Его честная голова плотно сидела на кирпичного цвета шее. В носовом платке он что-то осторожно нес. Сержант развернул платок, представив на обозрение отвратительные на вид предметы: две покоробленные, побитые и изуродованные зубные пластины с остатками зубов, а также выпавшие зубы, кольцо-печатку и несколько небольших костей.
– Узнаете кольцо? – Тайлер мотнул головой в сторону мистера Барнеса.
– Это хозяина… все верно. Его вензель… видите?
– Должно быть, соскользнуло с кости пальца, когда плоть разъело. Сержант, пусть ребята из лаборатории заберут тело; я прибуду в участок через полчаса… А, вы здесь, доктор? Ну и что она сказала?
Найджел подсознательно ощутил, как сгущается атмосфера. Черные брови мистера Барнеса сошлись на переносице, Габриэль Сорн пристально уставился на тыльную сторону своей правой ладони, даже инспектор, утратив, казалось, часть своей профессиональной сдержанности, не скрывал явного интереса. Только лицо Герберта Каммисона оставалось таким же невыразительным, как всегда, и тон был точно таким же, как если бы произносил избитое: «Следите, чтобы пациент находился в тепле, – всего лишь легкая простуда – никаких оснований для тревоги». Но он сказал:
– Миссис Баннет сообщила, что сегодня еще не видела мужа. Он не явился к завтраку.
– Не был за завтраком? – воскликнул инспектор. – Вы хотите сказать, что покойный весь день отсутствовал дома, а его жена ничего не предприняла в связи с этим? – Он свирепо полыхнул взглядом на Каммисона, словно бы доктор был повинен в неестественном поведении миссис Баннет.
– Похоже, что так, – невозмутимо подтвердил Герберт. – Но вам лучше спросить у нее самой. Если желаете, можем отправиться туда прямо сейчас. Я обрушу на нее новость о нашем открытии, а затем, если она окажется в состоянии отвечать на вопросы, то вам и карты в руки.
Инспектор сделал еще несколько распоряжений и собрался уходить.
– Я должен попросить вас оставаться на месте, мистер Барнес. Переговорив с миссис Баннет, я вернусь, чтобы осмотреть кабинет ее мужа и допросить этих людей. Вы уж, пожалуйста, будьте наготове.
Мистер Барнес выглядел еще более подавленным, чем прежде.
– Все верно. Я должен торчать здесь на случай, если понадоблюсь властям. Целый день варки пива насмарку. Одного этого хватит, чтобы разбить сердце.
«Что ж, – подумал Найджел, когда главный пивовар поплелся прочь, – исходя из натуры Юстаса Баннета это, возможно, наиболее прочувствованная точка зрения на события нынешнего дня». Сам он разрывался между отвращением и любопытством. Мертвый Юстас Баннет куда лучше, нежели живой, – в том не могло быть никакого сомнения, и Найджел не испытывал никакого желания выслеживать того, кто с ним покончил. Однако он чувствовал себя каким-то образом вовлеченным. И не только из-за случая с Траффлисом. Он не мог забыть странной сдержанности Софии Каммисон и еще более странного момента, когда она, положив ладонь на его руку, попросила больше не задевать мистера Баннета. Найджелу тогда еще показалось, будто сам Страх прикоснулся к нему леденящим перстом. Так что же, этот страх передался ему от Софии? «Ну нет, – подумал он, нетерпеливо откидывая прядь волос со лба, – всему виной лунный свет. Придет же такое в голову!»
– Ну, мне, пожалуй, пора, – произнес он.
– Ты не желаешь пойти с нами? – неожиданно предложил Каммисон.
Инспектор нахмурился:
– Чего ради, сэр? Вот уж не знал, что мне понадобится…
– Но поймите, – перебил его Каммисон. – Стрэнджвейс уже повязан в этом деле. Случай с Траффлисом может иметь прямое отношение к смерти Баннета… или еще чьей-либо смерти… что вы сейчас расследуете.
– О, пустое, сэр! Это лишь запутывает узел. Больше нас никто не просит сгущать краски и усложнять себе работу, – с раздражением возразил инспектор.
