— Она была зациклена на своей актерской карьере?
— Можно сказать и так, — кивнул он. — Просто была помешана на ней. Ведь когда появился Рембек, ей не нужно больше было зарабатывать на жизнь, а она продолжала играть.
Я заключил:
— Из того, что вы мне рассказали, следует, что вы много значили в ее жизни. Рембек — тоже, потому что у него имелись деньги и связи, а теперь из ваших слов — еще и ее карьера актрисы была в его руках.
Он снова кивнул:
— Верно. Эти три вещи были важными в ее жизни.
— А что было самым главным?
— Так сразу не скажешь, — протянул он. — Иногда я. Случалось, она меня так хотела, что чуть на стенку не лезла и меня тоже заводила Бог знает как. Порою для нее ничего другого в мире не существовало, кроме мистера Эрнста Рембека и его благодеяний. А иной раз, когда у нее появлялась роль в какой-нибудь постановке или на телевидении, весь белый свет мог в тартарары лететь, ей было все едино. Помню, как я однажды пытался затащить ее в постель, когда она учила роль, так она меня чуть на кусочки не разорвала.
Я заметил:
— С Рембеком бы она себе такого не позволила.
— К нему у нее были свои подходы, — возразил он. — Она его крепко держала.
— Если она хотела убежать от Рембека, ей бы пришлось распрощаться с актерской карьерой, потому что Рембек стал бы ее везде разыскивать.
Он пожал плечами:
— Она сделал то, что сделала.
Я то ли подытожил, то ли задал вопрос:
— Почти ничего из того, что вы мне рассказали, не стыкуется со сведениями, которыми я располагал раньше.
— Я вам рассказал чистую правду, — заверил он.
— И самое смешное, я вам верю. Но если все-таки допустить, что вы знали Риту не так хорошо, как думаете? Спать с женщиной — еще не значит знать, какой у нее характер и что у нее на уме.
— Я знал Риту, упрямо возразил он. — В этом я уверен на сто.
— Почему же она бросила актерскую карьеру?
— Не знаю. Может быть, что-нибудь еще подвернулось.
— Другой мужчина?
Это предположение ему явно не понравилось. Однако он, по-видимому, считал себя обязанным быть со мной откровенным.
— Возможно, — протянул он. — Так, первый порыв. Если все только начинается, многое кажется осуществимым.
— Когда вы в последний раз ее видели?
— Недели три назад. Рембек водил ее на премьеру новой пьесы, а потом на прием. Он там надрался до чертиков и дома у нее отрубился. Так она быстренько приехала на пару часов ко мне.
— А как же Робин?
— У меня есть собственная квартира. Была, по крайней мере.
— То есть теперь ее у вас больше нет?
— Через месяц уже не будет. Некому за нее платить. И потом, зачем мне своя квартира? Я переезжаю к Робин. Я спросил:
— Рита ничего вам не рассказывала про какого-нибудь нового знакомого или новый роман?
— Нет, сэр, ничего такого.
— А она бы вам рассказала?
— Думаю, что да. У нас с ней друг от друга тайн не было.
— Вы когда-нибудь встречались в ее апартаментах?
— Ну уж нет. Швейцар бы мигом донес на меня Рембеку. Я задал ему неожиданный вопрос:
— Некоторые из тех, с кем я разговаривал, отзывались о ней как о глуповатой смазливой куколке. Что вы на это скажете?
На его лице появилась довольная улыбка. Видно, воспоминания были приятными, и он пояснил:
— Да, знаю. Она просто прикидывалась. Так, маска для простаков.
— Рембека она тоже за простака держала?
— Конечно. Им она вообще вертела, как хотела, а Эрнст Рембек и не подозревал. — Он рассмеялся и тряхнул головой. — Ну и парочка бы из них вышла!
— Может быть, все-таки по какой-то причине она вам лгала насчет брака с Рембеком?
— Нет. С какой стати ей лгать?
— Это я и пытаюсь выяснить. Ладно, спасибо, у меня все.
Когда я договаривал последние слова, появилась хозяйка кафе и принесла две чашки кофе и одну чая, извинившись, что так долго задержалась, ведь надо было вскипятить воду. Я изъявил желание заплатить за все заказанное, включая ту чашку кофе, которую я выпил раньше, и она подала мне счет на два доллара. Я расплатился, оставив ей четверть доллара чаевых.
