на узкую койку. Болели ноги. Болела голова. Его знобило. Тело покрывал холодный пот. Рот словно набили грязью. Болело правое плечо. Он не понимал, с чего ему болеть.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Карр.
Флетч задумался.
— Превосходно.
— Это хорошо.
— Можно укрыть меня одеялом?
— Конечно, — Карр сунул термометр в рот Флетча.
Барбара сидела у его ног, с округлившимися от страха глазами. Джума стоял у входа в палатку.
Вошел Раффлз и укрыл Флетча коричневым одеялом.
Карр вынул термометр изо рта, пригляделся к шкале.
— По крайней мере, теперь мы знаем, что выполненные мною фигуры высшего пилотажа не послужили причиной вашего недомогания.
— Мне жарко.
— Это я знаю.
Карр заставил его выпить стакан холодного бульона и проглотить две таблетки.
— Жаль, — вздохнул Карр. — Мы-то собрались устроить праздничный обед.
Флетч погружался в небытие и вновь приходил в себя. Тогда он слышал, как гремели котлами и кастрюлями в палатке-кухне, как болтали и смеялись под тентом, где размещалась столовая. Карр вновь зашел к нему, привел в чувство, тряхнув за плечо, что-то спросил (Флетч не помнил, ответил он Карру или нет), дал ему еще две таблетки и стакан холодного бульона. В какой-то момент в свете керосиновой лампы он увидел склоненное над ним лицо Барбары. А затем наступила долгая-долгая тишина. Карр пришел к нему и ночью. Помог Флетчу сесть, вновь дал бульон, таблетки. Какое-то время Флетч бодрствовал, лежа под антимоскитным пологом, прислушиваясь к звукам ночной жизни джунглей. Если ему становилось жарко, он сбрасывал одеяло, когда замерзал — натягивал его до подбородка.
Карр пришел к нему и утром. Откинув полотнище, прикрывающее вход в палатку, посмотрел в дневном свете на показания термометра.
— Чтоб вам дожить до таких лет, как указано сейчас на этом термометре, — пробормотал он. Вновь дал Флетчу бульон, таблетки.
— Как вы себя чувствуете?
— Превосходно.
— Это хорошо.
Вновь из палатки-кухни, из-под тента слышался шум веселья. Кто-то начал насвистывать несколько нот итальянской любовной песенки. Повторяя их раз за разом. Возможно, птица.
Джума постоял рядом с Флетчем молча.
Потом пришли Карр с Барбарой и Шейлой.
— Вы не спите? — спросил Карр.
— Превосходно.
— Мы собираемся поехать к тому холму, что нашли вчера в джунглях. Помните?
— Конечно. Холм.
— Посмотрим, что мы там выроем. Возьмем с собой кирки и лопаты. Ничего, что мы уйдем?
— Валяйте.
— Шейла останется здесь. Со сломанной ногой в джунглях делать нечего. Она будет вас поить и давать таблетки.
— Хорошо.
— Мы вернемся к вечеру.
— Отлично. Удачи вам.
— К нашему возвращению вам полегчает.
— Абсолютно.
Карр поднялся с койки.
— Ты хочешь, чтобы я осталась? — спросила Барбара.
Флетч хотел, чтобы она ни о чем не спрашивала.
— Нет.
— Я могу остаться.
— Не надо. Этот день останется у тебя в памяти.
— С тобой все будет в порядке?
— Иди и найди потерянный римский город. Ты же не хочешь пропустить этот торжественный момент.
— Я уверена, что он там.
— Надеюсь, так оно и будет.
— Если ты хочешь, чтобы я осталась…
— Нет. Иди с ними. Иди.
— Хорошо, — и Барбара бочком вышла из палатки.
— Вам что-нибудь сейчас нужно? — спросила Шейла.
— Нет. Я в полном порядке.
Вышла и Шейла.
Флетч услышал, как заурчал двигатель джипа. Шум двигателя перекрыли людские голоса. Потом они стихли. Водитель прибавил газу. Раздался крик, взвизгнули тормоза. Водитель вновь завел заглохший двигатель.
Вошедший в палатку Раффлз обтер тело Флетча влажными прохладными тряпками. Он даже повернул Флетча на бок, чтобы протереть спину.
— Рафаэль…
— Да?
— Тебя не затруднит принести все одеяла, которые найдешь в лагере, и навалить их на меня?
— Хорошо. Сейчас принесу.
Тем же утром Раффлз и Уинстон молча вошли в палатку. Подняли койку с Флетчем и вынесли наружу. День выдался на удивление мрачный, небо затянули черные тучи. Они поставили койку под деревом.
Уинстон принес складной стул.
— Будет дождь? — спросил Флетч.
