Я позвонила и вам, но номер был занят. Тогда я вдруг вспомнила о револьвере и сказала Еве, чтобы она подождала, потому что я кое-что оставила в квартире и должна быстро вернуться наверх.
– Сколько было времени?
– Пожалуй, часа два, может быть, немногим больше.
– И что вы сделали?
– Я поднялась на лифте, прошла пор коридору и открыла дверь в квартиру. Револьвер лежал на комоде. Тогда я не заметила ничего странного, но потом, когда восстанавливала события дня в памяти, то обратила внимание, что когда я оставляла револьвер, ствол был направлен к стене, а когда забирала, дуло смотрело прямо на меня. Дверь в спальню была закрыта. Я не открывала ее – к счастью. Убийца должен был находиться в то время там. Я взяла револьвер, повернулась к дверям и тогда увидела бумажник, лежавший на полу, недалеко от двери в спальню. Клянусь вам, что я только посмотрела, увидела, что это бумажник Хайнса и сунула его за блузку. Я хотела отдать ему бумажник при первой же встрече, и думала тогда, что это будет очень скоро. Я вышла из квартиры, спустилась в холл и мы вместе с Евой поймали такси и поехали в отель Лоренцо. Мы ехали не больше пяти минут. В туалете я открыла сумочку, чтобы достать пудреницу и почувствовала характерный запах пороха. Я осмотрела револьвер и увидела, что одной пули нет. Я понюхала барабан. Да, это был запах пороха. Я решила избавиться орт револьвера, пошла к мусорным бачкам и выбросила его. И эта вся, самая чистая правда – до последнего слова.
– Я хотел бы верить в то, что вы рассказали, – ответил Мейсон. Очень хочу верить в то, что вы невиновны. Но ваша история не выглядит убедительной. И я не представляю, чтобы Суд мог в нее поверить.
– Ох, я ведь могу ее улучшить, если только у меня будет немного времени, – заверила она его.
– Это значит, что вы намереваетесь изменить свой рассказ?
– Конечно – чтобы он звучал более правдоподобно.
– Не обращая внимания на факты?
– Факты ничего не значат, – фыркнула она. – Правда часто бывает не слишком убедительной. А у меня есть талант придумывать истории. Вам я рассказала настоящую правду, но не повторила бы ее никому другому.
– Вы хотите, чтобы я поверил в то, что между вашим первым выходом из квартиры и возвращением наверх, Хайнс и убийца вошли в спальню так, что вы их не заметили? Что неизвестный застрелил Хайнса из вашего револьвера, который он взял с комода, а потом положил его на место, вынул бумажник Хайнса и бросил его на пол и что ему пришлось спрятаться в спальне из-за вашего неожиданного возвращения?
– Да, так это и должно было произойти.
Мейсон внимательно посмотрел на нее.
– Вы хотите сказать, – продолжал он, – что убийца для правдоподобности взял бумажник с более чем тремя тысячами долларов и бросил его на пол, чтобы вы могли его подобрать?
– Вы мне не верите?
– Не верю.
– Но это было именно так. Клянусь вам своей собственной жизнью. Я говорю правду.
– Как вы думаете, каким образом Хайнс вошел в квартиру так, что вы его не видели?
– Не знаю. – Помолчав минуту, она добавила: – Он должен был как-то войти. Если его застрелили из моего револьвера, то он должен был быть там до того, как я покинула дом, все равно, кто его застрелил. Ведь его тело было там, в спальне.
– Конечно было, – согласился Мейсон. Потом вдруг спросил: – А что с тем номером телефона, который Хайнс вам дал? Он сказал, где находится этот телефон?
– Нет.
– А когда вы звонили в холле, может быть вы или Ева видели, как кто-то входил в дом?
– Нет, никто не входил, пока мы там находились.
– Есть только один способ объяснить эти факты, чтобы ваш рассказ не казался слишком неправдоподобным. Я изучу вашу гипотезу, – пообещал адвокат.
– Какую гипотезу?
– Что Хайнс жил в другой квартире этого же здания, и что у него там был телефон.
– Да! Конечно так и было! Это должно было быть так. Это поправило бы мои шансы, правда?
Мейсон посмотрел на нее и спросил:
– Вы уверены, что сказали мне правду?
– Да, я сказала вам правду, – серьезно ответила она и добавила: – Но я не дала бы за нее и ломаного гроша.
