Это официальная позиция Лэнгли. Прости, Сэм, но ты ошибаешься. Орлов говорит правду.
– Джо, мы тоже не круглые дураки. Мы не желторотые новички и не проглатываем не глядя такую дешевую дезинформацию. Если бы у нас были какие-то сведения, источник которых мы не можем раскрыть, то все эти сведения должны были бы относиться к периоду, предшествовавшему переходу Орлова к вам. Но такого источника информации у нас нет.
Джо поставил кофейную чашку и, открыв рот, уставился на Маккриди. Он не мог ошибиться, он отлично понял, какой смысл вкладывает его друг в свои слова.
– Боже мой, Сэм, у вас точно есть агент в Москве. Ради Бога, Сэм, признайся.
– Не могу, – ответил Маккриди. – И в любом случае такого агента у нас нет. В Москве у нас нет никого, о ком бы мы вам уже не сообщали.
Строго говоря, Маккриди даже не обманывал друга.
– В таком случае, Сэм, прошу прощения, но Орлов остается. Он хорош и надежен. Наша точка зрения заключается в том, что ваш агент – тот, который не существует в природе, – лжет. Вы, а не мы, стали жертвами ужасной дезинформации. Это официальное мнение Лэнгли. Сэм, побойся Бога, Орлов прошел три проверки на детекторе лжи. Одного этого вполне достаточно.
Вместо ответа Маккриди полез в нагрудный карман, достал листок бумаги и положил его на стол перед Роутом, Роут прочел: «Мы установили, что некоторые выходцы из Восточной Европы легко обманывают детектор лжи. Мы, американцы, в этом им уступаем, потому что нас с детства приучают говорить правду, и если мы лжем, то обычно сразу выдаем себя. Но мы встречали много европейцев, которые… управляют детектором лжи по собственному желанию… В Восточной Европе попадаются люди, которые говорят неправду всю жизнь и поэтому достигают такого совершенства в обмане, что без труда проходят проверку на детекторе лжи».

* * *
Роут фыркнул и отбросил бумажку.
– Какой-нибудь кабинетный умник, у которого нет никакого опыта практической работы, – сказал он.
– На самом деле, – спокойно пояснил Маккриди, – это сказал Ричард Хелмс два года назад.
Ричард Хелмс был одним из самых известных директоров ЦРУ за всю его историю. Роут был обескуражен. Маккриди встал.
– Джо, Москва всегда мечтала о том, чтобы британцы и янки передрались, как килкенийские коты. Сейчас мы прямой дорогой идем именно к такой драке, а Орлов находится в нашей стране только сорок восемь часов. Подумай об этом.

* * *
В Вашингтоне директор ЦРУ и руководство ФБР согласились, что есть только один способ проверить правдивость обвинений Орлова в адрес Румянцева, – это арестовать и допросить Румянцева. Пока Роут и Маккриди завтракали в Лондоне, американцы готовили операцию. Арест был запланирован на вечер того же дня, примерно на пять часов, когда Румянцев выйдет из офиса Аэрофлота в вашингтонском даунтауне. В Лондоне в это время будет уже совсем темно.
Румянцев вышел из офиса в начале шестого и направился по улице в сторону пешеходной аллеи, за которой стоял его автомобиль.
Офис Аэрофлота был под постоянным наблюдением, и Румянцев не обратил внимания на шестерых вооруженных агентов ФБР, следовавших за ним до аллеи. Агенты намеревались задержать Румянцева, когда тот будет садиться в свою машину. Арест предполагалось провести быстро и бесшумно. Никто ничего не заметит.
Аллея представляла собой вытоптанные и замусоренные лужайки, разделенные несколькими тропинками. На лужайках стояли скамейки, очевидно, предназначенные для добропорядочных вашингтонцев, чтобы они могли насладиться солнечными лучами или съесть свой бутерброд. Отцы города не могли знать, что на самом деле аллея превратилась в излюбленное место встреч торговцев наркотиками. Когда Румянцев пересекал аллею, на одной из скамеек договаривались о сделке чернокожий и кубинец. Рядом стояли их телохранители.
