В конце концов ушел, и я думал, что на этом у нас с ним будет покончено. Но вскоре случайно узнал, что он в пух и прах разругался с Аннерли, отказался иметь с ним дело и затем опять заявился ко мне. К счастью, Аннерли отнесся к этому совершенно спокойно. Вот так и вышло, что я взял медицинскую карточку Баннета к себе. Он думал, что у него язвенный гастрит и по этому поводу пребывал в панике. Но ничего подобного не оказалось. Я назначил ему диету… без сомнения, ту же самую, которую порекомендовал бы и Аннерли, и Баннет очень скоро поправился. Он начал держаться с нами запанибрата: приглашал обедать, присылал ящики с вином – словом, друг семьи, да и только! Лично я на дух не выносил этого типа и не мог понять, с какой радости он набивается ко мне в друзья. И вдруг это стало до боли ясно. Он… э…
– Он начал себе позволять вольности по отношению ко мне, – досказала за мужа миссис Каммисон. – Ужасный коротышка! Все это выглядело таким нелепым, что я не могла не смеяться над ним.
– Но Баннет был не из тех людей, которые позволяют над собой подшучивать, не так ли? – предположил Найджел.
Герберт Каммисон внимательно глянул на него:
– Ты прав. Не из тех. И, по-моему, мне следует сказать тебе сразу, что я думаю: кто бы там ни убрал его, этот человек заслуживает право пить пиво бесплатно до конца своих дней. Добропорядочному обществу давно следовало упечь Баннета в тюрьму… Ну, такой, как он, просто не имеет права на существование среди нормальных людей. Однако это из другой оперы. Его… э… поползновения к Софии были лишь симптомом… На самом деле вторичным по важности в сравнении с…
София Каммисон хихикнула.
– Дорогой, – произнесла она, сжимая руку мужа. – Я огорчена, что моя честь так низко котируется по шкале твоих ценностей.
– О своей чести ты сама можешь позаботиться… и весьма эффективно, должен заметить, – отозвался он с непоколебимой уверенностью. – А вот работники пивоварни оказались более уязвимы. Ну, как бы то ни было, немного погодя Баннет отстал от Софи… по крайней мере на время.
Среди моих пациентов немало людей, работающих на пивоварне, и, естественно, до меня стало доходить, что там слишком уж большое количество несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний. Не мое дело слушать сплетни, но, с другой стороны, я не считаю, что врач не должен интересоваться социальными условиями. Предупреждать болезни не менее важно, чем лечить больных.
– Слушайте, слушайте! – воскликнул Найджел. – Как мило звучат эти древние китайские истины!
– Ну, сначала возьмем дошедшие до меня слухи, – продолжил доктор Каммисон наставительным тоном, словно он читал лекцию группе студентов вокруг операционного стола. – Мне стало известно, что Баннет всегда, где это только возможно, использует для работы женатых людей, на которых легче давить. У меня создалось впечатление, что работники его боятся. У него была отвратительная манера тихонько подкрадываться и стоять у них за спиной, пока они работали. Как сообщил мне один из рабочих, это так действовало им на нервы, что они начинали тушеваться, делать ошибки, и тогда, конечно, Баннет был волен поступать с ними, как ему заблагорассудится.
– Да, Сорн рассказал мне сегодня о таком случае. Кто-то действительно так заболел… Как его там? А, Эд Парсонс.
