Затем она убрала язык и улыбнулась, глаза сощурились, губы очаровательно изогнулись. Какая красивая эта ненависть! Я проснулась в испуге и сидела, глядя, как гаснут фонари. Мне не хватает Питера.
Суббота: Джон Эппл тащил тяжелый мусорный бак. Он был в одной лишь майке и рабочих штанах. Мне понравился вид его волосатых подмышек и то, что майка была мокрой от пота. Вечером начала писать письмо мистеру и миссис Скаттергуд, но закончить не смогла.
Воскресенье: Одна из наших женщин возле школы, где учится ее дочь, наткнулась на бывшего мужа. Он затащил ее в машину. Когда машина остановилась у светофора, она выскочила и выхватила из машины девочку. Но тут в машину врезалось такси, которое задело и девочку. Когда прибыла полиция, отец уехал, а девочку доставили в университетскую клинику. Сейчас она там, а женщина у нас, в состоянии, близком к истерике. И все из-за какого-то подонка, затащившего ее к себе в машину. За день – 450 калорий. Голода не чувствую.
Понедельник: Вечером чуть не позвонила Питеру, но остановилась, спросив себя: зачем? С какой целью? Опять переливать из пустого в порожнее? Может быть, у нас и имеется шанс, но пока что, думаю, лучше мне заняться разводом.
Вторник: Вчера был такой удивительный вечер, что мне надо все записать, пока не забыла. Вот уж не думала, что все произойдет так быстро!
Об этом-то Питер и волновался. Почерк здесь был мелким и необычно для Дженис аккуратным, и, как он понимал, это означало, что писала она медленно, вдумываясь в написанное.
Я была в кухне, только что вернувшись после пробежки, и уже успела снять тренировочные гольфы. Я была мокрой от пота. Джон спустился сверху со словами: «Мисс Скаттергуд, мне хочется вам кое-что показать». Сказано это было по-мальчишески застенчиво. А мне было жарко, и меня смущал мой вид в шортах. Он словно бы не обращал внимания на меня. Зато я на него обратила. По-видимому, так оно и было. Его спина казалась такой широкой, сильной. Я привыкла видеть перед собой лицо Питера – красивое, с тонкими чертами. Лицо Джона проще, но, если откровенно, добрее. Когда он глядит на меня, взгляд у него такой добрый.
Мы пошли вниз, я шла первой. Я чувствовала, что выгляжу в шортах очень сексуально, что было для меня необычно. Джон объяснил, что нашел в подвале одну вещь и хочет, чтобы и я на нее взглянула. В подвале он направил луч фонарика на большую, вделанную в стену печь. Он сказал, что такие печи в подвалах в старинных домах не редкость. Дымоход их соединен с дымоходом камина в гостиной наверху. Зимой жар от печи поднимается вверх, отапливая дом. Летом же прохладный подвал – это самое удобное место для работы.
Он заставил меня сунуть голову внутрь печи и поглядеть вверх. Он открыл дымоход, и я разглядела высоко надо мной квадратик дневного света. Печь оказалась в исправности.
Потом он посоветовал оглядеть заднюю стенку печи. Я повиновалась. Сунув в щель отвертку, он вынул два кирпича. Никогда не догадаться, что они вынимаются. Там, позади, оказались дверные петли, ржавые, но не слишком. Он велел мне надавить на стену. Я надавила – безрезультатно. Тогда он нажал на какой-то рычаг рядом, возле печи, и велел надавить опять. Я повторила движение. Стена подалась назад, и за ней обнаружилась комнатка – тесная, темная каморка. В ней могли бы поместиться лишь трое, да и то скорчившись. Я спросила, как дышали бы те, кто спрятались бы в каморке, и он ответил, что имеется вентиляционное отверстие с выходом в чулан наверху. Он сказал, что здесь предусмотрена и система безопасности – стена не открывается, когда в печи горит огонь. Прежде чем разжечь огонь, надо проверить дымоход, и если он закрыт, огонь не разожжется: не будет тяги, и весь подвал заполнится дымом. И тогда дымоход обязательно откроют. Я спросила, кому это могла понадобиться такая хитрость с печью и ее задней стенкой. «Квакерам, прятавшим здесь рабов», – ответил он. Я сказала, что мой бывший муж – квакер. Джон сказал, что понятия не имел о моем разводе. Я сказала, что уже год как разведена. Он сказал, что не хотел лезть в мою личную жизнь. Признаться, я не имела ничего против того, чтобы дать ему понять, что свободна и доступна. Хотя сама и не считаю себя таковой. Джон спросил, чем занимается мой бывший муж. Я ответила лишь, что он работает в городской администрации. Мы вернулись к разговору о печи – раньше в этих местах бойко шла торговля, а в начале XIX века в городе всем заправляли квакеры. Я все это прекрасно знала, но помалкивала. Район этот – приречный, и его некогда облюбовали торговцы.
