— Это ваш второй брак?
— Да. Первую жену они знали лучше. Мы с ней сидели на одной парте. С первого класса.
— И разошлись.
— Знаете, как бывает… Больше из-за пустяков: сначала кто-то говорит другому не то, потом, хотя и то, но не тем тоном. Причина забылась.
— Скандал в пивном баре произошел уже после развода?
— После. Такое впечатление, что все передряги начались с развода.
— Зато материально, по-моему, вы стали жить лучше. Я смотрел по описи имущества: импортная мебель, хрусталь. Машина, правда подержанная. На чаевые всего этого не приобретешь, да еще в короткий срок…
— А что кроме? Кожаный пиджак, пара фирменных джинсов. Еще дамские украшения. Колье, золотой обруч… В том-то и дело. На краденые деньги покупаешь то, без чего прекрасно мог обойтись!
Культурник пансионата — спортивного вида, молодой, в шубе, в туфлях на высоченных каблуках — перебивал себя короткими вопросами.
— Как получилось?
Спрашивал он дельно и коротко, а отвечал путано и длинно, как человек, полностью пренебрегающий основными правилами логического мышления.
— Все уже пошли вниз, к автобусу. Директор Гилим Иван Ефимович тоже спустился в вестибюль.
А Леонида Сергеевна говорила по телефону из кабинета… — Культурник не спускал глаз с Денисова и все время улыбался. — Я тоже спешил. Говорю:
«Иван Ефимович, идите в автобус, я закрою кабинет и повешу ключ!» Думал, быстрее будет…
Он сделал паузу, мельком оглядел кабинет. Мрачные своды навели его на какую-то мысль, но культурник сразу же ее потерял.
— Как получилось? Надо идти, а Леонида все у телефона. Я отошел.
Неудобно стоять над душой… Потом мне показалось, что она повесила трубку.
— Белогорлова долго разговаривала? — спросил Денисов.
— Да нет. С минуту. Но когда начальство нервничает… Я снова подошел к кабинету.
— Потом?
— Слышу, она говорит: «Все! Отключаюсь…» Выскакивает из кабинета, но бежит не в вестибюль, а назад, в библиотеку. «Костя, я сейчас!»
Действительно, пока закрывал кабинет, бежит снова. С хрустальной конфетницей. Знаете? Большая, с закругленными краями… Тяжелая.
— В форме ладьи?
— С ней самой. «Чуть не забыла…» — кричит. И мы побежали. Через минуту уже сидели в автобусе!.. — культурник в очередной раз улыбнулся, будто сообщил Денисову чрезвычайно приятную новость.
— Каким тоном было произнесено: «Все! Отключаюсь…» — уточнил Денисов.
— Нормальным.
— И все же! Нежно? Сухо?
Культурник подумал:
— Мне показалось, не очень любезно. Но она всегда говорила немного суховато.
— В непосредственном общении?
— Нет, по телефону.
— А каким тоном велся остальной разговор?
— Нормальным, — снова сказал культурник.
— То есть любезнее, чем в конце?
— Пожалуй.
«Показания на редкость содержательны, — подумал Денисов. — Но у инспектора не бывает выбора. Какие есть…»
— АО чем шел разговор? Вспомните? — спросил он, — Не вспомню, культурник развел руками.
— Была ли в середине пауза?
— Мне показалось…
Денисов предоставил ему короткую передышку, потом заговорил снова:
— Вам приходилось приглашать Белогорлову к телефону?
— В последнее время? Раза три или четыре.
— Кто ей звонил?
— Мужчина, — Костя поправил шубу, оглянулся, посмотрел на каблуки. —
По-моему, один и тот же.
Всегда вежлив: «Добрый день! Будьте добры Леониду Сергеевну…»
— Белогорлова не называла его по имени?
— Никогда.
— Теперь несколько слов о себе, — попросил Денисов. С культурником, если он хотел узнать что-нибудь дельное, надо было разговаривать еще не раз. — Где вы раньше работали?
— Я? Крутил педали, — теперь он улыбался каждой черточкой приятного мальчишеского лица. — Юношеская сборная, потом взрослая… Гонки за лидером, может, читали в прессе? — он назвал фамилию. Следить за его рассказом было по-прежнему трудно: он опускал все связующие предложения. —
Соревнования, сборы.
Как получилось? Пошел в техникум. Год работал в милиции. Инспектором по делам несовершеннолетних.