– Верно, да только в случае с Эдом Парсонсом ты не все знаешь. Впрочем, это всего лишь один пример. Мне же известны и многие другие. Конечно, всегда есть ребята, которые любят поплакаться в жилетку. Несомненно, что-то из того, что я слышал, было, мягко говоря, преувеличено. Но какой должен быть огонь, чтобы от него шло столько дыма! Я понял, что слухи небезосновательны, когда меня вызвали к одному из водителей грузовиков, сильно пострадавшему во время аварии на холме, сразу за выездом из города. Из показаний, данных на суде, было очевидно, что этот водитель переработал, он гонял машину по такому непосильному графику, что от недосыпания заснул за рулем. Баннет в этом случае отделался минимальным штрафом и отпраздновал это событие, попросту уволив водителя. Такие вещи, конечно, имеют место постоянно: работодатели вечно в выигрыше – они столько выгадывают на том, что выжимают все соки из рабочих и экономят на безопасности их труда, что это с лихвой перекрывает убытки от случайных штрафов. Но отнюдь не эта несправедливость в абстрактном понимании заставила меня вмешаться. Дело в том, что этот пострадавший водитель в бреду исступленно повторял: «Я больше так не могу! Боже, я засыпаю! Это же форменное убийство! У меня нет сил! Хозяин меня доконал! Это же форменное убийство, вот что это такое! Я сплю! Боже, я засыпаю!»
Я не сентиментален, как и полагается врачу, Найджел, но тут меня проняло! Я пытался забыть его слова и не мог. Последней каплей стало то, что беднягу попросту вышвырнули с работы. Тогда я отправился к Джо – брату Юстаса, как тебе известно, – который отвечал за транспорт. В сердцах даже назвал его убийцей. Он не обиделся, более того, с тех пор мы стали друзьями. Оказалось, Джо неустанно твердил брату, что если заставлять водителей вкалывать по такому ненормальному графику, то недалеко и до беды. Но его слова не возымели на него никакого эффекта. Бедный Джо! Он чертовски хороший малый, но Юстас всегда брал над ним верх. Однако на сей раз Джо решил, что, если у него на руках будет заключение врача – конечно, без упоминания моего имени, – ему, возможно, удастся произвести на Юстаса некоторое впечатление. Я подумал, что могу быть вздернут на виселицу с таким же успехом как за овцу, так и за ягненка, а поэтому попросил Джо показать мне пивоварню. Хотелось лично убедиться, насколько преувеличены слухи о невыносимых там условиях труда. И, представь, все оказалось так, как мне рассказывали! Я тщательно осмотрел производственные помещения с точки зрения норм санитарии и гигиены. Не стану утруждать тебя деталями, достаточно сказать, что вентиляция там ужасная. Не надо быть техническим экспертом, чтобы увидеть, как опасны для работы машины и механизмы по причине их полного износа. Баннет выжимал из них все до последней капли, как и из своих людей.
– Но ведь есть же правительственные инспектора, которые…
– Все есть – и пути, и средства, только щедрая мзда тоже творит чудеса. А Юстас был настоящим специалистом по части ее применения, сомневаться не приходится. Ну, я составил подробный отчет о безобразных условиях труда на пивоварне, не забыв дать заключение и о графике работы водителей, и отправил его Джо. А тот смело подступил с ним к своему братцу. Вскоре Юстас пригласил меня к себе на пивоварню. Он сидел на конце длинного стола в дирекции, расправляя перед собой кусок промокашки. По крайней мере, мне так казалось, что это промокательная бумага, пока он не взял ее в одну руку, а другой постучал по ней своим пенсне и сказал: «Сдается мне, вы автор этого… э… документа?» Это был мой отчет. Напечатанный и без подписи, но он быстро догадался, чьих это РУК дело!
