Разумеется, если бы заранее поработать с документами, то часть суммы можно было бы оформить как выходное пособие, а затем оставшееся списать на...
— Ну, вы что-нибудь придумаете, — прервал я его, возвращая к реальным событиям. — А что касается счетов мисс Касл, не замечали ли вы каких-нибудь необычных расходов за неделю-две до того, как она исчезла?
— Ничего такого не могу припомнить, — покачал он головой. — Я, разумеется, закрыл эти счета и подвел окончательный баланс. Я не помню, на что именно она тратила деньги, но ничего из ряда вон выходящего я тогда не заметил. Я могу снова просмотреть все документы...
— Нет, нет, не надо. А наличные? Она за последние две недели не просила дополнительно денег?
— Нет вроде. Я бы это, наверное, запомнил.
— Хорошо. — Я поднялся. — Спасибо, что уделили нам время.
— Не стоит благодарности.
— И поблагодарите вашу жену за.., м-м-м.., молоко и печенье. Это была приятная неожиданность.
Смущенно и мягко он выразил удовольствие по поводу визита, провожая нас к двери. Поблагодарил меня за мою благодарность и далее в том же духе. Его жены нигде поблизости не было видно. Заскочив под дождем в лимузин, мы вновь направились в Манхэттен.
В салоне машины Керриган взглянул на меня и сказал:
— Вы меня удивляете, мистер Тобин!
— Это почему?
— Вы отлично держитесь в комических ситуациях. Признаться, я от вас этого не ожидал.
— Я живу точно в таком же доме, как он, — объяснил я. — На такой же, как у него, улице.
— Вы меня, наверное, разыгрываете, мистер Тобин? — обиделся Керриган.
Глава 21
У Мэттью Сиэя тоже было хобби, правда, несколько иного рода. Его квартира на Риверсайд-Драйв в Манхэттене была обставлена в необычном стиле, значения которого я вначале не разгадал, хотя без нужды потратил лишнее время.
Когда мы возвращались из Лонг-Айленда, Керриган по пути сообщил мне кое-что про Сиэя, не упомянув самого главного факта, о котором он в тот момент и сам не знал. Из его рассказа я выяснил, что Сиэй был человеком физически очень сильным и служил в корпорации телохранителем по вызову. Это означало, что никого конкретно он не охранял, но по особым случаям его приглашали к разным людям. Он был, как выразился Керриган, “показным телохранителем”, то есть его можно было показывать в высшем свете. Он мог сопровождать своего хозяина на любой официальный прием или на встречу с общественностью, и нигде он не выделялся своим внешним видом.
Керриган оказался прав во всем. Сиэй встретил нас в дверях, в черном костюме, с черным галстуком и в черных ботинках, похожий на кинозвезду. Высокий, широкоплечий, с узкой талией, светловолосый, с крепким, красиво вылепленным подбородком — эдакий прекрасный улыбчивый Адонис, ухоженный культурист, спасатель с пляжа. Против присутствия такого мужчины никто не стал бы возражать даже на официальном приеме в честь театральной премьеры. Никто бы не заподозрил в нем телохранителя синдикатских заправил.
Улыбающийся Сиэй приветствовал нас голосом телевизионного диктора и провел в гостиную, просторную, ярких окрасок, битком набитую антиквариатом, где стояли два очень старых плюшевых дивана, зеленый и оранжевый. На стенах висели картины, изображавшие грустных клоунов, повсюду на специальных подставках и маленьких столиках стояли статуэтки мускулистых мужчин, а над камином на стене сверкали два перекрещенных меча.
Сиэй предложил нам напитки, от которых мы оба отказались. Мы уселись — Сиэй на зеленый диван, я — на оранжевый, а Керриган — немного поодаль на стул с львино-разлапистыми ножками.
Я начал разговор:
— Вы знаете, из-за чего мы здесь собрались, не так ли?
— Догадываюсь, — кивнул он. — Мисс Рита Касл. — Он говорил нарочито четко, тщательно выговаривая окончания слов, как озабоченный хозяин, старающийся, чтобы его гости не почувствовали ни в чем неудобства, что на самом деле смахивало на снисходительность, хотя в остальном его манеры были безупречны.
— Вероятно, вы встречались с мисс Касл на работе? — задал я прямой вопрос.