Каммисон терпеливо проговорил:
– Это, конечно, может быть совпадением. Но разве не странно, что в течение последних двух недель сначала собака, а затем и ее хозяин оказались убиты одним и тем же способом? Разве невозможно такое, что смерть Траффлиса оказалась «генеральной репетицией» гибели Баннета?
Даже на инспектора не смогло не произвести впечатления такое предположение, тем более что Каммисон изложил его спокойным, деловым тоном.
– Ну, сэр, может, здесь что-то и есть, – замялся он. – Но я люблю делать мою работу обычным порядком, и…
– Ох, чтоб меня! Инспектор, это же убийство, а не случай нарушения дорожного движения! Если вы хотите легализировать ситуацию, то позвоните вечером в Скотленд-Ярд сэру Джону Стрэнджвейсу, и тот даст вам наилучшие характеристики на Найджела.
Кончилось тем, что Найджел вместе с Гербертом и полицейским инспектором направились к выходу из пивоварни. Найджел заметил, что его мнения на сей счет никто не спросил. Вероятно, оба, Тайлер и Каммисон, сочли само собой разумеющимся, что он, будучи любителем, рвется, как ищейка с поводка, пойти по следу. Ох, ну и ладно!
Дом Банкетов находился лишь в минуте ходьбы от пивоварни – претенциозное строение из красного кирпича на окраине городка, кричаще утверждающее себя на фоне степенной важности Майден-Эстбери. «Обитель, вполне соответствующая покойному владельцу», – подумалось Найджелу.
Доктор Каммисон оставил их в гостиной, а сам отправился поговорить с миссис Баннет. Инспектор прочно уселся на стул, прямой как палка, положив руки на колени и глядя прямо перед собой. Найджел беспокойно рыскал по комнате, подсознательно фиксируя в памяти обстановку. Его внимание привлек фотопортрет на каминной полке: голова и плечи мужчины средних лет, округлое лицо, густо набриллиантиненные волосы с пробором посредине, военные усики, лишь наполовину скрывавшие безволие небольшого слишком чувственного рта. Найджелу показалось, что этот человек даже на гражданке предпочел бы оставить за собой военное звание, наслаждаясь всякий раз от одного к нему обращения «капитан такой-то». Тип несомненно общительный, любитель компаний, выпивки, скабрезных анекдотов, но достаточно искренний. По профессии может быть кем угодно – фермером-неудачником или успешным коммивояжером…
– Не знаете, кто это? – спросил он у инспектора.
– Джо Баннет… брат мистера Баннета.
– Великий боже! Он же ни капельки не похож на Юстаса. Совсем другой характер. Хотя есть некоторая схожесть в чертах, если повнимательнее вглядеться.
Найджел вспомнил признание Софии Каммисон, что они с Гербертом любят Джо. Теперь это его поразило – младший Баннет вроде бы не должен соответствовать их вкусу. Он все еще размышлял об этом, когда в дверях появился доктор Каммисон.
– Миссис Баннет будет сейчас готова к разговору с вами. Я сказал ей, что мы очень боимся, как бы с ее мужем не случилось несчастья. Желательно не посвящать ее в особо неприятные детали.
– И как она восприняла известие? – поинтересовался инспектор.
– Ну, естественно, для нее это сильный шок, – сказал доктор Каммисон, но Найджел уловил в его ответе что-то недосказанное.
Инспектор тоже с любопытством глянул на доктора, как бы ожидая от него каких-то уточнений. Однако Каммисон молча повел их в комнату миссис Баннет.
Пока инспектор приносил свои соболезнования, Найджел внимательно рассматривал Эмили Баннет – ее изумленные глаза, подернутые лихорадочным румянцем щеки, дрожащие руки, неприбранные волосы и аляповатую одежду. Уголки слабовольного рта женщины слегка подергивались. Все это опять ему кого-то напомнило, вот только кого? Уж никак не убитую горем вдову. Скорее одну из тех подавленных, одиноких странных старых дев, которые после беспорочной жизни в один прекрасный день ломаются, начинают пить и выкрикивать ругательства посреди улицы, приводя в смущение полисменов, которым приходится забирать их в участок. Найджел видел одну такую много лет назад в Пимлико, когда ее тащили чуть ли не волоком.
