— Потом в Найроби, — продолжил Флетч.
— Флетч! Я сказала маме, что позвоню ей из Колорадо.
— Нет времени.
— Сегодня вечером!
Флетч подтолкнул Барбару к вращающейся двери.
— В семейной жизни не соскучишься! — воскликнул он, вслед за Барбарой миновав вращающуюся дверь, отделявшую международную секцию аэропорта.
Глава 6
— Моя мама хотела лишь познакомиться с тобой. Ничего больше, — Барбара застегнула ремень безопасности.
— Мы с ней познакомились. На свадьбе.
— Но она-то хотела увидеться с тобой до свадьбы.
— Так оно и случилось. Она была в галифе, так? По-моему, она удивилась, увидев меня.
— Скорее, обиделась. Всю прошлую неделю она ждала нас к обеду. Ты не соизволил явиться. Ни единожды.
— Я работал. Разве я не говорил тебе, что у меня есть работа?
— А теперь ты тащишь меня на другой конец света повидаться с твоим отцом.
— Возможно.
— Что значит, «возможно»?
— Он славится тем, что исчезает в самый важный момент, — застегнув ремень, Флетч откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.
— Ты что, собрался спать? — возмутилась Барбара.
— Барбара, у меня слипаются глаза. Я уже не помню, когда спал в последний раз.
Барбара вздохнула.
— И сколько лететь до Найроби?
— Два дня.
— Два дня!
— Две ночи? Может, и три дня.
— Флетч, проснись! Убери голову с моего плеча. Послушай, стюард объясняет, что нужно делать, если самолет рухнет на воду.
— Ничего особенного, — пробормотал Флетч. — Мы вместе попадем на тот свет.
— О мой Бог! Половина восьмого вечера, а он уже спит! В нашу первую брачную ночь!
— Дело в том, что я и представить себе не мог, что мой отец жив.
Много-много часов спустя, они сидели в ужасной тесноте в самолете, летящем из Лондона в Найроби. Ни одного пустого места. Сиденья узкие, прижатые друг к другу. Ручная кладь, торчащая из-под каждого сиденья.
— А твоя мать? Она знала, что он жив?
— Думаю, она убедила себя в его смерти. Чтобы сохранить чувство самоуважения. Чтобы не сойти с ума. Чтобы вновь выйти замуж, ей пришлось через семь лет после его исчезновения обратиться в суд, который и признал его умершим.
— Для того, чтобы обращаться по такому делу в суд, надо верить, что человек умер.
— Но наверняка-то она не знала. Когда я задавал ей вопросы о нем, ты понимаешь, в детстве, она всегда отвечала уклончиво, неопределенно. И убедила меня, что не следует тратить время на подобные разговоры.
— Может, и не следовало.
— Она говорит, что любила его.
— Что еще она рассказывала тебе?
— Она говорила: «Слушай, мы были женаты только» десять месяцев, и я никогда не понимала его».
— А что следовало после этого?
— «Как будет по буквам слово „лицензия“?»
— Это еще зачем?
— Видишь ли, она писала детективные романы. И не знала, как пишутся многие слова. А потому просила, меня заглянуть в словарь. Таким образом ей удавалось избавиться от моего присутствия.
— И что ты знал о своем отце?
— Я знал, что он был летчиком. Я знал или думал, что знал о его гибели в авиакатастрофе, случившейся вскоре после моего рождения. Или перед самым моим рождением. Я знал, что при родах его рядом с мамой не было. Я не подозревал, что, родив сына, она ждала мужа, который так и не объявился. Ребенок верит тому, что ему говорят.
— И ты никогда не видел фотографию отца?
Флетч порылся в памяти.
— Никогда. Странно, не правда ли? Если б отец умер, в доме должны были остаться его фотографии.
— И их не было бы при малейшем шансе за то, что он жив и бросил вас обоих.
— Значит, мысль об этом никогда не оставляла мою мать.
— Скорее всего, так оно и было. Под сиденьями впереди них тоже что-то лежало. Вытянуть ноги они не могли.
Вместо того, чтобы поболтаться в Хитроу восемь часов, ожидая рейса в Найроби, или снять номер в гостинице и поспать, Флетч и Барбара отправились в Лондон. Гардероб Флетча ограничивался лишь джинсами и рубашкой, а потому Барбара настояла на покупке свитеров. Перекусили они в какой-то забегаловке. Купили несколько книг. Заблудились. В аэропорт им пришлось возвращаться на такси.
