— А кто ему скажет? — беспечно произнес Мэддокс. — Как раз тут я вообще ничем не рискую. — Он вывел машину на главное шоссе и стал набирать скорость. — Послушай, приятель, тебе не мешало бы подзанять у кого-нибудь твердости характера. В нашем деле далеко не продвинешься, если время от времени не проявишь здоровую инициативу. — И он снова затянул свою панихиду насчет солнышка.
Фрейзер отвернулся и принялся разглядывать в окно пейзаж. Что действительно возмущало его в Мэддоксе, так это то, что этот ублюдок чаще всего оказывался прав. Инициативой на его языке называлось все, что угодно, вплоть до чересчур вольного обращения с вещественными доказательствами и уликами, но ему и это сходило с рук, поскольку Мэддокс, как выражался он сам, обладал «исключительным нюхом на виноватых». Сам же Фрейзер склонен был считать Гэрета нравственным банкротом. Не раз до его ушей доходили слухи, что в прошлом Мэддокс брал взятки. В таком случае, он оказывался ничуть не лучше людей, которых арестовывал. Шона всегда беспокоил вопрос эффективности полиции, особенно учитывая тот абсурдный факт, что стражей порядка заставляли действовать строго в рамках закона, в то время как криминальный мир плевал на все законы вообще.
Клиника Найтингейл, Солсбери.
2 часа 30 минут дня.
Алан Протероу внимательно слушал двух полицейских, и на его дружелюбном лице постепенно возникало хмурое выражение.
— Очевидно, здесь кроется еще что-то, — высказал он свое предположение. — Если полиции Хаммерсмита требуется выяснить адрес родителей мисс Харрис, почему им просто не позвонить мисс Кингсли и не спросить ее об этом по телефону?
— Потому что в послании, адресованном мисс Харрис, она называет это место «больницей для чокнутых», — тут же принялся объяснять Мэддокс, — и, как вам известно, существуют особые правила, руководствуясь которыми полиции разрешается опрашивать психически нездоровых людей. Поэтому, прежде чем связаться с мисс Кингсли, полиция Хаммерсмита попросила нас выяснить, почему она находится в такой клинике. Мы узнали у коллег из Фордингбриджа, что мисс Джейн Кингсли была помещена сюда из-за попытки совершить самоубийство после того, как ее бросил жених ради мисс Харрис. Мы не имеем ни малейшего желания беспокоить ее без видимых причин, и поэтому посчитали, что будет лучше, если вопросы ей станут задавать полицейские в штатском.
Алан проявил выдержку, никак не отреагировав на определение своей клиники как «больницы для чокнутых». Более того, он постарался не показывать своего отрицательного отношения к Мэддоксу, который не понравился ему с первого взгляда, когда бесцеремонно ввалился в кабинет, подобно тому как в комнату проникает дурной запах, с которым уже поздно бороться.
— Ну, а почему вы предварительно не связались со мной? — подозрительно спросил он. — Я бы с удовольствием сам выяснил для вас их адрес.
Мэддокс поднял вверх обе руки, как бы признавая свое поражение:
— Ну, хорошо, я буду честным с вами до конца, сэр. Проблемой является не сама мисс Кингсли, а ее отец. И мы получили весьма ясные инструкции сверху. Не давать Адаму Кингсли никаких поводов для того, чтобы он подал в суд на полицию Гемпшира за умышленное бесчувственное отношение к его дочери. Мы и понятия не имеем, какая реакция может последовать на вопросы, касающиеся женщины, которая соблазнила жениха Джейн. Может быть, само упоминание имени мисс Харрис заставит ее биться головой о стенку, а у нас не так много денег, чтобы еще судиться с обиженным миллионером, который и без того обеспокоен душевным состоянием своей дочери. — Он опустил руки. — Я надеюсь, вам понятны наши опасения? Она сама признала, что находится в больнице для чокнутых и боится даже выходить из палаты. Это ее точные слова, сэр.
Фрейзер молча поражался тактике Мэддокса. Если у Протероу и возникли какие-то подозрения по поводу появления полиции в его клинике, то теперь он приложит все усилия, чтобы защитить и свой престиж, и свою пациентку.