Между тем инспектор Тайлер обратился к миссис Баннет:
– Итак, мэм, вы говорите, что не видели вашего мужа с тех пор, как вернулись сюда прошлым вечером в одиннадцать двадцать. Вы сразу же отправились в кровать. Ваш муж, который спит отдельно, заявил, что у него еще есть кое-какая работа, и вы не слышали, как он лег спать. Все верно?
– Да, сэр.
Это «сэр» и обыденность тона миссис Баннет – резко отличающиеся от робкого, но подобающего леди голоса, каким она изъяснялась накануне вечером, – поразили Найджела. Должно быть, смерть Юстаса Баннета освободила Эмили от его мелочной опеки и вечной дрессировки – сейчас она наконец стала сама собой. Перед ними проявлялась подлинная Эмили Баннет.
Инспектор тоже был слегка сбит с толку словом «сэр». И вследствие этого начал говорить громче, агрессивнее, как разговаривал с чистильщиком на пивоварне.
– Из сказанного вами следует, что ваш муж не спускался к завтраку, а позже вы обнаружили, что и его постель осталась нетронутой. Тогда почему же вы не предприняли в связи с этим никаких действий? Почему не позвонили на пивоварню, чтобы что-нибудь выяснить?
Казалось, полицейские нотки в его голосе напомнили Эмили, что она как-никак «леди», потому что женщина опять заговорила мурлыкающим тоном.
– Да, то есть, я имею в виду, нет. Видите ли, мой муж терпеть не может никакого вмешательства. Ему бы пришлась не по душе… даже мысль, что я навожу о нем справки. Если бы он узнал, что я звонила на пивоварню, он здорово рассердился бы.
– Но неужели тот факт, что его постель осталась нетронутой, не поразил вас как… как нечто необычное, скажем так?
Пальцы миссис Баннет нервно стиснули платочек. Щеки залились краской еще больше. Наконец она подняла голову и произнесла срывающимся голосом, в котором звучал, однако, вызов.
– Ну, это не было столь уж необычным. Для меня. Такое случалось и прежде.
– Что за дьявольщина?..
Доктор Каммисон прервал всплеск эмоций инспектора, спокойно поинтересовавшись:
– Вы имеете в виду, что ваш муж… повадился посещать других женщин?
– Да. – Голос миссис Баннет стал еле слышен. – Поскольку он не мог приводить их сюда, то обычно отправлялся в Париж и там проводил свои отпуска с другими женщинами. Он даже не давал себе труда скрывать это от меня… – Тут ее голос дрогнул, и она наконец расплакалась.
После этого мужчины не стали затягивать своего визита. Инспектор лишь спросил, не подскажет ли миссис Баннет, как ему связаться с Джо Банкетом, возвращение которого из отпуска сейчас крайне необходимо. Но Эмили ничего не знала о его передвижениях. Ей было известно лишь то, что он отплыл из Поулхемптона и, должно быть, плывет на юг. Так что Тайлеру предстояло известить все порты, куда тот мог зайти.
Служанка Банкетов показала, что слышала, как накануне вечером хозяин с хозяйкой вернулись домой в одиннадцать двадцать, после чего она тут же отправилась спать. Еще инспектор справился о фамилии дантиста Банкетов, чтобы можно было идентифицировать найденные зубные протезы. Задав еще пару вопросов, они удалились. А поскольку как раз подошло время аутопсии, Тайлер тут же покинул своих спутников.
– Миссис Баннет отнюдь не выглядит женщиной с разбитым сердцем, – произнес Найджел, когда они остались вдвоем с Каммисоном и стали подниматься по крутой, узкой улице. – Похоже, для нее это избавление от пут. Как исход евреев из Египта!
Герберт Каммисон зорко глянул на него.
– Знаешь, как она отреагировала на мои слова, что ее муж, возможно, мертв? «Мертв? Юстас мертв? Вы мне правду говорите? Он и в самом деле наконец-то мертв? Не могу в такое поверить!» Конечно, это был шок, вряд ли она осознавала, что говорит, – многозначительно добавил доктор.
– Конечно нет, – согласился Найджел столь же многозначительно.