Тед Квигли заметил мою реакцию на счет — два доллара за три чашки кофе и одну чашку чая — это показалось мне многовато. Усмехнувшись, он сказал:
— Здесь платят за атмосферу.
— Атмосферу я, кажется, не заказывал. Ладно, благодарю вас. Я встал, не притронувшись к чашке свежего кофе, и тогда Квигли поднял на меня глаза и попросил:
— Вы не могли бы оказать мне услугу?
— Если это в моих силах.
— Забавно, но у меня нет ни одной Ритиной фотографии. Можете себе представить? Насколько я понимаю, выполняя такое поручение, вы должны иметь в офисе ее фотографии. Вам не трудно прислать мне одну? Я оставлю вам адрес Робин.
— А стоит ли, Тед? — спросил я. — Ведь ее уже нет в живых. Его лицо исказилось от боли.
— О Боже, — простонал он и отвернулся.
Я прошел к выходу, где за первым столиком сидела Робин, с подозрением глядевшая на меня и так и не попробовавшая чаю, который я ей заказал. Я наклонился к ней и, опершись рукой о стол, мягко проговорил:
— Теду сейчас нужно справиться со своим горем. На твоем месте я бы минут пятнадцать не трогал его, а потом повел бы домой и уложил бы с собой в постельку.
Я оставил ее недоуменно хлопать ресницами.
Глава 20
Когда я вернулся в апартаменты Рембека, Роджер Керриган сообщил мне, что встреча с Уильямом Пьетроджетти назначена на три часа, а с Мэттью Сиэем — на три тридцать. Я напечатал краткий рапорт о беседе с Тедом Квигли, подшил его в папку и уехал с Керриганом к двум оставшимся подозреваемым.
Рассказ Квигли о Рите в корне менял положение вещей, хотя я еще понятия не имел, в какую сторону продвинется расследование. Я был уверен, что он говорил мне правду, но я сомневался, что ему была известна вся правда. Итак, пункт первый: я готов поверить, будто Рита Касл в течение долгого времени, пока ее содержал Рембек, продолжала от случая к случаю ездить на свидания с квиели. Пункт второй: я готов поддержать его предположение о непрерывном флирте Риты с друзьями Рембека и о ее поведении в стиле глуповатой смазливой куколки как части ее роли, ее имиджа, которые были ей нужны, чтобы выдержать постылую жизнь с Рембеком.
Однако как быть с ее замужеством? Рита Касл говорила Квигли, что Рембек собирается на ней жениться, и у нее вроде не было причин лгать. А Рембек совершенно ясно дал мне понять, что намеревается остаться со своей нынешней супругой и у него тоже вроде нет причин меня обманывать. И все же кто-то из них лгал. Кто же и почему?
Этот вопрос я мысленно прокручивал всю дорогу, пока мы ехали к Пьетроджетти. В задумчивости я развалился рядом с Керриганом на заднем сиденье лимузина, за рулем которого снова был Доминик Броно. Под дождем мы промчались по Лонг-Айлендскому шоссе, миновав громоздкий небоскреб, в котором Джозеф Лайдон, стоя у окна, наслаждался видом и потягивал коктейль, и вскоре пересекли городскую черту и направились к Минеоле, местечку, входящему в бесконечный ряд пригородов, пересекающих остров прямо за Куинсом.
Пьетроджетти жил в доме почти точно как мой, на улице, очень похожей на мою. Лимузин, нелепый в таком месте, остановился у подъезда. Мы с Керриганом вышли, и нас тут же встретил Пьетроджетти.
Я не питал особых иллюзий. Вряд ли кто-то из двоих — Пьетроджетти или Мэттью Сиэй — окажется “настоящим мужчиной” Риты. Гибель Микки Хансела была свидетельством того, что я потревожил убийцу. Он, скорее всего, входил в число тех, с кем я общался накануне. И все-таки я решил встретиться с этими двумя из списка. Отчасти потому, что при дознании привык доводить все до конца, а отчасти из-за смутной надежды, что хоть один из них окажется нужным мне человеком и в ходе беседы сообщит нечто полезное и прольет свет на происшедшее.