После этого, естественно, состоялся неприятный разговор. Баннет спросил, по какому праву я вмешиваюсь в чужие дела. Я ответил, что это долг каждого гражданина следить за тем, чтобы законы не нарушались. Он потребовал перечислить – какие именно законы им нарушены. Я процитировал часть актов трудового законодательства. Тогда Баннет поинтересовался, что я намерен предпринять в связи с этим. Пришлось мне ему пригрозить: если в самом скором времени не будут сделаны необходимые изменения, то я подниму такой шум, что даже он, всесильный Юстас Баннет, окажется прижатым к ногтю. Он посидел немного, играя ножом для разрезания бумаги и бросая время от времени в мою сторону пронизывающие взгляды холодных, как у ящерицы, глаз. Затем, к моему удивлению, пошел на попятный. Заявил, что я не похож на людей того сорта, которые за приличное вознаграждение готовы избрать политику невмешательства, и выдержал многозначительную паузу. А поскольку я не клюнул на приманку, сказал: «Ладно, ваша взяла. Дайте мне шесть месяцев на то, чтобы сделать изменения, предложенные в вашем отчете… ниф, ха, наф». Ну, ты слышал, какие он издавал носом звуки. Я заметил, что на изменение графика работы водителей грузовиков не требуется полгода. Баннет еще немного посопел, пофыкал, но в итоге пообещал заняться графиком сразу же. Что и сделал, кстати сказать. Когда Джо сообщил мне об этом, я решил, что мне все-таки удалось прищемить Баннету хвост. Но…
– Но потом открыл для себя великую истину, – перебил доктора Найджел, – которую новички-новобранцы, как правило, постигают на собственной шкуре – что ветераны никогда не бывают так опасны, как в моменты, когда вынуждены отступать.
– Да. И поделом мне за то, что возомнил, будто в одиночку могу с этим справиться. Через шесть месяцев, точно день в день, Баннет снова пригласил меня к себе. Пока я шествовал через пивоварню в его кабинет и крутил головой по сторонам, у меня не создалось впечатления, что там хоть что-то изменилось. Поэтому можешь себе представить, в каком настроении я перед ним предстал. Баннет сидел за столом, выпятив жирные губы и потирая руки. Кстати, они шуршали, как хвост ящерицы, когда она ползет по каменной стене. «Ах, доктор, – произнес он, сразу приступив к делу, – если я верно помню, во время вашего последнего визита сюда вы говорили, что долг каждого гражданина следить, чтобы законы не нарушались. А сейчас, доктор Каммисон, я уверен, вы моментально убедитесь, что у нас тут все изменилось к лучшему». Потом он откинулся на спинку стула и четко произнес: «Кейт Алпейс», чем буквально уложил меня на обе лопатки.
– Кейт Алпейс? – повторил Найджел.
– Это моя сестра, – вмешалась миссис Каммисон. – Все случилось, еще когда мы жили в Мидлендс. У нее был любовник, и она забеременела. Кейт попросила Герберта сделать ей аборт.
– Вообще-то я не сторонник абортов, – пояснил доктор Каммисон. – Но в семье дружка Кейт была наследственная невменяемость, и только поэтому я решился выполнить ее просьбу. А это, как ты знаешь, криминальное дело – тюремное заключение, если докопаются.
– И Юстас Баннет докопался? – удивился Найджел.
– Да. Потратив на наведение обо мне справок шесть месяцев, которые я ему дал на улучшение условий труда. Должно быть, нанял ищейку. Бог знает, как тому удалось пронюхать об этом деле, но Баннет мне доказал – не он один нарушает законы. Теперь ты понимаешь, что представлял из себя этот тип?
– Да, что-то вроде пата в шахматах, – протянул Найджел.
– Хуже. Ему огласка обошлась бы крупной суммой штрафа, а для меня означала бы крушение карьеры. Баннет оказался в более сильной позиции. Знаешь, обычно я хорошо держу себя в руках, но на этот раз полностью утратил самообладание. Я высказал ему все, что о нем думал. И, к своему несчастью, добавил, что таких, как он, надо уничтожать.
– «К несчастью»? – переспросил Найджел. – Ты имеешь в виду…
– Да, – кивнул Каммисон, не дожидаясь конца его Фразы. – Среди прочих милых дел Баннет держал в штате парочку шпионов – в большом бизнесе это не редкость. Работодатель платит одному из своих работников за то, что тот ему постоянно доносит о всех недовольных высказываниях в коллективе, о подготовках к забастовкам и так далее – словом, все что удастся подслушать. Я чертовски боюсь, не в курсе ли один из шпионов Баннета о том моем взрыве негодования.
– Похоже, мне действительно лучше пока остаться, – пробормотал Найджел.