Ушел.
— Не понравилось?
— Ответственность! Потом три года работал тренером в Средней Азии.
— Женаты?
— Был. Теперь живу с родителями.
— С Белогорловой вы дружили?
— Я дружу со всеми. Она, кстати, тоже занималась спортом. Мотоциклом, —
А сейчас?
— Говорит: здоровье не позволяет. Дыхалка.
— Курит?
— Совершенно не переносит дыма.
— А вы?
— Балуюсь, — он улыбнулся. — Если какая-нибудь необычная марка сигарет… — Леня — она на сладкое нажимает! Бывает, зайдешь: «Мать, голова болит! После вчерашнего…» Поставит кофе, шоколад у нее всегда есть…
— «Аленушка»?
— «Спорт».
"Скорее всего это ее пачка шоколада лежала в «Запорожце», — подумал
Денисов. — Там ведь тоже «Спорт».
А запах сигарет — необычный. «Золотое руно». — Он внимательнее присмотрелся к собеседнику.
— …Перекусишь в библиотеке — и до вечера! — лицо его сияло от сознания собственной свободы.
— В тот день вы доехали с Белогорловой до метро?
— До Курского. Там ей ближе к платной стоянке.
— Она сказала об этом?
— % догадался. Обычно она едет до Измайлова.
— Вы знаете ее друзей?
— Лени? Нет… Муж сестры обычно заезжал. Геннадий. Таксист. Спокойный малый.
— Не он обычно просил Леониду Сергеевну к телефону?
— Когда звонили? — Костя задумался. — Нет. Мне кажется, Геннадия я бы узнал.
— Еще вопрос. Какие взаимоотношения были у Белогорловой с родственниками? В частности, с Геннадием. Можете что-нибудь сказать?
Культурник подумал.
— Нормальные. Хотя… Вы сестру Белогорловой видели? Ничего особенного.
Леня интереснее ее. И фигура… Я имею в виду — они с Геннадием больше подходят друг к другу. И образование у обоих. В то же время… — он окончательно запутался. — Это ведь его второй брак. Жена, мне кажется, ревновала…
«Где могла находиться Белогорлова, когда я шел к платформе? Было мокро и слякотно, снег наполовину с дождем. Только в ремонтирующемся здании…»
Денисов поднялся к окну, заглянул вниз.
У камеры хранения, отгородившись поклажей, толпилось несколько человек.
Впереди, ближе к платформам, был видей культурник пансионата, он быстро удалялся, разбрызгивая высоченными каблуками лужи.
«Белогорлова была с машиной. Это не тот случай, когда негде уединиться, поговорить… — Денисов вспом»нил царивший в здании хаос, груды валявшегося под ногами битого кирпича, штукатурки. Что-то требовалось в самом здании. Но что?" Ему снова не пришло ничего в голову, кроме кладовой с облицовочной плиткой, сантехникой.
Спортивная высокая фигура культурника последний раз мелькнула у выхода к метро. Даже отдалившись от милиции, он шагал быстро, как человек, которому нужно спешить.
«Есть ли смысл в том, как культурник представляет себе взаимоотношения сестер…» — подумал Денисов.
Мысль перебил телефонный звонок:
— Военизированная охрана на проводе. Просили позвонить?
Денисов узнал чуть насмешливый спокойный голос, Он был знаком со своим смежником по телефону, встретившись, вряд ли один из них мог опознать другого.
— У нас такой случай… — Денисов изложил суть происшедшего с
Белогорловой.
— Это рядом с домами? — уточнил работник охраны.
— Да, там, где спускаешься к линии.
— Мы выставляли там пост, чтобы не ходили по путям.
— Я о другом…
Подразделение охраны обеспечивало кроме всего и инкассацию денежных средств из билетных касс. Случай с Белогорловой произошел вблизи объекта, к тому же в часы, совпавшие с проведением инкассации.
— Вы могли бы рассказать подробнее? — попросил звонивший.
— В стенке рефрижераторного вагона, под которым пролезала Белогорлова, обнаружено входное пулевое отверстие…
— Подождите минуточку, — попросил .работник охраны, когда Денисов закончил рассказ.
Минуточка растянулась на добрых пять. Потом тот же знакомый голос сказал:
— Мы перезвоним через несколько минут.
В ожидании звонка Денисов прошелся по кабинету.