Ближе к делу, Дженис, думал Питер, бесясь от ее неторопливости и желания расписать то, что, в общем, сводилось в простому соблазнению; ее честность и серьезность доставляли ему боль и одновременно восхищали его. Снизу послышался шум, но он продолжал читать.
Он сказал, что рекомендует заделать стену кирпичами так, чтобы лаз остался. Я охотно согласилась, сказав ему наложить кирпичи так, чтобы можно было заглянуть в каморку, но чтобы крысы туда-сюда не лазили.
Позже, когда все рабочие уже ушли, Джон постучался ко мне. В руках у него была бутылка вина и какие-то продукты. Он сказал, что хочет приготовить ужин для нас двоих. Вдобавок он притащил керосиновый обогреватель и показал, как им пользоваться. С холодом теперь будет покончено! Среди продуктов были рыба и овощи с Итальянского рынка. Я сказала «да», и мы приготовили ужин.
Я говорила себе, что не нужны мне никакие мужчины, что я не приближусь ни к кому из них месяцев шесть, а то и год. И вот Дженис влюбилась, как кошка. Мы с Джоном оказались в постели, на моем жалком, узком матрасе, ставшем прекраснейшим в мире романтическим ложем – мы вдвоем среди голых стен со стаканами вина на полу. Я старалась доставить ему все мыслимые удовольствия, и мне было это очень приятно. Потом он заснул на полу возле меня, положив под голову штаны в качестве подушки, обхватив рукой мою спину. А я не могла заснуть. Думаю, ему лет двадцать шесть или меньше. Я лежала, прижав руку к груди. Около пяти начало светать. Четче обозначились стены, а по телу Джона забегали сполохи света вперемежку с темнотой. Он спал очень тихо. Питер, тот всегда во сне словно продолжает баскетбольный матч. Джон же спал так мирно, так прекрасно. В шесть часов он проснулся. Мы посмеялись насчет маляров, которые теперь якобы перестанут меня уважать. Он понял меня и ушел до их прихода. Мой мирок изменился. Все изменилось, закрутилось, устремилось туда, где нет ничего невозможного. Я учусь всему. Я свободна…
– Нашли, что искали? – послышался громкий голос с лестницы.
Питер поспешно бросил дневник Дженис туда, откуда он его взял, и, ринувшись в ванную, спустил воду в туалете.
– Ага, они вентиль сменили, тот, которым воду отключают, – сказала уже знакомая ему малярша. Он сделал вид, что осматривает старый фаянсовый унитаз, и, склонившись над ним, увидел свое отражение в воде и различил надпись: Америкен стэнард.
– Вроде неплохо, – уклончиво пробормотал он, заново расставляя все в охваченной сумбуром голове. – Хотел еще порасспросить вас о плотниках. Не слишком они вас обдирают?
Такое обращение к ней, как к эксперту, малярше, видимо, польстило.
– Ну, они могли бы стараться и побольше. Бригадир, тот часто и вообще лишь по дому слоняется. Но в целом работают они прилично. Полы внизу видели?
Ему надо было выбираться отсюда.
– Покажите мне их, пожалуйста, – малодушно ответил он, потом вспомнил о своем портфеле в спальне Дженис и, взяв его, бросил последний суеверный взгляд на ее постель, так, словно это было место чьей-то гибели или страшной катастрофы.