Сигналом к началу разборки послужил яростный вопль кубинца. Он вскочил и выхватил нож. Один из телохранителей чернокожего дельца тут же схватился за пистолет и выстрелил в кубинца. Еще по меньшей мере восемь членов двух банд выхватили оружие. Завязалась перестрелка. Оказавшиеся рядом законопослушные граждане с криками бросились врассыпную. Агенты ФБР, ошеломленные неожиданным поворотом событий, на секунду замешкались, а потом поступили так, как их учили в Квантико: бросились на землю, перевернулись и вытащили пистолеты.
Румянцев упал лицом вниз: единственная пуля с мягким наконечником попала ему в затылок. Агент ФБР тотчас выстрелил в убийцу. Чернокожие и кубинцы бросились в разные стороны. Вся перестрелка продолжалась семь секунд, после нее на аллее остались двое убитых – русский и кубинец.
Американцы привыкли полагаться на свои приборы и компьютеры. Иногда их за это критикуют, но никто не сомневается в результатах, когда машины работают на полную мощность.
Два трупа были доставлены в ближайший морг, и расследование взяло в свои руки ФБР, Пистолет кубинца отправили в лабораторию, но результат оказался ничтожным. Это было незарегистрированное оружие чешского производства, вероятно, привезенное из Центральной или Южной Америки. Отпечатки пальцев кубинца принесли более богатый урожай. Оказалось, что они принадлежат некоему Гонзало Аппио, давно известному ФБР. Дополнительная компьютерная проверка показала, что его знают также в Бюро по борьбе с наркотиками и в полицейском управлении, контролирующем Майами.
Он прославился как торговец наркотиками и наемный убийца. В Америке он появился как один из «мариэлитос» – тех кубинских уголовников, шизофреников, гомосексуалистов и других подонков, которых Кастро «милосердно» освободил из тюрем и больниц и отправил из порта Мариэль во Флориду. Америка позволила себя провести и приняла эти отбросы человеческого общества.
ФБР подозревало, но не смогло доказать, что Аппио был также наемным убийцей кубинской секретной полиции, которой фактически руководил КГБ. Эти подозрения были не беспочвенными: все были уверены, что Аппио принимал непосредственное участие в убийстве двух популярных антикастровских дикторов, работавших в Майами.
ФБР передало дело Аппио в Лэнгли. Руководство ЦРУ всерьез забеспокоилось. Заместитель директора по оперативной работе через голову Бейли позвонил Роуту в Лондон.
– Нам нужно знать правду, Джо. Немедленно, сейчас же. Нам нужно знать, есть ли у британцев какие-либо веские основания не доверять Менестрелю. Бросьте миндальничать. Используйте детектор лжи, жесткие методы допроса. Отправляйтесь на место, Джо, и выясните, почему у нас сбой за сбоем.
Перед отъездом в Алконбери Роут еще раз встретился с Маккриди. Разговора не получилось. Роут был обижен и обозлен.
– Сэм, если тебе что-то известно, если ты действительно что-то знаешь, ты просто обязан сказать мне. Если мы совершаем непоправимую ошибку, то она будет на твоей совести, потому что ты не захотел быть с нами откровенным. Мы рассказали тебе все. Теперь объясни, какие у тебя основания не верить Орлову?
Маккриди непроницаемым взглядом смотрел на друга. Он слишком часто играл в покер, чтобы по его лицу можно было прочесть то, что он хотел бы скрыть. Маккриди стоял перед дилеммой. Лично он хотел бы рассказать Джо о Кипсеке, предоставить ему настолько надежные доказательства, что он навсегда потерял бы веру в Орлова. Но Кипсек сам ходил по очень тонкой проволоке, да и ту скоро должна была перерезать советская контрразведка; им нужно было только убедиться, что где-то в Западной Европе есть утечка информации, потом контрразведчики закусят удила и не успокоятся, пока не найдут источник утечки. Маккриди не мог, никак не мог рассказать о Кипсеке, даже если не брать в расчет звание и положение агента.
– Джо, проблемы возникли у вас, – сказал Маккриди. – Меня в этом не вини. Я сказал тебе все, что мог. Думаю, ты согласишься, что если убийство Милтон-Райса могло быть случайностью, то две таких случайности исключены.
– Утечка информации могла быть и у вас, – предположил Роут и тут же пожалел о своих словах.