– Могу сказать тебе больше. Она выглядела так, словно я принес ей подарок. Вспыхнула, волосы рассыпались, оживилась… Ты ведь, полагаю, тоже заметил, как она разговаривала?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
– Узнаете кольцо? – Тайлер мотнул головой в сторону мистера Барнеса.
– Это хозяина… все верно. Его вензель… видите?
– Должно быть, соскользнуло с кости пальца, когда плоть разъело. Сержант, пусть ребята из лаборатории заберут тело; я прибуду в участок через полчаса… А, вы здесь, доктор? Ну и что она сказала?
Найджел подсознательно ощутил, как сгущается атмосфера. Черные брови мистера Барнеса сошлись на переносице, Габриэль Сорн пристально уставился на тыльную сторону своей правой ладони, даже инспектор, утратив, казалось, часть своей профессиональной сдержанности, не скрывал явного интереса. Только лицо Герберта Каммисона оставалось таким же невыразительным, как всегда, и тон был точно таким же, как если бы произносил избитое: «Следите, чтобы пациент находился в тепле, – всего лишь легкая простуда – никаких оснований для тревоги». Но он сказал:
– Миссис Баннет сообщила, что сегодня еще не видела мужа. Он не явился к завтраку.
– Не был за завтраком? – воскликнул инспектор. – Вы хотите сказать, что покойный весь день отсутствовал дома, а его жена ничего не предприняла в связи с этим? – Он свирепо полыхнул взглядом на Каммисона, словно бы доктор был повинен в неестественном поведении миссис Баннет.
– Похоже, что так, – невозмутимо подтвердил Герберт. – Но вам лучше спросить у нее самой. Если желаете, можем отправиться туда прямо сейчас. Я обрушу на нее новость о нашем открытии, а затем, если она окажется в состоянии отвечать на вопросы, то вам и карты в руки.
Инспектор сделал еще несколько распоряжений и собрался уходить.
– Я должен попросить вас оставаться на месте, мистер Барнес. Переговорив с миссис Баннет, я вернусь, чтобы осмотреть кабинет ее мужа и допросить этих людей. Вы уж, пожалуйста, будьте наготове.
Мистер Барнес выглядел еще более подавленным, чем прежде.
– Все верно. Я должен торчать здесь на случай, если понадоблюсь властям. Целый день варки пива насмарку. Одного этого хватит, чтобы разбить сердце.
«Что ж, – подумал Найджел, когда главный пивовар поплелся прочь, – исходя из натуры Юстаса Баннета это, возможно, наиболее прочувствованная точка зрения на события нынешнего дня». Сам он разрывался между отвращением и любопытством. Мертвый Юстас Баннет куда лучше, нежели живой, – в том не могло быть никакого сомнения, и Найджел не испытывал никакого желания выслеживать того, кто с ним покончил. Однако он чувствовал себя каким-то образом вовлеченным. И не только из-за случая с Траффлисом. Он не мог забыть странной сдержанности Софии Каммисон и еще более странного момента, когда она, положив ладонь на его руку, попросила больше не задевать мистера Баннета. Найджелу тогда еще показалось, будто сам Страх прикоснулся к нему леденящим перстом. Так что же, этот страх передался ему от Софии? «Ну нет, – подумал он, нетерпеливо откидывая прядь волос со лба, – всему виной лунный свет. Придет же такое в голову!»
– Ну, мне, пожалуй, пора, – произнес он.
– Ты не желаешь пойти с нами? – неожиданно предложил Каммисон.
Инспектор нахмурился:
– Чего ради, сэр? Вот уж не знал, что мне понадобится…
– Но поймите, – перебил его Каммисон. – Стрэнджвейс уже повязан в этом деле. Случай с Траффлисом может иметь прямое отношение к смерти Баннета… или еще чьей-либо смерти… что вы сейчас расследуете.
– О, пустое, сэр! Это лишь запутывает узел. Больше нас никто не просит сгущать краски и усложнять себе работу, – с раздражением возразил инспектор.
Каммисон терпеливо проговорил:
– Это, конечно, может быть совпадением. Но разве не странно, что в течение последних двух недель сначала собака, а затем и ее хозяин оказались убиты одним и тем же способом? Разве невозможно такое, что смерть Траффлиса оказалась «генеральной репетицией» гибели Баннета?