Он с серьезным видом кивнул:
— Да. Будучи сопровождающим мистера Рембека. “Будучи”! Это слово меня так поразило, что я на минуту потерял нить рассуждений, пока не заметил краешком глаза на лице Керригана улыбку, которую ему не удалось скрыть. Это помогло мне вновь обрести почву под ногами. Я спросил:
— Вы когда-нибудь виделись, точнее, у вас были встречи с Ритой Касл, когда Эрни Рембека не было поблизости?
— Ах нет! — ответил он, вежливо улыбаясь. — У меня с обоими всегда были чисто официальные отношения. Или, может быть, “чисто деловые отношения”? Никогда не знаешь, как правильнее сказать.
Однако я уже не позволил выбить себя из колеи. Не дав ему опомниться, задал следующий вопрос:
— В общих чертах, как к вам относилась мисс Касл?
— О, она была очень доброжелательной, — с той же вежливой улыбкой сказал он. — Мы с ней однажды, нет, пожалуй, два раза говорили о моде и еще о какой-то ерунде.
— Она вам нравилась?
— Ну как бы это объяснить? Ее трудно было назвать яркой индивидуальностью. Она скорее принадлежала к определенной категории женщин, но была вполне приятной. Мне доставляло удовольствие с ней поболтать.
— Между вами не было.., заигрываний?
— Заигрываний? — Он на мгновение недоуменно нахмурился, но затем, словно солнце сквозь тучи, на его лице засияла улыбка. — А, вы подразумеваете секс? Ах нет, нет, ничего подобного. Рита Касл? Ну что вы! Конечно ничего не было.
— Вы хотите сказать, с вашей стороны? — настаивал я.
— Да нет, ни с чьей стороны, — возразил он, пожимая плечами. — С какой стати? Осмелюсь утверждать, нам было достаточно духовного понимания.
Я опешил. Что-то в Мэттью Сиэе настораживало, громко взывало к моему разуму, но я никак не мог уловить, что именно. Что-то в интерьере, в обстановке гостиной...
— Вы не возражаете, если я осмотрю вашу квартиру? — попросил я. Трогать ничего не буду.
— Ну разумеется.
Он мгновенно встал, но я остановил его:
— Один этим займусь, с вашего позволения.
— Конечно. — Он опустился на диван, вежливым жестом указывая на дверь, ведущую в глубь квартиры.
Когда я выходил из гостиной, он снова предлагал Керригану выпить, а тот отказывался.
Пройдя по коридору с бежевыми стенами, на которых висело несколько абстрактных картин, я попал на кухню. Она была большая и просторная, на крючках над плитой висели медные кастрюли, придававшие кухне аккуратный и обжитой вид. В ванной комнате стены были покрыты джутовой тканью, а над унитазом висела картина, изображавшая коня. И только в спальне на меня наконец снизошло запоздалое прозрение.
Стены спальни были обтянуты малиновым плюшем, и почти всю ее занимала огромная кровать под балдахином, задрапированная со всех сторон. Немного отодвинув драпировку, я обнаружил на постели малиновое покрывало и малиновые подушки. Нижняя сторона балдахина представляла из себя большое матовое зеркало.
Рядом с кроватью стоял книжный шкаф, до отказа заполненный помятыми и обтрепанными журналами для нудистов и культуристов. На приземистой тумбочке в несметном количестве красовались флакончики с парфюмерией, все початые.
Стоявший на книжном шкафу белый телефонный аппарат два раза позвонил.
Открыв дверцу гардероба, я обнаружил, что висящая в нем одежда четко разделена на две части. Слева были костюмы, брюки и пиджаки, соответствующие роду занятий и социальному положению Сиэя, а справа — каких только нарядов не было! Обтягивающие штаны из леопардовой кожи. Костюм вампира и дьявола. Свадебное платье, манашеская ряса. Пират, космонавт, Микки Маус.
Из дверей позади меня раздался спокойный голос Сиэя:
— Вас к телефону, мистер Тобин.
Захлопнув дверцу шкафа, я повернулся к нему и увидел на его лице легкую улыбку. Он был доволен, что его разоблачили. Когда он в следующий раз войдет в спальню, то непременно вспомнит обо мне, но меня это мало трогало.
— Интересная коллекция, — заметил я.
