– Это он нанимал взимателей долгов и бандитов? Анетта кивнула.
– Откуда такие знакомства?
– У адвокатов хватает всяких знакомств, Морган. (Мог бы и сам сообразить.)
Однако я не поддался нажиму. Тогда они изменили тактику. Меня перевели в статисты, а на роль главного героя выбрали Мону Лизу. Им нужен был человек, занимающий ключевое место в операции.
– Кто придумал трюк с фотографией? – спросил я.
– Томас.
– И ты согласилась…
В ее глазах появился намек на ироническую улыбку.
– Я соединяла полезное с приятным.
Они рассчитали верно. Опытная Анетта без труда поддела простодушного Мону Лизу. У Томаса Марка был фотоаппарат и необходимый навык. Все оказалось проще простого, и результат не заставил себя ждать. С Моной Лизой управиться было легче, чем со мной.
Картина прояснилась. Но меня это не радовало. Правда, и злости не было. Только отвращение. И великая усталость.
– Ну и паскудство, Анетта, – сказал я только. Она умолчала о том, что Томас Марк явно лежал в ее постели, когда мы пришли. Возможно, это входило в их сделку. Меня это не касалось, и вообще плевал я на них. Благоволение Анетты было расхожим товаром.
– Как ты думаешь, он выживет?… – произнесла она еле слышно.
– Понятия не имею.
Я отправился в свой номер, чтобы попытаться уснуть и забыть на несколько часов о радостях и горестях этого мира.
Решающее утро. Вид на море за окном вполне соответствовал моему настроению. Низкие тучи утюжили горизонт, над водой стелилась невесомая серая мгла. Ветер еще не собрался с силами, чтобы расчесать волны и взбить на них пышные белые локоны.
Билл пришел на утреннюю планерку с еще более темными кругами под глазами, чем накануне.
– Что говорят метеобоги? – спросил он.
– Северный ветер, скорость пять – восемь метров в секунду, без осадков, – прочел Мартин по своей записной книжке.
Он вовремя вернулся из больницы, чтобы опросить синоптиков. Ему удалось поспать часок, сидя на стуле в приемном покое. Врачи сказали, что надеются спасти Томаса Марка. Но Биллу мы не стали говорить о событиях истекшей ночи. Я не знал, известно ли ему, что произошло. Если даже его просветили, то между нами тремя царило молчаливое согласие сегодня утром не касаться этой стороны операции «Отче Наш». Обратной стороны. Для нас существовала только лицевая сторона – регата.
– Никаких разногласий в прогнозах? – спросил Билл.
– Никаких, полное единодушие.
– Отлично.
После краткого обмена мнениями о том, какие ставить паруса, Билл закрыл планерку.
Это утро в «Клифф-Уок-Мэнор» отличалось от предыдущих. Билл не стал собирать нас для инструктажа в баре. Вместо этого во время завтрака он прошелся между столиками, похлопал каждого по плечу и сказал несколько ободряющих слов. Никакие накачки не могли бы возыметь такого эффекта. Билл Маккэй знал, как укрепить в нас волю к победе.
Он никак не комментировал отсутствие Анетты и Моны Лизы. Видимо, все-таки был в курсе.
На пути к пирсу в автобусе царила почти полная тишина. Каждый был занят своими мыслями и чувствами.
Мартин сидел впереди меня, глядя в окно с каменным лицом.
Когда мы подъехали к яхт-клубу, Билл поднялся со своего места рядом с водителем. Обвел нас взглядом, сказал:
– Парни!.. Море ждет нас!
И первым вышел из автобуса. Мы последовали за ним. Во время буксировки над водой еще стелилась мгла, но восходящее солнце разгоняло ее. У мыса Бивер-Тэйл скорость ветра равнялась примерно семи метрам в секунду. Похоже было, что прогноз синоптиков оправдается. Отменный день для гонок.
Пока мы готовились к старту, я заметил «Маниту», которая торопилась занять удобное место. На грот-мачте развевался большой сине-желтый флаг. Сэлли и Артур Стефенс стояли на палубе, махая нам. Один я помахал им в ответ; остальные члены нашего экипажа были поглощены своими делами. Супруги долго провожали нас взглядом. Что скрывать, временами я подозревал их. Наших талисманов. Невинных, как агнцы. Когда мне казалось, что они уж очень пристально наблюдают за тренировками претендентов на Кубок «Америки» – награду победителю в самой отчаянной в мире регате. Подготовка которой обошлась в миллионы крон, заставила несколько человек пойти на предательство и стоила жизни моему другу Георгу. Мечта о Кубке «Америки» – безумная мечта. И я, Морган Линдберг, участвовал в попытке осуществить ее. Ради какого-то моющего средства.
Безумие.
Нет, я не должен так думать. Сейчас не должен.
«Выкинь из головы, Морган!..– сказал я себе. – Забудь, сейчас ты в море. Все остальное из головы долой! Ты в море!»
Когда прозвучал стартовый выстрел и пушка на судейском судне выдохнула дым, для нас наступил момент истины. Момент истины таился за двумя галсами бакштагом, двумя – фордевиндом и последней, заключительной лавировкой. Для меня существовала только гонка… «Викинг Леди»… «Инспирейшн» и Нед Хантер…. Билл Маккэй… братья Таннберг… Палле Хансен… Христиан Ингерслев… Эрик Турселль… Стейн Анкер… Руалд Мартинсен… Мартин Графф… Ветер, прижимающий к волнам мачту «Викинг Леди»… Белый парусный балдахин… Наши с Георгом паруса, которые дюйм за дюймом, метр за метром вели нас вперед, блокируя «Инспирейшн»… Парусный балдахин… Красавицы двенадцатиметровки, бок о бок рассекающие волны… Отчаянная борьба… Напряженные лица рядом со мной… Неодолимая жаркая воля к победе… И вот… и вот… медленно… бесконечно медленно мы стали уходить от «Инспирейшн»… Серебряным дождем рассыпалась волна, распоротая носом «Викинг Леди»… И до самого горизонта перед нами вольно раскинулось вечное море.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39