- Н-да, Пчел, будь я военкомом - ни за что не доверил бы защиту Отечества такому раздолбаю!
- И почему ты не военком, Косматый? - с тоской в голосе спросил Пчела.
По дороге Космос еще раз проэкзаменовал потенциального новобранца на знание основных симптомов сотрясения мозга. Пчела отвечал уверенно и точно. На пороге военкомата ему пожелали ни пуха ни пера и, усевшись на лавочку, принялись ждать.
Через час с небольшим он вышел - с непокрытой головой, в расстегнутой куртке. На его асимметричной физиономии роились, сталкиваясь и, как в калейдоскопе, непрерывно сменяя друг друга, совершенно несовместимые эмоции - радость и разочарование, облегчение и досада, растерянность и гордость.
- Ну? - вскочили с мест друзья.
Пчела обвел их единственным своим глазом, в котором в эту секунду застыло недоумение.
- Не годен... - едва вымолвил он.
- Иес! - восторженно рявкнул Космос. - Сотрясуха?
Лицо Пчелы исказила гримаса боли, отчаянья и обиды. Он вцепился себе в волосы и простонал:
- Какая, на хрен, сотрясуха? Пацаны, у меня, оказывается, плоскостопие!
XIX
Оставшиеся до призыва дни таяли, как сосулька на солнце. Днем Саша - из автоколонны он уже уволился- валялся на диване, читал, бесцельно болтался по улицам, но в шесть вечера он, как штык, встречал Лену у дверей ее прачечной. Они дорожили буквально каждым часом, проведенным вместе, ведь времени до рокового дня оставалось так мало...
О предстоящем расставании они почти не говорили, но, прощаясь за полночь у Лениного подъезда, каждый с горестью отмечал про себя - еще одним днем у них стало меньше. Словно у обоих в голове непрерывно тикал невидимый хронометр, отсчитывающий часы и минуты, остающиеся им до неизбежной разлуки.
За день до. проводов, в десять утра, в квартире Беловых раздался телефонный звонок. Звонила Лена.
- Саш, ты можешь прямо сейчас за мной зайти? - сходу выпалила она. Голос ее звучал странно - так, словно она бежала и запыхалась.
- Конечно! - обрадовался Белов. - А в чем дело?
- Я... я отпросилась на сегодня...
- Ну? Здорово! - завопил Саша. - Все, Лен, лечу!
Через каких-нибудь четверть часа он открыл дверь прачечной. Лена, уже одетая, ждала его у окошка приемной. Она тут же подхватила Сашу под руку и шагнула к двери.
- Счастливо, Леночка! - пропела ей вслед слащавым голоском пухлая, ярко накрашенная женщина, высунувшаяся из окошка.
- До свидания! - хором ответили Лена с Сашей и выскочили на улицу.
- Ну, куда пойдем? - спросил Белов, оглядываясь по сторонам.
Честно говоря, бесконечные прогулки ему уже порядком поднадоели, Саша хотел пригласить Лену к себе, но, памятуя о ссоре у Космоса, как-то не решался. Как на это посмотрит Ленка - еще неизвестно, а портить последние дни размолвкой ему не хотелось совершенно.
Лена теснее прижалась к его руке и, опустив голову, негромко сказала:
- Пойдем ко мне, Саш...
Это было так неожиданно, что растерявшийся Белов не придумал ничего лучшего, как задать абсолютно нелепый вопрос:
- А твои родители? Они в курсе? Девушка улыбнулась и, не поднимая глаз, покачала головой:
- Их нет дома. Мама до шести на работе, а отец... Отца тоже нет...
Саша и вовсе оторопел. Подумать только - то, что не решался предложить ей он, Лена предложила ему сама! Он посмотрел на нее - она шла, не поднимая головы, и, похоже, напряженно о чем-то думала. До самого ее подъезда они не проронили ни слова. Обычный их треп стал вдруг казаться неуместным, легкомысленным и глупым, а говорить о том, чем они будут заниматься у Лены, не решался ни тот, ни другой. . Лена открыла дверь, шагнула за порог и, улыбнувшись, повернулась к Саше:
- Проходи, раздевайся... Я сейчас чай поставлю...
Пока она хлопотала на кухне, Саша прошелся по комнатам. Обычная «двушка», точно такая же, как у них с мамой. Только, пожалуй, еще скромнее, но зато очень чистая и ухоженная.
- Саш! - позвала Лена.