— Благодарю.
— Вы говорили, что ночь со среды на четверг провели с другом, однако подробностей не сообщили?
Он кивнул, и по губам его продолжала блуждать слабая улыбка.
— Верно.
Я подошел к кровати, откинул драпировку и показал на зеркало.
— Это ваш друг?
Он улыбался, как Купидон; изо рта у него чуть слюна не потекла. Вместо ответа, он сказал:
— Если хотите, можете снять трубку на этом аппарате. Я задернул занавес:
— Спасибо.
Он вышел за дверь так же молча, как и появился, а я, подойдя к белому телефону, снял трубку и произнес “хэлло”.
На фоне приглушенного шума множества других голосов раздался голос Эрни Рембека. Эрни спросил:
— Это вы, мистер Тобин?
— Да, я слушаю.
— Подождите минутку, я закрою дверь.
Шум голосов прекратился, наступила тишина, и Рембек опять заговорил:
— Ну вот, так будет лучше. Вы меня хорошо слышите?
— Да.
— Немедленно возвращайтесь сюда.
— В чем дело?
— Помните Пола Айнхорна? Того, что сбежал.
— У которого во Флориде отец и два дяди. Да, помню. И что?
— Полиция только что нашла его мертвым.
— Где? Как?
— В номере отеля, на Сорок шестой улице. Выстрел в голову.
— Мне необходимо все, что у них есть, — потребовал я. — Все, что они раскопают, должно немедленно попасть ко мне на стол. Я сейчас же выезжаю.
— Буду ждать, — пообещал он.
Глава 22
Квартира Рембека была полна народу — там находились только мужчины, одетые в темные деловые костюмы, стоявшие небольшими группками с бокалами в руках. Они негромко переговаривались. Похоже было на официальный прием, только посерьезнее.
Рембек встретил меня прямо в дверях со словами:
— Мне еще не звонили.
— Я буду у себя в офисе, — сказал я. — Пойдемте, Керриган. Мы прошли через толпу, и, когда за нами закрылась дверь офиса, я спросил:
— Что здесь происходит?
— Он пожал плечами.
— Что-то вроде поминок. Парни выражают свои соболезнования.
— Поминки? Без покойной?
— Родители Риты переправили ее тело к себе в Южную Дакоту, — объяснил он. — Эрни связался с ними и выяснил, что сегодня у них там поминки, а завтра — похороны. Поэтому он и здесь решил устроить поминки. В знак.., м-м-м.., почестей. И скорби.
Я и прежде сталкивался с абсурдной сентиментальностью в преступном мире, но на сей раз она меня просто ошеломила своей неуместностью. Девушки больше нет, все верно, но перед смертью она немилосердно бросила Рембека, оставив записку с точно рассчитанным намерением оскорбить его. И все же Рембека можно понять, он предпочел стереть из памяти унизительный эпизод и оставить о Рите более приятные воспоминания.
Если Квигли поведал мне правду про отношение Риты к Рембеку — если, конечно, он знал правду, — то нелепые поминки вообще выглядели как злая и неуместная шутка.
— Вы не возражаете, мистер Тобин? — обратился ко мне Керриган. — Я пойду покажусь в обществе. Надо принять в этом участие.
— Одну минуту, — остановил его я. — Сначала я хочу с вами поговорить.
— О чем?
— О том, что вы у меня — подозреваемый номер один. Он растерялся, но лишь на миг и тут же весело произнес:
— Да? Ну что ж, не знал, что я у вас на почетном месте.
— Давайте взглянем в список.
Я подошел к столу и, сев за него, снова начал обводить карандашом имена, снабжая их по ходу дела своими комментариями. Керриган стоял рядом и следил, как на бумаге выпячиваются имена подозреваемых.
— Раз Айнхорн мертв, — заключил я, — остаются шестеро. Из которых, по-моему, Пьетроджетти наименее вероятен. Он знал о деньгах, но не подходит на роль “настоящего мужчины” в жизни Риты Касл. Кроме того, если бы он захотел украсть восемьдесят тысяч долларов, я уверен, что ему было бы проще и сподручнее сделать это с помощью ручки и гроссбуха. А с похищением и убийством — явно интрига — не в его стиле.
Керриган кивнул.
— Он — наименее вероятен, — подтвердил Керриган.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26