Они тяжело сошли вниз по лестнице, и он осмотрел, плотно ли уложены половицы, прощупав каждую. Потом демонстративно поглядел на часы и сказал малярше, что должен спешить – ему еще надо осмотреть другое строительство. Спокойно, как ни в чем не бывало, он вышел через переднюю дверь, после чего прибавил шагу.
В кабинете Питера его ждали записанные звонки и факсы.
– Сцапали голубчика! – орал в трубку детектив из северного района города. – Теперь этот Каротерс от нас не уйдет!
Информация была отрывочная и поступала порциями, и Питер расположил ее на столе в хронологическом порядке: накануне поздно вечером кенсингтонские патрульные стали свидетелями налета на супермаркет, совершенного четверкой вооруженных мужчин. Патрульные выжидали в старом фургоне, припаркованном футах в сорока от освещенной витрины супермаркета, и видели, как подкатили преступники, как они вылезли из машины, как решительно вошли и наставили автоматические пистолеты на удивленных служащих, снимавших кассу. Полицейские наблюдали, как управляющего, нацелив на него дуло, заставили отпереть сейф. Как и планировалось, патрульные вызвали подмогу, и три полицейские машины объединили свои усилия: когда налетчики уже покидали магазин с деньгами, полиция приказала им остановиться. Те открыли огонь, отчего полетело ветровое стекло фургона, и кинулись к своей машине, допотопному и проржавевшему «линкольну», скрывавшему в себе V-8 в отличном состоянии. На огонь полицейские ответили огнем, и один из налетчиков был ранен в задницу. Ковылявшего к спасительному автомобилю раненого сбили с ног его же товарищи, он упал, когда машина рванула и умчалась прочь. Полицейские стали преследовать машину, а та на повороте врезалась в угол кирпичного здания местной африканской баптистской церкви. Трое преступников выскочили из машины и побежали. Патруль между тем вызвал карету «скорой помощи» и занялся раненым, лежавшим на скользкой от машинного масла парковке. Человек этот оказался Вэйманом Каротерсом, лишь шесть часов как выпущенным из-под стражи.
Позже, долгое время спустя, после того как из глубоких карманов его шерстяного пальто был осторожно извлечен заряженный пистолет, бригада «скорой помощи» достала и пулю – медики сказали, что Каротерс чудом избежал паралича нижней половины тела. Вторая пуля была найдена в толще мускулов левого бедра Каротерса. Хоть и болезненные, обе раны были довольно поверхностными.
При Каротерсе, как сообщил детектив, находилась записная книжка с телефонами ряда женщин – друзей и родственников там обнаружено не было. Почти каждая из этих женщин, когда с ней связывались и она понимала, что ею интересуется полиция, говорила, что давно уже знать не знает Каротерса и благодарит за это Господа Бога. Каждая, за исключением некой Вики. Полицейские посетили Вики и выяснили, что она и Каротерс вместе снимали квартиру за 350 долларов в месяц – квартира эта была не той, где был произведен обыск после убийства Уитлока.
Все это происходило утром. Когда полиция обыскала вторую квартиру, там была найдена полуавтоматическая винтовка АК-47, еще три пистолета, несколько сотен патронов, набор ножей, тысяч на восемь китайского героина, хорошая очистка и упаковка которого синей лентой со звездой указывала на его нью-йоркское происхождение, трубка для курения крека, несколько шприцев, неиспользованных, все еще в стерильных обертках, и ящик виски со штампом таможни, украденный со склада в Филадельфии полгода тому назад.
– Погоди-ка, – прервал детектива Питер, – ты сказал, что на нем было шерстяное пальто?
– Ага.
Когда Каротерса задержали в первый раз, он был в форме грузчика. Но Питер подозревал, что в вечер убийства на нем, вероятнее, было шерстяное пальто – так, по крайней мере, следовало из показаний пьяной бабы, опознавшей Каротерса.
– Сам ты был в той, второй квартире?
– Ага.
– Другие пальто там были? Теплые, зимние?
– Не помню.
– А пятна крови на пальто, в котором его сцапали, были?
– Ясно, были. На заднице, куда угодила пуля, и…
– Я о других пятнах – двухдневной давности или поставленных накануне.