— Вряд ли, — покачал головой Уинстон. — Тучи собирались много раз, а дождь так и не пошел.
Флетч просыпался и засыпал вновь. Случалось, что Шейла сидела рядом, когда он открывал глаза. Иногда он видел лишь пустой стул. Шейла поила его бульоном и холодным настоем трав, давала таблетки, а Раффлз или Уинстон поддерживали ему голову.
— Они еще не вернулись? — спрашивал Флетч.
— Нет, — отвечала Шейла.
— Тебе следовало пойти с ними.
— Мне хорошо и здесь.
— Который час?
— Это неважно.
Каждый раз, когда Флетч открывал глаза, становилось все темнее.
День тянулся как резина.
Вновь Флетч пришел в себя в палатке. Он не помнил, как его перенесли туда.
Карр стоял над ним, широко улыбаясь.
Флетч не слышал, как подъехал джип.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Флетч.
— Превосходно! — Карр протянул руку. Поднять свою сил у Флетча не было. Карр хотел что-то ему показать.
— Что это?
— Кусок глиняной вазы. На нем изображен римский солдат, марширующий с копьем и щитом.
— Потрясающе!
Карр протянул другую руку. В свете керосиновой лампы что-то блеснуло.
— А это на случай, что у вас остались какие-то сомнения. Посмотрите! Монета!
— Нет!
— Да! — рассмеялся Карр. — С изображением цезаря Августа. Так мы, во всяком случае, думаем. Симпатичный парнишка, не так ли?
— Они все были симпатичными, в детстве.
— Определенно один из цезарей.
— Мой бог!
— И я думаю, что мы нашли крепостную стену. Можно сказать, уверен в этом.
— Так это же прекрасно!
— Согласен. Шейла сейчас отплясывает танец победы масаев, а с костылем это, как вы понимаете, нелегко.
— Что это? — спросил Флетч. В брезент палатки кто-то словно бросал пригоршни грязи.
— Дождь.
— Долго он будет лить?
— Надеюсь, что нет.
— Карр. Поздравляю. Хорошие новости. Как жаль, что меня не было с вами.
Из-за спины Карра появилась Барбара, спросила Флетча, как он себя чувствует.
— Отлично.
— Я вернусь попозже, — Карр попятился к выходу. — Посмотрим, какая у вас температура.
Флетч наблюдал, как в палатку начинает набираться вода. Сначала из-под брезентовых стен появились тоненькие струйки, потом они превратились в ручейки и скоро в палатке образовались многочисленные лужи.
Второй раз Карр вошел в палатку, промокший насквозь.
Долго смотрел на термометр.
— Вы тяжело больны, Ирвин.
— Я болен Ирвином.
— Вам уже пора пойти на поправку.
— Согласен с вами.
— Вы сможете выдержать такую высокую температуру лишь в течение определенного времени.
— И сколь долго?
Карр наблюдал за стенкой палатки, прогибающейся под проливным дождем.
— В такую погоду я не могу отвезти вас в больницу в Найроби. В воздух мне не подняться, — он повернулся к Флетчу. — Скорей бы миновал кризис.
— Мои ноги, Карр.
— Что с ними?
— Болят ужасно.
— В каком смысле?
— Словно я сломал их в нескольких местах.
Карр ущипнул каждую ногу.
— Чувствуете?
— Да.
— Это всего лишь лихорадка.
— А ноги словно переломаны.
Вновь бульон, вновь таблетки.
Флетч проснулся, когда Раффлз вновь обтирал его влажной тряпкой. Ему хотелось снова оказаться под одеялами.
Три одеяла промокли насквозь. И давили, словно свинцовые.
Уходя, Раффлз с трудом закрепил полотнище, прикрывающее вход. Дождь и ветер пытались сорвать его.
В следующий раз, очнувшись, Флетч увидел стоящего рядом с койкой Джуму. Блестели намоченные дождем его кожа и волосы.
— Такой отдых не впрок.
— Знаешь что?
— Что?
— Ты должен скинуть тот ящик камней.
Нижнюю часть живота Флетча скрутило узлом.
Джума поддерживал Флетча за плечи, пока того выворачивало наизнанку.
Затем Джума исчез, чтобы появиться вновь, в капельках дождя, со шваброй. Приподняв одной рукой стену палатки, он начал выталкивать наружу грязь и блевотину.
Оставшись в одиночестве, Флетч слушал шум дождя. С интересом наблюдал, как блевотина проползает под стенкой обратно в палатку.
Когда живот отпустило, Флетч перекатился на спину.
— Ox! — Флетч проснулся, как от толчка.
Огромные, в красных сосудах глаза уставились на него с расстояния нескольких сантиметров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25