Даже на инспектора не смогло не произвести впечатления такое предположение, тем более что Каммисон изложил его спокойным, деловым тоном.
– Ну, сэр, может, здесь что-то и есть, – замялся он. – Но я люблю делать мою работу обычным порядком, и…
– Ох, чтоб меня! Инспектор, это же убийство, а не случай нарушения дорожного движения! Если вы хотите легализировать ситуацию, то позвоните вечером в Скотленд-Ярд сэру Джону Стрэнджвейсу, и тот даст вам наилучшие характеристики на Найджела.
Кончилось тем, что Найджел вместе с Гербертом и полицейским инспектором направились к выходу из пивоварни. Найджел заметил, что его мнения на сей счет никто не спросил. Вероятно, оба, Тайлер и Каммисон, сочли само собой разумеющимся, что он, будучи любителем, рвется, как ищейка с поводка, пойти по следу. Ох, ну и ладно!
Дом Банкетов находился лишь в минуте ходьбы от пивоварни – претенциозное строение из красного кирпича на окраине городка, кричаще утверждающее себя на фоне степенной важности Майден-Эстбери. «Обитель, вполне соответствующая покойному владельцу», – подумалось Найджелу.
Доктор Каммисон оставил их в гостиной, а сам отправился поговорить с миссис Баннет. Инспектор прочно уселся на стул, прямой как палка, положив руки на колени и глядя прямо перед собой. Найджел беспокойно рыскал по комнате, подсознательно фиксируя в памяти обстановку. Его внимание привлек фотопортрет на каминной полке: голова и плечи мужчины средних лет, округлое лицо, густо набриллиантиненные волосы с пробором посредине, военные усики, лишь наполовину скрывавшие безволие небольшого слишком чувственного рта. Найджелу показалось, что этот человек даже на гражданке предпочел бы оставить за собой военное звание, наслаждаясь всякий раз от одного к нему обращения «капитан такой-то». Тип несомненно общительный, любитель компаний, выпивки, скабрезных анекдотов, но достаточно искренний. По профессии может быть кем угодно – фермером-неудачником или успешным коммивояжером…
– Не знаете, кто это? – спросил он у инспектора.
– Джо Баннет… брат мистера Баннета.
– Великий боже! Он же ни капельки не похож на Юстаса. Совсем другой характер. Хотя есть некоторая схожесть в чертах, если повнимательнее вглядеться.
Найджел вспомнил признание Софии Каммисон, что они с Гербертом любят Джо. Теперь это его поразило – младший Баннет вроде бы не должен соответствовать их вкусу. Он все еще размышлял об этом, когда в дверях появился доктор Каммисон.
– Миссис Баннет будет сейчас готова к разговору с вами. Я сказал ей, что мы очень боимся, как бы с ее мужем не случилось несчастья. Желательно не посвящать ее в особо неприятные детали.
– И как она восприняла известие? – поинтересовался инспектор.
– Ну, естественно, для нее это сильный шок, – сказал доктор Каммисон, но Найджел уловил в его ответе что-то недосказанное.
Инспектор тоже с любопытством глянул на доктора, как бы ожидая от него каких-то уточнений. Однако Каммисон молча повел их в комнату миссис Баннет.
Пока инспектор приносил свои соболезнования, Найджел внимательно рассматривал Эмили Баннет – ее изумленные глаза, подернутые лихорадочным румянцем щеки, дрожащие руки, неприбранные волосы и аляповатую одежду. Уголки слабовольного рта женщины слегка подергивались. Все это опять ему кого-то напомнило, вот только кого? Уж никак не убитую горем вдову. Скорее одну из тех подавленных, одиноких странных старых дев, которые после беспорочной жизни в один прекрасный день ломаются, начинают пить и выкрикивать ругательства посреди улицы, приводя в смущение полисменов, которым приходится забирать их в участок. Найджел видел одну такую много лет назад в Пимлико, когда ее тащили чуть ли не волоком.