11
По телефону, стоявшему в тюремной комнате для свиданий, Мейсон позвонил Полу Дрейку.
– Как дела, Перри? – поинтересовался детектив.
– Не лучшим образом, – признался адвокат. – Но у меня появился след.
– Я слушаю.
– Возьми у Деллы номер телефона, по которому Адела Винтерс должна была звонить Хайнсу. Проверь, где находится этот телефон. Мне больше всего хочется узнать, не было ли у Хайнса квартиры в Сиглет Мэнор.
– По-моему, полиция раскопала все, что можно было узнать об этом Хайнсе, – сказал Дрейк. – Он там не жил. Он снимал комнату в центре, в одном из пансионатов вот уже больше пяти лет. Он был одиноким и малообщительным. Играл в азартные игры и, кажется, ставил довольно много.
– Проверь все-таки тот номер телефона, Пол. Это важно. Сообщи мне о результатах как можно скорее. Что ты узнал о квартире Ридли? Точнее, о его соседях.
– Вот здесь, похоже, мы наткнулись на уязвимое место Ридли. Ее зовут Дафна Грайдли. Она архитектор, немного занимается отделкой и декорацией внутренних помещений. Живет в этом доме уже шесть лет и это благодаря ее заботам Ридли получил свою квартиру.
– Как она выглядит, Пол?
– Классно!
– Сколько ей лет?
– Двадцать шесть или двадцать семь.
– Блондинка или брюнетка?
– Шатенка.
– Она не нуждается в средствах?
– Я думаю.
– Сколько зарабатывает?
– Она получила неплохое наследство шесть лет назад. Проектирует только для того, чтобы чем-то заниматься.
– Практически это нам ничего не дает, Пол, разве только что мы подтвердили свои подозрения. Это может доставить лишь немного личного удовлетворения.
– Т_в_о_и_ подозрения, – поправил Дрейк. – И никогда нельзя предвидеть, пригодятся ли нам сведения или нет. Я могу узнать еще чего-нибудь, если пригляжусь к этой мисс Грайдли. Что ты на это скажешь?
– Оставляю это на твое усмотрение. У меня такое впечатление, что вокруг меня сжимаются клещи и что мне нужна будет всевозможная помощь. Проверь тот телефон сразу же, Пол. Я позвоню тебе минут через двадцать, может, через полчаса.
– Хорошо, – сказал Дрейк. – Думаю, что полиция нас здесь опередила, но никогда не повредит попробовать. Не могу сердится на тебя за то, что ты пытаешься бороться, Перри.
– Надо пытаться. Я должен раскопать это дело до дна. И что-то подсказывает мне, что полиция тот телефон не отрабатывала. Хайнс был замешан в какие-то махинации с азартными играми и наверняка об этом полиция разузнала все. Но они даже не удосужились спросить тот номер телефона у Евы Мартелл и Аделы Винтерс. Ну, ладно, я позвоню тебе позже.
– Я все выясню, – ответил Дрейк. – Но держи карты при себе, Перри. Все выглядит не лучшим образом для этой миссис Винтерс.
– И ты говоришь это мне! – воскликнул адвокат. – К тому же ты не знаешь самого убийственного доказательства, которым располагает полиция. Ну что ж, не я ее адвокат – это единственное утешение.
Мейсон повесил трубку и пошел к выходу. Сев в машину, он направился в скромный пансионат, который держала женщина, когда-то бывшая его клиенткой.
– Добрый день, Мэй, – поздоровался он. – Как там наша подопечная?
– Отлично. Она в комнате двести одиннадцать. Полтора часа назад я отнесла ей завтрак. Она не хотела доставлять мне хлопот, но я сказала, что вы посоветовали ей не показываться на людях, пока не закончите с ее делом.
– Хорошо, – похвалил Мейсон. – Спасибо, Мэй.
Мэй Бигли, высокой блондинке, было немногим более тридцати лет. Ее лицо имело твердое выражение, но смягчалось, когда она смотрела на Мейсона.
– Я не занесла ее в реестр на тот случай, если бы напали на ее след, или пришли с проверкой. Комната двести одиннадцать официально пуста.
– Вы не должны были делать этого, Мэй.
– Вы просили спрятать ее, – сказала она. – А если вы говорите что-то, то это для меня свято.
– Это очень мило с вашей стороны, но рискованно.
– Для вас я не остановилась бы ни перед каким риском.