– Исключено, – рассудительно возразил Маккриди. – Мы должны были бы знать время и место предполагавшегося ареста Румянцева в Вашингтоне. Мы этого не знали. Или Орлов заранее побеспокоился об организации убийства, или утечка была на вашей стороне. Ты знаешь мое мнение: это Орлов. Между прочим, сколько человек у вас имеют доступ к информации, поступающей от Орлова?
– Шестнадцать, – ответил Роут.
– Боже мой. С тем же успехом вы могли бы дать объявление в «Нью-Йорк тайме».
– Я, два моих помощника, операторы звукозаписи, аналитики и так далее. ФБР знало об аресте Румянцева, но не о Милтон-Райсе. Шестнадцать человек заблаговременно знали и о Румянцеве, и о Милтон-Райсе. Боюсь, у нас где-то ослабла гайка. Вероятно, на низком уровне – какой-нибудь клерк, шифровальщик, секретарь.
– А я думаю, что у вас фальшивый перебежчик.
– Что бы там ни было, я должен разобраться.
– Могу я поехать с тобой? – спросил Сэм.
– Извини, друг, не в этот раз. Теперь это дело ЦРУ. Внутреннее дело. Пока, Сэм.
Стоило Роуту вернуться в Алконбери, как атмосфера в здании на военной базе резко изменилась. Полковник Петр Орлов обратил внимание на то, что уже через несколько минут после приезда Роута бесследно исчезла обычная шутливая фамильярность. Сотрудники ЦРУ казались озабоченными и обменивались только казенными фразами. Орлов терпеливо ждал.
Когда Роут занял место напротив Орлова, два помощника вкатили в комнату для опросов прибор на колесиках. Орлов мельком взглянул на прибор. Он его уже видел. Детектор лжи. Он повернулся к Роуту.
– Что-нибудь не получается, Джо? – спокойным тоном спросил он.
– Да, Питер, совсем не получается.
В нескольких коротких фразах Роут изложил Орлову историю сорвавшейся операции в Вашингтоне, В глазах Орлова что-то блеснуло. Страх? Чувство вины? Машина разберется.
Орлов не возражал, когда операторы укрепляли диски у него на груди, на запястьях и на лбу. Роут не работал на детекторе, это было дело операторов, но он хорошо помнил те вопросы, которые должен задать Орлову.
Детектор лжи, или полиграф, очень похож на электрокардиограф, который стоит в любой больнице. Даже принцип работы этих приборов сходен. Детектор лжи записывает частоту сердцебиений, выделение пота и другие изменения, которые обычно происходят у человека, если он вынужден лгать в состоянии стресса, а само сознание того, что тебя проверяют, уже подавляет психику, является стрессом.
Как всегда, Роут начал с простых вопросов, предназначенных главным образом для регулирования прибора. На движущейся бумажной ленте тонкое перо медленно вырисовывало пологие пики и впадины. Орлова трижды проверяли на детекторе лжи, и все три раза прибор не заметил ни малейших признаков обмана. Роут спросил Орлова о его происхождении, о годах работы в КГБ, о той информации, которую русский полковник сообщил на предыдущих опросах. Потом Роут перешел к неудобным вопросам.
– Вы являетесь двойным агентом, работающим на КГБ?
– Нет.
Перо медленно скользило то вверх, то вниз.
– Та информация, которую вы сообщили нам ранее, верна?
– Да. – Вы не скрыли от нас какие-нибудь важные сведения?
Орлов помолчал, только крепче вцепился в подлокотники кресла, потом ответил:
– Нет.
Тонкое перо несколько раз резко дернулось вверх-вниз, потом успокоилось. Роут бросил взгляд на оператора, и тот кивнул. Роут встал, подошел к детектору, посмотрел на бумажную ленту и приказал оператору выключить прибор.
– Прошу прощения, Питер, но это была ложь. В комнате воцарилось молчание. Пятеро сотрудников ЦРУ не сводили глаз с Орлова, а тот сидел, глядя в пол. Через минуту Орлов поднял голову.
– Джо, я могу с вами поговорить? Как с другом? Наедине? Чтобы не было никого, никаких микрофонов, только вы и я?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80