— Тот мужчина подошел ко мне после того, как проповедник объявил нас мужем и женой и все, кроме жениха, целовали новобрачную, и протянул мне этот конверт.
— Я его не видела.
— Он приехал раньше меня, можешь мне поверить. Не произнес ни слова. Просто отдал конверт и ретировался.
— Может, он и есть твой отец?
— Будь он моим отцом, мать узнала бы его.
— Прошло столько лет.
— И все же… Они знали друг друга со школы.
— Твоя мать могла не заметить его. Много людей, плохая погода, он мог встать за кустами…
— И никогда не знаешь, кого видит мать — реальных людей или персонажей своих книг.
— Совершенно верно, — кивнула Барбара. — Должно быть, она очень обижена.
— И еще больше удивлена.
Барбара улыбнулась.
— Тайна, которую не может раскрыть Жози Флетчер. Лучше не будем говорить об этом ее поклонникам. И что было в конверте?
— Билеты, паспорта, десять банкнот по сто долларов и письмо.
— Ты не показал мне письмо.
— Не на что там смотреть, — Флетч сунул руку под сиденье и вытащил конверт. — Дождь смыл чернила.
Он протянул Барбаре изжеванный листок.
— Как грустно, — она смотрела на листок. — Твоя мать могла бы узнать почерк. А с чего ты решил, что оно от твоего отца?
— Там была подпись: «Флетч».
— А как его настоящее имя?
— Уолтер.
— Уолтер. Пожалуй, имя Уолтер-младший тебе бы подошло.
— С фамилией Флетчер сочетаются далеко не все имена.
— Так что было в письме? — Барбара вернула листок.
— Кстати, он проехался по моим именам, — Флетч убрал конверт. — Они ему не нравятся, ни Ирвин, ни Морис. Их дала мне мать, без его ведома или согласия, так что он не имеет к их выбору ни малейшего отношения.
— Что ты такое говоришь?
Флетч откинулся на спинку сиденья.
— В письме черным по белому написано, что моя мать дала младенцу, то есть мне, имена, которые ему не нравились, с которыми он не хотел иметь ничего общего. Ребенок стал больше ее, чем его, и он не мог заставить себя знаться с кем бы то ни было по имени Ирвин Морис.
— Ты тоже не можешь.
— Но я — то здесь. Никуда не исчез.
— Ты постоянно исчезаешь.
— Он написал, что ему «любопытно» повидаться со мной, и спросил, «любопытно» ли мне встретиться с ним.
— Так и написал, «любопытно»?
— Да. Но билеты в Найроби и обратно стоят недешево.
— Может, он богат?
— Может, он предлагает выход из этой щекотливой ситуации. Он написал, что я могу не приезжать, если на то не будет моего желания. Что я могу сдать билеты, получить деньги и купить тебе фарфоровый сервиз.
— Фарфоровый сервиз, — промурлыкала Барбара. — Я бы от него не отказалась.
— Сервиза ты не получишь, зато увидишь Кению.
— Может, письмо совсем и не от твоего отца, — Барбара попыталась усесться поудобнее. — Может, кто-то хочет, чтобы ты на некоторое время покинул страну. Из-за тех материалов, что ты опубликовал в газете.
— Полагаю, такое возможно.
— Кому-то нужно, чтобы ты не мог дать показания в суде или что-то в этом роде.
— А может, мои коллеги по редакции собрали деньги и купили авиабилеты в Африку, чтобы избавиться от меня. А обратные билеты окажутся фальшивыми.
— Может, мы никого там и не встретим.
— И это возможно.
— Но тебе «любопытно».
— Конечно.
Флетч продолжал смотреть на Барбару.
— Я пытаюсь донести до тебя одну мысль.
— Я знаю, — кивнул Флетч. — Какую?
— Я думаю, что ничего, кроме любопытства, от тебя и не требуется.
— Чтобы потом я не испытывал разочарования?
— Да. Именно к этому я и клоню.
Глава 7
— Jambo, — приветствовал их чиновник таможни в аэропорту Найроби. Он не отрывал глаз от двух пар укрытых чехлами лыж, которые нес Флетч.
— Jambo, — вежливо ответил Флетч.
— Habari? — невысокого росточка, пухленький, лысеющий, в отглаженных рубашке и брюках, чиновник посмотрел на Флетча.
— Habari, — эхом откликнулся Флетч.
— Значит, вы уже бывали в Кении?
— Никогда. И в Африке мы впервые.
— Так и должно быть, — чиновник хохотнул. — Весь мир говорит на суахили.