– Благодарю, Мэй, – улыбнулся адвокат. – Я поднимусь наверх.
Адвокат поднялся по лестнице, прошел по коридору и постучал в дверь комнаты двести одиннадцать.
Ева Мартелл открыла так быстро, что складывалось впечатление, будто она сидела у двери и нетерпеливо ожидала прихода адвоката. Она была одета и ее лицо осветилось, когда она увидела, кто пришел.
– Ох, как я рада, что вижу вас! Я думала, что эта женщина пришла за посудой. Я хотела сама отнести все вниз, но она сказала, что вы... Но пожалуйста, проходите, присаживайтесь. Пожалуйста, садитесь на это кресло, оно удобнее. Я устроюсь здесь, около окна.
Мейсон сел, вынул портсигар, открыл его и предложил Еве сигарету. Она отрицательно покачала головой.
– Я слишком много курила и не могу успокоиться. Так ждать и не знать, что происходит... Скажите, тетку Аделу уже выпустили? Вам удалось все устроить?
– У меня плохие новости, Ева, – сказал Мейсон и закурил. – Я не буду вилять, для этого нет времени, я расскажу все как есть.
– Я слушаю. – На ее лице отразилось напряжение, она не сводила с него глаз.
– У полиции готовое, можно сказать несокрушимое, обвинение против Аделы Винтерс.
– Как... В чем?
– В убийстве и в краже.
– Краже?
– Может быть, грабеже. Вы помните тот бумажник Хайнса, набитый долларами? Он доставал оттуда деньги, чтобы заплатить вам.
Девушка кивнула головой.
– Полиция нашла этот бумажник у Аделы Винтерс, когда ее обыскивали в тюрьме. В нем было немногим более трех тысяч долларов.
– Но это невероятно! Она не могла взять бумажник! Она сказала бы мне что-нибудь, если бы...
– И однако, она взяла, – возразил Мейсон. – Она сама сказала мне об этом.
– Когда?
– Совсем недавно. Сказала, что когда вернулась наверх, чтобы забрать револьвер, нашла лежавший на полу бумажник. Хайнс, вероятно, был уже мертв, а рядом с ним, в спальне, притаился убийца.
– Без оружия?
– Во всяком случае, без орудия преступления.
– Я не могу в это поверить!
– Вы не можете поверить! А как вы думаете, что скажет Суд?
– Я... я не знаю.
– Ну, хорошо, – продолжал Мейсон. – Таким образом вы оказались в самой середине паштета. Я пробовал как-то уладить дела в прокуратуре и ударился головой в стену. Им нужны вы.
– Как соучастник?
– Как лицо, замешанное в это дело, вместе с Аделой Винтерс.
– Но ведь я ничего об этом не знала.
– Вы подписали показания, данные под присягой.
– Но... я... Я не видела никакого повода, чтобы... Вы же знаете, как это было, мистер Мейсон.
– Вы помните, как после обнаружения трупа вы позвонили ко мне и попросили, чтобы я приехал туда?
– Да.
– Где была тогда миссис Винтерс?
– Вместе со мной.
– В той же самой комнате?
– Да.
– А где находилось тело?
– В спальне.
– А что делала миссис Винтерс в то время, когда вы звонили?
– Она... Я должна вспомнить... Она как раз пошла посмотреть на Хайнса, чтобы убедиться действительно ли он мертв.
– А при случае она спокойно могла вынуть бумажник из внутреннего кармана пиджака. Она ведь видела, что Хайнс его туда убирал.
– Но тетка Адела никогда ничего подобного не сделала бы.
– Но могла это сделать.
– Не сделала бы.
– Но могла это сделать?
– Да. Могла. Имела возможность. Но она никогда не сделала бы этого.
– Хорошо. Хайнс был застрелен из ее оружия. Его бумажник с тремя тысячами долларов, нашли среди ее вещей. Окружной прокурор мог бы даже обвинить ее в обдуманном грабеже, во время которого жертва сопротивлялась и была убита. И вы во все это замешаны. Заместитель окружного прокурора дал мне срок: вы должны явиться в полицию до двенадцати часов. Мне неприятно, но я должен буду сдержать свое обещание.
– Все, что вы посоветуете...
– Я хотел немного поторговаться с заместителем прокурора. Обычно такие номера проходят, но на этот раз Гуллинг, со своими доказательствами, почувствовал себя хозяином положения, отверг мое предложение и потребовал, чтобы сегодня до полудня вы явились в полицию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
– Сколько было времени?