– Не знаю.
– Где именно сейчас находится пальто?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Суббота: Джон Эппл тащил тяжелый мусорный бак. Он был в одной лишь майке и рабочих штанах. Мне понравился вид его волосатых подмышек и то, что майка была мокрой от пота. Вечером начала писать письмо мистеру и миссис Скаттергуд, но закончить не смогла.
Воскресенье: Одна из наших женщин возле школы, где учится ее дочь, наткнулась на бывшего мужа. Он затащил ее в машину. Когда машина остановилась у светофора, она выскочила и выхватила из машины девочку. Но тут в машину врезалось такси, которое задело и девочку. Когда прибыла полиция, отец уехал, а девочку доставили в университетскую клинику. Сейчас она там, а женщина у нас, в состоянии, близком к истерике. И все из-за какого-то подонка, затащившего ее к себе в машину. За день – 450 калорий. Голода не чувствую.
Понедельник: Вечером чуть не позвонила Питеру, но остановилась, спросив себя: зачем? С какой целью? Опять переливать из пустого в порожнее? Может быть, у нас и имеется шанс, но пока что, думаю, лучше мне заняться разводом.
Вторник: Вчера был такой удивительный вечер, что мне надо все записать, пока не забыла. Вот уж не думала, что все произойдет так быстро!
Об этом-то Питер и волновался. Почерк здесь был мелким и необычно для Дженис аккуратным, и, как он понимал, это означало, что писала она медленно, вдумываясь в написанное.
Я была в кухне, только что вернувшись после пробежки, и уже успела снять тренировочные гольфы. Я была мокрой от пота. Джон спустился сверху со словами: «Мисс Скаттергуд, мне хочется вам кое-что показать». Сказано это было по-мальчишески застенчиво. А мне было жарко, и меня смущал мой вид в шортах. Он словно бы не обращал внимания на меня. Зато я на него обратила. По-видимому, так оно и было. Его спина казалась такой широкой, сильной. Я привыкла видеть перед собой лицо Питера – красивое, с тонкими чертами. Лицо Джона проще, но, если откровенно, добрее. Когда он глядит на меня, взгляд у него такой добрый.
Мы пошли вниз, я шла первой. Я чувствовала, что выгляжу в шортах очень сексуально, что было для меня необычно. Джон объяснил, что нашел в подвале одну вещь и хочет, чтобы и я на нее взглянула. В подвале он направил луч фонарика на большую, вделанную в стену печь. Он сказал, что такие печи в подвалах в старинных домах не редкость. Дымоход их соединен с дымоходом камина в гостиной наверху. Зимой жар от печи поднимается вверх, отапливая дом. Летом же прохладный подвал – это самое удобное место для работы.
Он заставил меня сунуть голову внутрь печи и поглядеть вверх. Он открыл дымоход, и я разглядела высоко надо мной квадратик дневного света. Печь оказалась в исправности.
Потом он посоветовал оглядеть заднюю стенку печи. Я повиновалась. Сунув в щель отвертку, он вынул два кирпича. Никогда не догадаться, что они вынимаются. Там, позади, оказались дверные петли, ржавые, но не слишком. Он велел мне надавить на стену. Я надавила – безрезультатно. Тогда он нажал на какой-то рычаг рядом, возле печи, и велел надавить опять. Я повторила движение. Стена подалась назад, и за ней обнаружилась комнатка – тесная, темная каморка. В ней могли бы поместиться лишь трое, да и то скорчившись. Я спросила, как дышали бы те, кто спрятались бы в каморке, и он ответил, что имеется вентиляционное отверстие с выходом в чулан наверху. Он сказал, что здесь предусмотрена и система безопасности – стена не открывается, когда в печи горит огонь. Прежде чем разжечь огонь, надо проверить дымоход, и если он закрыт, огонь не разожжется: не будет тяги, и весь подвал заполнится дымом. И тогда дымоход обязательно откроют. Я спросила, кому это могла понадобиться такая хитрость с печью и ее задней стенкой. «Квакерам, прятавшим здесь рабов», – ответил он. Я сказала, что мой бывший муж – квакер. Джон сказал, что понятия не имел о моем разводе. Я сказала, что уже год как разведена. Он сказал, что не хотел лезть в мою личную жизнь. Признаться, я не имела ничего против того, чтобы дать ему понять, что свободна и доступна. Хотя сама и не считаю себя таковой. Джон спросил, чем занимается мой бывший муж. Я ответила лишь, что он работает в городской администрации. Мы вернулись к разговору о печи – раньше в этих местах бойко шла торговля, а в начале XIX века в городе всем заправляли квакеры. Я все это прекрасно знала, но помалкивала. Район этот – приречный, и его некогда облюбовали торговцы.