Мне почему-то — не знаю почему — казалось, что Пьетроджетти — холостяк. Однако в доме была жена, хрупкое создание, в переднике, маячившее где-то в отдалении и нервно перебиравшее пальцами, которое осторожно подобралось к нам, когда Пьетроджетти позвал ее, чтобы представить гостям. Не назвав ее по имени, он просто сообщил нам, что это “его жена”. Затем, когда знакомство закончилось, она с явным облегчением повернулась и исчезла.
У Пьетроджетти была коллекция часов, и они оживляли дом своим тиканьем. Старинные часы в прихожей, которые, медленно раскачивая маятником, отсчитывали бег времени, часы Сета Томаса на камине в гостиной, каждые четверть часа повторявшие бой вестминтерских курантов, крохотные позолоченные часики в богатом обрамлении, тикающие на угловом столике, — повсюду были часы, исправно показывавшие одно и то же время.
Под их мерный ход и шуршание стрелок мы втроем расселись в гостиной.
— Богатая у вас коллекция, — заметил я. Он пожал плечами.
— Да, недурная, — сказал он, ясно давая понять, что не склонен обсуждать со мной свое хобби. Что ж, он был прав. Я спросил:
— Когда вы познакомились с Ритой Касл?
— Когда мистер Рембек привел ее в офис. Когда он ее впервые туда привел. Он хотел, чтобы я уладил кое-какие финансовые вопросы.
— По квартирной плате? Он кивнул:
— И все остальное.
— Все остальное?
— Ну, разобраться с некоторыми банковскими счетами, выделить наличные на еженедельные текущие расходы и тому подобное. К тому же надо было действовать окольными путями, чтобы избежать налога.
— Подоходного налога?
— Да, мы провели эти деньги как накладные расходы. Я продолжал:
— Когда вы в последний раз видели Риту Касл?
— Месяца полтора назад.
— Где это было?
— Она пришла в офис. Ей нужно было подписать кое-какие бумаги. Она числилась у нас сотрудницей, и она периодически что-нибудь заполняла или подписывала.
— Вы когда-нибудь с ней встречались на приемах или вечерах? Он с легкой улыбкой покачал головой:
— Ах нет. Мы с Дженнис на подобные мероприятия редко ходим. Мы с ней домоседы.
В этот момент появилась Дженнис с подносом, на котором, к моему удивлению, стояли три стакана с молоком и тарелка с домашней выпечкой. Она с молчаливым почтением поставила поднос на столик, до которого мы все могли дотянуться и так же молча поторопилась покинуть нас, не отвечая на смущенные слова благодарности, которые мы с Керриганом забормотали ей вслед.
Ничего не поделаешь — гостеприимство бывает разное. Мы на некоторое время сосредоточились на выпечке с арахисовым маслом — кстати, очень неплохой — и молоке. Выждав, сколько того требовало приличие, я стал вновь задавать вопросы:
— Иными словами, во внеслужебной обстановке вы с Ритой Касл никогда не общались?
— Нет, собственно говоря, — ответил он. — Меня время от времени вызывали в апартаменты мисс Касл для деловых встреч с мистером Рембеком, и мисс Касл обычно при этом присутствовала. Не на самих беседах, конечно, просто она во время нашего разговора всегда бывала дома.
— Те деньги, что она с собой забрала, — уточнил я. — Сколько их там было?
Он взглядом обратился за помощью к Керригану, который кивал в ответ:
— Можно, назовите ему сумму.
— Да, сэр. — Он снова повернулся ко мне:
— Приблизительно восемьдесят тысяч долларов.
— Как получилось, что эти деньги попали к ней в руки?
— Их хранили в ее апартаментах. У мистера Рембека однажды произошла неприятность с банковским сейфом — полиция получила постановление суда на обыск, — так что с тех пор он хранил случайные поступления наличными в других местах, включая апартаменты мисс Касл.
— Где их держали?
— Это мне неизвестно.
— Во сколько ежегодно обходилась мисс Касл мистеру Рембеку?
Он, немного поразмыслив, ответил:
— Приблизительно в одиннадцать тысяч долларов. Конечно, очень приблизительно, сэр.
— Значит, сбежав, она забрала с собой жалованье примерно за семь лет.
Керриган, сидевший рядом со мной, хрюкнул, едва сдерживая смех, но Пьетроджетти принял мои слова всерьез и, глядя прямо перед собой, пояснил:
— Что ж, официально ничего нельзя было бы придумать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26