– Пожалуй, часа два, может быть, немногим больше.
– И что вы сделали?
– Я поднялась на лифте, прошла пор коридору и открыла дверь в квартиру. Револьвер лежал на комоде. Тогда я не заметила ничего странного, но потом, когда восстанавливала события дня в памяти, то обратила внимание, что когда я оставляла револьвер, ствол был направлен к стене, а когда забирала, дуло смотрело прямо на меня. Дверь в спальню была закрыта. Я не открывала ее – к счастью. Убийца должен был находиться в то время там. Я взяла револьвер, повернулась к дверям и тогда увидела бумажник, лежавший на полу, недалеко от двери в спальню. Клянусь вам, что я только посмотрела, увидела, что это бумажник Хайнса и сунула его за блузку. Я хотела отдать ему бумажник при первой же встрече, и думала тогда, что это будет очень скоро. Я вышла из квартиры, спустилась в холл и мы вместе с Евой поймали такси и поехали в отель Лоренцо. Мы ехали не больше пяти минут. В туалете я открыла сумочку, чтобы достать пудреницу и почувствовала характерный запах пороха. Я осмотрела револьвер и увидела, что одной пули нет. Я понюхала барабан. Да, это был запах пороха. Я решила избавиться орт револьвера, пошла к мусорным бачкам и выбросила его. И эта вся, самая чистая правда – до последнего слова.
– Я хотел бы верить в то, что вы рассказали, – ответил Мейсон. Очень хочу верить в то, что вы невиновны. Но ваша история не выглядит убедительной. И я не представляю, чтобы Суд мог в нее поверить.
– Ох, я ведь могу ее улучшить, если только у меня будет немного времени, – заверила она его.
– Это значит, что вы намереваетесь изменить свой рассказ?
– Конечно – чтобы он звучал более правдоподобно.
– Не обращая внимания на факты?
– Факты ничего не значат, – фыркнула она. – Правда часто бывает не слишком убедительной. А у меня есть талант придумывать истории. Вам я рассказала настоящую правду, но не повторила бы ее никому другому.
– Вы хотите, чтобы я поверил в то, что между вашим первым выходом из квартиры и возвращением наверх, Хайнс и убийца вошли в спальню так, что вы их не заметили? Что неизвестный застрелил Хайнса из вашего револьвера, который он взял с комода, а потом положил его на место, вынул бумажник Хайнса и бросил его на пол и что ему пришлось спрятаться в спальне из-за вашего неожиданного возвращения?
– Да, так это и должно было произойти.
Мейсон внимательно посмотрел на нее.
– Вы хотите сказать, – продолжал он, – что убийца для правдоподобности взял бумажник с более чем тремя тысячами долларов и бросил его на пол, чтобы вы могли его подобрать?
– Вы мне не верите?
– Не верю.
– Но это было именно так. Клянусь вам своей собственной жизнью. Я говорю правду.
– Как вы думаете, каким образом Хайнс вошел в квартиру так, что вы его не видели?
– Не знаю. – Помолчав минуту, она добавила: – Он должен был как-то войти. Если его застрелили из моего револьвера, то он должен был быть там до того, как я покинула дом, все равно, кто его застрелил. Ведь его тело было там, в спальне.
– Конечно было, – согласился Мейсон. Потом вдруг спросил: – А что с тем номером телефона, который Хайнс вам дал? Он сказал, где находится этот телефон?
– Нет.
– А когда вы звонили в холле, может быть вы или Ева видели, как кто-то входил в дом?
– Нет, никто не входил, пока мы там находились.
– Есть только один способ объяснить эти факты, чтобы ваш рассказ не казался слишком неправдоподобным. Я изучу вашу гипотезу, – пообещал адвокат.
– Какую гипотезу?
– Что Хайнс жил в другой квартире этого же здания, и что у него там был телефон.
– Да! Конечно так и было! Это должно было быть так. Это поправило бы мои шансы, правда?
Мейсон посмотрел на нее и спросил:
– Вы уверены, что сказали мне правду?
– Да, я сказала вам правду, – серьезно ответила она и добавила: – Но я не дала бы за нее и ломаного гроша.
11
По телефону, стоявшему в тюремной комнате для свиданий, Мейсон позвонил Полу Дрейку.