Объяснение культурника, когда Денисов мысленно снова вернулся к нему, выглядело суматошным, мало что добавившим к тому, что Денисов уже знал.
Однако образ библиотекарши понемногу прояснялся — желающая остаться в тени, замкнутая, с какими-то своими заботами.
«Кошка, гуляющая сама— по себе…»
Эпизод с появлением хрустальной ладьи теперь, после рассказа культурника, получил свое житейское объяснение: "В последнюю минуту
Белогорлова вспомнила о конфетнице, решила не оставлять на работе. Или, наоборот, узнала что-то, после чего решила прихватить с собой хрусталь…
Не могла же она предугадать кражу из библиотеки!"
Звонок из военизированной охраны раздался раньше, чем Денисов ожидал.
— Слушаете? Мы обсудили возможность взаимосвязи… — Это был уже не тот человек, с которым Денисов до этого разговаривал. Четкий уверенный баритон. — Вероятность есть. Однако существует одно обстоятельство…
— Слушаю.
— К таким преступлениям готовятся, видимо, основательно. Так?
— Согласен.
— Так вот, в понедельник у нас обычно минимальная сумма выручки касс.
Пассажиров мало, на многих предприятиях выходные. Поэтому кассиры на линии сдают выручку самостоятельно, а не свозят в кассу на Коломенское.
— Таким образом…
Баритон не дал ему продолжить:
— Риск тот же! А сумма втрое меньше. Резонно?
— Пожалуй.
— Мы здесь посовещались… Вы говорите, в леднике дефицитные сорта рыб и рыбопродуктов.
— Икра.
— Может, здесь и следует искать разгадку? Не мне вас учить.
Рефрижераторы, я знаю, на ночь отводили ближе к посадке, в сторону
Чертанова.
— Вы были там?
— Проверял посты. Может, там и стреляли? С бугра…
— Такая красивая, такая добрая… — Белогорловамать проявляла горе знакомо скупо, как ее старшая дочь. — И болела, и тонула… Что ее потащило под поезд? Что ей делать в Коломенском…
Старуха заехала в отдел внутренних дел неожиданно— возвращаясь из института Склифосовского. Денисов не ждал ее.
— Да, видно, судьба! Вот и потащило за сто верст!
— Вы знаете знакомых Леониды Сергеевны? — задал Денисов стандартный вопрос.
Она покачала головой.
— Друзей, подруг…
— Да разве ж вы говорите своим матерям?
Несколько раз старухе навертывались на глаза слезы, однако ни одна не пролилась. Худая, бесцветная, мать библиотекарши сидела против Денисова, поставив рядом с собой на стул пестро раскрашенную тяжелую хозяйственную сумку с олимпийской символикой.
— Что сказал врач? — спросил инспектор.
Она вздохнула:
— Теперь уж все… Конец. А тут, как на зло, суббота на носу, воскресенье! Наверно, и похоронка не работает! И ничего не закажешь! А люди придут! Надо стол делать, продукты доставать!
— Организм молодой, может, справится… — Денисов попытался ввести разговор в прежнее русло: — Знакомые Леониды Сергеевны навещали вас?
Сослуживцы?
— Приходили с работы.
— А подруги?
— Никто не бывал.
— Неужели подруг нет? Ну, хоть кто-нибудь может рассказать о ней?
Женщина подумала:
— Может, Ветка вам что скажет?
— Ветка?
— Светка Щасная… Мы ее так называем. В институте они вместе учились.
— Вы ее адрес помните? — Денисов достал блокнот, Старуха назвала.
— Днем ее можно застать?
— Попробуй… Напрасно только: Леню оно не поднимет. Одно беспокойство,
— Денисову показалось, она пожалела, что рассказала про Щасную.
— А сестры дружат между собой? — — Родные ведь, — старуха достала платок. — У старшей, видишь, тоже судьба сразу-то небольно сложилась.
И не училась. Условий не было… А муж видел какой ей достался?
— Хорошо живут?
— Не обижает.
— Я хотел еще спросить о перстне, Леонида не оставила его дома?
— Нет, перстень у нее всегда с собой. Так и не нашелся?
— Нет.
Старуха вздохнула:
— Больше уж потеряли!.. Жаль, конечно. Перстень этот ей муж подарил.
Перед свадьбой. А ему от родителей он пришел.
— Лениного мужа вы давно не видели?
— Года два… — она поправила сумку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39