— Я должна снять свитер, — шепнула Барбара Флетчу.
Две пары лыж в пластиковых чехлах привлекли внимание таможенника к Барбаре и Флетчу. Надо отметить, что лыжи заинтересовали многих. И теперь эти люди окружили Флетча, Барбару и лыжи. Двое из любопытствующих были в полицейской форме. С поясов каждого свешивались дубинки и наручники. Один держал в руке автомат.
Таможенник оторвал взгляд от лыж, чтобы мельком просмотреть паспорта, которые протянул ему Флетч.
— Приехали в Кению по делам или отдохнуть?
— Отдохнуть, — ответила Барбара. — Мы только что поженились. Несколько дней тому назад. Уже миллион лет, как женаты.
Тут Флетч впервые услышал фразу, наиболее популярную у жителей Кении: «О, я вижу».
Таможенник что-то черкнул в своем блокноте.
— Что за оружие вы везете с собой? — он указал на чехлы. — Очень уж длинные ружья.
— А, вы об этом, — Флетч прошелся взглядом по лыжам. — Для стрельбы с гор.
Таможенник забеспокоился.
— Специально для стрельбы с гор? Разве есть такие ружья?
— Это лыжи.
— Лыжи… Момбаса?
— Момбаса, — повторил Флетч.
— Я катался на лыжах в Момбасе, за катером, — таможенник согнул ноги в коленях, присел, вытянул перед собой руки, словно держась за воображаемый трос. — Но те лыжи были короткими. Может, их длина зависит от размера ноги? — он посмотрел на ноги Флетча и Барбары. — Вроде бы нет.
— Это горные лыжи.
— О, я вижу. Чтобы кататься на снежных склонах. Иногда это показывают по телевизору. Поэтому они такие длинные, так? Вы в Кении проездом? Направляетесь куда-то еще?
Флетчу не терпелось попасть в туалет.
— Вроде бы нет.
— А куда вы поедете после Кении?
— Домой. Обратно в Штаты.
— Вы вернетесь в Соединенные Штаты Америки? С лыжами?
Флетч посмотрел на галерею для встречающих в надежде, что кто-нибудь их там ждет.
— Да.
Таможенник задумался.
— Вы всегда путешествуете с горными лыжами? Даже на экваторе?
— Нет.
— Все немного запуталось, — вмешалась Барбара.
— О, я вижу.
— В аэропорту. Нам пришлось брать лыжи с собой.
— В аэропорту вы не знали, что летите в Африку? Сели не на тот самолет?
— Мы знали, — ответил Флетч. — И сели в тот самолет.
— Вы знали, что делаете, взяв горные лыжи в Африку только для того, чтобы увезти их домой?
— Получается, что да, — Барбара коротко глянула на Флетча. — Мы привезли горные лыжи в Африку.
— Снег есть на горе Кения, — глубокомысленно заметил таможенник, — но на самой вершине. И лыжных экскурсий у нас не проводится. Может, вы привезли горные лыжи в Африку, чтобы их продать?
— Мы не можем их продать, — покачала головой Барбара. — Лыжи мы одолжили у друзей.
— О, я вижу. Вы одолжили лыжи, чтобы свозить их в Африку и обратно.
— Флетч, — обратилась Барбара к мужу, — этот джентльмен хочет знать, почему мы привезли горные лыжи в Экваториальную Африку.
— Подожди, я только сниму свитер, — Флетч приставил лыжи к Барбаре и стянул через голову купленный в Лондоне свитер. — Жарко.
— Возможно, у кого-нибудь из местных может возникнуть желание украсить лыжами стену, — таможенник, похоже, рассуждал сам с собой. — Если у кого-то такие большие стены, почему нет?
— Поначалу мы собирались в Колорадо, — пояснил Флетч. — Кататься на лыжах.
— И вы не успели покинуть самолет, когда он приземлился в Колорадо.
— Он там не приземлялся, — ответила Барбара. — Иначе я позвонила бы маме.
— Знаете, нам довольно затруднительно объяснить, почему мы прибыли в Кению с горными лыжами, — добавил Флетч. — Так уж получилось.
Таможенник почесал затылок.
— С моей работой не соскучишься.
— Мы обязаны увезти их обратно, — подчеркнула Барбара. — Это лыжи наших друзей.
— Раз уж они здесь, я бы хотел на них взглянуть.
— Разумеется, — Флетч расстегнул молнию одного чехла. Полицейский с автоматом отступил на шаг, взял оружие наизготовку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25