– Как дела, Перри? – поинтересовался детектив.
– Не лучшим образом, – признался адвокат. – Но у меня появился след.
– Я слушаю.
– Возьми у Деллы номер телефона, по которому Адела Винтерс должна была звонить Хайнсу. Проверь, где находится этот телефон. Мне больше всего хочется узнать, не было ли у Хайнса квартиры в Сиглет Мэнор.
– По-моему, полиция раскопала все, что можно было узнать об этом Хайнсе, – сказал Дрейк. – Он там не жил. Он снимал комнату в центре, в одном из пансионатов вот уже больше пяти лет. Он был одиноким и малообщительным. Играл в азартные игры и, кажется, ставил довольно много.
– Проверь все-таки тот номер телефона, Пол. Это важно. Сообщи мне о результатах как можно скорее. Что ты узнал о квартире Ридли? Точнее, о его соседях.
– Вот здесь, похоже, мы наткнулись на уязвимое место Ридли. Ее зовут Дафна Грайдли. Она архитектор, немного занимается отделкой и декорацией внутренних помещений. Живет в этом доме уже шесть лет и это благодаря ее заботам Ридли получил свою квартиру.
– Как она выглядит, Пол?
– Классно!
– Сколько ей лет?
– Двадцать шесть или двадцать семь.
– Блондинка или брюнетка?
– Шатенка.
– Она не нуждается в средствах?
– Я думаю.
– Сколько зарабатывает?
– Она получила неплохое наследство шесть лет назад. Проектирует только для того, чтобы чем-то заниматься.
– Практически это нам ничего не дает, Пол, разве только что мы подтвердили свои подозрения. Это может доставить лишь немного личного удовлетворения.
– Т_в_о_и_ подозрения, – поправил Дрейк. – И никогда нельзя предвидеть, пригодятся ли нам сведения или нет. Я могу узнать еще чего-нибудь, если пригляжусь к этой мисс Грайдли. Что ты на это скажешь?
– Оставляю это на твое усмотрение. У меня такое впечатление, что вокруг меня сжимаются клещи и что мне нужна будет всевозможная помощь. Проверь тот телефон сразу же, Пол. Я позвоню тебе минут через двадцать, может, через полчаса.
– Хорошо, – сказал Дрейк. – Думаю, что полиция нас здесь опередила, но никогда не повредит попробовать. Не могу сердится на тебя за то, что ты пытаешься бороться, Перри.
– Надо пытаться. Я должен раскопать это дело до дна. И что-то подсказывает мне, что полиция тот телефон не отрабатывала. Хайнс был замешан в какие-то махинации с азартными играми и наверняка об этом полиция разузнала все. Но они даже не удосужились спросить тот номер телефона у Евы Мартелл и Аделы Винтерс. Ну, ладно, я позвоню тебе позже.
– Я все выясню, – ответил Дрейк. – Но держи карты при себе, Перри. Все выглядит не лучшим образом для этой миссис Винтерс.
– И ты говоришь это мне! – воскликнул адвокат. – К тому же ты не знаешь самого убийственного доказательства, которым располагает полиция. Ну что ж, не я ее адвокат – это единственное утешение.
Мейсон повесил трубку и пошел к выходу. Сев в машину, он направился в скромный пансионат, который держала женщина, когда-то бывшая его клиенткой.
– Добрый день, Мэй, – поздоровался он. – Как там наша подопечная?
– Отлично. Она в комнате двести одиннадцать. Полтора часа назад я отнесла ей завтрак. Она не хотела доставлять мне хлопот, но я сказала, что вы посоветовали ей не показываться на людях, пока не закончите с ее делом.
– Хорошо, – похвалил Мейсон. – Спасибо, Мэй.
Мэй Бигли, высокой блондинке, было немногим более тридцати лет. Ее лицо имело твердое выражение, но смягчалось, когда она смотрела на Мейсона.
– Я не занесла ее в реестр на тот случай, если бы напали на ее след, или пришли с проверкой. Комната двести одиннадцать официально пуста.
– Вы не должны были делать этого, Мэй.
– Вы просили спрятать ее, – сказала она. – А если вы говорите что-то, то это для меня свято.
– Это очень мило с вашей стороны, но рискованно.
– Для вас я не остановилась бы ни перед каким риском.
– Благодарю, Мэй, – улыбнулся адвокат. – Я поднимусь наверх.