— Я был бы весьма обязан вам, инспектор, если бы вы перестали называть мое заведение «больницей для чокнутых», — резко бросил он. — Дело в том, что Джинкс обладает здоровым цинизмом и неистощимым чувством юмора. Не забывайте об этом, когда будете беседовать с ней. Что касается ее ментального состояния, то она вполне здорова. В этом я абсолютно уверен. Правда, у нее наблюдается потеря памяти относительно событий двухнедельного промежутка времени, но в остальном можно сказать, что она в полном порядке.
— Что ж, это приятно слышать, — с облегчением выдохнул Мэддокс. — Значит, мы можем без опасений поговорить с ней?
— Конечно, если она сама этого захочет. Я не вижу причин запретить вам это. — Он встал и провел их к двери, обращая внимание на то, каким неодобрительным взглядом Фрейзер окинул Мэддокса. Видимо, ему тоже все это пришлось не по душе. Язык телодвижений о многом рассказал проницательному доктору. Особенно о попытках все же сохранять некую дистанцию между сержантом и Мэддоксом. Алан повел их по коридору. — Думаю, все же будет лучше, если я поприсутствую в палате, — предупредил он и постучался в комнату с номером «12».
— Я не вижу причин запретить вам это, — съехидничал Мэддокс. — Конечно, если она сама этого захочет, — добавил он с равнодушным видом.
* * *
Через несколько секунд Джинкс выслушивала уже знакомую доктору версию причин появления полицейских в ее комнате. Женщина сидела в кресле у окна и, кроме пожелания «доброго дня» ничего не сказала до тех пор, пока Мэддокс, наконец, не замолчал. Но и даже тогда она не торопилась отвечать, а некоторое время внимательно изучала детектива. При этом на ее бледном лице появилось выражение искреннего любопытства.
— Родители Мег живут в деревне рядом с Ворминстером. Она называется Литтлтон-Мэри, — наконец заговорила она. — Ее отец священник. Боюсь, что я не смогу дать вам номер телефона: он записан в моей книжке, а ее у меня при себе нет. Отца ее зовут Чарльз.
Она протянула руку к пачке сигарет, лежавшей на столе, но потом передумала и оставила ее на прежнем месте. Ей внезапно пришло в голову, что не стоит показывать этим людям, как трясутся ее руки. К тому же она не была уверена, удастся ли ей вообще прикурить.
— Но Мег там сейчас нет, — продолжала она ровным голосом. — В данный момент она отдыхает во Франции.
— Ну, что ж, тогда становится понятным, почему мы столкнулись с трудностями, пытаясь разыскать ее, — невинным тоном произнес Мэддокс, словно слышал эту информацию впервые в жизни. — Мне кажется, что вам, доктор, не следует здесь задерживаться. Разве что мисс Кингсли будет неуверенно чувствовать себя, оставшись с нами наедине. — Он улыбнулся женщине. — Я не ошибся, мисс Кингсли?
Она безразлично пожала плечами:
— Мне все равно.
— Тогда позвольте еще раз поблагодарить вас за содействие, — улыбнулся он Алану. — Мы постараемся закончить побыстрее. — Он встал у открытой двери, как бы предлагая доктору удалиться.
Алан сердито нахмурился, сознавая, как легко этот тип сумел навязать ему свои правила игры.
— Я лучше останусь, — заупрямился доктор. — Я уверен, Джинкс, что ваш отец потребовал бы от меня именно этого.
Женщина рассмеялась:
— Я понимаю, что вы абсолютно правы, так что не старайтесь убедить меня в этом. Однако здесь лечусь я, а не мой отец. Спасибо вам за заботу, но мне кажется, что я смогу самостоятельно ответить на несколько вопросов.
— Хорошо, но вы знаете, где меня найти, если все же я вам понадоблюсь. — С этими словами доктор позволил ласково вытолкнуть себя за дверь, после чего она была прикрыта жесткой рукой Мэддокса. В этот момент Протероу больше всего хотелось узнать, что за чертовщина творится в его собственной клинике. Ему почему-то показалось, что и Джинкс, и полицейские не очень хотели его присутствия при этом разговоре.
Выпроводив доктора, Мэддокс ободряюще улыбнулся:
— А в какой именно части Франции она проводит свободное время?