Он зашел на кухню - там на столе уже стояли чашки, вазочка с печеньем и конфетами и... бутылка вина.
- Вот это фокус! - Саша с усмешкой кивнул на бутылку. - А это с чего вдруг? Что, есть повод?
- Есть, Саша, есть... - без тени улыбки ответила Лена. - Садись, открывай...
Открыв бутылку, Саша разлил вино по бокалам. Подняв свой, он со смущенной улыбкой взглянул на девушку.
- За что пьем?
- Давай, Саш, без тоста... - Лена тоже явно смущалась. - Или нет! Давай за нас!
- За нас!
Стекло тихонько дзынькнуло. Лена едва пригубила вино и тут же поставила свой бокал.
- Ты пей, я сейчас... - улыбнулась на Саше, вставая. - Я быстро...
Она ушла в свою комнату. Саша услышал, как за стеной хлопнула дверца шкафа. «Переодевается...», - решил он. Допив свой бокал до дна, он снова наполнил его вином и выпил все залпом.
Все было так странно... Саша чувствовал, что что-то должно произойти, он, пожалуй, даже догадывался - что именно, но боялся поверить своим догадкам. Вдруг он представил себе, как сейчас, в эту самую минуту, в трех шагах от него раздевается Ленка, и у него перехватило дыхание. Ужасно захотелось курить, он даже достал сигареты, встал, отошел к окошку, но закурить не решился.
Через минуту в кухню вернулась Лена. Она действительно переоделась - теперь на ней было простенькое домашнее платье. Она шагнула к Саше и взяла его за руку.
- Пойдем, - тихо, почти шепотом сказала она.
Кровь ударила Саше в голову. Он шел за Леной, не чувствуя под собою ног. Она привела его в свою комнату и первое, что бросилось ему в глаза, был разложенный и застеленный диван.
- Вот... - прошептала Лена. - Я решила...
Вдруг голос ее дрогнул и оборвался. Она стояла перед ним ни жива ни мертва, низко опустив голову и не смея поднять на него глаза. Саша обнял ее за плечи и прижал к себе.
- Ленка... - дрожащим голосом пробормотал он. - Ты же будешь потом жалеть, Ленка...
- Нет, никогда! - она вскинула голову и сверкнула блестящими от проступивших слез глазами. - Никогда, потому что... Знаешь, Саш, два года - большой срок. Мы будем очень далеко друг от друга и... Нам останутся только письма и воспоминания. Только письма и воспоминания... - повторила она, горестно и как-то по-бабьи покачав головой. - Так вот, я хочу, чтоб этих воспоминаний и у тебя, и у меня осталось больше, понимаешь? Чтобы они крепче связывали нас. Чтобы нам легче было дождаться друг друга, вынести все, дотерпеть... Ну, скажи - ты понимаешь меня?
«Да, да, да...» - оглушительным набатом громыхало в висках у Саши.
- Да... - едва вымолвили его непослушные губы.
Лена выскользнула из его объятий и отступила на шаг - к дивану. Медленным, как будто ленивым движением она подняла руку и стащила с волос резинку, стягивающую их в хвостик. Густые волосы рассыпались по плечам и почти закрыли ее опущенное лицо. А руки поднялись к груди и принялись одну за другой расстегивать пуговицы платья.
Он видел, как трепетали ее кисти и, будто загипнотизированный, не мог оторвать глаз от ее тонких, мелко подрагивающих пальцев. И вся она, такая любимая и желанная, дрожала, замирая от робости и стыда. Он не видел этой дрожи, но чувствовал ее всем своим естеством - так, словно он по-прежнему держал ее в своих объятиях.
Последняя пуговица расстегнулась, полы платья разошлись, и Саша увидел между ними совершенно обнаженное тело девушки. Вид этой полоски неприкрытой плоти вывел его из прострации, он будто разом очнулся, его окатило нестерпимым жаром желания, и Саша решительно шагнул вперед - навстречу новым, неизведанным наслаждениям...
XX
Странное это было торжество - проводы в армию. У мамы и Лены глаза были на мокром месте, Катя тоже едва сдерживалась. Невеселы были и пришедшие Космос с Филом. На общем довольно-таки мрачном фоне выделялись лишь Пчела, все еще переживавший бурную радость по поводу своего так кстати обнаруженного плоскостопия и, как ни странно, сам провожаемый - Белов.