Адвокат поднялся по лестнице, прошел по коридору и постучал в дверь комнаты двести одиннадцать.
Ева Мартелл открыла так быстро, что складывалось впечатление, будто она сидела у двери и нетерпеливо ожидала прихода адвоката. Она была одета и ее лицо осветилось, когда она увидела, кто пришел.
– Ох, как я рада, что вижу вас! Я думала, что эта женщина пришла за посудой. Я хотела сама отнести все вниз, но она сказала, что вы... Но пожалуйста, проходите, присаживайтесь. Пожалуйста, садитесь на это кресло, оно удобнее. Я устроюсь здесь, около окна.
Мейсон сел, вынул портсигар, открыл его и предложил Еве сигарету. Она отрицательно покачала головой.
– Я слишком много курила и не могу успокоиться. Так ждать и не знать, что происходит... Скажите, тетку Аделу уже выпустили? Вам удалось все устроить?
– У меня плохие новости, Ева, – сказал Мейсон и закурил. – Я не буду вилять, для этого нет времени, я расскажу все как есть.
– Я слушаю. – На ее лице отразилось напряжение, она не сводила с него глаз.
– У полиции готовое, можно сказать несокрушимое, обвинение против Аделы Винтерс.
– Как... В чем?
– В убийстве и в краже.
– Краже?
– Может быть, грабеже. Вы помните тот бумажник Хайнса, набитый долларами? Он доставал оттуда деньги, чтобы заплатить вам.
Девушка кивнула головой.
– Полиция нашла этот бумажник у Аделы Винтерс, когда ее обыскивали в тюрьме. В нем было немногим более трех тысяч долларов.
– Но это невероятно! Она не могла взять бумажник! Она сказала бы мне что-нибудь, если бы...
– И однако, она взяла, – возразил Мейсон. – Она сама сказала мне об этом.
– Когда?
– Совсем недавно. Сказала, что когда вернулась наверх, чтобы забрать револьвер, нашла лежавший на полу бумажник. Хайнс, вероятно, был уже мертв, а рядом с ним, в спальне, притаился убийца.
– Без оружия?
– Во всяком случае, без орудия преступления.
– Я не могу в это поверить!
– Вы не можете поверить! А как вы думаете, что скажет Суд?
– Я... я не знаю.
– Ну, хорошо, – продолжал Мейсон. – Таким образом вы оказались в самой середине паштета. Я пробовал как-то уладить дела в прокуратуре и ударился головой в стену. Им нужны вы.
– Как соучастник?
– Как лицо, замешанное в это дело, вместе с Аделой Винтерс.
– Но ведь я ничего об этом не знала.
– Вы подписали показания, данные под присягой.
– Но... я... Я не видела никакого повода, чтобы... Вы же знаете, как это было, мистер Мейсон.
– Вы помните, как после обнаружения трупа вы позвонили ко мне и попросили, чтобы я приехал туда?
– Да.
– Где была тогда миссис Винтерс?
– Вместе со мной.
– В той же самой комнате?
– Да.
– А где находилось тело?
– В спальне.
– А что делала миссис Винтерс в то время, когда вы звонили?
– Она... Я должна вспомнить... Она как раз пошла посмотреть на Хайнса, чтобы убедиться действительно ли он мертв.
– А при случае она спокойно могла вынуть бумажник из внутреннего кармана пиджака. Она ведь видела, что Хайнс его туда убирал.
– Но тетка Адела никогда ничего подобного не сделала бы.
– Но могла это сделать.
– Не сделала бы.
– Но могла это сделать?
– Да. Могла. Имела возможность. Но она никогда не сделала бы этого.
– Хорошо. Хайнс был застрелен из ее оружия. Его бумажник с тремя тысячами долларов, нашли среди ее вещей. Окружной прокурор мог бы даже обвинить ее в обдуманном грабеже, во время которого жертва сопротивлялась и была убита. И вы во все это замешаны. Заместитель окружного прокурора дал мне срок: вы должны явиться в полицию до двенадцати часов. Мне неприятно, но я должен буду сдержать свое обещание.
– Все, что вы посоветуете...
– Я хотел немного поторговаться с заместителем прокурора. Обычно такие номера проходят, но на этот раз Гуллинг, со своими доказательствами, почувствовал себя хозяином положения, отверг мое предложение и потребовал, чтобы сегодня до полудня вы явились в полицию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29