Ближе к делу, Дженис, думал Питер, бесясь от ее неторопливости и желания расписать то, что, в общем, сводилось в простому соблазнению; ее честность и серьезность доставляли ему боль и одновременно восхищали его. Снизу послышался шум, но он продолжал читать.
Он сказал, что рекомендует заделать стену кирпичами так, чтобы лаз остался. Я охотно согласилась, сказав ему наложить кирпичи так, чтобы можно было заглянуть в каморку, но чтобы крысы туда-сюда не лазили.
Позже, когда все рабочие уже ушли, Джон постучался ко мне. В руках у него была бутылка вина и какие-то продукты. Он сказал, что хочет приготовить ужин для нас двоих. Вдобавок он притащил керосиновый обогреватель и показал, как им пользоваться. С холодом теперь будет покончено! Среди продуктов были рыба и овощи с Итальянского рынка. Я сказала «да», и мы приготовили ужин.
Я говорила себе, что не нужны мне никакие мужчины, что я не приближусь ни к кому из них месяцев шесть, а то и год. И вот Дженис влюбилась, как кошка. Мы с Джоном оказались в постели, на моем жалком, узком матрасе, ставшем прекраснейшим в мире романтическим ложем – мы вдвоем среди голых стен со стаканами вина на полу. Я старалась доставить ему все мыслимые удовольствия, и мне было это очень приятно. Потом он заснул на полу возле меня, положив под голову штаны в качестве подушки, обхватив рукой мою спину. А я не могла заснуть. Думаю, ему лет двадцать шесть или меньше. Я лежала, прижав руку к груди. Около пяти начало светать. Четче обозначились стены, а по телу Джона забегали сполохи света вперемежку с темнотой. Он спал очень тихо. Питер, тот всегда во сне словно продолжает баскетбольный матч. Джон же спал так мирно, так прекрасно. В шесть часов он проснулся. Мы посмеялись насчет маляров, которые теперь якобы перестанут меня уважать. Он понял меня и ушел до их прихода. Мой мирок изменился. Все изменилось, закрутилось, устремилось туда, где нет ничего невозможного. Я учусь всему. Я свободна…
– Нашли, что искали? – послышался громкий голос с лестницы.
Питер поспешно бросил дневник Дженис туда, откуда он его взял, и, ринувшись в ванную, спустил воду в туалете.
– Ага, они вентиль сменили, тот, которым воду отключают, – сказала уже знакомая ему малярша. Он сделал вид, что осматривает старый фаянсовый унитаз, и, склонившись над ним, увидел свое отражение в воде и различил надпись: Америкен стэнард.
– Вроде неплохо, – уклончиво пробормотал он, заново расставляя все в охваченной сумбуром голове. – Хотел еще порасспросить вас о плотниках. Не слишком они вас обдирают?
Такое обращение к ней, как к эксперту, малярше, видимо, польстило.
– Ну, они могли бы стараться и побольше. Бригадир, тот часто и вообще лишь по дому слоняется. Но в целом работают они прилично. Полы внизу видели?
Ему надо было выбираться отсюда.
– Покажите мне их, пожалуйста, – малодушно ответил он, потом вспомнил о своем портфеле в спальне Дженис и, взяв его, бросил последний суеверный взгляд на ее постель, так, словно это было место чьей-то гибели или страшной катастрофы.