– Выходит, что да, – мрачно подтвердил доктор Каммисон, – если, конечно, ты, случайно, не просидел напротив двери в мою спальню всю прошлую ночь.
Найджел в недоумении полыхнул на него взглядом.
Герберт пояснил:
– Видишь ли, иначе нет никаких доказательств, что я прошлой ночью не посетил пивоварню и не ликвидировал Баннета.
– Да, выйдет неловко, если инспектор пронюхает о твоей ссоре с Банкетом, это уж точно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
– Он начал себе позволять вольности по отношению ко мне, – досказала за мужа миссис Каммисон. – Ужасный коротышка! Все это выглядело таким нелепым, что я не могла не смеяться над ним.
– Но Баннет был не из тех людей, которые позволяют над собой подшучивать, не так ли? – предположил Найджел.
Герберт Каммисон внимательно глянул на него:
– Ты прав. Не из тех. И, по-моему, мне следует сказать тебе сразу, что я думаю: кто бы там ни убрал его, этот человек заслуживает право пить пиво бесплатно до конца своих дней. Добропорядочному обществу давно следовало упечь Баннета в тюрьму… Ну, такой, как он, просто не имеет права на существование среди нормальных людей. Однако это из другой оперы. Его… э… поползновения к Софии были лишь симптомом… На самом деле вторичным по важности в сравнении с…
София Каммисон хихикнула.
– Дорогой, – произнесла она, сжимая руку мужа. – Я огорчена, что моя честь так низко котируется по шкале твоих ценностей.
– О своей чести ты сама можешь позаботиться… и весьма эффективно, должен заметить, – отозвался он с непоколебимой уверенностью. – А вот работники пивоварни оказались более уязвимы. Ну, как бы то ни было, немного погодя Баннет отстал от Софи… по крайней мере на время.
Среди моих пациентов немало людей, работающих на пивоварне, и, естественно, до меня стало доходить, что там слишком уж большое количество несчастных случаев на производстве и профессиональных заболеваний. Не мое дело слушать сплетни, но, с другой стороны, я не считаю, что врач не должен интересоваться социальными условиями. Предупреждать болезни не менее важно, чем лечить больных.
– Слушайте, слушайте! – воскликнул Найджел. – Как мило звучат эти древние китайские истины!
– Ну, сначала возьмем дошедшие до меня слухи, – продолжил доктор Каммисон наставительным тоном, словно он читал лекцию группе студентов вокруг операционного стола. – Мне стало известно, что Баннет всегда, где это только возможно, использует для работы женатых людей, на которых легче давить. У меня создалось впечатление, что работники его боятся. У него была отвратительная манера тихонько подкрадываться и стоять у них за спиной, пока они работали. Как сообщил мне один из рабочих, это так действовало им на нервы, что они начинали тушеваться, делать ошибки, и тогда, конечно, Баннет был волен поступать с ними, как ему заблагорассудится.
– Да, Сорн рассказал мне сегодня о таком случае. Кто-то действительно так заболел… Как его там? А, Эд Парсонс.
– Верно, да только в случае с Эдом Парсонсом ты не все знаешь. Впрочем, это всего лишь один пример. Мне же известны и многие другие. Конечно, всегда есть ребята, которые любят поплакаться в жилетку. Несомненно, что-то из того, что я слышал, было, мягко говоря, преувеличено. Но какой должен быть огонь, чтобы от него шло столько дыма! Я понял, что слухи небезосновательны, когда меня вызвали к одному из водителей грузовиков, сильно пострадавшему во время аварии на холме, сразу за выездом из города. Из показаний, данных на суде, было очевидно, что этот водитель переработал, он гонял машину по такому непосильному графику, что от недосыпания заснул за рулем. Баннет в этом случае отделался минимальным штрафом и отпраздновал это событие, попросту уволив водителя. Такие вещи, конечно, имеют место постоянно: работодатели вечно в выигрыше – они столько выгадывают на том, что выжимают все соки из рабочих и экономят на безопасности их труда, что это с лихвой перекрывает убытки от случайных штрафов. Но отнюдь не эта несправедливость в абстрактном понимании заставила меня вмешаться. Дело в том, что этот пострадавший водитель в бреду исступленно повторял: «Я больше так не могу! Боже, я засыпаю! Это же форменное убийство! У меня нет сил! Хозяин меня доконал! Это же форменное убийство, вот что это такое! Я сплю! Боже, я засыпаю!»