Но мисс Кингсли только покачала головой:
— Я точно не знаю, но могу высказать свои предположения. Дело в том, что я знакома с человеком, который сопровождает ее. Его зовут Лео Уолладер, и у него есть собственный коттедж на южном побережье Бретани. — Она назвала адрес дома. — Там есть и телефон, но опять же, — Джинкс пожала плечами, — он у меня в записной книжке.
Мэддокс понимающе кивнул:
— Но если вы знаете, что она находится во Франции, — тут он озадаченно нахмурился, — то зачем звонили ей в Лондон?
Джинкс несколько секунд молча смотрела на него, а потом все же потянулась к пачке сигарет и вынула одну. Сейчас никотин значил для нее больше, чем собственная гордость. Она хотела взять и зажигалку, но Фрейзер успел опередить ее, и учтиво поднес пламя к сигарете. Женщина улыбнулась и поблагодарила сержанта.
— У Мег есть возможность названивать к себе домой и прослушивать сообщения, — пояснила она. — Именно так она всегда и поступает.
— А кто сказал вам, что она уехала во Францию?
— Ее коллега и партнер Джош Хеннесси. — Она взглянула на полицейского сквозь струйку дыма. — Он звонил мне в среду.
Мэддокс искоса посмотрел на Фрейзера, чтобы убедиться, что тот все подробно записывает в свой блокнот. — И Мег позвонила вам, мисс Кингсли?
— Пока нет.
— Скажите, а мистер Хеннесси поддерживает с ней связь?
— Насколько мне известно, тоже нет. Она и ему не оставила контактного телефона.
Гэрет тут же сделал вид, словно ищет что-то в документах.
— Дело в том, что нам уже кое-что известно о Лео Уолладере. Мы вышли на него в связи с вашей автомобильной аварией. Как мы поняли, он до недавнего времени был вашим женихом?
Она выпустила в потолок струйку дыма и наблюдала, как голубоватая полоска постепенно рассеивается:
— Совершенно верно, — равнодушно произнесла Джинкс.
— Но потом он предпочел вашу подругу Мег, бросив вас.
Женщина чуть заметно улыбнулась:
— И снова вы правы, инспектор.
— Поэтому не исключено, что мисс Харрис немного смущена и боится позвонить вам, — предположил он. — И это даже несмотря на то, что вы предупредили ее, что совсем не сердитесь.
Джинкс стряхнула пепел.
— Если честно, — медленно произнесла она, — я уже точно не помню, что говорила ей. — И она снова вопросительно взглянула в глаза Мэддоксу.
— Вы сказали, что ваш звонок может быть политической ошибкой, что вы должны были бы по идее рвать в клочки ее редкие издания, затем сообщили, что у вас наблюдается потеря памяти, после того, как вы въехали в бетонный столб. Ну, а потом попросили ее перезвонить вам. Теперь вспоминаете? Что вызывает в душе это послание?
— Только тревогу, — пробормотала Джинкс. — Вы все точно описали в своей вступительной речи. Вы говорили, что полиция Хаммерсмита прослушала записи, выписала мой телефон и просила вас подъехать сюда, чтобы узнать адрес родителей Мег. Но только вы забыли добавить, что и сами имели возможность прослушать ту запись. — Она прижала ладонь к виску, который внезапно начал давать о себе знать резкой пульсирующей болью. — Отсюда напрашивается вывод: либо вы присутствовали при прослушивании кассеты, либо они сделали копию специально для вас.
— Они переслали нам текст по факсу, — нашелся Мэддокс. — А почему это вас так встревожило?
— Можно мне посмотреть на этот текст?
Мэддокс бросил на Фрейзера хитрый взгляд:
— Сержант, вы не догадались захватить его с собой? Последний раз я видел листок на вашем столе.
Но молодой человек отрицательно покачал головой:
— Простите, шеф. Я и подумать не мог, что он нам понадобится. — Он отвернулся и прижал свой блокнот к стене, приготовившись писать дальше, хотя на самом деле надеялся, что так его гнев будет менее заметен.
Джинкс посмотрела на молодого человека и сразу же поняла, что он никудышный лгунишка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72