Они тяжело сошли вниз по лестнице, и он осмотрел, плотно ли уложены половицы, прощупав каждую. Потом демонстративно поглядел на часы и сказал малярше, что должен спешить – ему еще надо осмотреть другое строительство. Спокойно, как ни в чем не бывало, он вышел через переднюю дверь, после чего прибавил шагу.
В кабинете Питера его ждали записанные звонки и факсы.
– Сцапали голубчика! – орал в трубку детектив из северного района города. – Теперь этот Каротерс от нас не уйдет!
Информация была отрывочная и поступала порциями, и Питер расположил ее на столе в хронологическом порядке: накануне поздно вечером кенсингтонские патрульные стали свидетелями налета на супермаркет, совершенного четверкой вооруженных мужчин. Патрульные выжидали в старом фургоне, припаркованном футах в сорока от освещенной витрины супермаркета, и видели, как подкатили преступники, как они вылезли из машины, как решительно вошли и наставили автоматические пистолеты на удивленных служащих, снимавших кассу. Полицейские наблюдали, как управляющего, нацелив на него дуло, заставили отпереть сейф. Как и планировалось, патрульные вызвали подмогу, и три полицейские машины объединили свои усилия: когда налетчики уже покидали магазин с деньгами, полиция приказала им остановиться. Те открыли огонь, отчего полетело ветровое стекло фургона, и кинулись к своей машине, допотопному и проржавевшему «линкольну», скрывавшему в себе V-8 в отличном состоянии. На огонь полицейские ответили огнем, и один из налетчиков был ранен в задницу. Ковылявшего к спасительному автомобилю раненого сбили с ног его же товарищи, он упал, когда машина рванула и умчалась прочь. Полицейские стали преследовать машину, а та на повороте врезалась в угол кирпичного здания местной африканской баптистской церкви. Трое преступников выскочили из машины и побежали. Патруль между тем вызвал карету «скорой помощи» и занялся раненым, лежавшим на скользкой от машинного масла парковке. Человек этот оказался Вэйманом Каротерсом, лишь шесть часов как выпущенным из-под стражи.
Позже, долгое время спустя, после того как из глубоких карманов его шерстяного пальто был осторожно извлечен заряженный пистолет, бригада «скорой помощи» достала и пулю – медики сказали, что Каротерс чудом избежал паралича нижней половины тела. Вторая пуля была найдена в толще мускулов левого бедра Каротерса. Хоть и болезненные, обе раны были довольно поверхностными.
При Каротерсе, как сообщил детектив, находилась записная книжка с телефонами ряда женщин – друзей и родственников там обнаружено не было. Почти каждая из этих женщин, когда с ней связывались и она понимала, что ею интересуется полиция, говорила, что давно уже знать не знает Каротерса и благодарит за это Господа Бога. Каждая, за исключением некой Вики. Полицейские посетили Вики и выяснили, что она и Каротерс вместе снимали квартиру за 350 долларов в месяц – квартира эта была не той, где был произведен обыск после убийства Уитлока.
Все это происходило утром. Когда полиция обыскала вторую квартиру, там была найдена полуавтоматическая винтовка АК-47, еще три пистолета, несколько сотен патронов, набор ножей, тысяч на восемь китайского героина, хорошая очистка и упаковка которого синей лентой со звездой указывала на его нью-йоркское происхождение, трубка для курения крека, несколько шприцев, неиспользованных, все еще в стерильных обертках, и ящик виски со штампом таможни, украденный со склада в Филадельфии полгода тому назад.
– Погоди-ка, – прервал детектива Питер, – ты сказал, что на нем было шерстяное пальто?
– Ага.
Когда Каротерса задержали в первый раз, он был в форме грузчика. Но Питер подозревал, что в вечер убийства на нем, вероятнее, было шерстяное пальто – так, по крайней мере, следовало из показаний пьяной бабы, опознавшей Каротерса.
– Сам ты был в той, второй квартире?
– Ага.
– Другие пальто там были? Теплые, зимние?
– Не помню.
– А пятна крови на пальто, в котором его сцапали, были?
– Ясно, были. На заднице, куда угодила пуля, и…
– Я о других пятнах – двухдневной давности или поставленных накануне.
– Не знаю.
– Где именно сейчас находится пальто?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65