Помогая матери накрыть стол, Саша находился в каком-то приподнятом возбуждении, шутил, постоянно пикировался с Пчелой, смеялся. Все собравшиеся поглядывали на него с недоумением, гадая о причинах этого не очень понятного веселья.
«Это он, чтоб мы не грустили...» - думала мама.
«Бодрится, форс держит...» - считала Катя.
«Поддал, наверное, уже...» - подозревал Космос.
Но истинной причиной такого его состояния была, конечно же, Лена и то, что произошло между ними накануне. После вчерашнего эта девушка для Саши была уже не просто любимой - она стала невероятно родной и близкой, почти как мама. Он то и дело украдкой поглядывал на Лену, тоже хлопотавшую у стола, - просто не мог удержаться - и едва ли не каждый раз у него возникала одна и та же мысль.
«Вернусь из армии - женюсь! А что? Такая классная девчонка! И красивая, и меня любит, и вообще... Нет, правда, чего мне еще надо? И думать нечего - женюсь! Главное - чтобы дождалась, чтобы все по-честному...»
Потом, наконец, уселись за стол. Настроение компании начало подниматься только после первых трех рюмок, зазвучали шутки, смех. Космос плеснул себе в фужер водки и вскочил со своего места.
- Граждане, дайте слово немому! - выпалил он. - Виновника, так сказать, торжества я знаю с первого класса, и никогда мы не разлучались с ним больше чем на пару месяцев. Теперь он уедет на целых два года, и это, товарищи, грустно... Но давайте не будем о грустном! - Космос сделал короткую паузу и пожевал губы. - А если без
смеха, то я хочу сказать вот что... У Пчелы нашли плоскостопие, меня отмазал папаша, у Фила служба так, понарошку... Наверное, и Саня мог попробовать отмазаться. Но он этого не сделал. Потому что он - мужик. И раз уж вышло так, что за всех за нас отдуваться будет Саня, то... Короче, он нам как брат и... Служи, короче, Саня, спокойно и ни о чем не думай - и тете Тане поможем, и за Ленкой присмотрим, а к твоему дембелю подыщем тебе тепленькое местечко, чтоб не мыкался! За тебя, брат!
- За тебя, брат! - встал Пчела.
- За тебя, брат! - присоединился к ним и Фил.
- Спасибо, братья! - Саша тоже поднялся, бокалы встретились над серединой стола и со звоном столкнулись.
Через пару часов веселье захватило всех. Катя с Филом уже пели «На границе тучи ходят хмуро...», Космос с Пчелой изображали пантомиму «Пограничник Белов со своей собакой в дозоре», а Саша хохотал над всем этим как сумасшедший.
Потом в четырех стенах стало тесно, да к тому же и выпивка подошла к концу. Космос предложил прогуляться, и эта идея была одобрена почти единогласно. Татьяна Николаевна, понятно, возражала, но все, что ей удалось - это оставить дома захмелевшую Катю, которая тоже порывалась пойти с молодежью.
Они высыпали во двор и направились к своей беседке. Пчела сразу взял быка за рога:
- Братья, гоните бабульки - я за бухалом сгоняю!
С легкой руки Космоса они весь вечер называли друг друга братьями, и, похоже, им это ужасно нравилось.
- Держи, брат...
- На вот еще...
Набрав целую пригоршню мятых рублей, трешек и пятерок, Пчела убежал. Вернулся он быстро, и не один. Узнав об отвальной Белова, за ним увязались знакомые пацаны - Батон, Рыжий, Сява и другие дворовые приятели.
И снова звякали стаканы, лился рекой портвейн, не умолкал хохот, бренчала чья-то гитара и гремела нещадно перевираемая на все лады многострадальная «Не плачь, девчонка»...
Саша «поплыл». Он сидел, обняв одной рукой Лену, а другой - Космоса, пил стакан за стаканом и тупо горланил песни вместе со всеми. Лена время от времени пыталась его урезонить:
- Саш, не пей, ну, хватит уже... Саш, ну, я прошу тебя - не надо...
- Да все нормально, Лен! - таращил на нее уже мутные, покрасневшие глаза Белов и снова тянулся за стаканом.
Стало темнеть, и кто-то предложил прогуляться на смотровую. Компания поднялась и, продолжая горланить, двинулась на Ленинские горы. По дороге взяли еще выпивки, и когда добрались до места, все были уже, что называется, узюзюканы в дым. Там, на смотровой, Белов вдруг обнаружил, что с ними нет Лены.
- Где Ленка? - принялся орать он. - Братья, где моя Ленка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24