Между тем инспектор Тайлер обратился к миссис Баннет:
– Итак, мэм, вы говорите, что не видели вашего мужа с тех пор, как вернулись сюда прошлым вечером в одиннадцать двадцать. Вы сразу же отправились в кровать. Ваш муж, который спит отдельно, заявил, что у него еще есть кое-какая работа, и вы не слышали, как он лег спать. Все верно?
– Да, сэр.
Это «сэр» и обыденность тона миссис Баннет – резко отличающиеся от робкого, но подобающего леди голоса, каким она изъяснялась накануне вечером, – поразили Найджела. Должно быть, смерть Юстаса Баннета освободила Эмили от его мелочной опеки и вечной дрессировки – сейчас она наконец стала сама собой. Перед ними проявлялась подлинная Эмили Баннет.
Инспектор тоже был слегка сбит с толку словом «сэр». И вследствие этого начал говорить громче, агрессивнее, как разговаривал с чистильщиком на пивоварне.
– Из сказанного вами следует, что ваш муж не спускался к завтраку, а позже вы обнаружили, что и его постель осталась нетронутой. Тогда почему же вы не предприняли в связи с этим никаких действий? Почему не позвонили на пивоварню, чтобы что-нибудь выяснить?
Казалось, полицейские нотки в его голосе напомнили Эмили, что она как-никак «леди», потому что женщина опять заговорила мурлыкающим тоном.
– Да, то есть, я имею в виду, нет. Видите ли, мой муж терпеть не может никакого вмешательства. Ему бы пришлась не по душе… даже мысль, что я навожу о нем справки. Если бы он узнал, что я звонила на пивоварню, он здорово рассердился бы.
– Но неужели тот факт, что его постель осталась нетронутой, не поразил вас как… как нечто необычное, скажем так?
Пальцы миссис Баннет нервно стиснули платочек. Щеки залились краской еще больше. Наконец она подняла голову и произнесла срывающимся голосом, в котором звучал, однако, вызов.
– Ну, это не было столь уж необычным. Для меня. Такое случалось и прежде.
– Что за дьявольщина?..
Доктор Каммисон прервал всплеск эмоций инспектора, спокойно поинтересовавшись:
– Вы имеете в виду, что ваш муж… повадился посещать других женщин?
– Да. – Голос миссис Баннет стал еле слышен. – Поскольку он не мог приводить их сюда, то обычно отправлялся в Париж и там проводил свои отпуска с другими женщинами. Он даже не давал себе труда скрывать это от меня… – Тут ее голос дрогнул, и она наконец расплакалась.
После этого мужчины не стали затягивать своего визита. Инспектор лишь спросил, не подскажет ли миссис Баннет, как ему связаться с Джо Банкетом, возвращение которого из отпуска сейчас крайне необходимо. Но Эмили ничего не знала о его передвижениях. Ей было известно лишь то, что он отплыл из Поулхемптона и, должно быть, плывет на юг. Так что Тайлеру предстояло известить все порты, куда тот мог зайти.
Служанка Банкетов показала, что слышала, как накануне вечером хозяин с хозяйкой вернулись домой в одиннадцать двадцать, после чего она тут же отправилась спать. Еще инспектор справился о фамилии дантиста Банкетов, чтобы можно было идентифицировать найденные зубные протезы. Задав еще пару вопросов, они удалились. А поскольку как раз подошло время аутопсии, Тайлер тут же покинул своих спутников.
– Миссис Баннет отнюдь не выглядит женщиной с разбитым сердцем, – произнес Найджел, когда они остались вдвоем с Каммисоном и стали подниматься по крутой, узкой улице. – Похоже, для нее это избавление от пут. Как исход евреев из Египта!
Герберт Каммисон зорко глянул на него.
– Знаешь, как она отреагировала на мои слова, что ее муж, возможно, мертв? «Мертв? Юстас мертв? Вы мне правду говорите? Он и в самом деле наконец-то мертв? Не могу в такое поверить!» Конечно, это был шок, вряд ли она осознавала, что говорит, – многозначительно добавил доктор.
– Конечно нет, – согласился Найджел столь же многозначительно.
– Могу сказать тебе больше. Она выглядела так, словно я принес ей подарок. Вспыхнула, волосы рассыпались, оживилась… Ты ведь, полагаю, тоже заметил, как она разговаривала?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35