Я не сентиментален, как и полагается врачу, Найджел, но тут меня проняло! Я пытался забыть его слова и не мог. Последней каплей стало то, что беднягу попросту вышвырнули с работы. Тогда я отправился к Джо – брату Юстаса, как тебе известно, – который отвечал за транспорт. В сердцах даже назвал его убийцей. Он не обиделся, более того, с тех пор мы стали друзьями. Оказалось, Джо неустанно твердил брату, что если заставлять водителей вкалывать по такому ненормальному графику, то недалеко и до беды. Но его слова не возымели на него никакого эффекта. Бедный Джо! Он чертовски хороший малый, но Юстас всегда брал над ним верх. Однако на сей раз Джо решил, что, если у него на руках будет заключение врача – конечно, без упоминания моего имени, – ему, возможно, удастся произвести на Юстаса некоторое впечатление. Я подумал, что могу быть вздернут на виселицу с таким же успехом как за овцу, так и за ягненка, а поэтому попросил Джо показать мне пивоварню. Хотелось лично убедиться, насколько преувеличены слухи о невыносимых там условиях труда. И, представь, все оказалось так, как мне рассказывали! Я тщательно осмотрел производственные помещения с точки зрения норм санитарии и гигиены. Не стану утруждать тебя деталями, достаточно сказать, что вентиляция там ужасная. Не надо быть техническим экспертом, чтобы увидеть, как опасны для работы машины и механизмы по причине их полного износа. Баннет выжимал из них все до последней капли, как и из своих людей.
– Но ведь есть же правительственные инспектора, которые…
– Все есть – и пути, и средства, только щедрая мзда тоже творит чудеса. А Юстас был настоящим специалистом по части ее применения, сомневаться не приходится. Ну, я составил подробный отчет о безобразных условиях труда на пивоварне, не забыв дать заключение и о графике работы водителей, и отправил его Джо. А тот смело подступил с ним к своему братцу. Вскоре Юстас пригласил меня к себе на пивоварню. Он сидел на конце длинного стола в дирекции, расправляя перед собой кусок промокашки. По крайней мере, мне так казалось, что это промокательная бумага, пока он не взял ее в одну руку, а другой постучал по ней своим пенсне и сказал: «Сдается мне, вы автор этого… э… документа?» Это был мой отчет. Напечатанный и без подписи, но он быстро догадался, чьих это РУК дело!
После этого, естественно, состоялся неприятный разговор. Баннет спросил, по какому праву я вмешиваюсь в чужие дела. Я ответил, что это долг каждого гражданина следить за тем, чтобы законы не нарушались. Он потребовал перечислить – какие именно законы им нарушены. Я процитировал часть актов трудового законодательства. Тогда Баннет поинтересовался, что я намерен предпринять в связи с этим. Пришлось мне ему пригрозить: если в самом скором времени не будут сделаны необходимые изменения, то я подниму такой шум, что даже он, всесильный Юстас Баннет, окажется прижатым к ногтю. Он посидел немного, играя ножом для разрезания бумаги и бросая время от времени в мою сторону пронизывающие взгляды холодных, как у ящерицы, глаз. Затем, к моему удивлению, пошел на попятный. Заявил, что я не похож на людей того сорта, которые за приличное вознаграждение готовы избрать политику невмешательства, и выдержал многозначительную паузу. А поскольку я не клюнул на приманку, сказал: «Ладно, ваша взяла. Дайте мне шесть месяцев на то, чтобы сделать изменения, предложенные в вашем отчете… ниф, ха, наф». Ну, ты слышал, какие он издавал носом звуки. Я заметил, что на изменение графика работы водителей грузовиков не требуется полгода. Баннет еще немного посопел, пофыкал, но в итоге пообещал заняться графиком сразу же. Что и сделал, кстати сказать. Когда Джо сообщил мне об этом, я решил, что мне все-таки удалось прищемить Баннету хвост. Но…
– Но потом открыл для себя великую истину, – перебил доктора Найджел, – которую новички-новобранцы, как правило, постигают на собственной шкуре – что ветераны никогда не бывают так опасны, как в моменты, когда вынуждены отступать.
– Да. И поделом мне за то, что возомнил, будто в одиночку могу с этим справиться. Через шесть месяцев, точно день в день, Баннет снова пригласил меня к себе. Пока я шествовал через пивоварню в его кабинет и крутил головой по сторонам, у меня не создалось впечатления, что там хоть что-то изменилось. Поэтому можешь себе представить, в каком настроении я перед ним предстал. Баннет сидел за столом, выпятив жирные губы и потирая руки. Кстати, они шуршали, как хвост ящерицы, когда она ползет по каменной стене. «Ах, доктор, – произнес он, сразу приступив к делу, – если я верно помню, во время вашего последнего визита сюда вы говорили, что долг каждого гражданина следить, чтобы законы не нарушались. А сейчас, доктор Каммисон, я уверен, вы моментально убедитесь, что у нас тут все изменилось к лучшему». Потом он откинулся на спинку стула и четко произнес: «Кейт Алпейс», чем буквально уложил меня на обе лопатки.
– Кейт Алпейс? – повторил Найджел.
– Это моя сестра, – вмешалась миссис Каммисон. – Все случилось, еще когда мы жили в Мидлендс. У нее был любовник, и она забеременела. Кейт попросила Герберта сделать ей аборт.
– Вообще-то я не сторонник абортов, – пояснил доктор Каммисон. – Но в семье дружка Кейт была наследственная невменяемость, и только поэтому я решился выполнить ее просьбу. А это, как ты знаешь, криминальное дело – тюремное заключение, если докопаются.
– И Юстас Баннет докопался? – удивился Найджел.
– Да. Потратив на наведение обо мне справок шесть месяцев, которые я ему дал на улучшение условий труда. Должно быть, нанял ищейку. Бог знает, как тому удалось пронюхать об этом деле, но Баннет мне доказал – не он один нарушает законы. Теперь ты понимаешь, что представлял из себя этот тип?
– Да, что-то вроде пата в шахматах, – протянул Найджел.
– Хуже. Ему огласка обошлась бы крупной суммой штрафа, а для меня означала бы крушение карьеры. Баннет оказался в более сильной позиции. Знаешь, обычно я хорошо держу себя в руках, но на этот раз полностью утратил самообладание. Я высказал ему все, что о нем думал. И, к своему несчастью, добавил, что таких, как он, надо уничтожать.
– «К несчастью»? – переспросил Найджел. – Ты имеешь в виду…
– Да, – кивнул Каммисон, не дожидаясь конца его Фразы. – Среди прочих милых дел Баннет держал в штате парочку шпионов – в большом бизнесе это не редкость. Работодатель платит одному из своих работников за то, что тот ему постоянно доносит о всех недовольных высказываниях в коллективе, о подготовках к забастовкам и так далее – словом, все что удастся подслушать. Я чертовски боюсь, не в курсе ли один из шпионов Баннета о том моем взрыве негодования.
– Похоже, мне действительно лучше пока остаться, – пробормотал Найджел.
– Выходит, что да, – мрачно подтвердил доктор Каммисон, – если, конечно, ты, случайно, не просидел напротив двери в мою спальню всю прошлую ночь.
Найджел в недоумении полыхнул на него взглядом.
Герберт пояснил:
– Видишь ли, иначе нет никаких доказательств, что я прошлой ночью не посетил пивоварню и не ликвидировал Баннета.
– Да, выйдет неловко, если инспектор пронюхает о твоей ссоре с Банкетом, это уж точно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35